Код произведения: 784
Автор: Балабуха Андрей
Наименование: Парусные корабли
Андрей Балабуха
ПАРУСНЫЕ КОРАБЛИ
ЙННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН»
є сб. "Только один старт" Свердловск, Средне-Уральское, 1971, 212 с. є
є OCR and spellcheck by Andy Kay, 17 September 2001 є
ИНННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННј
Когда последние городские строения остались позади, Шорак замедлил полет
и взял чуть влево, туда, где в темном предутреннем небе высветилась башня
САС - станции аутспейс-связи. Издали башня больше всего напоминала цветок:
изящный, устремленный ввысь, стебель, увенчанный кокетливой розеткой со
слегка загнутыми вверх лепестками, из центра которой поднимались три
тоненьких штриха-тычинки с рубиновыми капельками на концах. Впрочем, вблизи
тычинки эти скорее походили на секвойи в несколько обхватов, - уж кто-кто, а
Шорак назубок знал все параметры антенн дальней связи.
Иногда говорят, что полет гравитром напоминает парение в прозрачной воде.
Но нигде и никогда Шорак не видал такой прозрачной воды, даже в Цихидзири
или в Контских озерах; к тому же оптические свойства среды никогда не дадут
акванавту такой видимости, такой перспективы, такого ощущения простора и
свободы, какие испытывает человек, летящий в нескольких сотнях метров над
землей.
Нет, полет нельзя сравнивать ни с плаванием, ни с парением в бассейнах
невесомости! Шорак любил летать. И ему казалось, что несет его не поле
гравитра, а сам воздух, пропитанный ароматами, поднимавшимися от лесов и
лугов, ароматами, которых никогда не создать самым совершенным
озогенераторам. Ему казалось, что птичья разноголосица, громкий шепот леса,
звон бесчисленных насекомых, сливающиеся здесь, на высоте, в симфонию
утренней тишины, - эти звуки, как и воздух, несут его, смывают с него все
лишнее, наносное. И щемяще захотелось запеть, как та неумолчная пичуга
внизу, - ведь и сам Шорак был сейчас птицей. Только, в отличие от птиц - да
что греха таить - и от многих людей, он не умел петь...
Шорак изогнул туловище, поджал ноги и круто взмыл вверх. Пусть он не
может петь, но в легкости движений он не уступит ни одной из птиц! Говорили:
человек не рыба, он не может обрести полной свободы в воде; но человек надел
сперва акваланг, потом "жабры" Эйриса и присоединил к своему имени еще одно
- Акватикус. Хомо Сапиенс Акватикус. Говорили: человек не птица, ему не
овладеть воздухом до конца; но человек надел ракетный ранец, оседлал
птеропед, наконец, застегнул на себе пояс гравитра...
Чем выше поднимался Шорак, тем больше светлело небо на востоке. И вот уже
из-за горизонта ударил первый солнечный луч. Особенно красиво это должно
было выглядеть снизу, с земли. Шорак не раз наблюдал такую картину: в небе,
по которому еще не разлилась утренняя заря, высоко над землей висит
маленькая фигурка, освещенная невидимым солнцем...
Светило быстро выкатывалось из-за горизонта, и так же быстро скользил
вниз Шорак, все время удерживаясь в этом первом луче. Он купался в рассвете,
как купаются в росе.
Метрах в пятидесяти от земли он выровнял полет и взглянул на часы.
Времени у него оставалось в избытке. Хотя, пожалуй, стоило еще позавтракать.
Он свернул к башне.
Мимо пролетела девчонка на птеропеде. Шорак проводил ее взглядом. Чуть
слышно стрекотала передача, плавно взмахивали крылья, а лицо у девчонки было
восторженно-самоуглубленное. Шорак не удержался от улыбки.
Ступив на промежуточную площадку башни, он выключил гравитр и вошел в
лифт. Когда пол стремительно рванулся вверх, ноги привычно спружинили, едва
не подбросив тело, - Шорак совсем забыл, что в этих лифтах установлены
гравистабилизаторы. "Хорошо еще, что никто не видел", - подумал он.
На самом верху, в чаше огромного цветка, венчающего башню, разместилось
кафе. К удивлению Шорака, несмотря на ранний час, здесь было полно народу.
Однако свободный столик все же нашелся - на краю площадки, в округлом изгибе
одного из лепестков. Шорак просмотрел меню и набрал заказ. Вообще-то он не
любил всяких разносолов, но иногда, после месяцев комбипищи, было приятно
зайти в такое вот кафе и, заказав фирменные блюда, подождать, гадая, чем же
они окажутся.
Впрочем, дело было вовсе не в фирменных блюдах: отсюда, с более чем
трехкилометровой высоты, открывался вид, любимый Шораком с детства. Такого
простора не увидишь ни с какой другой точки: ведь одно дело висеть в воздухе
в кабине вертолета или на гравитре, и совсем другое - сидеть за столиком на
вершине башни. Человек всегда стремился к покоренной высоте. И чтобы
покорить ее по-настоящему, нужно было не только взлететь, повиснуть в
воздухе, а воздвигнуть пирамиду, зиккурат, Вавилонскую башню, воздвигнуть,
чтобы взойти в небо и утвердиться в нем.
Башня вздымалась над лесистой равниной, даже отсюда, с вершины,
казавшейся бескрайней. "Забавно, - подумал Шорак, - когда-то считали, что
Земля будущего - это бесконечные распаханные поля, города и снова поля. А
вышло, что планете вернули первозданность - леса и луга, простершиеся от
города до города. И по внешнему виду ее теперь трудно отличить от любой из
молодых планет. Та же нетронутость пространств, то же зеленое марево
лесов..." На юге, километрах в двадцати от подножия башни, распластался
город - пестрая мозаика в зеленом разнообразии равнины. А на востоке, почти
у самого горизонта, лежал космодром.
Космодром... Шорак прикрыл глаза и живо представил себе гигантское поле,
залитое матовым габбропластом, окруженное строениями космопорта, освещенное
днем солнцем, а вечером и ночью - ослепительным сиянием повисших в воздухе
"сириусов". И люди, бесконечный, переливающийся людской поток; ибо космодром
- сердце планеты, ставшей портом открытых морей. Массивные, пузатые
каргоботы, медленно поднимающиеся на гравитрах; готические башни крейсеров
Пионеров и Разведки, с грохотом взрывающие воздух при старте и посадке;
шарообразные транссистемные лайнеры, влекомые к земле маленькими, почти
незаметными рядом с ними "мирмеками"... Через космос планета примыкала ко
всему далеко разошедшемуся Человечеству, и поэтому именно здесь ярче всего
ощущалась ее кипучая жизнь. Со всех материков слетались сюда стремительные
гравипланы и тяжеловозы-дирижабли, беззвучно скользили над землей
приземистые слайдеры...
Шорак открыл глаза. Заказ прибыл, и он стал с интересом разглядывать
экзотические произведения кулинарного искусства на тарелочках, в горшочках и
прочей посуде, о названиях которых не имел ни малейшего представления.
"Любопытно, каково это окажется на вкус", - подумал он.
- Разрешите присоединиться к вам?
К столику, за которым сидел Шорак, подошел молодой человек с очень
круглым лицом и слегка курчавящимися волосами. Он казался чуть ли не вдвое
младше Шорака: ему нельзя было дать больше тридцати.
Шорак молча кивнул. Человек сел напротив него и, не заглядывая в меню,
набрал заказ. Потом представился.
- Саркис Суркис.
Фамилия эта показалась Шораку знакомой - кажется, он видел ее на титуле
какой-то книги...
- Поэт?
- Нет, геогигиенист. Точнее, ландшафтолог. А почему вы, собственно,
решили?
- Так, показалось, - ответил Шорак, сознавая всю нелепость своих слов. И,
чтобы исправить положение, тоже представился: - Шорак. Карел Шорак.
Панель стола перед его собеседником опустилась и тут же снова поднялась,
принеся заказ. Суркис азартно принялся за еду.
Шорак тоже придвинул к себе тарелку с "жао-сы по венериански" и осторожно
попробовал. Рот обволокло огнем, словно по языку и небу разлилась горящая
нефть. Он судорожно глотнул воды. "Да, - подумал он, - вот что значит
покупать кота в мешке"... Он аккуратно отодвинул тарелку с "жао-сы" и
потрогал языком онемевшее небо.
Внезапно панель стола перед ним сдвинулась, принеся чашку с какой-то
светло-розовой студенистой массой. Этого Шорак не заказывал.
- Попробуйте, - сказал Суркис, глядя на Шорака смеющимися глазами. -
Сразу станет легче. - И отвечая на немой вопрос Шорака, пояснил: - Это я
заказал. Для вас.
Шорак попробовал, и ощущение ожога сразу исчезло, сменившись приятной
свежестью. Он благодарно взглянул на сотрапезника.
- Спасибо, Суркис. Вечно я нарываюсь с этими фирменным блюдами. Никогда
не знаешь, что там окажется. И кто только придумывает эти непроизносимые
названия?
Суркис улыбнулся:
- Это пережиток. Реликт, если хотите. Сейчас таких кафе осталось совсем
немного. А скоро - не будет и вовсе. Комбипища проще и вкуснее... Одно
отмирает, на смену ему приходит другое - так было, есть и будет.
Шорак задумчиво кивнул и посмотрел через плечо Суркиса. "Да, все со
временем умирает, - подумал он, - умирает, сменяясь новым. Таков закон...
Правильный закон. Очень печальный закон".
Суркис проследил его взгляд.
- Да, - сказал он, - и это тоже. Вы правы. Оба они смотрели в одну
сторону - на космодром. Космодром умирал. Воздух над ним был пустынен, а на
стартовом поле одиноко возвышался единственный корабль-крейсер Разведки. Ни
людей, ни машин, - запустение, до боли контрастировавшее с тем, что совсем
недавно предстало перед мысленным взором Шорака. Он ведь хорошо помнил те
времена, когда космодром был именно таким, каким вспоминался ему теперь...
- Да, реликты... - проговорил Суркис. - Если мы можем синтезировать
дешевую и удовлетворяющую всем требованиям медицины комбипищу и
гешмакированием придать ей любой вкус, зачем в угоду традиции питаться
всякими "жао-сы"? Так и с флотом. Флот был необходим как средство достижения
иных миров. Но теперь, когда появилась ТТП... - Суркис кивнул в сторону
космодрома. - Это вполне естественно.
"Да, вполне естественно, - подумал Шорак. - ТТП - телетранспортировка
приходит на смену флоту. А потом ее сменит еще что-нибудь".
- Все верно, Саркис, - сказал он. Он взглянул на часы. Суркис тоже.
- Не торопитесь, у нас еще полтора часа. Шорак удивился, но не подал
виду. Странно, что он ни разу не встречал Суркиса в управлении. Впрочем,
мало ли что может быть. Вот и познакомились.
- Час двадцать восемь, - поправил он, - если быть точным.
- Пусть так. А часа через два мы с вами уже будем на Заре. Вот вам
наглядные преимущества ТТП. Сколько времени раньше длилось освоение новой
планеты? Годы. Месяцами - даже в аутспейсе - шли корабли, небольшими
отрядами доставляя в новые миры колонистов. Караванами тянулись каргоботы.
При всем энергобогатстве Человечества каждая новая планета обходилась ему
недешево. А теперь, узнав о решении Совета Миров, вы подаете заявку; через
некоторое время получаете повестку, - Суркис вынул из нагрудного кармана
маленький листок бумаги и помахал им в воздухе, - в указанный срок являетесь
на станцию ТТП, входите в кабину передатчика - и мгновенно оказываетесь на
Заре. Вы только вдумайтесь в это. Карел: позавтракав на Земле, мы все будем
обедать уже на Заре, за сотни парсеков отсюда. Это же грандиозно, хотя и
стало привычным!
Теперь Шорак понял все. В этом кафе собрались будущие жители Зари,
заселение которой было объявлено полгода назад.
Он снова взглянул на часы. Теперь уже оставалось всего час пять минут. А
ему еще нужно долететь...
- Мне, пожалуй, пора, Саркис, - сказал Шорак и поднялся. - Нужно успеть
еще кое-что сделать. До свидания.
На промежуточной площадке он включил гравитр и, описав широкую кривую,
направился к космодрому.
"Устаревший инструмент для овладения космосом, - подумал он. - Реликт...
Все верно. Но что делать тем, для кого Звездный флот не только профессия, но
и любовь, призвание, попросту - единственно возможная форма жизни? Уходить
на покой и доживать свой век на берегу, как в свое время моряки парусных
кораблей? Ведь парусники в какой-то момент тоже оказались "устаревшим
инструментом для овладения морем"... Эти, которые будут обедать на Заре,
перешагнут через космос, не получив о нем ни малейшего представления. Для
того чтобы понять пространство, надо взглянуть ему в глаза. А это дано
только людям Звездного флота. И среди них ему, инженеру связи Карелу Шораку.
Он опустился метрах в трехстах от корабля, и эти последние метры прошел
пешком, с удовольствием ощущая под подошвами уже успевший нагреться
габбро-пласт.
У самых дверей кабины подъемника он задержался и взглянул вокруг.
Пустынное поле, только у здания диспетчерской стоят несколько человек, а над
ними полощется на мачте флаг "Внимание". Космодром умирает. И даже
завтракать Шораку пришлось на башне, потому что кафе космодрома закрыто уже
много лет....
И все же... Конечно, ТТП произвела переворот в овладении космосом. Но
только нужно еще сначала найти и исследовать эти новые миры, доставить туда
приемные станции ТТП, смонтировать и отладить их там. И делать это
приходится им, людям кораблей.
Шорак положил руку на прохладный поручень и шагнул в кабину подъемника.
Когда пол рванулся вверх, ноги привычно спружинили, сопротивляясь
кратковременной перегрузке: гравистабилизаторы здесь отсутствовали.
Шорак старался вспомнить, когда же это было. И только подходя к дверям
сектора связи, вспомнил: пять лет назад. Пять лет назад он монтировал
приемную станцию ТТП на Заре.
- Ничего, - тихо сказал он. - Ничего, мы еще поработаем, мы еще нужны,
парусные корабли...
Но все-таки ему было как-то неуютно и противно сосало внутри - так бывает
при неожиданном наступлении невесомости.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 18.09.2001 15:35