Код произведения: 4435
Автор: Жукова Людмила
Наименование: О, свежий дух березы!
Людмила Жукова.
"О, свежий дух березы!"
-----------------------------------------------------------------------
Сборник "Молекулярное кафе".
OCR & spellcheck by HarryFan, 26 August 2000
-----------------------------------------------------------------------
По таежной избушке плыл теплый живой дух от печурки, в которую Власта
то и дело машинально совала дрова, и еще от ароматных лечебных трав,
оставленных охотниками-промысловиками, которые теперь почему-то не
торопились прийти сюда на зимовье, хотя ох как нужны были сейчас!
Власта не спала уже три ночи - голова была тяжелой, лоб горел, глаза
воспаленно моргали, словно в них насыпали песку.
Любимый умирал. Холодело его тело, синели ногти. Он давно уже не
открывал глаз, а зубы его так сильно сжались, что Власта насилу их
разжимала, чтобы влить хоть каплю целебных снадобий. Она уже не раз
мысленно благодарила свою старую бабку, которая научила ее врачеванию
травами и передала немало секретов исцеления от разных хворей.
Чем заболел Митя, она не знала: вдруг неожиданно свалился, сказав, что
устал, поспит малость. И вот три дня - в странном оцепенении. Смесь
зверобоя с девясилом, настойка женьшеня на спирту - ничего не помогло. Что
еще? Голова туманилась, ей что-то грезилось, как говаривала старая бабушка
- "метилось". То они будто бы едут с Митей на конях к месту раскопа по
узкой тропке, и Митя, сломав ветку цветущей черемухи, смеясь, передает ей
душистое чудо. То в их доме, в большом городе, он, меряя комнату большими
шагами - высокий, статный, черноволосый, - возмущенно передает ей разговор
с директором института, не верящим в успех задуманной Митей экспедиции в
эти таежные дебри верховьев Енисея. А ведь именно тут, по его мнению,
должны быть стоянки "динлинов" - так китайцы в своих хрониках называли
рослых белокожих людей, пришедших на Енисей откуда-то из Причерноморья и
позже ушедших через Гималаи в Индию. Очень давно, в день их знакомства,
Митя сидит рядом с ней на узком диванчике в вестибюле института и о чем-то
говорит, заглядывая ей в глаза, и она чувствует, что нравится этому
незнакомому человеку и что это из-за нее одной он столь долго сидит и не
уходит.
А потом пошли странные и страшные видения: какие-то люди с ужасными
серыми лицами, гримасничая, плясали и тащили ее в свой бесовский хоровод.
Какие-то визгливые женщины кричали что-то обвиняющее, тыча в нее грязными
жирными пальцами.
Власта в ужасе мотала головой и бежала к порогу, где стояло ведро с
ключевой водой, макала лицо в обжигающую студеность, пила, и на миг
видения пропадали. Глаза ее видели голубой сумрак комнаты и багровое, в
легкой разноцветной ряби от заходящего солнца, окно. Отблески пылающего
заката ложились на бледное лицо Мити, казалось, это вспыхнул румянец и
вот-вот встрепенутся ресницы... Она с надеждой подбегала к любимому,
касалась дорогого лица и отдергивала вмиг похолодевшие руки...
Власта напряженно вспоминала все, что говорила ей старая бабушка, чему
учила ее. Она говорила о листьях березы: если обложить человека ими, он
скоро согреется. Но где сейчас, в октябре, в занесенной первым снегом
тайге, листья березы? Если только в баньке близ зимовья? Взяв фонарь
"летучая мышь", она сбегала в баньку, размотала хитрый узел из проволоки
на двери, и, конечно, обнаружила березовые веники. И тут только ее осенило
- горячая парная баня - вот что нужно сейчас Мите!
Она принялась разжигать крохотную печурку, та чадно задымила. Власта
догадалась подняться на крышу и выгрести из дымохода снег. Огонь в печи
весело затрещал, и от мысли, что это средство - старое, испытанное, может
помочь Мите, у Власты прибавилось сил. Она нашла волокушу, приготовленную
охотниками для перевозки зверья, положила на нее закутанного в одеяла Митю
и, не чувствуя тяжести, - скорей, скорей - потащила дорогую ношу в баню.
Полки были чистые, вымытые кем-то весной. Вода в чане скоро нагрелась.
Власта распарила листья трех веников и обложила ими Митю. "О свежий дух
березы!" - кто это сказал? Не вспомнилось. Но дух в маленькой баньке
действительно пошел свежий, теплый, веселый. В блеклом свете "летучей
мыши" стены ее, прокопченные до черноты, обнажили свои крепкие ребристые
бревна, и впервые за эти три дня страх отошел. Ее разморило от тепла,
глаза слипались. Но спать нельзя. Власта погрузила лицо в ведро с холодной
водой. Сон отодвинулся. Подошла к Мите. Он не двигался, но, коснувшись его
рук и ног, она почувствовала (или ей показалось?), что они чуть потеплели.
Теперь - побольше пару и веник в работу! Она горячим, распаренным веником
хлестала его вначале слабо, жалеючи, потом крепче и крепче. Пот стекал с
нее ручьями. В бане клубился молочный влажный пар, дышать становилось
труднее, но Власта все плескала на железо печки холодную воду,
отскакивающую от накаленного металла клубом пара.
В амбразуру окошка заглядывало уходящее багряное солнце, и Власта вдруг
ощутила, что кто-то чужой враждебно наблюдает за ней.
Кому здесь быть? Солнце скрылось, теперь в тесной баньке слабым белесым
пламенем горела одна "летучая мышь". Тело Мити слегка порозовело. Снова
она обливала его горячей водой и хлестала до устали в руках распаренным
веником. Снова подбрасывала в печь березовые и еловые поленья.
Ей показалось - руки его шевельнулись, будто хотел он отогнать кого-то.
Она всмотрелась. В облаке густого матового пара мелькали мириады жирных
черных точек с тонкими извилистыми хвостиками. Бешено крутились,
пританцовывали, злобствовали. (Они были крохотные, в другой раз бы она их
никогда не заметила, но сейчас - измученная, в отчаянии, живущая на одних
нервах, - она видела с помощью внезапно обострившихся чувств, видела и
злобно ощерившиеся их пасти, когти, клыки, видела одновременно каждого из
этих мириадов врагов.)
- Наш! Все равно он наш! - пищали точки, похожие на откормленных
пиявок.
- Он шевельнул руками! - пронзительно вскричала вдруг самая жирная,
медленно двигающаяся чернушка.
- Ха-ха! Это конвульсии, конвульсии! - завопили другие.
"Кто они? Что говорят? - с ужасом подумала Власта. - Так это они
отбирают у меня Митю?"
- Кто вы! Что вам здесь надо? - Ей показалось, что проговорила она эти
слова грозно и громко, но услышала лишь свой слабый шепот.
- Это ты - кто? Это тебе - что здесь надо? - завизжала медлительная
толстуха. - Ты что нам мешаешь? Ты почему нас видишь?
- Он муж мой, - уже громко ответствовала Власта. - Где же мне быть, как
не рядом с ним? Когда любишь, видишь все!
- Нету у тебя больше мужа! Этот труп уже не муж, - захохотали, сгущаясь
в облако, черные страшилы.
- Есть, есть! И будет! Слышите? Я не отдам его вам! - уже в голос
закричала Власта, надвигаясь на крапленое облако с отчаянной решимостью. -
Кто вы такие, чтобы решать за нас, жить или не жить?
- Глупая! Мы - хозяева Земли! Мы те, кого вы, несчастные создания,
величающие себя "венцом творенья", называете микробами, вирусами,
бактериями. Мы - великие микро! Мы - хозяева всего живого!
- Но среди вас есть и другие - наши друзья, а ваши враги, - возразила
Власта. Но визгливая толстуха ушла от ответа, мерзко хихикнув:
- Когда-нибудь и ты станешь нашей, слышишь, и ты тоже!
- Лучше я! Лучше я, чем он! - вырвалось, как стон, у Власты. - Возьмите
меня вместо него!
Среди "хозяев всего живого" произошло явное замешательство, они
шушукались.
- Сумасшедшая! - подытожила дискуссию толстуха и обратилась к Власте: -
Да зачем нам ты? С тобой еще возиться да возиться, а он уже готов.
- Не отдам! - с отчаянием вскрикнула Власта, кидаясь к распростертому
телу Мити. - И не хозяева вы никакие. Вот я вас сейчас кипятком, твари!
Она вскочила и действительно хлестнула кипятком в зернистое от черных
точек облако.
- Сумасшедшая женщина, что нам кипяток! - запищали "хозяева", но
благоразумно передвинулись ближе к двери.
- Позвать царя! Позвать царя! - зашелестели все хором. - Нас она не
боится.
В окошко вдруг пахнуло порывом ветра, в бане потемнело, и рядом с
первым заплясало другое крапчатое облако, задело Власту липким краем,
отчего потянуло мертвящим тошнотворным запахом. Перед глазами Власты
зависла еле заметная уродливая чернушка с массивной золотой короной на
голове.
- Что здесь творится? - недовольно прогнусавила корона. - Почему до сих
пор не управились? Где неофит?
- Неофит здесь, но вот она мешает! Греет, парит. От березового духа мы
все обалдели и покинули место работы. Теперь крутимся вблизи! -
пожаловалась толстуха, подобострастно виляя тонким хвостиком.
- Кто это - "она"? - высокомерно изрек царь-малявка. - С каких это пор
живая женщина стала мешать нам? Ну-ка, ать-два и впер-р-ред на него!
И сам, как вожак вороньей стаи, первым ринулся к Мите.
Власта успела опередить врагов. Она заслонила любимого и тотчас
ощутила, как холодные, как лед, колючие стрелы вонзились в ее спину.
Сердце остановилось на полуударе, похолодели руки, ноги, зябкие мурашки
побежали вниз от затылка. В этот миг, решив умереть первой, до Мити, она
губами почувствовала его дыхание. Он дышал заметно неровно, но то было
дыхание живого человека, пробуждающегося ото сна. Неудержимая радость
охватила ее, и она поцеловала крепко и долго его потеплевшие губы.
- Он жив! Слышите, жалкие твари! Он жив! Вам здесь нечего делать! -
торжествующе воскликнула она, заметив, что оба крапленых сгустка жмутся у
двери, советуясь.
Ей стало так горячо, жарко, что, казалось, внутри ее бушует могучее
пламя, и, коснись она сейчас сухих поленьев, они запылают. И такая вот -
жаркая, сильная, - она поднялась и пошла к двери. Она могла поклясться,
что видит вокруг себя это бушующее огненное пламя - как протуберанцы
вокруг проводов высокого напряжения. Словно вся энергия, уходящая из
человека в окружающее пространство впустую, энергия, которой хватит, чтоб
привести в движение автомобиль, - сейчас, в этот мир, исходит из нее не
зря.
Эти черные твари боятся жара, боятся света! И она, торжествующая,
двинулась на них, вся - от головы до пят - в горящем пульсирующем ореоле.
Крапленые облака задымились, запахло смрадом.
- Горим! Мне жарко, жарко! - запричитала толстуха.
- Да ну ее, эту сумасшедшую с ее полутрупом. Других, что ли, нет? -
подхватил кто-то.
- А как же "Книга судеб"? - зловеще пискнула малявка в короне. - По
ней, он должен был стать нашим еще на заре!
- Подчистим! В первый раз, что ли?
Власта, разведя объятые дрожащим заревом руки, ступала и ступала, пока
не ткнулась в скользкие от пара черные доски двери. Она как зачарованная
смотрела на медленно сжимающийся огненный ореол вокруг рук, заметно
бледнеющих на глазах, и ощущала, как уходит куда-то внутрь вызванная ею не
изведанная еще человеком солнечная сила. Кажется, это явление называется
"эффектом Кирлиана". Все живое - человек, насекомое, лист таят в себе эту
невидимую глазу энергию. Люди научились видеть ее в темноте с помощью
приборов, но не научились пока пользоваться ею.
В бане стояла тишина. Пар рассеивался - дрова догорали. Она повернулась
к Мите и замерла. Ничего не понимающими карими родными глазами он смотрел
на нее и с привычным своим командирским оттенком в голосе - сейчас слабом
и прерывистом - спрашивал:
- Ты что это кричишь, а? Ты с кем это разговариваешь?
- С тобой! - встрепенулась Власта. - С тобой, милый! С кем же еще?