Абдулаев Чингиз / книги / День Луны

Текст получен из библиотеки 2Lib.ru

Код произведения: 15
Автор: Абдулаев Чингиз
Наименование: День Луны


Чингиз Абдуллаев


                                    День Луны


                                      Роман

   ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, 1998. - 464 с. (Серия "Русский бестселлер").


   Путь же беззаконных - как
   тьма; они не знают, обо что
   споткнутся.

   Притчи. 4:19


   Лунатизм - болезненное со-
   стояние, выражающееся в бес-
   сознательных, внешне упорядо-
   ченньвс, подчас нелепых или
   опасных действиях, совершае-
   мых во сне, которые не запо-
   минаются.



                                   Часть 1

   ДЕНЬ ЛУНЫ. УТРО

   Москва. 05 часов 39 минут

   Автомобиль плавно въехал во двор. Там уже находилось несколько машин, и
стоявшие около них люди нетерпеливо поглядывали на часы.
   - Проклятые ублюдки, - гневно сказал один из стоявших, высокий мужчина,
державший в руках автомат.
   - Мы задержались, - виновато сказал один из приехавших, - на переезде у
светофора.
   - Нужно было выехать раньше, - сказал другой, уже стоявший у своей
машины. У него было странное неподвижное лицо, и приехавшие боялись даже
смотреть в его сторону. Трое вышедших из прибывшего последним автомобиля
молча, с затаенным страхом ждали его решения. Наступила тишина.
Столпившиеся во дворе люди также ждали решения этого человека. Он резко
махнул рукой. - Форму взять не забыли?
   - Нет.
   - Ладно, поехали, потом разберемся и с вами, и с Лосем.
   Приехавшие облегченно вздохнули, заулыбались, рассаживаясь по своим
автомобилям.
   Перед тем как сесть в свою старенькую помятую "шестерку", руководитель
этой группы обратился к остающимся на даче двоим молодым людям:
   - Константин, постарайся подъехать вовремя - там все рассчитано по
секундам. И самое главное - вовремя нажать на кнопку. Рассчитай все так,
чтобы это было сделано с максимальным эффектом. Ты меня понимаешь?
   С максимальным эффектом.
   - Конечно. Я все понимаю. Но как быть с группой Карима? Они ведь все
видели меня в лицо. И знают нашу дачу.
   - Ничего, - сказал его странный собеседник, не меняясь в лице, - они
ничего никому не расскажут. Если все закончится нормально, они сюда уже не
вернутся.
   В его словах было нечто такое, что заставило Константина не задавать
больше вопросов.
   Он понял, что все давно решено. Поэтому он только кивнул на прощание.
   Усевшись в свой автомобиль, он взглянул на лежавший на соседнем сиденье
пульт управления и невольно поежился, представив момент, когда ему
придется нажимать на эту кнопку.
   Первые два автомобиля выехали вместе. Это были "Жигули" шестой модели и
"Мицубиси-Галант". Остальные автомобили, в том числе и два микроавтобуса,
поехали в другую сторону.
   Если бы кто-нибудь мог заглянуть в этот момент внутрь машин, то,
возможно, очень бы удивился. Гранатометы, пулеметы, автоматы были свалены
прямо на пол, а сидевшие в них люди меньше всего были похожи на
собирающихся в этот воскресный день на пикник обычных дачников. Каждый из
них знал, что именно им предстоит через час, но никто не хотел думать о
худшем. Многие даже не подозревали, что это будет последний час их жизни.


   Москва. 6 часов 02 минуты

   Они спускались все вместе. Впереди шел подполковник Ваганов. Даже он,
много раз ходивший по этому тяжкому пути, испытывал некоторое волнение,
понимая, как опасно вообще появляться в этом бетонном бункере. За ним шли
еще двое офицеров. Все они, включая подполковника, были сотрудниками
семнадцатого управления. Как и полагалось, сопровождающие шли, чуть
отставая, словно уступая сомнительную честь быть первым в этом коридоре
подполковнику.
   Оба офицера были почти ровесниками, им было по тридцать пять лет. Майор
Сизов и капитан Буркалов. Здесь не бывало пожилых офицеров, отбывающих
"свой номер" перед уходом на пенсию. Такие просто не смогли бы выдержать
той чудовищной психологической нагрузки, которой подвергался каждый из
офицеров, входивших в это бетонное хранилище.
   Они находились глубоко под землей. Сюда не долетали посторонние звуки,
не было никаких посторонних шумов. Только гулкие шаги трех офицеров
раздавались в пустынных коридорах этого невообразимого подземного царства.
Построенное на большой глубине в толще земли, хранилище было сделано с
таким расчетом, что могло выдержать прямое попадание атомной бомбы. Или
стихийное бедствие почти катастрофического характера, которого никогда не
бывало в этом отдаленном районе Москвы.
   Но даже атомная бомба, даже землетрясение или другой катаклизм,
вызванный силами природы, которые могли тут случиться, не были столь
ужасны и опасны по последствиям, чем те, что могли произойти в случае
разрушения этого хранилища. Здесь была собрана так называемая "коллекция"
бактериологического оружия бывшей огромной империи. Здесь хранились
образцы тысяч и миллионов смертоносных вирусов, о многих из которых
человечество давно забыло. И которые могли в случае обретения свободы
принести человечеству неисчислимые страдания, словно сотворив сам образчик
человеческого ада на Земле.
   Собранные в те недавние годы, когда человечество было разделено на
враждующие стороны и каждая из сторон стремилась к обладанию абсолютным
оружием, они были последним шансом каждой из сторон, последним резервом,
который можно было применить в случае поражения. Этот резерв имел не
просто невероятный разрушительный потенциал. Вырвавшись наружу, как джинн
из бутылки, он мог уничтожить человечество, не разбирая национальных
границ, идеологических и конфессиональных различий, цвета кожи. Это было
оружие абсолютной мощи, применить которое можно было только в случае
абсолютного поражения. И только тогда, когда шансов на спасение не
оставалось.
   Неизвестно кем и когда названное "национальной коллекцией", словно в
насмешку над собранными здесь образчиками смерти, хранилище вирусов было
одним из самых охраняемых и самых секретных объектов в новой России. И
последним шансом нанести страшный удар неприятелю даже в случае полного
поражения. И хотя в России было много настоящих коллекций, включая Эрмитаж
и Третьяковскую галерею, которыми действительно можно было гордиться,
биологи, проводившие здесь разработки и опыты, по-своему гордились этим
хранилищем.
   Но в последние годы "коллекция" начала видоизменяться. Огромные запасы
разносчиков чудовищных болезней начали уничтожаться.
   Сказывалось и изменение общей политической обстановки, и отсутствие
прямой угрозы стране, и даже резкое сокращение финансирования подобных
опытов, когда само понятие "биологическое оружие" постепенно забывалось, а
почти все страны уже подписали и присоединились к конвенции, запрещавшей
применение подобного оружия.
   И сегодня по приказу командования нужно было вывезти один из
контейнеров на специальную базу, находившуюся в приволжских степях, где
бактерии уничтожались жесткими рентгеновскими лучами. А заодно и
проверялись на выживание под подобными смертоносными для всего живого
лучами.
   Подполковник посмотрел на часы. Они вошли в коридор ровно две минуты
назад. Дежурный фиксировал время прохождения каждого из посетителей. Здесь
существовала не только абсолютная охрана, многократно дублирующая людей и
технику. Здесь был непроходимый полигон для любых террористов, которые
захотели бы рискнуть и появиться в этом хранилище. Даже хранилище
Государственного банка страны, где хранился золотой запас, охранялось не
так тщательно и не с такими мерами предосторожности. Любой входивший сюда
понимал, что здесь другой мир. Мир со своими сложностями и своими
опасностями.
   И поэтому каждый вошедший безукоризненно выполнял все строгие правила.
   Трое офицеров, идущих сейчас по коридору, напоминали трех астронавтов
из фантастического фильма, случайно оказавшихся в условиях, близких к
земным. Здесь подгонялись не только их тяжелые костюмы, похожие на
скафандры космонавтов. Каждый из офицеров проходил специальную инструкцию
на выживание в условиях внезапной аварии в хранилище.
   И каждый знал, что в случае малейшей опасности должен быть готов
погибнуть вместе с другими, но перекрыть доступ заключенным в контейнеры и
стеклянные колбы "пленникам" к выходу из хранилища.
   Офицеры двигались к намеченной цели. Они еще не знали, что через
несколько минут одного из них уже не будет в живых, а двое остальных...


   Москва. 6 часов 06 минут

   Он посмотрел на часы. До конца смены еще более двух часов. Стоять
здесь, при въезде в город, на одной из основных магистралей, ведущих в
столицу, было и плохо, и хорошо. Плохо потому, что по этой трассе вечно
проезжали автомобили с высшими чиновниками страны.
   И любой из них мог заметить какую-нибудь неточность или небрежность в
работе сотрудников ГАИ. Говорили, что и сам министр внутренних дел иногда
проезжает на работу именно по этой трассе, почему-то предпочитая делать
солидный крюк с дачи, словно проверяя, как работают вверенные ему службы
по всей линии дороги.
   Всегда существовала вероятность нарваться на какого-нибудь идиота,
который мог оказаться либо сотрудником президентского аппарата, либо
чиновником самого Министерства внутренних дел. И тогда сотрудник ГАИ,
допустивший оплошность, в лучшем случае никогда больше не появлялся на
этой трассе. А в худшем - просто вылетал из органов МВД.
   Но, с другой стороны, это была самая "хлебная трасса" в радиусе всего
района, на которую мечтал попасть любой из сотрудников ГАИ.
   Подвыпившие бизнесмены на своих "Мерседесах", загулявшие дачники,
просто бандиты на тяжелых джипах - все эти категории нарушителей платили
много и охотно. При нормальном везении с трассы за смену можно было
собрать до полутора-двух тысяч долларов. Половина этой суммы, конечно, шла
начальству, но даже оставшаяся половина с лихвой покрывала все неудобства
службы и превышала месячную зарплату офицеров ГАИ. Именно поэтому среди
сотрудников была столь опасная конкуренция на это место, и любой из
офицеров, кто начинал приносить начальству меньше денег, чем обычно
собирали его предшественники, рисковал оказаться вне трассы, на кабинетной
работе в ГАИ. На "чистом" окладе, которого не хватило бы даже на один
приличный обед для компании в хорошем ресторане.
   Главное было - не ошибаться. Не нарваться на занудливого формалиста или
злопамятного чиновника. К таким старший лейтенант Звягинцев был
беспощаден. Он, работавший на трассе уже второй год, словно чувствовал
подобных типов и строго пресекал любые разговоры о возможности смягчения
наказания.
   Кроме этих редко встречавшихся одиночек, были еще и крупные мафиози,
которые вместо штрафа вполне могли полоснуть из автомобиля автоматной
очередью. С такими Звягинцев тоже не связывался. Он четко просчитывал
стоимость автомобиля и сразу вычислял, стоит ли задерживать такую машину.
Если "Мерседес"
   или "Шевроле" тянул на добрую сотню тысяч долларов, он старался не
рисковать. Заплативший за свой автомобиль такие бешеные деньги вполне мог
нарушать правила дорожного движения. В этом старший лейтенант был уверен.
   Иногда могло повезти и с подобным автомобилем. Но это была уже удача.
Звягинцев помнил, как три месяца назад он задержал в роскошном "БМВ"
вдребезги пьяного артиста эстрады, спешившего на дачу к своей знакомой. И
содрал тогда с того четыреста долларов, прежде чем актер уехал к своей
подружке. Артист был известным, его часто показывали по телевизору, и
Звягинцев, всегда глядя на него, испытывал легкое чувство удовлетворения и
непонятной зависти. Артист расстался с деньгами легко, даже не поняв,
почему и зачем он их отдает. Таких компанейских мужиков Звягинцев любил и
уважал.
   Теперь, сидя в автомобиле, он с понятным нетерпением глядел на трассу,
жалея, что осталось так мало времени. В такие предрассветные часы редко
кто выезжает на трассу. Лучшее время настоящего "улова" - с двух до пяти
часов утра. Потом пик резко спадает, а под утро ездят только чиновники,
спешащие на работу, и верные мужья, опасающиеся гнева своих подруг.
   Рядом дремал капитан Парамонов. Он недавно был переведен из
центрального аппарата ГАИ, когда новый министр решил укрепить кадры на
местах, сокращая центральные аппараты. Министр даже не подозревал, что на
каждом перемещении, на каждом сокращении, на каждом передвижении кадровики
будут загребать огромные суммы денег, продавая "место под солнцем" И
учитывая степень "навара" в той или иной местности.
   Ни Звягинцев, ни Парамонов не были плохими офицерами. Они не были и
хапугами-вымогателями, стремящимися во что бы то ни стало вытянуть деньги,
забывая о своей совести и долге. Тот же Звягинцев в прошлом году сумел
задержать опасного преступника, когда тот пытался уйти на своей "девятке"
от преследования. И неоднократно отмечался руководством ГАИ города за
совсем не плохую службу.
   Просто служба их была как бы разделена на две составляющие. В первой -
ночные бдения на дорогах, мужество, верность офицерскому долгу. Во второй
- вынужденное вымогательство, невозможность достойно прожить даже на очень
большую по нынешним временам офицерскую зарплату в... сто с лишним
долларов. И строго установленные нормы платы своим руководителям снизу
доверху, при которых рискнувший отказаться офицер мог вполне оказаться без
работы или получить случайную пулю в немотивированной перестрелке.
   Звягинцев знал все эти правила и старался держаться в их рамках, не
очень свирепствуя на дорогах, но и не давая возможности начальству
усомниться в его действительно деловых способностях перспективного офицера
ГАИ. Он снова покосился на спящего Парамонова. Подполковник твердо обещал,
что уже осенью Звягинцев может рассчитывать на четвертую звездочку.
   Впереди на трассе показалась машина. Звягинцев насторожился. Они стояли
на трассе в самом неудобном для .проходящих машин месте, где их не могли
заметить. За рекламным щитом. Но с правой стороны здесь была дорога.
   И любой автомобиль, следующий по трассе, обязан был чуть притормозить,
пропуская возможную помеху. Конечно, никто этого, как правило, не делал,
что давало возможность инспекторам ГАИ остановить формально нарушившего
правила движения автомобилиста через сто метров.
   А если даже кто-то и затормозит, то его все равно можно при желании
остановить. Хотя бы за ненадетые ремни безопасности, которые многие
владельцы автомобилей просто срезали.
   Звягинцев всмотрелся и разочарованно откинулся на сиденье. Это была
обычная "шестерка". Пыльная, грязная, немного помятая.
   С водителя такого транспорта даже при желании не вытянуть более
двадцати тысяч. А за такие деньги не стоило даже выходить из автомобиля.
Звягинцев с завистью посмотрел на спящего Парамонова. "Шестерка" прошла
опасную зону, чуть притормозив, и уже затем, подъехав к автомобилю ГАИ,
остановилась. Из машины вышел сравнительно молодой человек, лет сорока. Он
был одет в потертую кожаную куртку и вельветовые коричневые брюки.
Наверно, дачник, решил для себя Звягинцев.
   "Дачник" нерешительно осмотрелся и зашагал к машине ГАИ. Тяжело
вздохнув, Звягинцев вылез из автомобиля. Неужели у этого типа что-то не в
порядке с машиной? Только еще этого сейчас не хватало - возиться с этим
типом. Он достал с заднего сиденья свой автомат, привычно повесил его на
левое плечо.
   - Доброе утро, - улыбнулся "дачник". У него были неприятные, рыбьи,
какие-то немигающие, холодные глаза.
   - Доброе утро, - хмуро ответил Звягинцев, глядя на непрошеного гостя. -
Что-нибудь случилось?
   Парамонов, услышав голоса, проснулся и теперь, сидя в автомобиле,
недовольно таращился на подошедшего незнакомца.
   - Кажется, мы сбились с дороги, - сказал, снова улыбаясь, "дачник". -
Вы не подскажете, как проехать в Жуковку? - Глаза у него попрежнему не
улыбались. Они, не мигая, смотрели на офицера ГАИ.
   - Это совсем в другой стороне, - махнул рукой Звягинцев. За рулем
автомобиля сидел молодой парень, наверно, сын или племянник "дачника".
Отсюда трудно было разглядеть его лицо.
   - Извините, - разочарованно пробормотал "дачник".
   И в этот момент на трассе показался еще один автомобиль. Звягинцев
почувствовал, что на этот раз он может попробовать его остановить. Это был
белый "Мицубиси-Галант". Такие машины обычно покупали преуспевающие
бизнесмены средней руки и чиновники, сделавшие свои первые приобретения на
деньги, вырученные от коррупции. Ни крупные чиновники, ни большие бандиты
таких машин не имели.
   Парамонов не вылезал из машины, и Звягинцев, оглянувшись на него,
почувствовал легкую досаду. Навязали такого напарника, да еще и старшим
поставили. Но он внешне ничем не выдал своего раздражения, а подойдя к
дороге, стал следить за приближающимся "Мицубиси". Так и есть. Он прошел
опасное место, не затормозив. Номера собственные, обычные.
   Машина не первой свежести. Все в порядке.
   Такую вполне можно остановить.
   Оставшийся у машины ГАИ "дачник" наклонился, поправляя свои кроссовки.
Звягинцев уже не смотрел.на него. Все его внимание было направлено на
приближающуюся машину. Он отвел автомат, так мешавший ему работать, в
сторону. В случае необходимости эта "игрушка" его все равно нормально не
защитит. А носить ее приходится по инструкции.
   Автомат Парамонова сейчас лежит в их автомобиле на заднем сиденье.
Звягинцев поднял руку. Водитель "Мицубиси" увидел его и начал тормозить.
Кажется, в машине сидят двое или трое. И все молодые ребята. Может, еще и
подвыпившие. Звягинцев почувствовал себя увереннее и уже нетерпеливым
жестом правой руки резко махнул вниз, давая понять, где именно нужно
остановиться.
   "Дачник" по-прежнему поправлял свои кроссовки. "Чего он не уезжает,
этот ненормальный?" - мелькнула в голове мысль. "Мицубиси" мягко
затормозил рядом. Водитель снял темные очки. Спокойно посмотрел на
Звягинцева.
   Слишком спокойно. И это очень не понравилось старшему лейтенанту.
Почему он так хладнокровен? "Может, они из органов? - подумал Звягинцев. -
Какая-нибудь машина из службы наблюдения милиции или контрразведки?"
   Парамонов по-прежнему сидел в автомобиле, ди на что не реадэдруя. Он
лишь видел, как Звягинцев задержал обычную машину, и теперь лениво ждал,
когда закончится разговор задержанных с офицером ГАИ.
   Звягинцев на всякий случай отдал честь и громким голосом представился:
   - Старший лейтенант Звягинцев. Ваши права, пожалуйста.
   Теперь все зависело от действий водителя.
   Если он достанет из кармана красную книжку, придется их отпустить. Если
начнет просить прощения за неизвестное нарушение, можно будет оштрафовать.
Но почему у этого водителя такие неприятные холодные глаза?
   Произошло непонятное. Водитель достал из кармана свои права и протянул
их Звягинцеву. Старший лейтенант, несколько смутившись, взял документы.
Все произошло совсем не по тому сценарию, как он для себя наметил.
Придется смотреть эти документы и выяснить, в чем тут дело.
   А "дачник" по-прежнему возился со своими кроссовками.
   - Вы нарушили правила дорожного движения, - напряженным голосом сообщил
Звягинцев, - не затормозили вон у того поворота.
   Вам это известно?
   - Да, - подтвердил хладнокровный" водитель с неприятными серыми, очень
спокойными глазами. Сидевшие сзади двое молодых людей молча смотрели на
старшего лейтенанта.
   "Почему ни один из них не сидит рядом, - мелькнула неприятная мысль. -
Или он просто их водитель?"
   - Я должен выписатъ квитанцию о штрафе, - еще более нерешительно сказал
Звягинцев. Для себя он уже решил, что нужно действовать только по закону.
Может, они из охраны Президента или из еще какой-нибудь неприятной
организации.
   - Мы можем заплатить штраф, - спокойным голосом предложил водитель.
   - В сберегательную кассу, - строго кивнул уже окончательно
определившийся Звягинцев, - сейчас я вам выпишу квитанцию.
   - Давай, - кивнул его собеседник, словно разрешая ему это сделать.
Старший лейтенант нахмурился. Может, он ошибается. И это просто обычные
загулявшие "качки" из охраны какого-нибудь бизнесмена. Обычные права. На
имя Леонида Вишнякова. Может, все-таки что-то не так?
   - Вы не дали мне документы на автомобиль, - напомнил Звягинцев.
   - Да, - подтвердил водитель, - не дал.
   Сейчас дам.
   И почему-то не полез в карман, а поднял газету с переднего сиденья.
Звягинцев не успел даже понять, что именно происходит. Он не успел даже
испугаться. Водитель поднял огромный револьвер, и в самый последний момент
старший лейтенант с ужасом понял, как именно он ошибался и почему этот
водитель был так спокоен. Выстрел прямо в упор мгновенно разбил лицо,
отбрасывая офицера ГАИ от машины. Парамонов, увидевший, что произошло,
повернулся назад, пытаясь достать с заднего сиденья автомат. Ему повезло,
он сразу схватился за оружие и даже успел открыть дверцу автомобиля. Но
стоявший рядом "дачник" вдруг поднялся- и трижды выстрелил из пистолета,
отбрасывая его прямо в автомобиль.
   Парамонов еще дышал, когда кто-то подошел к нему и грубо вытащил,
опуская на землю.
   - Все равно машину испачкали, - раздался чей-то недовольный голос.
   - Я не мог ждать, пока он вылезет из автомобиля с автоматом, - ответил
другой, - он бы разнес вас всех на мелкие кусочки. Мы и так много времени
потеряли, пока вы болтали с этим старшим лейтенантом.
   - Этот еще, кажется, жив, - сказал первый голос.
   - Скоро не будет, - уверенно сказал второй.
   Парамонов не испытывал боли. Ему не было даже страшно. Последние его
мысли были о семье. Ему было их жалко. Он еще успел почувствовать, как
кто-то подошедший заслонил ему восходящее солнце и, наклонившись,
выстрелил в сердце. И больше он ничего не почувствовал.
   - Трупы нужно будет спрятать, - приказал "дачник". - Сукины дети, вы
нам чуть все не испортили. Опоздали на десять минут.
   - Зачем? - удивился кто-то. - Какая разница! Все равно через час все
будут об этом знать.
   - Все равно нужно спрятать трупы. Нельзя оставлять здесь этих офицеров.
Иначе у нас не будет в запасе и этого часа.


   Москва. 6 часов 18 минут

   Тяжелая дверь медленно открывалась. В руках у подполковника был
небольшой контейнер, полученный им в хранилище биологического оружия.
Перед тем как дать разрешение на открытие двери, дежурный тщательно
проверил еще раз идентификацию всех офицеров, время их прохода в
хранилище. Сравнил фотографическое изображение на компьютере с
оригиналами, хотя прекрасно знал, что посторонние здесь не могли
появиться. Проверил шифр, набранный старшим из офицеров. И лишь затем дал
команду на открытие двери.
   Контейнер был помещен в специальный чемоданчик, защищенный пластинами.
После чего трое офицеров прошли в специальную камеру, где их необычные
костюмы были подвергнуты тепловой обработке. Затем еще одна камера,
проверяющая их на наличие возможных микробов. В третьей камере они
оставили свои тяжелые костюмы. Теперь, по правилам, нужно было пройти
через душевую. Привычная процедура доставляла удовольствие. Наконец через
двадцать минут они вышли из душевой, получив свои привычные костюмы.
   Необычный чемоданчик уже ждал их в комнате начальника хранилища.
Дежурный полковник передал папку с документацией подполковнику Ваганову.
Тот привычно расписался в получении. Оба сопровождавших его офицера
терпеливо ждали окончания формальной процедуры.
   Путь наверх был таким же долгим. Даже в лифте, поднимающем их наверх, к
поверхности земли, были установлены специальные приборы наблюдения,
позволяющие слышать и видеть все, что творится в кабине лифта. И это
несмотря на то, что в кабине лифта был свой штатный "лифтер" - прапорщик,
который регулировал движение лифта. Однако в случае необходимости
дежурящий внизу офицер мог заблокировать основной лифт.
   Но в этот раз, как и обычно, все было спокойно. Трое офицеров и их
сопровождающий благополучно поднялись наверх. Прошли еще два пункта
контроля. И лишь затем оказались у выхода, где подполковник еще раз
расписался в получении своего смертоносного груза. И только тогда мощные
железные ворота дрогнули и начали отходить в сторону, офицеры вышли во
внутренний двор, где находилось несколько автомобилей.
   У дверей стояла машина ГАИ с двумя офицерами дорожной милиции. Тяжелая
машина "БМП" с отделением охраны, состоящим в основном из солдат
контрактной службы. И бронированный автофургон фирмы "Крайслер",
изготовленный специально для перевозки особо ценных грузов и приобретенный
прямо с завода-изготовителя. Броню "Крайслера" не сумел бы пробить и
крупнокалиберный пулемет, а дополнительные стальные перегородки
гарантировали внутренность машины от повреждений даже в случае лобового
столкновения с какой-либо встречной машиной. Только в таком защищенном
автомобиле и можно было перевозить контейнер. По строгим правилам
перевозки подобных грузов за рулем "Крайсдера" должен был сидеть офицер.
Капитан Буркалов достал ключи, проходя к автомобилю.
   Рядом с ним должен был сесть еще один офицер - командир группы
сопровождения. В бронированный салон автомобиля осторожно забрались
подполковник Ваганов и майор Сизов.
   Подполковник не выпускал из рук чемоданчика, уже надев привычные
стальные наручники, связывающие чемоданчик с его рукой, на правое запястье.
   И только тогда, когда они оказались в автомобиле, подполковник Ваганов
включил переговорное устройство внутри машины, разрешив капитану Буркалову
начать движение к аэродрому. До площадки, где их ждал специальный самолет,
было не так далеко, всего около шести километров. Первым выехал автомобиль
ГАИ. За ним бронированный "Крайслер"
   с четырьмя офицерами в машине. Сразу за ними шла БМП. Это был
экспериментальный образец БМП-3, уже прошедший испытания во время боевых
действий на полях Чечни. На улице к ним присоединилась еще одна машина
ГАИ, которая замыкала движение. Четыре автомобиля, выстроившись в одну
колонну, ехали по направлению к военному аэродрому.
   В этот ранний час на улицах Москвы почти никого не было. Если в обычные
дни к семи часам утра уже начинает постепенно возрастать интенсивность
движения, чтобы достигнуть своего дика через полтора-два часа, то в
воскресные дни это правило не срабатывает. В такие дни даже к девяти часам
утра на улицах городг бывает довольно мало автомобилей. И тем более их
почти не бывает в семь часов утра, когда большинство горожан еще отдыхают.
   Именно поэтому подобные перевозки всегда проходили в ранние,
предрассветные чась воскресенья, чтобы исключить возможносп любого
случайного столкновения или аварии, которая могла бы иметь роковые
последствия Хотя трудно было себе представить автомобиль, способный
протаранить бронированны"
   "Крайслер" или, столкнувшись с ним, причинить ему существенные
повреждения. Но строгие правила работы с очень опасным п)узом запрещали
перевозить эти смертоносные контейнеры в другие дни и часы. А разрешение
на перевозку мог дать только начальник управления или один из его
заместителей.
   Котда машины тронулись, Ваганов привычно посмотрел на часы. Все шло
точно по графику. Он обратил внимание на несколько уставшее лицо Сизова.
   - Ты сегодня плохо выглядишь, - заметил подполковник.
   - Как обычно, - невесело отмахнулся майор. - Света опять недовольна. Ей
не нравятся мои командировки.
   Ваганов знал о проблемах в семье майора.
   Они работали вместе уже более двух лет. Семья майора раньше проживала в
Воронеже, где жили и многочисленные родственники супруги Сизова. Перевод в
Москву два года назад не стал радостным событием для этой семьи. Правда,
Сизов получил очередное звание, но семья осталась без обустроенного жилья,
вынужденная поселиться в военном городке и с семьей из четырех человек
занимать маленькую двухкомнатную квартиру. Этот переезд в столицу и
проживание в военном городке, находящемся в пятидесяти километрах от
центра, явно не пришелся по душе несколько истеричной супруге майора, и в
последние месяцы тот приходил на работу особенно подавленный.
   - На этот раз вернемся быстро, - рассудительно сказал подполковник, -
два-три дня, не больше. Они ведь эксперименты ставить не собираются. Я так
понял, что наш груз будет подвергаться специальному жесткому излучению.
   Майор пожал плечами. По инструкции они обязаны находиться рядом со
своим грузом вплоть до того момента, пока он не будет уничтожен.
   Даже во время лабораторных исследований, даже во время экспериментов
офицеры семнадцатого управления обязаны находиться рядом, чтобы
контролировать сохранность доставленного на полигон груза. И только после
его полного уничтожения они должны все проверить, составить необходимую
документацию и лично подписать акт уничтожения доставленного материала.
   Автомобили шли на относительно невысокой скорости. Безопасность
продвижения лежала в основе всех действий водителей автомобилей, входящих
в колонну. Они проехали несколько строений, расположенных рядом со зданием
хранилища. Когда колонна шла мимо мелькавших с правой стороны многоэтажных
домов, была несколько увеличена скорость Наконец показался невысокий забор
военного городка, за которым был расположен военный аэродром.
   Здесь никогда не летали тяжелые самолеты Аэродром был небольшой,
построенный в расчете на приземлявшиеся тут иногда легкие самолеты и
вертолеты. Сделано это было специально, чтобы не вызывать излишнего
внимания противостоящей стороны именно к этому аэродрому и военному
городку. В случае начала боевых действий этот аэродром при всех
обстоятельствах не мог оказаться в зоне особого внимания стратегических
сил противника из-за своей небольшой площадки и незначительного количества
появлявшихся тут некоторых летательных аппаратов.
   Когда показался забор военного городка и мелькавшие в глубине крыши
пятиэтажных домов, подполковник Ваганов снова привычно взглянул на часы.
Все шло точно по графику.
   Как обычно, в полном соответствии с графиком. И в этот момент
автомобили остановились. Ваганов достал переговорное устройство.
   Открывать дверцу бронированного фургона до аэродрома он не имел права
ни при каких обстоятельствах. Но и машины не должны были останавливаться
ни при каких условиях.
   - Почему стоим? - спросил он капитана Буркалова, сидевшего за рулем.
   - Впереди авария, товарищ подполковник, - доложил Буркалов, -
перевернулись "Жигули", кажется, есть пострадавшие. Сейчас машину убирают
с трассы.
   - Пусть этим занимаются ГАИ или "Скорая помощь", - проворчал Ваганов, -
мы отстаем от графика.
   - "Скорая помощь" уже здесь. И машина ГАИ тоже. Сейчас, кажется,
освобождают проход.
   Действительно, прямо за поворотом, там, где дорога сворачивала на
аэродром, стояли сильно разбитые "Жигули". На земле лежал один из
пострадавших, очевидно, вылетевший из автомобиля при столкновении. Машина
врезалась в большое дерево, стоявшее тут же у развилки дорог. Врачи в
белых халатах привычно деловито осматривали раненого. Рядом стоял
автомобиль с инспекторами ГАИ.
   Первая машина колонны, в которой тоже сидели офицеры ГАИ, затормозила,
увидев это зрелище. За ней остановились и все остальные.
   Подполковник Мисин, отвечавший за безопасность движения колонны и
сидевший в первой машине ГАИ, быстро выйдя из своего автомобиля, подошел в
стоявшему в форме капитана ГАИ незнакомцу.
   - Быстро освобождайте дорогу, капитан, - заорал подполковник, - у нас
чрезвычайный груз!
   Он не узнал этого капитана в лицо и поэтому разозлился еще больше,
словно незнакомый офицер был лично виновен в этом происшествии.
   - Да, - сказал как-то вяло и спокойно капитан, - сейчас уберут раненого.
   Подполковник подошел поближе. Врачи уже положили раненого на носилки.
Открылась дверца автомобиля "Скорой помощи".
   - Быстрее, - нетерпеливо сказал Мисин, - давайте быстрее.
   Ему шел уже сорок шестой год, а он был все еще подполковником,
отвечавшим за штабную и воспитательную работу в этом округе. Его и
назначали обычно на подобные операции, с которых не было никакого
"навара", кроме обычных неприятностей. Мисин терпел только из-за своей
подполковничьей должности, при которой очередное звание он должен был
получить через полтора года. И уже потом, в должности полковника, мог
рассчитьшать на руководство крупным подразделением ГАИ и относительно
спокойную жизнь.
   Однако не привыкший к разного рода неожиданностям, подполковник
несколько растерялся, увидев случившееся происшествие на дороге. Он твердо
знал, что по инструкции не имеет права останавливать колонну ни в коем
случае. Однако случившаяся авария и привычный автомобиль ГАИ, стоявший
рядом с разбитой машиной, вселяли чувство спокойствия, и он остановил
колонну, выйдя из своего автомобиля. Теперь, вспоминая о строгой
инструкции, он невольно суетился больше обычного, требуя немедленно
открыть дорогу. И в этот момент увидел номера машины ГАИ. Это были
знакомые номера. Мисин растерялся.
   - Разве на этой машине работает не Звягинцев? - спросил он у
незнакомого капитана.
   Тот что-то пробурчал в ответ. Ничего не понимающий Мисин шагнул вперед,
и в этот момент из распахнутых дверей фургона "Скорой помощи" показался
человек с непонятным прибором в руках. Зачем такие аппараты у врачей,
подумал Мисин, больше похожие на гранатометы? Он не успел продумать свою
мысль до конца, когда вдруг осознал, что стоявший в машине "Скорой помощи"
человек целится в их колонну именно из гранатомета. Прозвучал первый
выстрел, и автомобиль ГАИ, в котором приехал сам Мисин, взлетел на воздух,
подброшенный мощной взрывной волной. Почти сразу же прозвучал и второй
выстрел. Это выстрелил кто-то, стоявший в овраге, расположенном слева от
дороги, и теперь поднявшийся в полный рост. Загорелась БМП, подбитая с
расстояния в пять метров из гранатомета. Послышались отчаянные крики
солдат, попавших в эту своеобразную огненную ловушку.
   Мисин дрожащими руками начал доставать пистолет, из которого ни разу в
жизни ни в кого не стрелял. И в этот момент увидел капитана, достававшего
из автомобиля ГАИ автомат.
   - Капитан, - закричал подполковник, еще не осознавший до конца, что
именно происходит, - террористы в овраге! Вызывайте подкрепление по рации!
   Офицер кивнул ему головой и вдруг, подняв автомат, дал очередь в его
сторону. Мисин, увидев направленное на него дуло автомата, сделал шаг
назад, оступился, и это спасло ему жизнь. Он полетел в овраг еще до того,
как над головой раздалась автоматная очередь.
   Рядом с подбитой машиной ГАИ появилось сразу несколько человек,
выскочивших из оврага. Очевидно, они точно знали, что именно находится в
броневом фургоне "Крайслера". Зажатый с обеих сторон горящими машинами,
имея слева довольно крутой склон, капитан Буркалов не решался никуда
трогать свою машину, понимая, что любое решение может оказаться роковым.
Он все еще надеялся, что из поврежденной, горящей БМП появятся солдаты
охранения, сумев отсечь нападавших. Но вместо этого прямо перед ним
возникло несколько нападавших.
   Сидевший рядом с ним уже немолодой капитан коротко выругался и, увидев,
как горят его солдаты, схватил автомат, выскакивая из машины. И почти
сразу попал под автоматную очередь. Но, в отличие от Мисина, этот капитан
знал, как нужно и можно сражаться. Капитан Панченко уже воевал в
Приднестровье и Чечне и умел верно оценивать обстановку.
   Перекатившись по земле, он дал длинную очередь по нападавшим, и сразу
двое из них упали, словно перерезанные пополам, сложившись надвое.
   - Езжай! - крикнул капитан, махнув рукой. - Давай вперед!
   Буркалов, поняв, что тот говорит, дал резкий газ, пытаясь сбросить
горящую машину ГАИ в овраг. Но нападавшие, очевидно, учли и этот вариант.
Пока несколько человек добивали выскакивающих из горящей "БМП" солдат, в
машине "Скорой помощи" снова зарядили гранатомет. Но на этот раз
находящийся там террорист не стал стрелять в "Крайслер", словно зная, что
в нем находится. Вместо этого он выскочил из машины и, пробежав немного,
оказался сбоку от "Крайслера", словно решив срезать его заднюю часть своим
выстрелом.
   И лишь затем ветал на колено, прицелился и выстрелил.
   Взрывом сорвало заднюю дверь броневого фургона. Капитан Панченко только
теперь заметил этого нападавшего, скрытого от него самим "Крайслером", и
дал в его сторону короткую очередь. Стрелявший из гранатомета с
болезненным стоном упал на землю. В этот момент переодетый в офицера ГАИ
другой террорист дал длинную очередь в открывшегося Панченко и попал ему в
грудь.
   Нападавшие, увидев, что дверь броневого фургона сорвана, бросились к
"Крайслеру". Ваганов, оглушенный, раненный и потерявший сознание, лежал на
полу. Сизов, все еще контуженный после взрыва, достал пистолет. И, когда
первый из нападавших показался в проеме, выстрелил прямо в лицо
террориста. Тот с диким криком упал. В ответ раздалась длинная очередь, и
у Сизова из рук выпал пистолет. Он был ранен в правое плечо.
   Сидевший за рулем капитан Буркалов попытался еще раз столкнуть машину
ГАИ с дороги. На этот раз после сильного удара горящая машина поползла
вниз. Буркалов уже собирался дать сильный газ и вывести автомобиль изпод
обстрела, когда по стеклу ударила очередь из крупнокалиберного пулемета.
Бронированное стекло выдержало такую очередь, но Буркалов от неожиданности
нажал на тормоза. И в следующий момент по водительской кабине ударил
второй гранатометчик из оврага. Буркалов погиб сразу, снаряд попал в
кабину и еще раз подбросил машину.
   - Идиот! - закричал кто-то из нападавших. - Нужно быть осторожнее.
   На полу "Крайслера" лежал в крови Сизов, уже потерявший сознание и
сильно ударившийся при повторном толчке. Ворвавшиеся террористы нашли
контейнер, прикованный к руке Ваганова. Очередь по цепи - и контейнер
перешел в руки одного из нападавших. Ваганов попытался открыть глаза.
Болело все тело. Он успел заметить, как стреляют в него и кто-то
наклоняется к майору Сизову. И снова потерял сознание.
   - Быстрее! - снова раздался чей-то крик. - Контейнер у нас!
   Панченко, собрав все силы, снова дал очередь в сторону, где копошились
люди. Но им уже никто не интересовался. Из-за подожженной БМП вели огонь
офицеры второй машины ГАИ. Они успели вызвать подкрепление и теперь
ожидали, когда наконец оно появится из военного городка.
   Но помощь пришла только через три минуты. К этому времени все
нападавшие уже успели убраться, бросив разбитые "Жигули", использованные
для инсценировки, прямо на дороге.
   Террористы спешно погрузились в машину "Скорой помощи", в автомобиль
ГАИ. Еще один микроавтобус ждал нападавших внизу, сразу за оврагом, на
небольшой проселочной дороге.
   Нападавшие оставили только три трупа своих товарищей. Двоих, убитых
Панченко, и одного, застреленного Сизовым. У всех троих были прострелены
лица, словно кто-то чужой делал на всякий случай последний контрольный
выстрел в лицо.
   Прибывшие на место солдаты батальона охраны не стали преследовать
сбежавших террористов. Вместо этого они начали оказывать помощь раненым,
искать среди убитых еще живых и тушить горящие машины, разбросанные в
разные стороны. Только через полчаса в воздух были подняты вертолеты. Но к
этому времени руководство базы уже знало, что контейнер с грузом исчез. А
тяжелораненый подполковник Ваганов был отправлен в военный госпиталь,
находящийся поблизости.


   Москва. 7 часов 04 минуты

   Телефонный звонок, как обычно, неприятно ударил по нервам. Он
поморщился, посмотрев на часы. Неужели в этот воскресный день нужно
звонить так рано утром? Что у них опять произошло? Звонить воскресным
утром к нему по этому телефону могли только в случае абсолютной
необходимости. Или ядерного нападения на их страну. Министр покосился на
спящую жену. Слава Богу, что у нее крепкий, здоровый сон. Телефонный
звонок ее разбудить не сможет. Телефон зазвенел уже в третий раз.
   Он заставил себя отбросить одеяло, подняться на ноги и, уже не тратя
времени на поиски домашних тапочек, прямо босиком бросился к телефону.
   - Слушаю вас, - мрачным шепотом сказал он.
   - Товарищ генерал армии, - услышал он голос дежурного офицера, -
говорит генерал Климович. У нас случилось чрезвычайное происшествие.
Приказали лично доложить вам.
   - Кто приказал? - разозлился он.
   - Начальник ГРУ генерал Лодьшин. Он стоит рядом.
   - Передайте ему трубку, - недовольным голосом разрешил министр обороны.
Он мог бы и сам догадаться. Никто, кроме Лодынина, не посмел бы звонить
так рано утром в воскресенье. Даже заместители министра, даже начальник
Генерального штаба. А начальник ГРУ мог звонить в любое время и в любое
место. Для этого он и был начальником ГРУ, самого секретного и самого
информированного управления Министерства обороны страны.
   - Товарищ министр обороны, - сухим, бесцветным голосом доложил Лодынин,
- полчаса назад в Москве произошло чрезвычайное происшествие.
   Министр поморщился. Неужели какой-нибудь террористический акт? Нет, в
таком случае отвечать придется министру внутренних дел, а не ему.
   - Во время транспортировки контейнера с особо ценным грузом из нашего
хранилища запасов биологического оружия на конвой было совершено
нападение. Есть пострадавшие. Контейнер с грузом исчез.
   - Ну и что? - не понял сначала министр обороны. - Передайте об этом
сообщение в Министерство внутренних дел. Пусть они ищут преступников. При
чем тут мы? И вообще, при чем тут вы, генерал Лодынин?
   - Товарищ министр обороны, - терпеливо сказал начальник ГРУ, - этот
контейнер из нашей "коллекции". Несколько дней назад мы с вами о нем
говорили.
   - Да, - вспомнил наконец генерал, - я понял. Сейчас я приеду. Вызову
машину и приеду. Его что, совсем не охраняли? - спросил он, чтобы как-то
скрыть свое раздражение.
   - У нас много убитых. Нападение было тщательно подготовлено. Террористы
потеряли троих. Сейчас наши люди вместе с военной прокуратурой уже
работают на месте происшествия.
   - Подождите, - осознал наконец всю степень случившегося министр
обороны, - это тот самый контейнер, о котором мы с вами говорили три дня
назад?
   - Он самый. Поэтому я и решил вас побеспокоить, - пояснил начальник ГРУ.
   - Господи! - сказал вдруг не своим голосом его собеседник. Он был
боевой генерал, отмеченный многими наградами, прошедший настоящие сражения
и не раз попадавший в сложные положения. Но только сейчас, здесь, стоя
босиком на своей даче, в коридоре на втором этаже, он вдруг почувствовал,
что испугался. Что очень испугался. Еще сжимая правой рукой трубку, он
вытер левой пот, выступающий на лбу. И только потом вспомнил про телефон.
   - Генерал, - закричал он, напугав свою жену, которая проснулась от
этого крика, - пришлите мне срочно вертолет! Я буду через десять минут.
   Он бросил трубку. Из соседней комнаты показалось испуганное лицо
младшего сына.
   - Что случилось? - спросил он. Министр, не отвечая, побежал в свою
спальню. Жена, проснувшаяся от его крика, уже сидела на кровати.
   Он ворвался в комнату и, опрокинув стул, бросился искать носки. Она
знала, что в таких случаях он бывает особенно раздражен, но всетаки
рискнула спросить:
   - Что-нибудь случилось?
   Он с ожесточением доставал из шкафа рубашку, обрывая соседние вешалки.
И что-то бормотал себе под нос. Она вскочила на ноги, чтобы помочь ему.
Таким она его не видела никогда. Никогда за все время их супружеской
жизни. Попыталась достать для него китель, но он уже опередил ее, зло
прикрикнув:
   - Не надо!
   И она осознала каким-то внутренним шестым чувством любящего человека,
что произошло нечто ужасное и непоправимое. И, возможно, настолько
страшное, что исправить уже ничего нельзя. Именно поэтому она сжалась в
комочек и застыла на постели, уже больше не пытаясь сказать что-то своему
мужу.
   - Вернусь поздно! - закричал он, выбегая из комнаты, и уже в коридоре,
словно вспомнив о каких-то обстоятельствах, прокричал напоследок: - Никуда
с дачи не выходите. Позвони Сергею, пусть приедет вместе с семьей на дачу.
Пусть все приедут.
   Она все-таки поднялась и вышла в коридор, где уже стоял младший сын,
также не понимавший, что именно происходит. Жена так и не успела спросить,
почему нужно звонить старшему сыну.
   Министр спустился вниз, на первый этаж.
   У дверей сидел дежурный офицер. Он клевал носом, не очень рассчитывая
увидеть здесь самого министра обороны в это раннее воскресное утро. Увидев
бежавшего генерала, он вскочил, забыв про свой сон.
   - Вертолет прилетел? - спросил генерал.
   - Что? - ошалело спросил дежурный офицер. Махнув на него рукой, министр
вышел из здания. Рядом с его дачей находилась небольшая вертолетная
площадка. Только в случае крайней нужды сюда могли садиться вертолеты
министерства, чтобы срочно доставить министра обороны на командный пункт
либо к Президенту страны. Планировалось, что такой чрезвычайный случай
может быть в случае ядерного нападения на страну. Или объявления воины.
   То, что случилось сегодня утром, было совсем не легче какой-нибудь
ядерной опасности. А возможно, и гораздо хуже. Ибо в случае ядерного
нападения какой-либо державы еще оставался шанс на ответный удар. В
случае, который произошел сегодня утром, никаких шансов не оставалось. Это
будет хуже прямого попадания ядерных ракет по Москве, с ужасом думал
генерал.
   Из дома уже бежал помощник, поднятый дежурным офицером. Не успев толком
одеться, не побритый и не позавтракавший, помощник испуганно смотрел на
министра. Он знал, в каких именно случаях сюда может прилететь вертолет. И
понимал, что случилось нечто невообразимо страшное.
   - Застегнись, - мрачно посоветовал ему генерал, гладя на часы.
   Через четыре минуты должны появиться вертолеты. В таких случаях
появляются сразу три вертолета. Один, в котором полетит сам министр, и два
вертолета охраны, обязанные охранять головной вертолет с уже находящимся
на борту министром обороны страны и командным пультом, размещенным в этом
вертолете. Уже в полете министр мог начать работу, отдавая необходимые
приказы. Этот вертолет был своеобразным мини-командным пунктом, с которого
он мог связаться с любой атомной подводной лодкой, лежавшей на боевом
дежурстве в океане, с любой пусковой установкой, расположенной где-нибудь
глубоко под землей. И от одного его слова зависело очень многое. А в
случае отсутствия Президента как Верховного главнокомандующего он мог и
лично принимать решение об ответном ударе.
   Сейчас об этом как-то не хотелось думать. Генерал тоскливо посмотрел на
небо. Кто мог подумать, что с этим проклятым контейнером произойдет такая
накладка! Он помнил, как в среду вечером, три дня назад, к нему на доклад
явился начальник Главного разведывательного управления.
   Сначала речь шла только о текущей информации из Чечни. В нескольких
районах снова были нападения на транспорты, и министр требовал усилить
работу ГРУ в этом беспокойном регионе. В свою очередь, генерал Лодынин
докладывал о том, что уже было сделано.
   И что они планируют делать для обеспечения необходимого порядка в этой
кровавой мясорубке, которой уже не было конца.
   И только в конце разговора Лодынин начал говорить об этой "коллекции".
Министр знал, что так называли самое секретное хранилище запасов
биологического оружия, находящегося в распоряжении его министерства. Он
никогда не спускался в хранилище, но понимал всю степень важности
обладания подобным абсолютным оружием, оставленным на самый крайний
случай, когда уже будет все равно. И которое можно будет применить только
в случае тотального проигрыша. Ибо во всех других вариантах подобное
абсолютное оружие с одинаково страшной силой било и по врагам, и по своим,
не разбирая границ и национальных отличий.
   Лодынин достал тогда донесение своего агента из Пентагона и показал его
министру обороны. В донесении агент указывал, что в Пентагоне решено
сделать соответствующий запрос через дипломатические службы и Конгресс
США, обратившись к российскому правительству с категорическим требованием
обменяться данными по запасам секретных биологических лабораторий,
имевшихся у каждой из сторон.
   Министр долго вникал в смысл написанного, но так и не понял, что именно
взволновало начальника ГРУ.
   - Ну и пусть запрашивают, - буркнул он в сердцах, - им совсем уже
нечего делать. Если так хотят, пусть лезут в это хранилище и ковыряются
там среди микробов.
   - Они хотят получить право на взаимную инспекцию объектов, - пояснил
генерал Лодынин.
   - На здоровье, - отмахнулся министр, - еще голова должна болеть из-за
этой лаборатории.
   - Нет, - настойчивость Лодынина начинала раздражать, - не из-за этой
лаборатории.
   Там находятся наши запасы биологического оружия, о котором знают
американцы.
   - Тем более пусть смотрят, - снова не понял министр. Но начальник ГРУ
не унимался:
   - В "коллекции" есть специфические запасы. Те, о которых американцы не
знают. И не должны знать. Ведь мы подписывали конвенцию о запрещении
применения биологического оружия. Вы меня понимаете? Речь идет о
разновидности штамма ЗНХ. Мы говорили, что нашим специалистам удалось
вывести этот вирус путем генетического изменения кодов молекул ДНК. Самый
устойчивый вирус, который когда-либо возникал в человеческом обществе.
Эксперименты подтвердили его абсолютную эффективность. Почти всегда была
стопроцентная смертность.
   Министр невольно поморщился. Боевой генерал не любил даже слушать
разговоры о подобных мерзостях.
   - При чем тут мы? - снова переспросил он. - Уберите эту гадость из
хранилища и покажите лабораторию американцам. Вот и все.
   - Это биологическое оружие нового поколения, - настойчиво продолжал
генерал Лодынин, - о нем не должен знать никто. Под видом контейнера с
грузом для испытаний мы можем вывезти его на наш полигон. И сохранить там,
пока не закончатся все эти проверки.
   - Действуйте, - равнодушно разрешил министр. - Что вам нужно для этого?
   - Я не имею права, - напомнил Лодынин, - эти подразделения подчиняются
лично вам.
   Позвоните генералам Масликову и Лебедеву.
   Генерал-полковник Масликов возглавлял двенадцатое управление
Министерства обороны, непосредственно осуществлявшее охрану особо важных и
секретных объектов, в основном связанных с ядерным оружием. По
сохранившейся традиции, хранилище запасов биологического оружия,
требовавшее не меньшей охраны, входило в круг его объектов. Генерал--
лейтенант Лебедев возглавлял исследования по этим направлениям и был
начальником отдела биохимических исследований. Обоим генералам приказы мог
отдавать только министр обороны страны. Или, в случае его отсутствия,
начальник Генерального штаба. Министр посмотрел на лежавшее перед ним
донесение агента.
   - Может, этот контейнер просто уничтожить на месте? - нерешительно
предложил он.
   Но, посмотрев на Лодынина и увидев его выразительный взгляд, больше
ничего не стал говорить. А только, потянувшись к пульту управления, вызвал
Масликова и Лебедева.
   Только после этого он протянул листок с донесением агента генералу
Лодынину. Тот аккуратно положил лист бумаги в свою папку.
   И поднялся со стула.
   - Разрешите идти?
   - Идите, - разрешил министр, и, когда начальник ГРУ вышел, он еще успел
подумать о том, что американцы по-прежнему не унимаются, пытаясь проверить
все возможное и невозможное в их стране. Через пять минут появившиеся в
его кабинете генералы получили строгий приказ о перебазировании контейнера
с вирусом ЗНХ из подземного бункера "коллекции" в другое место. Обоим
генералам министр разъяснил, что скоро начнется проверка хранилища
американцами и рисковать в подобных случаях не стоит. Масликов
сосредоточенно кивнул головой. Он не любил задавать лишних вопросов. И
вообще не любил суетиться. А генерал Лебедев, напротив, выглядел
чрезвычайно расстроенным. И даже пытался возражать, объясняя, как важно
провести последнюю серию испытаний именно в лабораторных условиях
хранилища.
   Но министр уже нс желал слушать никаких возражений. Еще не хватает
международного скандала из-за этой мерзости, с возмущением думал министр.
Они разводят какие-то вирусы, а нам потом придется объясняться в ООН,
почему мы нарушаем свои собственные договоры. Нет, Лодынин все-таки умный
мужик. Нужно будет убрать эти вирусы подальше от Москвы.
   А потом можно будет их вернуть обратно. Наверняка и у американцев есть
подобные разработки.
   Просто прищуриваются, делая вид, что ни о чем подобном никогда не
слышали. Он подумал, что к этому вопросу больше никогда не вернется. И
когда генералы вышли, уже забыл о нем, занимаясь другими проблемами. Он
тогда и не подозревал, что навлекает на свою голову страшный кошмар, какой
не мог присниться и в самом тяжком сне.
   Министр услышал шум вертолетов. Наконец-то, с облегчением подумал он,
снова посмотрев на часы. Они появились точно по графику. Это его как-то
взбодрило. Может, и в остальном все не так плохо. И им удастся найти этот
проклятый контейнер еще до того, как террористы поймут, что именно они
захватили.
   Вертолеты садились на площадку.
   - Пошли, - сказал он своему помощнику и поспешил первым к уже
приземлявшимся машинам.


   Москва. 8 часов 43 минуты

   К зданию Министерства обороны, несмотря на раннее утро воскресного дня,
продолжали подъезжать автомобили. Ошалевшие дежурные с испугом и
подозрением смотрели, как один за другим поднимаются вызванные генералы к
министру обороны. Да и сам министр, появившийся здесь пятнадцать минут
назад, был явно не в настроении. Нескольких генералов, которых обязаны
были найти, просто не было на местах. Никто не мог даже предположить, что
в этот воскресный день они могут понадобиться министру обороны. На пятом
этаже здания, где размещался кабинет самого министра, царила легкая паника.
   К девяти часам утра появился начальник аппарата Министерства обороны
генерал Квашов. Его особенно не любили в аппарате министерства за грубый,
жесткий характер и постоянные придирки. Размахивая руками, он, как обычно,
прошел мимо дежурных офицеров, даже не спросив у них разрешения, и вошел в
кабинет министра.
   В кабинете самого министра обороны к этому времени уже собрались
несколько генералов. Вошедший Квашов отметил начальника Генерального штаба
генерала армии Колесова, у которого было утомленное, заспанное лицо.
   Очевидно, он, как обычно, заснул под утро и его разбудили телефонным
звонком, вынудив приехать в это воскресное утро в Министерство обороны.
Рядом с ним стоял руководитель ГРУ генерал Лодынин. Они стояли в стороне и
обсуждали какую-то важную проблему. Даже если не столь срочный вызов,
Квашов все равно обязан был встревожиться. У генералов, стоявших в
кабинете, он никогда не видел подобного выражения лиц. И он испуганно
подумал о самом худшем, что могло бы произойти.
   Сам министр сидел за столом, отрешенно смотря перед собой. Ждали
какого-то генерала Лебедева. Квашов насторожился. Он никогда не слышал о
таком генерале и поэтому немного настороженно всматривался в лица
присутствующих. Неужели кто-то из офицеров сумел получить генеральское
звание, минуя его канцелярию? Он никогда не слышал о таком генерале. И чем
занимается этот неизвестный Лебедев, если о нем никто не знает? Хотя, с
другой стороны, это неудивительно, так как он сам работает руководителем
аппарата всего третий месяц. Может, он просто не успел еще познакомиться с
этим важным генералом.
   В кабинете министра, кроме Колесова и Лодынина, присутствовали еще
несколько генералов, принадлежавших к высшему руководству министерства.
Это были заместитель министра, генерал армии Орлов, начальник двенадцатого
управления Министерства обороны генерал-полковник Масликов, руководитель
военной контрразведки генерал-полковник Семенов.
   Что они все делали в это воскресное утро в кабинете министра обороны,
Квашов не знал.
   И это было самое неприятное. Или его решили обойти и в этом вопросе,
или действительно случилось нечто непредвиденное.
   Он прошел к столу и сел на свободный стул в полной уверенности, что
происходит нечто невероятное. Но расспрашивать сейчас, в подобной
обстановке, он посчитал ниже своего достоинства. Он видел лицо самого
министра и понимал, как он нервничает. Видел и лица остальных генералов. А
рисковать и расспрашивать их означало расписаться в своем полном
неведении, что было для него равносильно серьезному поражению. Все-таки
руководитель аппарата министерства обязан знать, что происходит в самом
министерстве в воскресенье утром, если сюда собралось столько генералов.
   Искали не только неизвестного ему генерала Лебедева, но и первого
заместителя министра Колошина, который был единственным штатским среди
высшего руководства министерства. Он осуществлял обычную координацию
действий министерства с другими ведомствами. Но его помощник виновато
отвечал, что Колошин уехал на рыбалку и будет только после трех часов дня.
   Нетерпеливый министр, которому доложили об отсутствии Колошина,
закричал, уже не сдерживаясь:
   - Найдите его где-нибудь, черт бы вас всех побрал! Разыщите из-под
земли. Пусть срочно приедет.
   И только тогда генерал Квашов осознал, что происходит нечто не просто
чрезвычайное.
   Случилось что-то очень страшное, если все собравшиеся здесь генералы
прячут глаза, стараясь ничего не говорить. Из приемной осторожно вошел
дежурный офицер. В это раннее утро воскресного дня не было даже помощника
министра обороны, который тоже отдыхал где-то за городом. Офицер стоял у
входа, не решаясь говорить.
   - Что случилось? - недовольным тоном спросил министр.
   - Приехали Зароков и Борисов, - доложил офицер.
   Кто такой Борисов? - снова тревожно подумал Квашов. Что вообще тут
происходит?
   Кто пускает всех этих офицеров и генералов к министру? Почему он ничего
не знает? Хотя нет, генерала Зарокова он знает. Это командующий
химическими войсками страны. Но почему он вызван так рано вместе с другими
генералами сюда? И кто такой Борисов? Дежурный офицер вышел из кабинета,
напоминавшего скорее небольшой тронный зал, чем обычную комнату. Министр
обвел взглядом стоявших генералов.
   - Чего вы все стоите? - буркнул он. - Садитесь. Сергей Андреевич, вы не
возражаете, если доклад вашего офицера услышим мы все? - спросил он у
генерала Семенова.
   Контрразведчик, прошедший к столу, очень недовольно покосился на
сидевшего рядом с ним генерала Квашова, но не осмелился возражать, кивнув
головой. С правой стороны стола сидели Колесов и Лодынин. У них были
особенно мрачные лица, словно именно они вдвоем были виноваты в том, что
всех генералов вызвали сюда в такое время. Напротив них за длинным столом
сидели Орлов, Семенов и Масликов. Сам Квашов сидел между заместителем
министра обороны Орловым, единственным человеком в министерстве, с которым
у него были хорошие отношения, и Семеновым, руководителем военной
контрразведки страны, с которым у него были очень плохие отношения. Он ни
секунды не сомневался, что, будучи всего лишь генерал-майором по своему
воинскому званию, да и то получив его всего три месяца назад, имеет право
давать указания генерал-полковнику Семенову и генерал-лейтенанту Лодынину,
которые, по его мнению, всегда проявляли излишнюю строптивость.
   В министерстве не любили офицеров ГРУ, считая их слишком
самостоятельными, но еще больше не любили представителей военной
контрразведки. После того как последний министр обороны был снят с
огромным скандалом, из армии уволили десятка два генералов за их приватные
разговоры в комнате отдыха министра.
   Только через некоторое время контрразведчики установили, что в этой
комнате было установлено специальное устройство для прослушивания. Для
всех так и осталось загадкой, кто именно мог это сделать: ФСБ, традиционно
следившая за всеми, ФАПСИ, у которых была самая совершенная аппаратура,
или Служба охраны Президента, которая также традиционно подозревала всех в
заговоре, направленном против Президента. После этого в аппарате
министерства стали откровенно недолюбливать всех контрразведчиков.
   В кабинет вошли двое. Первого генерал Квашов знал. Это был генерал
Зароков, невыспавшийся, небритый, с красными от волнения глазами. У него
был такой помятый вид, гго даже наличие парадного мундира, непонятно
почему надетого в это воскресное утро, не вызывало никаких ассоциаций,
кроме жалости.
   Вдобавок ко всему парадный мундир был перепачкан и кое-где виднелись
следы затертой грязи. За ним шел невысокий плотный мужчина лет сорока
пяти. Увидев такое количество высших руководителей страны, он явно
смутился. Но продолжал молча стоять, ожидая разрешения пройти ближе к
столу.
   - Вы что, Зароков, - грозно спросил министр, игнорируя второго
вошедшего, - совсем с ума сошли? Что за цирк? Почему вы в парадном мундире?
   - Я прилетел с дачи, товарищ министр, - убитым голосом доложил Зароков,
- у меня не было там другого мундира. Прошу меня извинить.
   Министр вспомнил, что сам прилетел с дачи и был одет в штатское.
Поэтому не стал больше ничего спрашивать. И вообще распространяться на эту
тему.
   - Садитесь, - неприязненно посмотрев на вошедших, разрешил он обоим
гостям. Борисов осторожно подошел к столу. Он тоже был в штатском. И сел
только после того, как рядом сел генерал Зароков.
   - Кто будет говорить? - невесело спросил министр.
   Неизвестный генералу Квашову офицер в штатском сразу вскочил с места.
   - Полковник Борисов, - коротко доложил он.
   - Это мы знаем, - нетерпеливо заметил министр. - Докладывайте, что вы
там нашли?
   Борисов положил на стол папку, получил в поддержку одобряющий кивок
генерала Семенова и начал докладывать:
   - Осмотр места происшествия позволяет предположить, что нападение было
тщательно спланировано и подготовлено. Для участия в нападении была
заранее похищена автомашина ГАИ. Трупы убитых офицеров пока не обнаружены.
Нами отрабатывается версия о возможной причастности одного или обоих
офицеров милиции к этому нападению. По словам свидетелей, стрелявшие были
одеты в милицейскую форму, что несколько смутило охрану и позволило
нападавшим воспользоваться эффектом неожиданного нападения.
   - В МВД сообщили? - сквозь зубы спросил министр.
   - Конечно. Их представители уже работают на месте.
   Министр сжал губы. Если обо всем знает министр МВД, значит, скоро
узнает и Президент. Но, ничего не сказав, кивнул головой, словно разрешая
продолжить доклад.
   - Нападение было совершено примерно полтора часа назад. Колонна
двигалась к аэродрому, когда была остановлена автомашиной ГАИ, - продолжал
полковник Борисов. - Террористы использовали для нападения гранатометы.
Руководитель группы сопровождения капитан Панченко тяжело ранен и сейчас
находится в госпитале. По словам врачей, уже через несколько часов можно
будет с ним поговорить. Там дежурят наши сотрудники. Подполковник Мисин,
руководитель группы сопровождения ГАИ, уже дает показания нашим
сотрудникам. Во время нападения убито восемь человек. Пятеро ранены, из
них трое очень тяжело, в том числе руководитель группы, непосредственно
осуществлявшей перевозку контейнера, подполковник Ваганов.
   Наступило молчание
   - Нападавшие никого не потеряли? - спросил министр.
   - У них трое убитых. Мы вместе с криминалистами МВД пытаемся сейчас
идентифицировать трупы, но пока ничего конкретного.
   С момента нападения прошло не так много времени. У погибших изуродованы
лица. Перед тем как исчезнуть с места происшествия, террористы сделали
контрольные выстрелы в лица погибших. Через несколько часов мы будем иметь
более подробную информацию.
   - Через несколько часов, - уже не сдерживаясь, прошипел министр
обороны, - через несколько часов об этом будет знать весь мир.
   Вы хоть понимаете, полковник, что именно они похитили?
   Борисов молчал. Тяжело вздохнув, Зароков поднялся и встал рядом с ним.
   - Мы все понимаем, товарищ министр обороны. Начаты интенсивные поиски
по всем направлениям. Я приказал собрать всех старших офицеров,
находящихся в Москве. Мы понимаем, насколько опасная и серьезная ситуация
сложилась после захвата контейнера. Мы все понимаем, товарищ министр.
   Несмотря на то что после августовских событий девяносто первого года
прошло уже достаточно много времени, в Российской Армии по-прежнему
обращались друг к другу со словами "товарищ генерал" и "товарищ министр".
   Слово "господин" здесь как-то не приживалось.
   - Контейнер можно вскрыть без участия ваших людей? - строго спросил
министр.
   - Можно, товарищ генерал.
   - Да какого хрена вы тут делаете? - снова взорвался министр. - У вас
скоро вся Москва передохнет.
   Снова повисло тяжелое молчание. Испуганный Квашов, только начавший
осознавать, что именно происходит, заметил, как вытирает пот дрожащими
руками генерал Колосов. И эти дрожащие руки начальника Генерального штаба
окончательно добили Квашова. Он уже понял, что речь идет о каком-то
химическом или биологическом оружии, попавшем в руки террористов. Министр,
недовольный на себя за свой срыв, отвернулся и, глядя в сторону, спросил у
Борисова:
   - Полковник, у вас все?
   - Так точно.
   - У кого есть вопросы? - спросил министр, все также не поворачивая
головы.
   - Разрешите? - услышал он голос начальника ГРУ генерала Лодынина.
   - Да, - наконец повернул голову министр.
   - Что случилось с офицерами группы Ваганова? - спросил Лодынин.
   Зароков нахмурился, словно спросили о самом неприятном.
   Борисов молча смотрел на него, не решаясь ничего говорить в присутствии
старшего по званию. Молчание грозило затянуться.
   - Подполковник Ваганов тяжело ранен, - доложил наконец генерал,
стараясь ни на кого не смотреть, - капитан Буркалов убит. Третий член
группы - майор Сизов - не найден во время осмотра места происшествия. Ни
живым. Ни мертвым. И до сих пор не объявлялся.
   В кабинете повисло молчащие. Зловещее молчание.
   - Так, - с трудом сдерживая гнев, подвел итог министр обороны, -
значит, совершено не просто нападение. Ваш офицер сбежал вместе с
контейнером. Поздравляю вас, генерал Зароков. Это действительно самая
важная новость из всего сказанного вами.


   Москва. 9 часов 05 минут

   Автомобиль затормозил у пятиэтажного дома. Резко затормозил, и сидевшие
в микроавтобусе люди едва не попадали друг на друга.
   - Осторожнее! - крикнул Седой. Ни один из сидевших в микроавтобусе
людей не знал имени и фамилии Седого. Он так и был представлен всем как
Седой. Никто не решился спросить, что означает это имя - собственно само
имя, фамилия или кличка этого пожилого человека, наводящего страх на всех
своими рыбьими, выпученными глазами, которые не мигая смотрели на всех
окружавших его людей.
   Именно Седой, перед тем как они отъехали от места нападения, очень
хладнокровно прострелил лица обоим нападавшим, еще недавно сидевшим вместе
с ним в одном автомобиле.
   Третьему пулю в лицо пустил его молодой напарник, лысоватый молодой
человек лет двадцати с лихорадочно блуждающим взглядом, какой обычно
бывает у людей с повышенной возбудимостью и шизоидальным отклонением
личности.
   Из микроавтобуса контейнер доставали сразу три человека. Седой молча
следил за тем, как его перекладывали в "БМВ", стоявший во дворе дома. За
рулем автомобиля уже сидел неизвестный нападавшим человек в темном костюме
и темных очках. Проследив за тем, как один из людей Карима принес
контейнер и положил его на заднее сиденье "БМВ", незнакомец кивнул Седому.
   - У вас всего десять минут времени, - напомнил Седой.
   - Помню, - улыбнулся незнакомец. - У вас все прошло нормально?
   - Трое убитых, - коротко сообщил Седой, - но я сделал все, как мне было
приказано.
   - Раненые есть?
   - Двое. Один у нас, легко. Один в другой машине, тяжело.
   Стоявшие рядом с машиной люди слышали приглушенный разговор обоих
собеседников.
   Незнакомый им парень с лихорадочным взглядом сел в "БМВ" рядом с
водителем, положив автомат на колени.
   - Им нужно помочь, - неприятно улыбнулся сидевший за рулем, - доставить
врача.
   - Да, конечно, - угрюмо согласился Седой. "БМВ" мягко тронулся с места.
   - В машину, - приказал Седой своим людям. В микроавтобусе их было
пятеро. Один сидел за рулем, все остальные сидели в закрытой кабине,
сжимая в руках свое оружие. Сюда же побросали и ненужные теперь
гранатометы и пулеметы.
   - Карим, - приказал Седой, обращаясь к старшему из них, - я сейчас
сойду, пересяду в другую машину. Вы едете до Реутово. Действуйте, как до
говорились.
   Карим кивнул головой. Он знал, что именно ему нужно делать в Реутово.
Еще когда они обговаривали план действий, все было четко расписано, и ему
нравилось это четкое выполнение плана. О погибших он не особенно
беспокоился. В конце концов всем хорошо платили, и каждый из согласившихся
на эту авантюру хорошо представлял, на что именно он идет.
   Карим собирал этих ребят две недели. Вернее, ему дали две недели, чтобы
он подобрал команду. И ничего никому не говорил. Лишь когда они собрались
на даче, расположенной в ста двадцати километрах от Москвы, собрались всей
группой в одиннадцать человек, на даче появился Седой. Карим слышал
некоторые легенды об этом человеке, но считал это большей частью выдумкой
охочих до разных баек "солдат удачи".
   Про Седого рассказывали очень много всякого. Говорили, что раньше он
воевал в Афганистане, где был офицером и командиром разведроты. После двух
тяжелых ранений он вернулся домой и был представлен к званию Героя
Советского Союза. Говорили, что звание это он даже успел получить. Другие
уверяли, что звание у него было отобрано, когда в пьяной драке в Минске он
заколол своего обидчика на глазах у всего зала. Приговор суда оказался
небывало суровым - пятнадцать лет в колонии усиленного режима. Тогда
многие еще не знали, что такое Афганистан и в каком состоянии возвращаются
оттуда офицеры и солдаты.
   Седой отсидел девять лет. И пять раз пытался бежать. Однажды это
случилось в Казахстане, где он даже прошел по степи более ста километров,
умудрившись выжить без воды и еды. Но каждый раз его ловили и водворяли на
место. Везло ему в другом. Каждый раз за побег ему давали новый срок,
прибавляя его к старому. Но каждый раз по амнистии ветеранам
   Афганистана сокращали срок, и Седой попадал под эту категорию
преступников. Так он и появился на свободе в девяносто втором, без денег,
без связей, без наград, но уже с наработанным авторитетом беспощадного
одинокого волка.
   В зонах шепотом рассказывали, что Седой отказался от высокого звания
вора в законе.
   Когда на одной из сходок собравшиеся воровские авторитеты хотели заочно
присудить ему это звание, он отказался. Он не любил ни воров, ни мужиков,
ни шестерок, ни паханов. Он вообще не любил и не признавал никого. И даже
умудрялся говорить на равных с ворами в законе, демонстрируя свое
презрение и поразительное мужество. Рассказывали, что один из воров решил
проучить Седого и даже приговорил его к "опусканию". Так в зоне называли
тех, кого собирались насиловать. Но Седой не дался. Он изувечил пришедших
за ним пятерых крепких мужиков и самолично припер вора к стенке, отрезав
ему ухо. Седой знал законы воровского мира. Он не имел права убивать вора
в законе. За это в любой тюрьме, в любой зоне ему полагалась смерть. Но
отрезать ухо и выразить свое презрение к неисполненному приговору он мог.
И он это сделал, принеся ухо своего противника в барак для заключенных.
   Воровской сход единогласно решил, что Седой был прав, и его оставили в
покое, не решаясь больше проверять на нем отработанные меры наказания
провинившихся.
   Карим слышал, что, выйдя на свободу. Седой стал беспощадным,
изобретательным убийцей, своего рода руководителем целой артели изощренных
киллеров, готовых на любое преступление за большие деньги.
   Почти всех собравшихся на даче людей он знал лично. Кто-то прилетел из
Приднестровья, кто-то воевал еще в Карабахе. В бывшей огромной стране
находилось слишком много людей, для которых игры с оружием были
единственным средством к существованию. И единственной профессией которых
было профессиональное убийство. Седой появился только тогда, когда все
одиннадцать человек были на месте. Вместе с Каримом это была целая
футбольная команда в двенадцать человек со своим тренером.
   Седой коротко рассказал, что их пригласили на важное дело. Нужно будет
отбить автобус с небольшим контейнером, в котором хранится отработанный с
атомной станции уран. Об уране почти все слышали и почти все знали о его
радиоактивности. Седой пообещал каждому по двадцать тысяч долларов, причем
половину платил сразу. Но с одним условием - до начала операции никуда не
исчезать с этой дачи. Из двенадцати человек согласились одиннадцать.
   Один, немолодой прапорщик-пограничник из Таджикистана, почему-то решил
в последний момент отказаться. Может, у него была семья и он не мог
оставаться все время на даче. А может, он просто не хотел ввязываться в
столь сомнительную авантюру.
   Седой на удивление легко согласился его отпустить, попросив Карима
проводить "отказника" до станции. Карим слишком хорошо понял взгляд и
интонацию Седого, чтобы ошибиться на этот счет. Когда они вышли из дома,
он просто пристрелил отказавшегося неудачника, не став объяснять тому
причины его собственного убийства.
   Когда он вернулся в дом. Седой одобрительно кивнул головой. Он не
сказал ни слова, просто кивнул головой. Карим мог бы быть доволен, если бы
он не разглядел в кустах невкольких парней Седого, с которыми он приехал
на дачу. Если бы в этот момент он пожалел прапорщика, то во дворе дома
лежало бы сразу два трупа - его собственный и "отказника". В таких случаях
нс любили миндальничать.
   Из одиннадцати человек, выехавших на операцию сегодня рано утром, в
машине сидели всего пятеро. Трое убитых остались лежать у развороченной
БМП, а остальные трое находились в машине "Скорой помощи", которая должна
была появиться в другом месте. Из пятерых нападавших один все время сидел
за рулем, ожидая террористов в овраге. Один был легко ранен в ногу и
теперь сидел на полу, перевязав ногу и сделав себе укол, уже равнодушный к
темному пятну крови, проступающему на его брюках. Еще один из людей Карима
был ранен в ладонь. Но в общем им повезло гораздо больше, чем троим
оставшимся там, чьи лица так хладнокровно были прострелены Седым и его
диким молодым напарником.
   В самом нападении, кроме людей Карима, участвовали и пятеро боевиков
Седого. Тот самый ненормальный, взгляд которого вызывал сомнение в его
дееспособности, двое переодетых в милицейскую форму людей, сидевших в
захваченной автомашине ГАИ. Они отъехали сразу, словно торопились быстрее
избавиться от автомашины и формы, которая была на них надета. И наконец
еще двое боевиков, один из которых успел прыгнуть в автомобиль ГАИ, а
второй оказаться в автомобиле "Скорой помощи" с тремя нападавшими
террористами Карима. В ней находился и тяжело раненный в грудь террорист,
который лежал на полу машины, спасительно потеряв сознание и не беспокоя
своими стонами сидевших рядом с ним людей.
   Почему-то в машину ГАИ затащили и одного из раненых офицеров, взятых во
время нападения на колонну. Может, хотели получить у него более точные
сведения о том, как обращаться с этим контейнером. Этого никто в группе
Карима не знал.
   Так они и уехали после нападения, пристрелив троих своих товарищей. В
первом микроавтобусе - пять человек из группы Карима, сам Седой и его
напарник. В автомобиле ГАИ - трое боевиков Седого и раненый офицер,
захваченный во время нападения. И, наконец, в автомашине "Скорой помощи"
успели уехать трое из людей Карима и один боевик Седого.
   Карим понимал, что потери будут неизбежны, но его неприятно поразило,
что потери понес только его отряд. Боевики Седого оказались на высоте и
вышли из боя практически целыми.
   Ссадины, кровоподтеки и легкие ранения в таких столкновениях обычно в
расчет не принимаются. Но Карим помнил, как хладнокровно стрелял Седой в
его людей, и решил, что было бы полезнее всем людям его группы, которых он
подбирал и которые считали его своим командиром, ехать вместе.
   Но автомашина "Скорой помощи" по плану должна была идти совсем в другую
сторону, и Карим помнил, что они должны были рассредоточиться на случай
возможного обнаружения их группы. Он в который раз подумал о верности
избранного плана. По сложившейся традиции воинские преступления и
нападения на военных обычно расследовали представители Министерства
обороны. Самолюбивые военные наверняка попытаются сначала сами найти
террористов, а уж затем обратятся к представителям ФСБ и МВД. На этом и
строился весь расчет нападавших. Нужно, было выиграть всего несколько
часов, пока зарвавшиеся военные не поймут, что нападение на колонну было
совершено не просто террористами, а специально подготовленными людьми,
хорошо представлявшими себе объект нападения. Собственно, это можно было
сообразить почти сразу.
   Но, пока закончатся обычные в таких случаях межведомственные разборки,
пройдет некоторое время. А за это время контейнер будет уже далеко.
   Карим считал себя начитанным человеком и из газет знал, что
отработанный уран с атомных станций может быть использован для
изготовления атомной бомбы. Вернее, он читал нечто похожее на эти
сообщения, точно не зная, можно ли в действительности использовать этот
уран. Но раз его собирались захватывать такими силами и раз его так
охраняли, то не было никаких сомнений, что за уран готовы были заплатить
большие деньги. Видимо, он действительно шел на изготовление атомной
бомбы. И Карим осторожно намекнул Седому, что нужно поднять его личный
гонорар как руководителя группы до приемлемого уровня.
   Седой почему-то тогда усмехнулся и коротко сказал:
   - Поднимем. Пятьдесят тебя устроит? - и, не дожидаясь ответа, вышел из
комнаты.
   Теперь, сидя в автомобиле, Карим вспоминал про этот разговор, радостно
предвкушая получение очередных денег. Нужно будет получить их по
возможности отдельно, думал он.
   Чтобы другие ребята не узнали.
   Седой все время смотрел в окно. Наконец он кивнул головой, коротко
постучав по внутренней стенке микроавтобуса, отгораживающей его от
водителя. Тот мягко затормозил машину. Это был настоящий ас, водитель,
прошедший войну в Абхазии, где он был личным водителем командира полка.
Карим знал, кого нужно выбирать на такое сложное дело.
   - Я жду вас в Реутово, - напомнил Седой, забирая свою небольшую сумку.
- Вот этот чемодан передашь хозяину дачи. Он с тобой рассчитается. Я
подъеду попозже. Привезу врача, чтобы посмотрел раненых.
   - Хорошо, - кивнул Карим. Этот чемоданчик лежал рядом с ними, еще когда
они выезжали рано утром, еще до нападения на воинскую колонну. Седой
протиснулся к дверце, открыл ее, мягко спрыгнул вниз, хлопнул дверцей.
   - Трогай, - сказал он, махнув рукой. Машина сразу отъехала.
   - Не люблю я его, - хрипло заметил раненный в ладонь. - Глаза у него
какие-то мертвые, рыбьи.
   - Видел, как он стрелял наших ребят, - согласился другой, раненный в
ногу. - Стрелял, сука, так равнодушно, словно на параде.
   Прямо в лицо.
   - Он это делал, чтобы нас сразу не нашли, - решил поддержать порядок
Карим.
   - Да иди ты! - сказал раненный в ладонь. - Он тому парню в "БМВ" вообще
сказал, что всего двое раненых. Меня раненым он даже не считает. А мне
пуля ладонь пробила. Нужно было договориться, чтобы за лечение отдельно
платил.
   - Кто остался в той машине? - спросил Карим, имея в виду машину "Скорой
помощи".
   - Игорь, Валентин, Равиль, - сказал кто-то.
   - Валя погиб. А потом ему еще выстрелил в лицо этот мерзавец.
   - Значит, Вадим.
   - Он был тяжело ранен. Хорошо, что Игорь успел затащить его в машину,
иначе Седой пристрелил бы и его, - снова сказал раненный в ладонь.
   - Кончайте базар, - махнул рукой Карим, - все уже кончилось.
   - Ничего не кончилось. Он этот контейнер забрал и сам смылся. Может, в
Реутово нас милиция ждет. Откуда ты знаешь?
   - С ума сошел? - разозлился Карим. -.
   Какая милиция! Седой - мужик настоящий.
   В зоне был. Он своих корешей никогда не сдавал.
   - А почему с нами в Реутово не поехал?
   Почему чемоданчик только послал? Может, вообще больше не хочет нас
видеть.
   - Ты хоть проверь, - добавил раненный в ногу, - может, он деньги с нами
послал. Зачем нам тогда в Реутово переться?
   - Правильно, - поддержал его другой, - давай проверим.
   Карим пододвинул к себе чемоданчик. Посмотрел на замок.
   - Закрыт на ключ, - пояснил он.
   - Бросай мне, - предложил сидевший у дверей бородатый боевик, - я сумею
открыть.
   Карим ногой толкнул чемоданчик к нему.
   Тот достал из кармана нож, начал ковыряться в замке.
   - Не сломай замок, - усмехнулся Карим, - тоже мне специалист. Лучше бы
стрелял точнее. Этот капитан из-за тебя достал наших ребят.
   - Я хорошо стрелял, - возразил бородач. - Кто мог подумать, что он
будет стрелять в падении. Я такого не ожидал.
   - Нужно было ожидать, - зло заметил Карим. Он впервые подумал, что
Седому не следовало выходить из этой машины. Они вполне могли доехать до
Реутово все вместе. Карим подозрительно посмотрел на непонятный
чемоданчик. Может, там действительно деньги?
   - Кажется, открыл, - радостно улыбнулся бородач. И это были последние
слова, прозвучавшие в автобусе. Взрывной волной автобус подбросило,
буквально разворотив всю его внутренность. Двоих людей сразу разорвало на
куски. Еще двое погибли от удара взрывной волны, вылетев из автомобиля.
Карим, сидевший в углу машины, был отброшен на тротуар, где лежал,
задыхаясь и хватая губами воздух. Он понял наконец, чему улыбался Седой,
когда он просил у него прибавки. Седой точно знал, что больше не придется
платить ни одного доллара. Карим умер через несколько минут после взрыва.
Последние его мысли были о неполученных деньгах. Это волновало его даже
больше предательства Седого.


   Москва. 9 часов 41 минута

   После того как генерал Зароков назвал фамилию исчезнувшего офицера и
после реплики министра обороны в кабинете наступило гнетущее молчание.
Лодынин и Колесов быстро переглянулись. С другой стороны стола на них
неприязненно смотрел генерал Орлов. Он давно уже метил на должность самого
Колесова и не любил чересчур самостоятельного начальника военной разведки.
Генерал Семенов нахмурился, а генерал Масликов с облегчением отметил, что
исчезнувший офицер не принадлежит к его ведомству.
   Зароков и Борисов по-прежнему стояли, ожидая следующих слов министра
обороны.
   Тот понял, что, сказав первую фразу, обязан сказать и вторую.
   - Контейнер нужно найти, - приказал он тоном, не терпящим возражений, -
найти немедленно. И найти вашего офицера. Этого предателя-негодяя.
   - Найдем, - уверенно сказал Зароков. - На контейнере установлен
специальный маяк, своего рода отражатель лучей, которые есть на наших
самолетах. Мы уже связались с Московским военным округом, нашли
Арзамасцева.
   Я думаю, через полчаса, самое большее через час, мы сумеем через сеть
нашей противовоздушной обороны, задействовав наши спутники наблюдения,
выяснить, где именно находится контейнер.
   Министр нахмурился. Внешне все правильно. Но почему Зароков осмелился
давать указания Арзамасцеву без его ведома? Командующий Московским военным
округом - это не просто командир нескольких воинских соединений. Это
человек, от которого во многом зависит состояние безопасности столицы, а
значит, и всего государства. И те войска, которые находятся под его
командованием, значат всегда гораздо больше, чем вся остальная армия.
   - Кто звонил Арзамасцеву? - хмуро спросил он, словно это было
единственное, что его волновало.
   - Я попросил позвонить ему генерала Масликова, - доложил Зароков.
Масликов быстро вставил:
   - Мы не могли долго ждать. У нас были такие потери. И я доложил
начальнику Генерального штаба и получил его разрешение.
   Колесов кивнул головой.
   "Тихоня", - с неожиданной ненавистью подумал министр и уже вслух сказал:
   - В таком случае приказываю. Для координации всех действий...
   Генерал Квашов быстро придвинул к себе блокнот. Вот теперь начинаются
его заботы.
   - Ничего нс нужно записывать, - вдруг строго сказал министр, - все, что
я говорю, касается только присутствующих здесь офицеров.
   Квашов испуганно посмотрел на него. Такого за эти три месяца ни разу не
случалось.
   Даже когда речь шла о сверхсекретных ядерных объектах на территории
страны. Или о совершенно секретном докладе начальника Главного
оперативного управления. Что же все-таки происходит? Или этот похищенный
контейнер, очевидно, с запасами какого-то биологического оружия настолько
важнее всего остального?
   - Приказываю, - глухо продолжал министр обороны, - составить
оперативную группу в составе... - Он помолчал немного^ словно собираясь с
мыслями. - Генералов Лодынина, Семенова, Зарокова, Масликова, Лебедева,
когда вы его найдете. Руководителем группы назначаю генерала Колесова.
Докладывать о ситуации каждые три часа. Я свяжусь с Министерством
внутренних дел, попрошу их оказать необходимое содействие.
   - Может, лучше позвонить и в мэрию Москвы? - предложил начальник
Генерального штаба. - В городской милиции уже обо всем знают. И в
городском управлении ФСБ тоже.
   - Нет, - резко возразил министр, - не нужно туда звонить. Еще утром
начнут пороть горячку, - подумал он с раздражением. - Может, преступники
думали, что в машине перевозят деньги. Или контейнер быстро найдут.
   А если сказать мэру, то он сразу доложит Президенту, и вся история
станет известной. Хотя Президенту мог позвонить и министр внутренних дел.
Впрочем, нет. Он наверняка еще не знает масштабов случившегося. Чтобы
оценить размеры катастрофы, нужно знать, что лежало в контейнере".
   - Нет, - повторил министр, - пока нс нужно никому ничего говорить.
Прошу группу начать работу немедленно. Генералу Орлову быть на месте,
чтобы в случае необходимости проработать весь комплекс мер, необходимых
для успешного расследования. Найдите Марченко, пусть будет на месте. -
Генерал Марченко был начальником управления по международному военному
сотрудничеству. Министр посмотрел на часы. - В час дня я жду доклада о
принятых мерах по обнаружению группы террористов и контейнера.
   Генералы поднялись, выходя один за другим из кабинета. Остался на своем
месте только генерал Квашов. Выходя из кабинета, Семенов с непонятной
иронией посмотрел на начальника аппарата министерства, словно считая его
здесь чужеродным телом. Квашов проигнорировал этот вызывающе наглый
взгляд. Когда они остались вдвоем, министр долго молчал, словно собирался
с мыслями. Потом посмотрел на своего начальника аппарата. Они вместе
служили в одном военном округе, когда майор Квашов служил под
командованием будущего министра. После своего назначения министр вспомнил
про Квашова и сделал его начальником аппарата министерства, дав ему
генеральские погоны. Квашов считался человеком министра и никогда этого
особенно не скрывал.
   Часто даже в присутствии других лиц министр обращался к генералу
Квашову на "ты". Вот и теперь он спросил:
   - Все понял?
   - Продал какой-то контейнер с биологическим оружием? - спросил Квашов.
   - Да, - кивнул министр, - из лаборатории. Его хотели вывезти и спрятать
до того, как туда повезут американцев. Кто мог подумать, что все так
получится! - Он стукнул кулаком.
   по столу. - Это дурацкая практика демонстрации своих лабораторий.
Тысячу раз просил Президента запретить эти визиты делегаций.
   Мы не бабочек разводим. Так нет. Он говорит, что это международное
сотрудничество.
   Раздался звонок селекторного аппарата из приемной.
   - Генерал Лебедев в приемной, - сообщил дежурный.
   - Пусть войдет, - разрешил министр. В кабинет вошел высокий худощавый
мужчина лет пятидесяти. Узкое лицо, внимательный взгляд сквозь очки,
тонкие четкие черты лица. Небольшая полоска усов. Он был одет в штатский
костюм, тщательно выбрит. Генерал Квашов, ранее всегда занимавшийся
хозяйственными вопросами, с удивлением заметил довольно модный галстук и
очень дорогие очки. К его удивлению, министр поднялся из-за стола. Такой
чести редко удостаивались и заместители министра. Министр сделал несколько
шагов по направлению к вошедшему.
   - Садитесь, - предложил министр. Вошедший генерал сел напротив генерала
Квашова.
   Он поздоровался с ним коротким кивком головы. Не фамильярно, но
подчеркнуто корректно. Генерал Квашову очень не понравился: он держался
как-то слишком самостоятельно.
   В этом кабинете военные так себя не вели.
   И уж тем более не смели являться к министру обороны одетыми в штатское.
   - Вы уже слышали, что случилось? - спросил министр.
   - Мне позвонили на дачу, - кивнул Лебедев, - я выехал оттуда полчаса
назад. Но подробности я пока не знаю.
   - Контейнер похищен, - сказал министр, - есть убитые и раненые.
Террористы потеряли троих людей. Пока мы не нашли, куда делся этот
контейнер. Но, кажется, вместе с ним сбежал и один из офицеров генерала
Зарокова.
   - Плохо, - пробормотал Лебедев, - это очень плохо. Есть шансы найти или
обнаружить террористов?
   - Их сейчас ищут, - недовольно сообщил министр. - Я включил вас в
специальную оперативную группу по расследованию. Вы считаете, что это
очень опасно? - тревожно спросил он.
   - Я могу говорить? - спросил Лебедев, кивая на Квашова. Тот побагровел.
В министерстве все должны были знать, кто такой генерал Квашов. А этот
интеллигентный генерал строит из себя дурака. Ведь наверняка в приемной
ему сообщили, кто именно сидит в кабинете министра обороны.
   - Можете, - кивнул министр.
   - Это штамм ЗНХ. Самый опасный вирус, который был к тому же получен в
лабораторных условиях. Человеческий организм не имеет иммунитета против
ЗНХ. В контейнере обычно находились три ампулы. Если хотя бы одна из них
будет разбита в городе... - Лебедев запнулся и дальше твердо закончил: - В
начавшейся эпидемии может погибнуть примерно четверть населения Москвы и
окрестных районов. И это только в том случае, если мы сразу примем
действенные меры. В остальных случаях потери могут быть еще более
ужасными. Погибнуть может до половины всего населения столицы. Это оружие
возмездия. Абсолютное оружие, которое можно применять только в случае
полного поражения. Это хуже ядерной бомбардировки города.
   Министр судорожно вздохнул. Поперхнулся. Закашлял.
   - Вам плохо? - вскочил со стула Квашов.
   - Ничего, ничего, - отмахнулся министр.
   Начальник аппарата министерства знал, что все его благополучие и
дальнейшая карьера зависят от здоровья министра. Он быстро взял со стола
бутылку минеральной воды, резким движением руки отвинтил пробку и, налив в
стакан воды, протянул его министру. Тот, благодарно кивнув, залпом выпил
воду. Поставил стакан на столик и хмуро спросил у Лебедева:
   - Значит, ничего нельзя сделать?
   - Если они разобьют ампулы - ничего, - твердо сказал генерал. Министр
нервно заерзал на своем месте.
   - Что нам делать? - спросил он наконец.
   - Искать контейнер и террористов, - последовал быстрый ответ.
   - Я включил вас в группу по оперативному расследованию случившегося, -
повторил министр. - Дежурный офицер в приемной покажет вам, куда они
пошли. Я приказал выделить вам несколько кабинетов прямо в министерстве.
Постарайтесь что-нибудь сделать, - неожиданно для себя сказал он,
обращаясь к генералу. Тот встал и, кивнув головой, вышел из кабинета, даже
не попросив разрешения выйти, как должен был сделать младший по званию.
   Министр закрыл глаза, помассировал сердце.
   Оно у него раньше никогда не болело.
   - Этот Лебедев, видимо, ученый, - понял генерал Квашов.
   - Хороший ученый, - кивнул министр, - он член-корреспондент Академии
наук. Известный во всем мире биолог.
   - Я это понял. Поэтому я никогда не слышал о таком генерале.
   - Его работы засекречены, - вздохнул министр. Он поднял трубку
правительственного телефона и набрал номер прямой связи с министром
внутренних дел. Трубку поднял дежурный офицер.
   - Мне нужен Евгений Алексеевич, - сказал министр обороны.
   - Кто это говорит? - не узнал его дежурный. Министр назвал свою фамилию.
   - Извините, - сказал дежурный, - он на даче. У него там другой телефон.
   - Я знаю, - сказал министр, уже набирая другой номер. На этот раз ждать
пришлось долго. В воскресное утро министр внутренних дел, очевидно,
предпочитал немного поспать. Наконец он поднял трубку.
   - Что случилось? - Недовольным голосом спросил он.
   - Это я говорю. Женя, - сказал министр обороны, - у нас ЧП. Настоящее
ЧП. Ты должен срочно ко мне приехать.
   - С ума сошел. Сегодня воскресенье. Что случилось?
   - Я тебе говорю, что случилось ЧП. Приезжай немедленно.
   - Война, что ли? - пробормотал министр внутренних дел.
   - Хуже, - мрачно сказал его собеседник, - приезжай немедленно. Ты что,
ничего не слышал?
   - А что произошло?
   - Я думал, твои дуболомы тебе уже доложили.
   - Говори, что случилось?
   - У нас утром было нападение на наш конвой. Пострадало несколько
офицеров. Нападение было организовано с помощью автомобиля ГАИ. Видимо,
были убиты или заменены твои сотрудники.
   - Тоже мне новость! - заметил министр внутренних дел. - У нас каждый
день такое ЧП случается. Из-за этого меня и будить не станут. Убитых много?
   - Восемь человек.
   - Тогда ничего страшного. Я дам указание, чтобы выделили хороших ребят
из МУРа.
   - Какой МУР? - закричал министр обороны. - Я тебе не про убитых говорю.
У нас тут такое дерьмо, а ты мне - МУР. Приезжай немедленно. Я же тебе
говорю, что это очень важно. Может случиться страшная трагедия.
   Не все можно говорить по телефону. Женя.
   - Да-да, конечно, - понял наконец главный милиционер страны. - Я буду у
тебя через полчаса. Сейчас вызову вертолет.
   Министр обороны положил трубку. Нужно звонить в ФСБ, обреченно подумал
он. Наверняка ни министру внутренних дел, ни директору ФСБ ничего не
докладывали о случившемся.
   Во-первых, сегодня воскресенье. Во-вторых, число убитых не так велико,
чтобы говорить о случившемся. В-третьих, погибли военнослужащие, а это
считается внутренним делом самих военных, в которое ни ФСБ, ни МВД не
станут вмешиваться. Никто из них пока ничего не знает о контейнере. Но
звонить в ФСБ все равно нужно. Это значит, что почти сразу об этом узнает
и Президент. Директор ФСБ обязан докладывать о подобных вещах
незамедлительно. Может, лучше самому позвонить Президенту? Или все-таки
разделить эту ответственность на троих? Придется звонить директору ФСБ.
   Это правильнее всего. Но все равно, если произойдет что-нибудь ужасное,
отвечать за все будет только он - министр обороны страны.
   В конце концов контейнер похитили именно у его людей, перебив охрану,
состоящую из военнослужащих. И контейнер был вывезен из лаборатории
Министерства обороны. А про машины сопровождения ГАИ никто и не вспомнит.
   В этот момент раздался звонок аппарата правительственной связи. Министр
обороны вздрогнул и поднял трубку. Но, услышав голос говорившего, он даже
успокоился, словно худшее уже состоялось. Это был сам директор Федеральной
службы безопасности.
   - Добрый день, генерал, - сказал он весело. - Как у тебя дела, военный
министр?
   - Ничего, - пробормотал министр обороны. - Чего это ты в воскресенье
утром на работе?
   - А я решил последовать твоему примеру.
   Тоже выйти на работу. Меня наши нашли и срочно вызвали. Говорят, что-то
непонятное происходит в твоем ведомстве. С раннего утра машины подъезжают
к министерству, вертолеты летают. У вас маневры в здании Министерства
обороны или вы всегда так работаете?
   "Уже донесли, - зло подумал министр. - Конечно, в министерстве
обязательно должны быть стукачи из ФСБ. Они ведь больше всего боятся
военного переворота. А тут с раннего утра действительно вертолеты летают.
И слишком много генералов приехало на работу. Хорошо работают эти
специалисты. Сразу все засекли. Лучше бы так против террористов боролись.
А Семенов, надутый дурак, опять ничего не заметил".
   - Твои ребята и за мной тоже следят? - угрюмо спросил он.
   - Нет, конечно, - неприятно засмеялся директор, - просто у нас служба
такая. Все обо всех знать.
   - О нападении на наш конвой уже слышал?
   - Конечно. Сообщение пришло в наше городское управление. Там говорят:
твоих ребят постреляли. Но это ваше внутреннее дело. Нападение было у
военного городка. И стреляли в основном в твоих контрактников.
   - Все он знает, - вдруг храбро передразнил своего собеседника министр.
- Ничего ты не знаешь. Лучше бы не за моими генералами следил, а за
террористами. Если хочешь, приезжай ко мне, я тебе такое расскажу, что ты
спокойно сидеть больше не сможешь. Проспали твои пинкертоны самое главное.
Только машины и вертолеты увидели.
   Директор почувствовал, что произошло нечто серьезное. Министр обороны
никогда не позволял себе разговаривать в таком тоне с всесильным
директором ФСБ. Министр был всегонавсего генералом, назначенным на
чиновничью должность. Он был членом правительства и мог слететь в любой
момент со своей должности, когда меняли правительство либо так хотелось
Президенту. А директор был доверенным лицом Президента и не подчинялся
никому, кроме него. И значит, стоял в иерархии рангов значительно выше
любого министра.
   И мог позволить себе знать все о других силовых министрах, находящихся
под его негласным контролем.
   - Я приеду, - серьезно сказал директор, - я сейчас приеду к тебе. - Он
положил трубку и посмотрел на стоявшего перед ним руководителя
аналитического управления ФСБ.
   - Что у них там случилось? - спросил директор. - Срочно узнай и
позвони. Я буду в автомобиле. У тебя десять минут времени, пока я доеду до
здания Министерства обороны. Там, видимо, случилось что-то неприятное. Он
никогда со мной так не разговаривал.
   Начальник аналитического управления быстро, кивнув головой, вышел из
кабинета директора ФСБ.


   Москва. 10 часов 12 минут

   Собравшиеся за столом генералы слишком четко осознавали
ответственность, чтобы не понимать, что именно может произойти в Москве в
случае небрежного обращения с контейнером или, еще хуже, умышленного
террористического акта. Но даже они были поражены, котоа пришедший
последним генерал Лебедев в излишне спокойной, даже несколько
академической манере изложил действие ЗНХ на человека. Испуганные генералы
переглядывались друг с другом, уже представляя всю глубину опасности,
которой подвергались не только они, но и их семьи, близкие, родные. Первым
делом хотелось вскочить и бежать к своей семье, попытаться спасти их,
успеть вывезти из Москвы, отослать куда-нибудь в другой город.
   Вторым осознанием степени опасности было понимание того факта, что от
биологического оружия не может быть надежной защиты не только вне Москвы,
но и нигде в мире.
   Колесов, исправный служака и штабист, всю жизнь честно протрубивший в
штабах различного рода соединений, был вообще взволнован более других. Он
никогда не руководил подобной операцией, он даже не мог представить, с
чего следует начать. Но в комнате были профессионалы - Лодынин и Семенов.
Они и начали разговор сразу после завершения доклада Лебедева.
   - Необходимо подключить к расследованию МВД и ФСБ, - жестко сказал
Семенов, - ввести чрезвычайный режим в городе, отрезать Москву от
остальных городов. Взять под наблюдение шоссейные дороги, аэропорты,
вокзалы, речные порты. Взять город в кольцо силами Московского военного
округа. Если понадобится, задействовать все силы военнодесантных
соединений. Подтянуть бронетехнику с конкретным указанием, против чего
должны выступить наши воинские части. Объяснить им механизм поражения
человека штаммом ЗНХ. Начать нужно немедленно.
   - Не получится, - возразил Зароков. - На развертывание такой армады
уйдет не меньше восьми-десяти часов, а может, и больше. За это время
террористы могут увезти контейнер куда угодно далеко. И уже оттуда
предъявить нам ультиматум. Нужно придумать другие, более действенные
методы. Нужно искать террористов.
   - Где их искать? - закричал Семенов, уже привыкший к тому, что все
обвинения звучат обычно в адрес военной контрразведки. - Разве можно найти
несколько человек и небольшой черный ящик в городе, население которого
превышает десять миллионов? Если бы вы его хотя бы сделали радиоактивным
или с каким-нибудь сигналом, мы могли бы попытаться. Но так все бесполезно.
   - На контейнере установлены наши контрольные приборы, - обиделся
Зароков, - если террористы их не уничтожили, они должны дать о себе знать.
Мы уже сообщили обо всем в Московский военный округ. Сейчас они пытаются
найти контейнер, подключив к этому всю систему противоракетной обороны и
спутниковое наблюдение.
   - В таком случае- у нас еще есть шансы найти этот контейнер, - вставил
Колесов.
   - Не думаю, - строго сказал сидевший напротив генерал Лодынин, - это
было не просто нападение. Это была спланированная террористическая акция,
направленная на захват контейнера с грузом. Вы ведь должны были понять,
что действовали далеко не новички. А раз так, значит, их уже где-то
готовили, обучали, собирали. И самое главное - абсолютно точно знали, что
именно находится в контейнере и как с ним обращаться.
   - Все-таки нужно подключить профессионалов из Федеральной службы
безопасности, - вставил генерал Масликов, - они для этого и работают,
чтобы такие трудные задачи решать. Другого выхода у нас сейчас нет.
   - Да, - сразу обрадовался Колесов, сознавая, что можно разделить свою
персональную ответственность и вину армии за потерю контейнера вместе со
службой безопасности и Министерством внутренних дел, - нужно связаться с
их руководством.
   - Это ничего не даст, - упрямо сказал Лебедев, - мы потеряем время. На
координацию усилий уйдет еще несколько часов, после чего начнутся
межведомственные склоки. Нужно просто найти хорошего специалиста и
поручить ему расследование этого дела.
   - Хорошего специалиста? - взвизгнул Колесов. - Вы хотите, чтобы мы все
вылетели отсюда как пробки? Что может сделать в одиночку ваш хороший
специалист? Он будет бегать по всей Москве, стараясь найти террористов?
Времена гениальных сыщиков прошли. Сейчас нужна грамотная операция с
подключением всех имеющихся у нас возможностей.
   Все пять генералов сидели за круглым столом. Во главе стола сидел
Колесов. Рядом с ним по бокам Семенов и Масликов. Лебедев и Лодынин
находились дальше и как бы составляли противоположную пару.
   - Нужен специалист, - упрямо сказал Лебедев, - без такого человека мы
не добьемся успеха.
   Раздался телефонный звонок аппарата прямой связи с командующими родами
войск. Колесов снял трубку.
   - Вас, - передал он трубку генералу Масликову. Тот взял трубку,
выслушал сообщение дежурного офицера и, просветлев лицом, бросил ее на
телефон.
   - Звонил командующий Московским военным округом генерал-полковник
Арзамасцев.
   Они сумели засечь контейнер. В настоящее время наблюдение ведется со
спутника. Предположительно контейнер направляется в юговосточный район
города Москвы.
   Колесов обрадованно посмотрел на сидевших в кабинете генералов. К его
досаде, радовался только Масликов. Генерал Зароков просто пожал плечами.
Он знал, что найти контейнер - только половина задачи. Его еще нужно будет
и обезвредить. Семенов презрительно скривил губы, словно не верил в
возможность наблюдения со спутника. Лебедев, как всегда, оставался
спокоен, словно речь шла о чисто академическом споре. И только Лодынин
загадочно улыбнулся, словно радовался совсем не тому, что контейнер был
обнаружен.
   - Слишком быстро, - словно подтверждая мысли Колесова, сказал начальник
ГРУ. - Здесь что-то не то. Нужно проверить еще раз.
   Колосов поднял трубку.
   - Арзамасцева, - потребовал он у дежурного офицера. Через несколько
секунд трубку поднял командующий округом. Это был давний друг начальника
Генерального штаба. Они вместе оканчивали Академию Генштаба и вместе
служили еще двадцать лет назад в одной дивизии, когда Колосов был
начальником штаба дивизии, а Арзамасцев - командиром полка в этой дивизии.
   - Коля, - прохрипел в трубку Колосов, - что там у тебя с этим
контейнером? Его действительно увидели со спутника?
   - Мне докладывал командующий противовоздушной обороны Москвы генерал
Петров.
   Говорит, сумели сразу обнаружить и взять под непрерывное наблюдение.
Объект движется в сторону Юго-Запада Москвы. Ведем непрерывное наблюдение.
   - Может, спутали что-нибудь? - на всякий случай спросил Колесов. Он
слабо разбирался в подобных вопросах.
   - Ни в коем случае. Сигнал четкий, наши офицеры не могли так напутать.
   - Не потеряете?
   - Конечно, нет. Через десять-пятнадцать минут сумеем точно установить,
где именно находится ваш объект. А потом наведем на цель. Можете
уничтожить его хоть одной ракетой.
   - Уничтожать не надо, - быстро сказал Колесов, - мы здесь не в войну
играем, генерал.
   Арзамасцев понял, что несколько зарвался.
   С вечера у него сидели друзья, и он принял слишком много. Он и теперь
сидел перед стаканом горячего сладкого чая, чувствуя, как сильно болит
голова.
   - Вас понял, товарищ генерал, - строго и официально закончил
Арзамасцев. - Будем вести объект по его маршруту. Через десять минут
доложу, где именно он находится.
   Колесов положил трубку.
   - Надеюсь, у вас есть нормальные ребята, которые могут отбить этот
контейнер без лишнего шума? - ядовито спросил он у генералов Семенова и
Лодынина. Те переглянулись.
   - Есть, - сказал за Семенова Лодынин, - у нас есть группы спецназа. Но
я считал пока нецелесообразным использовать их. Мы еще не имеем
представления, с кем именно и против кого посылаем наших сотрудников.
   - Очень хорошо, - обрадовался Колесов, - обойдемся на этот раз без
специалистов из ФСБ и МВД. Пусть поучатся у нас, как нужно такие дела
расследовать. Прикажите вашим людям, генерал, быть наготове.
   Лодынин понял, что возражений все равно не примут, и поднял трубку
телефона, отдавая приказ. Колесов подумал еще немного и поднял другую
трубку. Это был прямой телефон министра обороны.
   - Товарищ министр обороны, - торжественно доложил Колосов, - ваше
задание выполнено. Контейнер с грузом уже обнаружен, силами нашей
противовоздушной обороны и готов к захвату. Через десять минут генерал
Арзамасцев обещал уточнить, где именно находится автомобиль с похищенным
грузом.
   - Хорошо, - обрадованно сказал министр, положив трубку. У него в
кабинете сидел директор ФСБ.
   - Кажется, хорошие вести? - холодно спросил директор.
   - Отличные! - радостно воскликнул министр. - По-моему, все в порядке.
   - Уже нашли твой контейнер? - презрительно спросил директор. Он только
недавно вошел в кабинет, но по дороге в министерство ему успели доложить,
что было совершено нападение на воинскую колонну и был похищен какой-то
контейнер.
   - Нашли. - хитро подмигнул ему министр, - и без твоих специалистов
нашли.
   А то ты приехал ко мне и сразу меня за горло берешь, хочешь показать,
как твои чекисты работать умеют. Мои не хуже работают.
   Раздался звонок селектора.
   - К вам поднимается министр внутренних дел, - доложил дежурный офицер
из приемной, - он только что прошел проходную.
   - Хорошо. - Генерал чувствовал себя на коне. - Когда он придет, дашь
нам чаю. И варенье хорошее принеси. На той неделе было такое, брусничное.
   - Слушаюсь.
   В кабинет вошел министр внутренних дел.
   Короткая стрижка, всегда угрюмое лицо делали его отчасти похожим на тех
зеков, с которыми ежедневно сталкивались его сотрудники.
   Ведь давно известно, что со временем хозяин и собака приобретают схожие
черты. Очевидно, то же относилось и к милиции с ее контингентом.
   - Доброе утро, - недовольно сказал главный милиционер. - Чего горячку
такую порол? Искал меня повсюду. Зачем понадобился? - Он взял стул и сел
напротив директора ФСБ. Под впечатлением хороших известий и присутствия в
кабинете директора ФСБ и министра МВД хозяин кабинета почувствовал себя
почти вице-президентом страны. И хотя такого поста уже давно не было в
стране, тем не менее было очень приятно сидеть во главе стола, принимая
таких влиятельных людей в своем кабинете.
   - Так что случилось? - спросил министр внутренних дел.
   - Нападение случилось сегодня утром на нашу колонну, - пояснил министр
обороны, - было много убитых и раненых. И самое главное, что пропал
контейнер из нашей лаборатории.
   - Что за контейнер? - как бы невзначай спросил директор ФСБ. Хозяин
кабинета усмехнулся.
   "Хитришь, стервец, - подумал он, - знаешь, что взяли, но пока не узнал,
что там было внутри. И дурачка из себя строишь. Не выйдет".
   - Да наш обычный контейнер с отходами из лаборатории, - махнул рукой
министр обороны. - Конечно, ничего страшного быть не могло, но мы
беспокоились, мало ли что.
   И потом столько убитых. Нападение почти в самой Москве. Это ведь самое
настоящее ЧП.
   Поэтому я и приказал найти тебя, Евгений Алексеевич.
   Министр внутренних дел хмуро кивнул головой. Он с неудовольствием
подумал, что ЧП все-таки произошло и теперь нужно будет докладывать
Президенту.
   В этот момент в другом кабинете снова прозвучал звонок. Арзамасцев
доложил Колесову, что автомобиль с контейнером изменил направление и
теперь едет в другую сторону. Но приблизительное движение уже было
зафиксировано. Теперь оставалось только взять контейнер, отбив его у
террористов. Колесов снова поднял трубку аппарата телефона министра
обороны.
   - Мы установили точно, где находится контейнер, - немного торжественно
сказал он, - мы готовы начать действовать.
   - Начинайте, - разрешил министр, - и сразу сообщите мне о результатах.
   Он с удовольствием подумал, как утрет нос министру внутренних дел и
особенно директору Федеральной службы безопасности, который считал, что
только специалисты его антитеррористического центра могут решать подобные
вопросы.
   "И все расследование заняло лишь несколько часов, - радостно подумал
министр. - Вот как нужно работать".


   Москва. 10 часов 29 минут

   Они сидели, уже надев на себя свои тяжелую амуницию и приготовив
оружие. Все четыре вертолета стояли на площадке, ожидая приказа на взлет.
Рота состояла из четырех специальных отделений, каждое из которых было, по
существу, самостоятельным тактический подразделением, способным
действовать в любой обстановке. Командир спепназа полковник Комаров стоял
с рацией в руках. Он ожидал сигнала начать захват контейнера. Его уже
предупредили, что груз чрезвычайной важности и не должен пострадать во
время захвата.
   Каждый из сидевших в вертолетах людей уже успел надеть бронежилет,
каску, проверить оружие, средства связи. У сотрудников спецназа связь
осуществлялась через каналы спутниковой связи, которые могли обеспечить
достаточно устойчивую связь в любой точке Москвы. Кроме того, у офицеров
спепназа были достаточно автономные и мощные средства топопривязки,
позволяющие определять достаточно точно любые координаты в системе
пространства во время действий их групп.
   В эти минуты сидевшие в штабе Московского округа ПВО офицеры наблюдали
на своих экранах за перемещением контейнера, перевозимого в автомобиле. На
экранах довольно четко были видны не только автомобиль джип "Чероки",
медленно въезжавший во двор, но и сидевшие в нем двое людей. Оба
террориста вышли из автомобиля. У одного в руках был тот самый контейнер.
   Изображение передавалось в Министерство обороны, где в одном из
наблюдательных залов за террористами следили генералы Колосов, Семенов,
Лодынин, Зароков, Лебедев. Начальник ГРУ все время хмурился. Ему не
нравилась вся эта операция с самого начала. Ему не нравились эти поспешные
действия генералов, этот легко обнаруженный контейнер, привлечение к его
поиску группы сотрудников спецназа.
   Террористы прошли через весь двор и вошли в дом. Начались стремительные
съемки аппаратуры, увеличение фотографий террористов, еще одно увеличение.
Лица обоих террористов. Данные немедленно поступали в компьютерную сеть.
Сидевшие за пультом офицеры военной контрразведки-сразу передавали данные
в информационный центр МВД, откуда почти сразу стали поступать расшифровки
на обоих террористов, вошедших в дом.
   Колесов довольно кивал головой. На него приятно действовал весь этот
хорошо отлаженный механизм. Семенов довольно улыбался.
   Масликов, уже осознавший, что все забыли о просчетах его людей, тоже
начал улыбаться.
   Только Лебедев сидел на стуле, привычно не меняясь в лице. А Зароков
все время звонил в хранилище, требуя приготовить экспертов для проверки
герметичности контейнера, словно его уже захватили.
   - Они вошли в дом, - доложил Арзамасцев, еще раз позвонив Колесову,
словно они не видели всего этого на своих экранах.
   - Пора, - сказал начальник Генерального штаба, испытующе глядя на
начальника ГРУ.
   Колесова начало смущать негативное отношение Лодынина ко всему
происходящему. Сам прекрасный штабист и хороший специалист, Колесов привык
доверять специалистам, а Лодынин был, безусловно, лучшим в своей области.
Но он был явно недоволен происходящим.
   - Да, - сказал генерал, поднимая трубку телефона. На прямой связи с ним
был полковник Комаров.
   - Начинайте, - тихо сказал Лодьшин и, все-таки не сдержавшись,
прибавил: - Будьте осторожны.
   - Есть начинать. - Комарова несколько удивили последние два слова
обычно неэмоционального начальника ГРУ. Он не знал, что в Министерстве
обороны включены динамики и его голос слышен всем присутствующим в
кабинете генералам. Он махнул рукой своим, подбегая к первому вертолету.
   - Пошли!
   Вертолеты один за другим взлетали с площадки.
   - Первый, я Третий, идем нормально.
   - Третий, вас понял. Объект находится в доме по улице маршала Катукова.
Они вошли в дом, и мы не знаем, в какой именно квартире они находятся.
   - Вас понял, Первый. Проверим все квартиры в блоке. Какой дом?
   - Дом номер шесть. Будьте осторожны. Третий, там на первом этаже
расположена химчистка.
   - Первый, повторите, что вы сказали. Я не совсем понял. При чем тут
химчистка?
   - Там могут бить разного рода химические вещества. Вы меня понимаете.
Третий? Они могут легко гореть. Будьте осторожны. В доме находится
контейнер.
   - Учтем, Первый. Все понятно.
   Вертолеты продолжали лететь к цели. Офицеры штаба Московского ПВО
следили за полетом крылатых птиц, видя, как совмещаются точки на экранах
дисплеев. Лодынин, нахмурившись, смотрел, как на левом экране появляется
информация из МВД. Первый из вошедших в дом был Никита Маясов по кличке
Мясник. На экране высвечивалась информация о трех его судимостях - за
воровство, грабеж и снова воровство. Второй из вошедших был Сергей
Шабанов, который был несколько раз осужден за мошенничество, сводничество
и тому подобные преступления. Лодынин читал информацию, с возрастающим
недоумением глядя на экран. Вертолеты зависли над домом.
   Из двух машин вниз были опущены веревочные лестницы. Третий вертолет
завис недалеко от дома, и из него уже прыгали на землю сотрудники
спсцназа. Полковник Комаров спрыгнул вместе с ними. Двое ребятишек,
игравших во дворе, с удивлением, смешанным с восторгом, смотрели на
пробегающих по двору вооруженных людей, казалось, возникших из воздуха -
Комаров показал на ребят одному из своих сотрудников, и тот, правильно
поняв указание, остался во дворе, чтобы обеспечить безопасность
проходивших мимо людей и не пускать никого в дом. Еще двое сотрудников
взяли под наблюдение вход в блок и балконы на этажах. У полковника в руках
был специальный прибор "Линок-С", который помогал обнаружению предметов
высокочастотного излучения. Контейнер передавал все время сигналы, которые
можно было уловить и на этом приборе. Они вошли в здание. Вертолеты
замерли над домом. Лодынин продолжал читать сообщения, все еще не понимая,
что его так волнует. Комаров поднимался вверх по лестнице. За ним
осторожно шли спецназовцы. Первый этаж - ничего. Сообщение из МВД
закончилось.
   - Типичные преступники, - гневно сказал Колесов.
   Типичные, подумал Лодынин, начиная понимать, что именно его волнует.
Второй этаж.
   По-прежнему ничего. Комаров следил за прибором, поднимаясь по лестнице.
Лодынин вдруг понял. Понял, что именно его волновало. Масштаб
преступников, их легкое обнаружение, их быстрая идентификация. Все это не
соответствовало тяжести совершенного нападения. Он бросился к телефону. На
третьем этаже прибор начал издавать сигналы. Ближе, ближе. Они были в этой
квартире.
   - Приготовиться, - сказал Комаров, делая знак шедшим за ним
сотрудникам. Один из них передал, в какой именно квартире находится
контейнер. Оба вертолета развернулись таким образом, чтобы сотрудники
спецназа, спускающиеся вниз, оказались на уровне этих окон. Комаров встал
у дверей. Один из его сотрудников постучал. Лодынин поднял трубку.
   - Всем уходить! - вдруг громко закричал он. - Приказываю всем
немедленно уходить!
   Комаров увидел, как один из его офицеров сделал знак рукой.
   - Приказано всем уходить, - услышал полковник. Комаров, еще не понимая,
что происходит, замер. И в этот момент раздался чудовищный взрыв. Взрывной
волной буквально выбило дверь, которая упала на одного из офицеров. Еще
двое были легко ранены осколками. Застывшие наверху вертолеты почти не
получили повреждений. Летчики первой машины сумели удержать высоту. Но
вторая машина находилась слишком близко к земле. Взрывная волна и огонь
вырвались именно в этом направлении наиболее сильно. Летчик, следивший за
тем, чтобы не задеть дерево, испуганно выпустил из рук управление и
почувствовал, как ударная волна разворачивает его вертолет.
   Удержать машину он уже не сумел, и она рухнула на землю, вызвав второй
взрыв и похоронив сразу десять человек спецназовцев. Генералы, стоящие
рядом с Лодыниным, решили, что он просто сошел с ума. Колосов недовольно
нахмурился.
   - Третий, - закричал Лодынин, - отвечайте Пятому! У вас есть потери?
   Были слышны треск и крики людей. Генералы растерянно переглядывались
друг с другом. Наконец полковник Комаров доложил:
   - Один тяжелораненый и двое легкораненых из группы захвата.
   - И все? - не поверил Лодынин.
   - Погиб один вертолет со всеми сотрудниками, товарищ генерал, - наконец
доложил Комаров. - Они были слишком низко от земли. Их ударила взрывная
волна.
   Лодынин медленно опустил трубку.
   - Это была ловушка, - убежденно сказал он, - они просто устроили нам
такой сюрприз.
   - Нужно объявить тревогу и оцепить место взрыва, - нервно сказал
Зароков. - В контейнере было...
   - В контейнере не было ничего, генерал, - довольно невежливо перебил
его Лодынин. - Неужели вы до сих пор не поняли, что мы имеем дело с
настоящими профессионалами?
   Остальные генералы молча смотрели на него.


   Москва. 10 часов 34 минуты

   Они стояли у какого-то дома, беспомощно наблюдая за мучениями своего
напарника.
   Пришедший в себя Вадим начал стонать, и так громко, что Равилю,
сидевшему за рулем, пришлось въехать в какой-то тупик и остановиться.
Здесь крики раненого были не так слышны.
   Они сделали ему укол морфия и теперь ждали, когда он наконец
успокоится. Вместе с ними в автомобиле "Скорой помощи" сидел и незнакомый
прежде боевик Седого, с которым они познакомились только в день нападения
на колонну. Он был среднего роста, рябой, подвижный, все время скалившийся
в какой-то неприятной улыбке. Если бы не разноцветные глаза, его, наверно,
можно было назвать и красивым. Но неприятным он был точно. И это парням не
очень нравилось.
   Этот тип представился как Дима, а здесь не принято было спрашивать
документов. Раз ему нравилось это имя, почему бы не называть его именно
так. Равиль, маленького роста, с редкими, несколько курчавыми волосами,
был скорее похож на студента, чем на наемника. Но все знали, что этот
двадцатипятилетний татарин успел отличиться и в Абхазии, и в Чечне.
   А его напарник Игорь, наоборот, раньше служил по другую сторону фронта,
воевал в Чечне контрактником, а когда срок закончился, вернулся домой и
успел попасть несколько раз в крупные неприятности, после чего его наконец
заметил Карим и взял а свою группу.
   После того как Равиль вкатил морфий Вадиму, они начали ждать, пока
лекарство окажет свое действие. Дима почему-то вышел из машины и пошел
смотреть, где они остановились. Игорь и Равиль остались ждать в машине.
   Уходя, Дима оставил свой чемоданчик в машине.
   - Ты куда? - коротко спросил Игорь.
   - Нужно осмотреться, - ответил этот тип и ушел, даже не обернувшись.
   - Не нравится он мне, - вынес свое резюме Игорь.
   - Мне тоже, - сплюнул Равиль. Он говорил по-русски с сильным акцентом.
- Такие, как он, человека убьют и не заметят. Ты видел, как он все время
прятался, старался под чужие пули не ходить? Правильно говорю - не ходить?
   - Можно и так, - махнул рукой Игорь. - Кажется, заснул, - посмотрел он
на тяжелораненого напарника. - Ему так досталось. Наверно, не выживет.
   - А куда ушел этот Дима?
   - Не знаю, но "дипломат" оставил.
   - А что там? Может, наши деньги?
   - Откуда я знаю? - пожал плечами Игорь.
   - Давай мне, - загорелся Равиль, - я такие замки в Казани открывал.
Любой замок открою.
   Игорь пододвинул ему "дипломат". Равиль повозился несколько секунд и
открыл его с торжествующим видом.
   - Смотри, - сказал он, улыбаясь.
   - Бомба! - ахнул Игорь. - Здесь бомба.
   Зачем она ему?
   Равиль наклонился.
   - Действительно, бомба, - озабоченно сказал он, - но не включена.
Наверно, хочет потом взорвать нашу машину.
   - Может быть, - равнодушно согласился Игорь, закрывая "дипломат". Он
его просто перестал интересовать. И в этот момент к автомобилю подошел
Дима.
   - Все в порядке, - сказал он, криво улыбаясь, - скоро за нами придет
машина, и мы уедем к себе получать деньги. Ребята, там мой "дипломат"
должен лежать, дайте мне его.
   - Этот? - презрительно спросил Игорь.
   Он был высокого роста, широкоплечий, красивый. И потому сразу невзлюбил
этого "разномастного" Диму, который был к тому же не из, их команды. Он
протянул "дипломат" Диме.
   Тот, не влезая в автомобиль, открыл "дипломат", но так, чтобы его не
видели двое сидевших в микроавтобусе "Скорой помощи". Чемто щелкнул и
снова вернул его Игорю.
   - Положи на место. Передашь его Седому в Реутово.
   - Хорошо, - кивнул Игорь, - садись, поехали. Наш раненый, кажется,
заснул.
   - Нет, - возразил Дима, - я должен уехать на другой машине. В общем, не
забудьте, мы вас ждем в Реутово.
   И, повернувшись, медленно пошел, намереваясь выйти на улицу. Игорь и
Равиль переглянулись. Равиль, уже открывавший замок, наклонился к
"дипломату".
   - Тикает, - уверенно сказал он, - открывать нельзя, взорвется.
   - Ах он сукин сын! - разозлился Игорь, доставая из кармана нож.
   - Дима! - крикнул он, выпрыгивая из машины. - Дима, подожди, одно слово
сказать нужно.
   Дима, уже выходивший на улицу, остановился, чуть заколебался и сделал
два шага назад.
   - Чего тебе? - недовольно спросил он.
   - Сейчас, - сказал Игорь и с размаху ударил негодяя ножом в живот. Тот
даже не вскрикнул. Просто захлебнулся в собственном крике, издав какой-то
гортанный звук и медленно оседая на землю.
   - Так будет лучше, сука, - сказал Игорь, убирая нож. Дима лежал на
земле, обхватив живот руками. Он был еще жив.
   - Давай чемодан, - сказал Игорь, - оставим ему как сувенир. - И,
осторожно достав чемодан, положил его рядом с лежавшим на земле Димой.
   - Уезжаем, быстро! - приказал он, забираясь снова в микроавтобус.
Машина выехала из тупика и, уже на улице развернувшись, поехала совсем в
другую сторону. Дима лежал на земле.
   Вокруг него расплывалось большое красное пятно. Он чувствовал, как
начинают неметь руки и ноги от большой потери крови.
   Как глупо, шевелилось у него в голове. Седой ведь приказал никуда не
отлучаться. А он просто вышел посмотреть, можно ли этих ребят взорвать
прямо здесь. И так глупо подставился. Наверняка они открыли "дипломат"
   в его отсутствие. Собственно, на их жадности и строился весь расчет.
Две бомбы были заложены и установлены в двух "дипломатах" таким образом,
чтобы взорваться в случае, если ктонибудь посторонний захочет открыть их.
Но даже если люди Карима окажутся идеально честными, во что нельзя было
поверить, то и тогда "дипломаты" сами все равно должны были сработать
ровно через двадцать минут.
   Вопрос смерти всей группы Карима был лишь вопросом времени. И он, Дима,
так легко провалил все дело. Седой мне голову оторвет, думал он с
огорчением. Предупреждал ведь, чтобы я был очень осторожен. Скосив глаза,
Дима вдруг увидел стоящий рядом "дипломат".
   Он слишком хорошо знал, что там внутри.
   И поэтому, напрягая последние силы, хотел закричать. Но вместо крика
изо рта вырвалось какое-то шипение. Тогда он, закрыв глаза, попытался
уползти. Ему казалось, что он отодвигается от этой бомбы сантиметр за
сантиметром, но каждый раз, когда он открывал глаза, "дипломат" был рядом
с ним. Через несколько минут Дима просто устал. И, увидев снова "дипломат"
с бомбой рядом с собой, обреченно подумал: ну и черт с ним! Взрыв разнес
его в куски, избавив от лишней боли и страданий.


   Москва. 10 часов 45 минут

   Полковник Борисов был по натуре человеком сомневающимся. Доложив
высшему руководству о случившемся, он понимал, что обязан предпринять
необходимые меры для розыска исчезнувшего офицера из группы Ваганова.
Именно поэтому, выйдя от министра, он сразу поехал к месту, где было
совершено нападение на колонну, чтобы еще раз поговорить с оставшимися в
живых солдатами, попрежнему находившимися на месте, где погибли их
товарищи.
   Уже давно пришедший в себя подполковник Мисин бодро расхаживал среди
горящих машин, давая конкретные указания и рассказывая всем о своем
героизме, когда он лично едва не отбил контейнер у нападавших террористов.
Впрочем, так бывает довольно часто, когда отличившиеся в бою офицеры и
солдаты погибают, а их славу присваивают себе прохвосты. Может, в этом
есть своеобразная логика, ибо высшая честь для воина - пасть на поле боя,
а высшая награда для прохвоста - быть замеченным и отмеченным своим
начальством.
   Уже подъезжая к месту происшествия, полковник Борисов узнал, что
контейнер обнаружен и группа спецназа готовится к его освобождению.
Почему-то это не внушило уверенности полковнику. Он уже успел побывать на
месте происшествия до того, как доложить министру, и чувствовал, что
освобождение контейнера будет не столь легкой операцией, как считали его
помощники, уже предвкушавшие обнаружение террористов и успешную операцию,
гарантирующую всем участвующим в этой операции новые награды и звания.
   Снова прибыв на место происшествия, Борисов с неудовольствием увидел,
как здесь уже работают офицеры из антитеррористического центра ФСБ. Между
военными и ФСБ существовало негласное соперничество, и представители
Министерства обороны крайне ревностно относились к любым попыткам
сотрудников ФСБ присвоить себе права работать и в их епархии. Военные не
любили, когда в их дела особенно настойчиво лезли бывшие кагэбэшники, ныне
называемые Федеральной службой безопасности.
   Борисов узнал среди приехавших подполковника Абрамова. Это был
заместитель генерала Дмитриева, руководителя антитеррористического центра
ФСБ. Абрамов с какой-то особенно сладострастной улыбкой допрашивал солдат,
оставшихся в живых после нападения.
   Словно это доставляло ему удовольствие. Заметив приехавшего, он любезно
поздоровался.
   - Вот прибыли к вам на помощь, - пояснил, неприятно улыбаясь,
подполковник, - хотим помочь разобраться.
   - Напрасно, - холодно сказал Борисов, - мы свое расследование могли бы
провести и без вашей помощи.
   - Но террористы - это уже наша забота, - веско напомнил Абрамов. - мы
ведь еще не знаем, кто именно здесь действовал.
   - Именно поэтому мы и ведем свое расследование, - парировал Борисов, -
нападение было совершено на воинскую колонну и против наших офицеров и
солдат. Я думаю, мы сумеем найти контейнер и тех, кто это сделал,
достаточно быстро.
   - Я бы на вашем месте не был столь уверенным, - ядовито заметил
Абрамов. В этот момент к ним подошел подполковник Мисин.
   Он самоуверенно улыбался, уже успев позабыть о том, как именно он себя
вел.
   - Вот видите, - показал он обоим офицерам, ведущим расследование,
куда-то вниз, в овраг, - там стояла еще одна машина террористов. Нужно
искать автомобиль "Скорой помощи" и машину этого подлеца Звягинцева.
   Никогда не думал, что он окажется таким предателем.
   - Он не предатель, - зло заметил Борисов, - его давно уже убили.
Неужели вы ничего не поняли, подполковник?
   Мисин не смутился. Теперь его ничего не могло выбить из колеи. Он
остался жив после такого нападения.
   - А ваш офицер? - взвизгнул он. - Тоже не предатель? Он ведь уехал
вместе с нападавшими.
   Мисин не стал уточнять, что пролежал весь бой в овраге, боясь поднять
голову, и не мог видеть, как именно вел себя Сизов. Но и Борисов ничего не
знал. Именно поэтому он не стал возражать подполковнику ГАИ, формально тот
был прав. Сизов действительно не был найден ни среди живых, ни среди
мертвых. А зачем террористам захватывать мертвого офицера?
   В этот момент к нему подбежал один из его офицеров. Он улыбался,
очевидно, собираясь сообщить хорошие новости.
   - Наши операторы сумели найти контейнер, - пояснил офицер, - группа
спецназа готовится взять контейнер и захватить террористов. Генерал
Зароков просил, чтобы я сообщил об этом вам, товарищ подполковник.
   - Поздравляю, - неприятно усмехнулся Абрамов. - Признаться, не ожидал
от вашего ведомства подобной сноровки. Прекрасная работа, полковник.
Кажется, вы скоро станете генералом.
   Борисов пожал плечами. Ему не нравилось подобное решение операции. Судя
по характеру нападения, террористы готовились очень тщательно и знали, что
именно им предстоит захватывать. Почему тогда они не предусмотрели защиту
от космического наблюдения со спутников? Не знали, что на контейнере
установлен специальный маяк? Маловероятно. Тогда как можно объяснить
подобный дилетантский прокол террористов?
   - Не радуйтесь раньше времени, капитан, - строго сказал он своему
помощнику, - давайте лучше подождем, чем все это кончится.
   - Боитесь сглазить? - усмехнулся Абрамов.
   - Боюсь, - признался Борисов, подходя к обгоревшей машине. Повсюду
продолжали работать эксперты. Военные, представители ФСБ.
   Даже сотрудники милиции. Их особенно интересовала исчезнувшая машина
ГАИ. Один из экспертов, майор милиции, подошел к Абрамову, зная, что тот
является одним из руководителей антитеррористического центра ФСБ.
   - Мне только что сообщили, - тихо сказал он, - найдены трупы наших
офицеров.
   - Хорошо, - кивнул Абрамов, - продолжайте работать.
   Борисов осматривал сгоревший "Крайслер". Труп капитана Буркалова давно
увезли, но сгоревшее место и кровавые пятна на полу красноречиво
свидетельствовали о случившейся трагедии.
   - Они стреляли отсюда, - показывал Мисин, - наверняка знали, как лучше
нападать.
   Ведь им все выболтал этот пропавший офицер.
   Он даже стрелял нашим в спину, - вдруг выпалил он, пугаясь собственной
смелости.
   - Да? - заинтересовался Абрамов. - Как это - стрелял в спину? Вы сами
видели?
   - Нет. Да. Да, я, кажется, видел, - забормотал Мисин. Борисов
нахмурился. Он чувствовал, как врет этот подполковник ГАИ, но ничего не
мог доказать. Солдаты, находившиеся в сгоревшей БМП, чудом уцелели и не
видели, где находились другие офицеры в момент нападения на колонну. А два
свидетеля - Панченко и Ваганов - давно были увезены в больницу. Причем
Ваганов был в крайне тяжелом состоянии и, по словам врачей, в ближайшие
несколько дней наверняка не придет в сознание. А Борисов четко сознавал,
что террористы предъявят свой ультиматум уже в ближайшие несколько часов.
   - Что было в похищенном контейнере? - поинтересовался вдруг Абрамов. -
Какие-то ценности или это обычные ваши секреты?
   - Груз из секретной лаборатории, - коротко ответил Борисов, не желая
вдаваться в подробности.
   - Мы нашли трупы сотрудников ГАИ, - хмуро сказал Абрамов. Борисов
подозвал подполковника Мисина.
   - Трупы ваших офицеров ГАИ уже нашли, - жестко сказал он, глядя прямо в
глаза Мисину, - так что никакие они не предатели. Может, и насчет нашего
офицера вы ошибаетесь?
   Если бы Мисина спрашивал старший офицер ФСБ или МВД, он, возможно, и
побоялся бы соврать. Но его спрашивал представитель военных, и поэтому он
упрямо покачал головой. Борисов быстро прошел к лейтенанту, принимавшему
сообщение из Министерства обороны. За ним поспешили Абрамов и Мисин.
   - Ну что? - спросил подошедший Борисов.
   - Уже начали, - доложил лейтенант, - мне приказали вам передать, что
они начали.
   - Когда?
   - Пять минут назад.
   - Узнайте, почему они так долго молчат?
   - Ваш генералитет решил, очевидно, задействовать всю свою технику, -
заметил Абрамов. Лейтенант наклонил голову, припадая к аппарату.
   - Сколько было автомобилей у нападавших? - спросил Борисов у стоявшего
рядом Мисина, игнорируя слова Абрамова.
   - Внизу стоял микроавтобус, - показал подполковник, - была еще машина
"Скорой помощи", наша машина ГАИ. Мы поэтому и остановились. Была эта
перевернутая "шестерка"
   и рядом машины ГАИ и "Скорой помощи".
   Наших офицеров смутили врачи в белых халатах и офицеры милиции. Они
ведь думали, что здесь обычное дорожное происшествие.
   - Эту машину "Жигули" вы успели проверить? - уточнил Борисов.
   - Конечно. Ее угнали несколько дней назад. Номера поменяли, но по
номеру кузова мы все уточнили.
   - Товарищ полковник, - доложил встревоженный лейтенант, - там, кажется,
что-то не так.
   Борисов ничего не ответил. Он напряженно ждал, словно опасаясь услышать
нечто страшное. И его худшие опасения сбылись.
   - Там что-то случилось, - сказал лейтенант. - Они говорят, что там была
засада. Погиб вертолет с группой спецназа. Много убитых и раненых.
   Борисов замер, словно услышанное сообщение причинило ему неслыханную
боль. Даже Абрамов, пожав плечами, отвернулся.
   - Это тот самый предатель, - недовольно напомнил Мисин, - это он выдал
нашу колонну террористам.
   - Перестаньте, - не выдержал Борисов. Он обернулся к стоявшим рядом с
ним офицерам.
   - Проверьте все вокруг. Каждый сантиметр. У меня должна быть полная
картина боя.
   Кто где стоял, кто откуда стрелял. Абсолютно полная. Мне нужно знать,
где был каждый из наших офицеров, каждый из нападавших террористов.
   Он повернулся и пошел к своей машине.
   Мисин испуганно смотрел ему вслед. Абрамов догнал Борисова уже у машины.
   - Что вы собираетесь делать, полковник?
   - Узнать, куда делся наш офицер. Если он действительно предатель, мы
обязаны это знать. Чтобы понять, с кем именно мы имеем дело.
   - Да, - согласился Абрамов, - это правильно. Мы можем чем-то помочь?
   - Если раньше нас найдете террористов, - сказал на прощание Борисов.
Уже сидя в своем автомобиле, он закрыл глаза, слово видел гибель горящего
вертолета. У полковника Борисова брат погиб в Афганистане. Он был офицером
и летал на вертолете. Услышав сейчас весть о гибели группы спецназа,
Борисов понял, что отныне поиск террористов становится и его личным делом.
И он сделает все, чтобы найти этих подонков, так умело спланировавших
гибель стольких молодых парней.


   Москва. 11 часов 02 минуты

   Когда командир спецназа сообщил о погибшем вертолете, в кабинете
наступило молчание. Колосов мрачно стучал карандашом по столу, словно это
могло отвлечь его от мрачных мыслей. Семенов вытирал потный лоб и что-то
тихо говорил - очевидно, ругался. Масликов встал и подошел к окну, словно
ему не хватало воздуха. Даже обычно невозмутимый Лебедев нахмурился и
смотрел на Лодынина. Постепенно все присутствующие повернулись к Лодынину,
словно это был единственный человек, который мог их спасти.
   - Что будем делать? - спросил Колесов.
   Этими словами он признавал свое поражение.
   И признавал очевидное превосходство начальника ГРУ.
   - Сначала нужно доложить министру, - твердо сказал Лодынин, - а уж
затем решать, как быть дальше.
   Колесов помрачнел. Он только несколько минут назад докладывал министру
обороны, что все будет в порядке. Он поднял трубку, позвонил дежурному в
приемную.
   - Министр один?
   - У него директор ФСБ и министр МВД, - доложил дежурный офицер.
   - Генерала Квашова там нет? - спросил Колесов просто для того, чтобы
как-то скрыть свое разочарование.
   - Нет, - ответил офицер. Было ясно, что он улыбается. Колесов хотел
что-то сказать, но передумал и положил трубку.
   - Нас наверняка выдал этот исчезнувший офицер, - с горечью сказал
Зароков, - он ведь знал про контейнер и установленный на нем маяк.
   Масликов шумно задышал, не смея возражать. Гибель вертолета потрясла
всех присутствующих. Теперь уже никто не сомневался в предательстве
офицера. Колесов поднял трубку телефонного аппарата, связывающего его с
министром.
   - Да, - сказал довольный министр. Он ждал итогов операции.
   - Товарищ министр обороны, - строго доложил Колесов, рапортуя точно по
уставу, - докладываю вам о проведении операции по обнаружению контейнера с
похищенными ампулами. Контейнер оказался пуст. Преступникам удалось нас
перехитрить. - Он говорил, не щадя себя. Все-таки он был очень порядочный
генерал. - Наши потери - один вертолет спецназа со всеми людьми. Еще трое
ранены. Очевидно, про контейнер террористам рассказал наш офицер.
   Министр молчал. В его кабинете на него смотрели министр МВД и директор
ФСБ.
   Только секунду назад он чувствовал себя вицепрезидентом страны. Сейчас
он чувствовал, что остался совсем один.
   - Я не снимаю с себя ответственности, - честно докладывал начальник
Генерального штаба, - но считаю нужным доложить, что с этого момента
полагаю возможным назначить руководителем всей операции с правом решающего
голоса начальника Главного разведывательного управления Генштаба генерала
Лодынина.
   Разумеется, мы все останемся здесь ему помогать. Он единственный среди
нас был против этой операции.
   - Согласен, - тихо сказал министр обороны. - Зайдите вместе с Лодыниным
ко мне в кабинет. Прямо сейчас.
   - Хорошо. - Колесов положил трубку и посмотрел на Лодынина. - Идемте к
министру.

   Министр смотрел на сидевших в его кабинете гостей. Директор ФСБ
рассказывал какой-то смешной анекдот. Министр МВД смеялся над его шутками.
Хозяин кабинета их даже не понял.
   - Нам нужна будет ваша помощь, - вдруг сказал он. Смех в кабинете смолк.
   - Что случилось? - быстро спросил директор ФСБ.
   - Они похитили контейнер с биологическим оружием, - выдохнул министр
обороны.
   "Будь что будет", - подумал он.
   - Так, - нахмурился директор ФСБ, - и ты об этом молчал?
   - Мы думали, своими силами...
   - Своими силами... - Директор ФСБ встал и подошел к телефонам, даже не
спрашивая разрешения у хозяина кабинета. - Знаем, как вы своими силами...
Твой предшественник силами одного полка Грозный взять хотел. Ты теперь
тоже решил показать нам свою силу.
   Министр МВД сидел молча, осмысливая случившееся. Потом поинтересовался:
   - Это действительно так серьезно?
   В этот момент в кабинет вошли Колосов и Лодынин.
   - Входите, - кивнул министр обороны. - Вот лучше отвечайте нашему
гостю. Он спрашивает, это очень серьезно?
   Вошедшие генералы прошли к столу, сели на стулья.
   - Это самое совершенное биологическое оружие, - сказал Лодынин. - Если
капсулы разобьют, погибнет не менее половины всего города.
   Я уже не говорю о международном скандале.
   По конвенции, подписанной нашей страной, мы обязаны были давно
уничтожить эти виды биологического оружия. Американцы потребуют
расследования. И мы не сможем ничего доказать. К тому времени эпидемия
вполне может разрастись, приобретая характер мирового бедствия.
   Министр МВД подпрыгнул на своем месте.
   - И вы смели молчать! - закричал он. - Это ведь... это ведь... - Он не
находил от возмущения слов. Директор ФСБ, держа трубку телефона в руках,
покачал головой.
   - Нужно задействовать все имеющиеся у нас возможности, - предложил он и
спросил: - Террористы уже выдвинули какие-нибудь условия?
   - Пока нет, - ответил Лодынин, - но этого нужно ждать с минуты на
минуту.
   Директор ФСБ что-то быстро говорил по телефону правительственной связи.
Очевидно, он разговаривал со своим заместителем.
   - И пришлите мне сюда Дмитриева, - приказал на прощание директор ФСБ,
положив трубку. Лодынин знал генерала Дмитриева. Это был руководитель
антитеррорисгического центра ФСБ. Министр МВД тоже пошел к телефонам.
   - Я вызову специалистов из МУРа, - бормотал он, - лучших сотрудников.
   - Ваши люди уже два часа занимаются этим вопросом, - мягко заметил
Лодынин. - Нападение на нашу колонну совершили террористы, переодетые в
форму офицеров милиции.
   - Только этого не хватало, - разозлился министр внутренних дел.
   - Товарищ министр обороны, - твердо сказал Лодынин, поднимаясь с места,
- это не просто нападение на нашу воинскую колонну.
   Это чрезвычайное преступление. Если хотите, это не просто ЧП. Это вызов
всей Москве, всей стране. Если из трех капсул будет разбита хотя бы одна,
мы потеряем миллионы людей. Плюс тот самый международный скандал, когда
выяснится, что мы разрабатывали этот тип оружия. Поэтому нельзя терять
времени.
   - Что вы предлагаете? - недовольно спросил министр обороны. Директор
ФСБ стоял около него. С левой стороны, у телефонов, стоял министр
внутренних дел. И все напряженно смотрели на Лодынина.
   - Мы попытались засечь контейнер через наши спутники. Была
задействована вся система противовоздушной обороны, - продолжал Лодынин, -
но это дело нельзя выиграть техническим мастерством, каким бы совершенным
оно ни было. Против нас действуют террористы с мозгами ученых и
профессиональных военных. Нужно противопоставить их мозгам голову
человека, который сумеет это все расследовать.
   - Не говорите загадками, - разозлился министр обороны, - если у вас
есть такой человек, вызывайте немедленно.
   - Есть, - сказал Лодынин, - такой человек есть. Раньше он работал в
нашей организации. Руководил нашим аналитическим центром.
   Уникальный аналитик. Но в последнее время он на пенсии. Хотя и живет
здесь, в Москве.
   - Я ничего не понимаю, - сказал министр обороны. - Кто живет здесь? Кто
это такой?
   Как его имя?
   - Дго зовут Тенгиз Абуладзе. Он работал в системе Главного
разведывательного управления более сорока лет. После развала СССР ушел в
отставку.
   - Почему я никогда о таком не слышал? - поинтересовался министр.
   - Мы не любим рекламировать наших специалистов, - улыбнулся Лодынин.
   - Я слышал о таком человеке, - вмешался директор ФСБ, - его считают
одним из лучшим аналитиков в мире. В КГБ говорили, что если есть два
человека с компьютерными мозгами, то один из них полковник Абуладзе.
Говорили, что он может расследовать любое преступление в мире и найти
виноватого.
   - Так почему вы его нс вызываете? - закричал министр обороны. Все
смотрели на Лодынина. Тот замялся.
   - Речь идет о национальной безопасности.
   А полковник уже давно на пенсии. Я считал своим долгом получить ваше
разрешение.
   - Он действительно такой выдающийся специалист? - спросил министр
обороны у стоявшего рядом с ним директора ФСБ. Тот кивнул головой.
   - Во всяком случае, один из лучших. В девяносто втором его приглашали к
нам в контрразведку, но он отказался.
   - Найдите его немедленно, - приказал министр обороны, - пошлите за ним
человека.
   Нет, лучше наших дежурных офицеров. Надеюсь, сейчас он в Москве?
   - Этого я не знаю, - сознался начальник ГРУ.
   - Тогда ищите его, - приказал министр обороны, - пусть он приедет сюда
и работает вместе с вами. Я выпишу ему специальный пропуск в министерство.
   - Дурдом какой-то, - недовольным тоном сказал министр внутренних дел. -
Что это такое? Какой-то бывший полковник военной разведки теперь будет
учить всех нас, как нужно работать. Зачем он нам нужен? Есть ведь хорошие
сыскари. Мы и сами справимся.
   - Вы не поняли, - возразил Лодынин. - Он работал руководителем
аналитического управления. Умеет просчитывать варианты. Я работал с ним
много лет и могу гарантировать. За всю свою жизнь полковник Абуладзе не
сделал ни одной ошибки. Ни единой. У этого человека абсолютная интуиция.
Он гений в своем роде. Гений среди мировых аналитиков.
   - Честное слово, мне стало интересно на него посмотреть, - ответил
министр МВД. - Надо же. Такие характеристики. Кто он такой?
   Откуда он вообще появился?
   - Он всегда работал на ГРУ, - пояснил Лодынин, - просто мы не
рекламировали наших специалистов. В этом не было нужды.
   В этот момент дверь в кабинет открылась и в приемную вошел генерал
Квашов. Очевидно, сообщение, которое он хотел сделать, было не из разряда
приятных. Он подошел к министру обороны и, наклонившись над его ухом,
начал что-то шептать.
   - Чего ты шепчешь? - разозлился министр. - Громко говори, пусть все
слушают.
   Это нас всех касается.
   - Пять минут назад, - сказал генерал Квашов уже обычным голосом, - к
нам в приемную позвонили. Звонивший сказал, что хочет договориться по
капсулам. Он обещал позвонить через пятнадцать минут.
   В кабинете повисло очень напряженное молчание.
   - Вот они и дали о себе знать, - первым очнулся министр обороны. -
Идите, генерал Лодынин, и постарайтесь как можно быстрее найти вашего
бывшего специалиста. Может, он действительно что-то умеет делать.


   Москва. 11 часов 04 минуты

   Услышав взрыв автомобиля, Седой удовлетворенно кивнул головой. Он был
убежден, что эти ублюдки постараются открыть "дипломат"
   и неминуемо вызовут взрыв бомбы гораздо раньше намеченного времени.
Теперь все пятеро вместе с Каримом уже на небесах и там дают показания
небесному судье. Если Дима сделает все правильно, то оставшиеся трое в
машине "Скорой помощи" должны встретиться со своими товарищами только в
загробном мире.
   Седой невесело усмехнулся. Он сидел в автомобиле, подъехавшем за ним
сразу, как только микроавтобус с людьми Карима скрылся за поворотом. В
подъехавшем автомобиле "Ауди" за рулем сидела молодая женщина лет тридцати.
   Она была роскошной блондинкой с правильными чертами лица. Чувственные
губы, ровный прямой нос, резкие очертания скул и красивые
пронзительно-темные глаза, никак не сочетающиеся с ее волосами.
   - Кажется, все, - убежденно сказала она, услышав взрыв.
   - Да, - кивнул Седой, - там уже все. Надеюсь, Дима сделает все
правильно. Как у тебя?
   - Подготовила обоих. Они ни о чем не подозревали. Объяснила им, чтобы
ждали автомобиль "БМВ". Константин уже там. Я думаю, все будет нормально.
Они успеют передать контейнер.
   - Поехали к нам, - предложил Седой, - там все узнаем. Надеюсь, что
Константин на этот раз не сваляет дурака.
   - Он один?
   - Нет, конечно. Я посадил к нему в машину Лешего. Если даже Константин
замешкается, мой помощник сделает все как нужно. На него я еще могу
полагаться.
   Она вспомнила безумные глаза помощника Седого и чуть поморщилась.
   - Не нравится он мне, - сказала она убежденно, - он какой-то
ненормальный. Глаза всегда такие дикие, безумные.
   - Это после контузии в Джелалабаде, - угрюмо объяснил Седой, - наша
рота тогда попала в окружение. И я его вытащил почти мертвым.
   - Поэтому он тебя так любит?
   - Он мне верит. И я верю ему. - Седой помолчал и почему-то добавил: -
Он один из немногих людей, кому я действительно доверяю.
   Она в этот момент чуть притормозила перед светофором. Взглянула на него.
   - Ты говоришь это специально для меня?
   - Я говорю это как нормальный факт моих отношений с ним, - пояснил
Седой. Больше она ничего не спросила. А он ничего не сказал.
   Только спустя несколько минут спросил: - Ты собрала все наши вещи?
   - Обе сумки в багажнике, - кивнула она.
   - Тяжелые сумки?
   - Нет, - удивленно взглянула она на него. - А почему ты спрашиваешь?
   - Просто так.
   Через десять минут они въехали во двор большого многоэтажного дома.
Седой вышел первым и, уже не оборачиваясь, пошел к подъезду. Женщина,
закрыв дверцу автомобиля, поспешила за ним. Лифт не работал, и им пришлось
подниматься пешком на четвертый этаж.
   Седой все-таки пропустил ее вперед и стал подниматься следом. На
четвертом этаже они долго звонили в дверь, пока наконец им не открыли.
Женщина прошла первой, а вошедший следом Седой, не став ничего говорить,
просто развернулся и нанес сильный удар прямо в лицо открывшему дверь
человеку. Тот упал на пол и, страшно выругавшись, попытался достать
пистолет, выпавший у него из кармана пиджака.
   - Не советую, - сказала женщина, в руках у которой уже был пистолет.
Лежащий на полу отбросил свое оружие и поднялся, потирая лицо.
   - Черт бы тебя побрал, Седой! - гневно сказал он. - Дурацкая манера
вместо разговора бить морду. Сукин ты сын! Попался бы ты мне в мои молодые
годы, я бы из тебя сделал котлету. - Он был высокого роста, с несколько
квадратной головой, за что и получил свою знаменитую кличку Лось. Упрямые
складки, морщины на лбу и на подбородке свидетельствовали о тяжелой жизни
хозяина квартиры.
   - В следующий раз башку оторву, - пообещал Седой. - Твои ребята
опоздали на десять минут и чуть не сорвали всю операцию.
   Я же сто раз говорил, что мы рассчитали все время по минутам.
   - По твоему виду я вижу, что все прошло нормально, - сказал хозяин
квартиры, - если бы они опоздали, ты бы действительно оторвал мне голову
без разговоров. А может, они опять опоздали из-за твоего Моряка. Я же тебя
предупреждал, что он неуравновешенный тип.
   - Он хорошо поработал во время взятия контейнера, - сквозь зубы сказал
Седой.
   - А мои ребята, значит, плохо, да?
   - Нет, неплохо. Но это их не оправдывает.
   А если они опять что-нибудь не так сделают, я оторву тебе голову, Лось.
Ты слишком засиделся на этом свете.
   - Иди ты к черту! - разозлился Лось. - Я каждый раз, когда тебя вижу,
начинаю нервничать. У тебя вечный психоз. И ты, и твой Леший, и даже
Моряк, вы все просто чокнутые.
   Чокнутые, больные кретины. Вместо того чтобы меня поблагодарить за
ребят, ты появляешься здесь и бьешь мне морду. Ну кто ты после этого?
   - Если бы они не опоздали, мы бы лучше подготовились, - парировал
Седой, - в таком деле нельзя спешить. - Он прошел в комнату и сел на стул.
Женщина вошла следом. Лось прошел за ними, доставая из шкафа три рюмки.
   - Теперь все будет в порядке, - сказал Лось.
   - Потом выпьешь. - отмахнулся Седой. - Как только приедут твои ребята,
соберешь их и все вместе ждите сигнала. Только будьте очень осторожны.
Переезжаете по двое. Проследи, чтобы они форму не измяли, они ведь не
привыкли к подобной одежде.
   - Хорошо, - хохотнул Лось, - все здорово придумано. Не беспокойся,
сделаем как нужно.
   - Главное, чтобы не заметили вашу машину, - напомнил Седой, - учти,
Лось, что мы рассчитали все по минутам. Если опять ктонибудь опоздает, я
сам лично пришью тебя. Ты будешь отвечать за всех троих. И за майора тоже.
   - Не угрожай, - угрюмо ответил Лось, - сам все понимаю. Не опоздаем, не
волнуйся.
   - Хорошо. Телефон у тебя хоть работает?
   -Да, конечно.- Лось вышел в другую комнату. И вернулся, принеся трубку
радиотелефона. Седой быстро набрал номер.
   - Это я, - сказал он. - Ну как у вас дела?
   - Все хорошо, - услышал он в ответ, - мы перевезли всю муку на склад и
там уже сложили.
   - Ясно! - Седой отключился. - У них все нормально.
   - Ха! - рассмеялся Лось. - Значит, поджарили этих
придурков-спецназовцев. Это здорово. Так им и надо.
   - До свидания, - поднялся Седой, вьгходя из комнаты. На этот раз он
спускался первым.
   Когда женщина подошла к машине, он сухо сказал:
   - Спасибо за то, что меня защитила.
   Женщина улыбнулась.
   - Почему ты всегда такой колючий?
   - Мы уже отправили на тот свет несколько десятков людей, - напомнил
Седой, - и это еще, наверно, не конец. Почему я должен быть веселым?
Убивать - моя профессия, но никто не говорил, что я должен еще и получать
от этого удовольствие.
   - Тебе их жалко? - удивилась женщина.
   - Это не то слово, Карина. Мне просто неприятно говорить на эту тему.
Давай ключи, я сам поведу машину.
   Через полминуты автомобиль медленно выехал со двора.


   Москва. 11 часов 15 минут

   Равиль быстро выехал из тупика и на полной скорости поехал в сторону
центра. Игорь настороженно смотрел по сторонам. Взрыв они услышали, уже
отъехав достаточно далеко.
   - Спекся, сволочь, - сказал Игорь, - хотел нам чемоданчик подложить.
   - Куда едем? - спросил Равилъ.
   - В Реутово, - удивился Игорь, - там ведь нас ждут.
   - С ума сошел? - спросил Равилъ. - Они нас, конечно, ждут, но не для
этого. Они ведь считают, что мы сдохли. Понимаешь, в чем дело? Сдохли! Он
для нас готовил эту бомбу. Чтобы нас убрать.
   Равиль резко затормозил. Игорь ударился головой, выругался, с трудом
удерживая привязанного ремнями к носилкам раненого Вадима.
   - Что ты делаешь!
   - Я вспомнил, - взволнованно сказал Равиль, - вспомнил. Я Седому
помогал. У него два таких "дипломата" было. И один "дипломат" он в автобус
Карима положил. Точно положил. Я сам видел. А того офицера они не в наши
автобусы положили, а в автомобиль ГАИ.
   Я еще тогда подумал, почему его туда положили? Ведь в наших
микроавтобусах удобнее бы было.
   - Так, значит, - задумался Игорь, - тогда все верно. Они, сволочи,
заранее готовили нам эти бомбы. Хотели нас убрать сразу после операции.
Никогда я им не доверял. Говорил ведь Кариму: нельзя им доверять. Нельзя.
А он все время смеялся, говорил: бабки получим - развернем свое дело. Вот
и развернули.
   Вадим застонал. От внезапного толчка он пришел в себя. И хотя действие
морфия все еще продолжалось, тем не менее его ранение было достаточно
тяжелым.
   - Что с ним будем делать? - спросил Равиль. - Умирает он.
   - Нужен врач, - твердо сказал Игорь, - его так оставлять нельзя. Он
скоро в себя придет и орать начнет.
   - Врача нельзя, - ответил Равиль, - сразу все поймут. У него такая
рана. Все сразу поймут, - повторил он.
   - Все равно нужен врач! - закричал Игорь. - Поворачивай машину, поедем
в больницу и найдем там врача.
   - Нельзя, Игорь, они нас сразу арестуют.
   Нам из Москвы уезжать нужно.
   - Куда уезжать? - спросил Игорь. - Милиция, наверно, уже давно все
перекрыла.
   - Куда ехать? Скоро начнут нашу машину искать. Нужно менять ее, Игорь.
Если "мусора" не найдут, люди Седого пришьют. Уходить нужно. Все, что
получили, хватит.
   - Ас ним как? - спросил Игорь, кивая на раненого товарища.
   - Оставим около какой-нибудь больницы.
   - Нельзя. Его допросят и все поймут. Нужно самим туда ехать.
   - Ты хочешь, чтобы нас арестовали?
   - Не могу я его оставить! - заорал Игорь. - Мы с ним вместе к Кариму
пришли. Я его привел. Не могу я его оставить.
   Равиль резко повернул руль. Машина развернулась в сторону.
   - Где здесь рядом больница? - спросил он без всякого выражения.
   - Откуда я знаю! - пожал плечами Игорь. - Спроси у кого-нибудь. Я выйти
не могу, сам видишь, в каком виде, сразу все поймут.
   Он был весь перепачкан грязью и кровью.
   Равиль снова затормозил машину, спрыгнул на землю. Вернулся он через
минуту, когда Игорь уже тревожно смотрел по сторонам.
   - Здесь рядом больница, - сказал Равиль, - дежурная больница.
   Машина поехала, осторожно набирая обороты. Игорь смотрел на измученное
лицо своего товарища. Кажется, он начинал приходить в себя. Через две
минуты они подъехали к зданию больницы. Остановив машину, Равиль вместе с
Игорем вынес на носилках Вадима, и они вдвоем потащили раненого в больницу.
   В приемной дежурная медсестра испуганно ахнула, увидев двух
перепачканных мужчин, тащивших раненого.
   В последние годы в столице было много разного рода разборок и кровавых
столкновений, и врачи уже привыкли к подобным раненым. Медсестра вызвала
дежурного врача, и они вместе отнесли раненого в отделение, где его уже
ждали другие санитары с носилками.
   Дежурный даже забыл оформить поступление больного, а когда бросился
искать друзей раненого, было уже поздно. Их нигде не было. Но самое
удивительное, что, по свидетельству медсестры, эти неизвестные приехали на
машине "Скорой помощи".
   Дежурный врач вернулся в свой кабинет и вдруг обнаружил на своем столе
срочное сообщение милиции о регистрации и последующей информации органов
внутренних дел о всех поступивших сегодня раненых с огнестрельными
ранениями. Смущенный дежурный врач быстро набрал телефон районного
управления внутренних дел.
   Через десять минут сюда прибыл специальный наряд милиции. Тяжелораненый
неизвестный был все еще на операционном столе.
   Допрашивать его было невозможно, но по городу уже было дано сообщение о
задержании неизвестной автомашины "Скорой помощи".
   В МУР пошло сообщение о случившемся.
   Еще через полчаса на одной из соседних улиц была найдена машина "Скорой
помощи".
   В ней были брошенный гранатомет с двумя комплектами боезапаса, два
автомата и пистолет. Пол салона был перепачкан кровью. Сразу две бригады
МУРа выехали на осмотр машины.
   В ФСБ пошла информация о случившемся. Но двоих террористов, оставивших
в больнице своего напарника, нигде не было. Медсестру и дежурного врача
повезли в УВД, чтобы составить словесный портрет незнакомцев.



   Москва. 11 часов 19 минут

   - Добрый день, - сказал незнакомый голос, - мы звоним по вопросу о
капсулах. Передайте, что мы выдвинем наши условия через десять минут.
Пусть к телефону подойдет ктонибудь из руководителей вашей конторы.
   Дежурный офицер немедленно передал сообщение старшему дежурному, тот -
руководителю аппарата министерства генералу Квашову, а уж генерал доложил
обо всем самому министру. Через десять минут телефон дежурного был
подключен к телефону в кабинете министра и выведен на громкоговоритель.
Прибывшие сотрудники ФСБ и МВД получили конкретные указания на возможность
выявления террориста. Ровно через десять минут незнакомец позвонил снова.
На этот раз по взаимной договоренности трубку снял генерал Лодынин.
   - Слушаю вас, - спокойно сказал он.
   - Я звонил вам десять минут назад, - сообщил тот же голос, - хочу
передать вам наши условия. Сто миллионов долларов, сто миллионов фунтов
стерлингов и сто миллионов немецких марок. Все в разных пачках. И самое
главное - бриллианты и драгоценные камни на сумму двести миллионов
долларов. Вы погрузите все это в самолет, который вылетит по указанному
нами адресу. Когда самолет благополучно сядет, мы выдадим вам капсулы.
   В противном случае мы знаем, как с ними поступить. Думаю, вы уже
догадались, что мы знаем и ваши приемы. На размышление один час. Ровно
через час вы дадите ответ.
   - Это невозможно, - торопливо сказал Лодынин, - собрать такую сумму в
воскресенье, подготовить деньги, бриллианты. Мы обязаны доложить обо всем
по инстанции.
   - Не валяйте дурака, - посоветовал голос, - и не тяните время.
Докладывайте и решайте.
   Я не сказал, что через час жду самолета с деньгами. Мы понимаем, как
это сложно. Просто через час мы ждем вашего согласия. А уже потом решим,
что и как делать. До свидания.
   Говоривший отключился. Лодынин посмотрел на директора ФСБ. Тот поднял
трубку.
   - Нашли, откуда звонили?
   Видимо, ответ его не очень удовлетворил.
   - Нашли, - недовольно сказал он. - Звонили с мобильного сотового
телефона, зарегистрированного в Германии. Говоривший находится сейчас
где-то в районе Мюнхена.
   - Какого Мюнхена? - не понял министр обороны.
   - Города в Германии, - любезно пояснил директор ФСБ, - он, кажется,
столица Баварии.
   - Вы хотите сказать, что капсулы из контейнера уже в Германии? -
растерянно спросил министр обороны.
   - Конечно, нет, - вмешался Лодынин, считавший, что нужно поддержать
реноме военных, - просто говоривший был уже в курсе всего происшедшего и
знает, как и с кем нужно говорить. Поэтому и звонит из Германии.
   - Сумасшедший дом! - разозлился министр обороны. - Как же мы его
задержим?
   - Нужно дать указание вести наблюдение со спутника, - предложил
Лодынин, - я думаю, мы сумеем достаточно точно определить, кто именно
звонил нам из Германии.
   Министр внутренних дел тоже подошел к телефону.
   - Посмотрим, что узнали мои ребята, - сказал он, недовольно глядя на
окружавших его военных генералов. Он почему-то не любил военных. Может,
потому, что в Чечне они, так и не сумев отличиться, свалили все в конечном
итоге на его внутренние войска и милиционеров, вооруженных пистолетами и
автоматами.
   Может, просто в силу корпоративной нелюбви полуштатских людей, которыми
считали себя офицеры милиции по отношению к офицерам армии. Главный
милиционер связался с начальником московской милиции, которого ради такого
случая уже полчаса назад разыскали на квартире дочери.
   - Что у вас нового? - спросил министр внутренних дел.
   - Найдены трупы наших офицеров Парамонова и Звягинцева, - доложил
руководитель московской милиции, - их, видимо, не успели нормально
спрятать. Торопились очень.
   - Машину нашли?
   - Пока нет. Но указания по полной блокировке города уже даны. Если
капсулы пока еще в городе, их уже будет труднее вывезти. Они, к сожалению,
не радиоактивны, и мы не знаем, как именно их искать. Но город мы уже
закрыли. Я приказал создать группу из самых опытных сотрудников МУРа для
расследования.
   Мы нашли и другой автомобиль, участвовавший в нападении. Машина "Скорой
помощи".
   Двое террористов привезли своего раненого.
   - Их хотя бы нашли?
   - Нет. Но мы уже имеем их приблизительные фотороботы. А раненый
находится под нашей охраной.
   - Он может говорить?
   - Нет. Очень тяжело ранен. Но врачи говорят, что к вечеру он придет в
себя. Вечером мы сумеем его допросить. А завтра утром я доложу вам
результаты.
   - Завтра будет поздно, - жестко отрубил министр, - результаты мне нужны
уже сегодня. А еще лучше - через час.
   - Когда? - не поверил на другом конце провода генерал. - Через час? -
Это был смехотворный, нереальный, сумасшедший срок, в который просто
нельзя было поверить. За один час он не успеет даже собрать в этот
воскресный день всех нужных ему сотрудников МУРа.
   Но по тону министра он понял, что тот не шутит. Однако соглашаться на
подобные сроки означало собственноручно подписать приказ о своем
увольнении.
   - Мы не успеем всех собрать, - тихо доложил генерал. Министр внутренних
дел просто положил трубку. И, уже обращаясь к Лодынину, спросил:
   - Когда вы наконец найдете вашего специалиста? У нас ведь совсем нет
времени, генерал.
   - Его уже ищут, - ответил Лодынин.
   - Вместе с террористами исчез один офицер. Вы хотя бы этим занимаетесь?
- напомнил министр обороны. Лодынин повернулся в сторону генерала
Семенова. Тот кивнул головой.
   - Полковник Борисов уже поехал к нему домой, - доложил он, - военная
прокуратура возбудила уголовное дело.
   - При чем тут уголовное дело? - раздраженно отмахнулся министр обороны.
- У нас нет времени. Капсулы с биологическим оружием в руках террористов.
Их нужно вернуть.
   Вернуть любым способом. Если понадобится, поднять весь Московский
военный округ. Привлечь дополнительные войска. Доложить Президенту. - В
кабинете наступила тишина.
   - Это правильно, - сказал директор ФСБ. - Президент должен знать обо
всем, что происходит.
   - Он еще отдыхает, - возразил министр внутренних дел.
   - Тогда нужно найти премьер-министра, - настаивал директор ФСБ, - и
мэра Москвы.
   Мы обязаны сообщить им в первую очередь.
   Министр обороны понял, что не имеет права даже обсуждать эту ситуацию.
Он просто обязан звонить. И первым долгом - самому Президенту. Это был
самый трудный звонок в его жизни. Трубку поднял помощник. Президент тоже
отдыхал в этот воскресный день на даче. Но к этому часу он уже проснулся.
   И почти сразу взял трубку.
   - Что там у вас? - недовольно спросил Президент.
   - У нас неприятности, - сумел выдавить военный министр.
   - Что? - не понял Президент. - Какие неприятности?
   - Сегодня утром совершено нападение на нашу воинскую колонну,
перевозившую контейнер с биологическим оружием. Есть убитые среди наших
солдат и офицеров. Террористы потеряли трех человек.
   - В Москве уже нападают, - разозлился Президент, - а вы куда смотрите?
   - Мы сейчас ищем террористов, - торопливо сказал генерал, - но они
похитили контейнер и теперь выдвигают нам условия.
   - Какой контейнер? Какие условия?
   - Они хотят полмиллиарда долларов. Из которых триста миллионов
деньгами, а остальные драгоценными камнями. Если мы не выполним их
условия, они грозятся открыть капсулы в Москве.
   - Это опасно?
   - Да. Наши ученые говорят, что могут погибнуть несколько миллионов
человек.
   Президент молчал. Министр обороны чувствовал на себе взгляды
присутствующих.
   - Министр внутренних дел и директор ФСБ уже находятся здесь, -
торопливо сказал министр обороны, словно это могло как-то оправдать его
людей.
   - Ясно, - строго сказал Президент, - а найти и забрать у них контейнер
вы никак не можете?
   - Мы ведем расследование.
   Президент снова помолчал. Потом наконец сказал:
   - Нужно сообщить городским властям и милиции.
   - Милиция уже в курсе, - напомнил его собеседник.
   - Кто ведет переговоры с террористами?
   - Мы составили оперативную группу под руководством начальника
Генерального штаба, - доложил министр обороны, - в нее входят руководители
наших подразделений. ФСБ и МВД ведут расследование по своей линии. - Про
погибший вертолет спецназа он, конечно, не стал говорить.
   - Столько людей, а террористы у вас изпод носа увозят контейнер, -
раздраженно сказал Президент, - ну раз вы там трое собрались без меня, то
и решайте все вопросы. Только докладывайте мне все время. Террористов
нужно арестовать, а контейнер доставить на место.
   - Понимаю, - вздохнул министр обороны.
   - В час дня жду вас с докладом у меня, - приказал Президент, -
приезжайте все трое.
   У вас еще есть два часа. Надеюсь, вы сумеете использовать это время.
   Он бросил трубку. Именно бросил, а не положил. Министр обороны
посмотрел на Лодынина.
   - Вы еще не нашли своего полковника?



                                   Часть 2

   ДЕНЬ ЛУНЫ. ДЕНЬ

   Москва. 11 часов 47 минут

   В воскресные дни он любил поспать больше обычного. Он вообще любил сон
как некое зыбкое состояние равновесия его беспрерывно работающего мозга.
Но и во сне не было того покоя, о котором он мечтал. Ежедневные сны, часто
причудливые и запутанные, цветные и многосюжетные, не давали того
нормального полноценного отдыха, к которому он стремился. Может, дело было
в его плохой носоглотке, из-за которой он храпел по ночам, пугая людей,
случайно оказавшихся с ним рядом.
   Но вот уже много лет он чаще всего спал один. Даже женщины, с которыми
он иногда встречался и которые ему нравились, не могли похвастаться тем,
что слышали его храп. С красивой женщиной он предпочитал "бодрствовать"
   до утра, а уже затем, приняв душ, отправляться к себе домой. Либо под
благовидным предлогом выпроваживать женщину. Он не любил спать в
присутствии кого-либо постороннего. Может, это осталось еще с тех времен,
когда много лет назад он заснул и оставшаяся с ним женщина едва не
похитила его документы, оказавшись своеобразной "подставкой". Может, из-за
этого он и видел постоянные тревожные сны, обрывающиеся в неподходящие
моменты, и ворочался на постели, откликаясь на любой малослышимый шум за
окном. Правда, с женщинами он давно уже не встречался. Сказывался возраст.
Ему было уже шестьдесят пять лет.
   И он с удивлением, смешанным с каким-то болезненным любопытством,
замечал, что его уже не столь волнуют полные ножки молодых и не очень
молодых женщин. Это было особенно обидно, так как его отец дарил цветы
женщинам, когда ему было восемьдесят, а дед умер в девяносто четыре и, по
слухам, до последнего дня был настоящим донжуаном.
   Но в воскресенье он любил поспать больше обычного и теперь лежал на
постели, с неприятным возмущением слушая сквозь сон уже одиннадцатый
звонок назойливого телефона.
   После того, как он вышел на пенсию, так рано обычно никто не звонил.
Сыновья знали, что он любит выспаться, и не тревожили его по утрам. А жена
только вчера уехала к одному из сыновей на дачу и, по всем расчетам, не
должна была звонить так рано. Когда он понял, что телефон не замолчит, он
наконец решил подняться и подойти к телефону.
   - Да, - сказал он очень недовольным голосом, чтобы его собеседник
понял, как именно он недоволен.
   - Добрый день, - торопливо сказал кто-то очень нервный на другом конце
провода. - Это квартира Тенгиза Абуладзе? - И вздохнул.
   - Молодой человек, - сказал он укоризненно, - неужели вы позвонили
только для того, чтобы узнать, куда именно вы звоните?
   - Это квартира полковника Абуладзе? - повторил нетерпеливый голос.
   Он понял, что именно их интересует.
   - Бывший полковник, - уточнил он. - Кто со мной говорит?
   - Я звоню по поручению генерала Лодынина, - торопливо сказал
незнакомец, - мы хотели бы с вами встретиться.
   - Это я уже догадался. Только в моем бывшем ведомстве знали мой
телефон. Что произошло?
   - У нас неприятности, - честно признался незнакомец.
   - Большие? - не удивился Абуладзе.
   - Очень.
   - Какое-нибудь политическое убийство?
   - Хуже. Гораздо хуже.
   - Террористы?
   - Да. У нас очень мало времени, и мы хотели бы встретиться.
   - Хорошо. Когда вы можете прислать машину?
   - Мы уже подъезжаем к вашему дому. Я говорю из автомобиля.
   - Ладно. Я буду через пять минут. Побреюсь и оденусь. - Он положил
трубку. Задумчиво потер щетину. Если это обычные террористы, зачем звонят
ему? Он ведь не полезет освобождать заложников. Скорее, наверняка, другой
вариант. Они просто не знают, какие террористы и кто действует против них.
Только в таком случае могут понадобиться аналитические способности бывшего
полковника ГРУ.
   Ровно через пять минут он стоял внизу. Говоривший не подвел. Они были
уже во дворе.
   Из черной "Волги" вылез подтянутый энергичный человек лет пятидесяти.
   - Маркин, - представился он, протягивая руку, - я из ГРУ.
   Абуладзе с интересом посмотрел на приехавшего за ним офицера. Он ему
понравился.
   Молодой, симпатичный, открытое лицо. Хорошо, элегантно одет. Он пожал
руку приехавшему и сел в автомобиль. Маркин сел рядом с ним, и "Волга"
понеслась по улице, набирая скорость.
   - Куда мы едем? - спросил Абуладзе.
   - На Арбат. В Министерство обороны, - пояснил Маркин, - там нас ждут.
Меня просили ввести вас в курс дела.
   - Что случилось?
   - Сегодня утром неустановленная группа террористов совершила нападение
на воинскую колонну, которая перевозила контейнер с биологическим оружием.
Потери достаточно большие, контейнер похищен. Полчаса назад террористы
предъявили ультиматум, что вскроют капсулы из контейнера. А это очень
опасно.
   - Какова реальная опасность того, что они могут это сделать? Может,
контейнер просто нельзя вскрыть?
   - Они уже его вскрыли, - сказал Маркин. - Мало того. На контейнере был
установлен специальный маяк, позволяющий со спутника определить его
местонахождение. Мы обнаружили контейнер и выслали группу спецназа.
   В результате мы потеряли один вертолет и двенадцать человек.
   - Интересно, - нахмурился Абуладзе, - прямо классический случай наглого
вызова с их стороны. Значит, мы имеем дело с достаточно опытными людьми.
   - Конечно. Действовали профессионалы.
   Они позвонили нам и потребовали денег и ценностей. На полмиллиарда
долларов.
   - Что именно они требуют?
   - Валюту и драгоценные камни. Примерно в равной пропорции. И самолет,
на который все это нужно погрузить. И только потом они сообщат, куда
именно нужно будет вылететь авиалайнеру.
   - Предусмотрительно, - кивнул Абуладзе, - мне все больше и больше
начинают нравиться эти умные террористы.
   - Да уж, не дураки. Потеряли троих людей и перед отступлением на всякий
случай прострелили лица всем своим убитым.
   - Где это произошло? - заинтересовался Абуладзе. - Мне нужно будет там
побывать.
   Несмотря на почти сорокалетнее пребывание в Москве, он по-прежнему
говорил с легким грузинским акцентом. Однажды его знакомый филолог
объяснил ему, что вообще ни один грузин, начавший говорить с детства на
грузинском языке, никогда не научится говорить по-русски чисто и без
акцента. Тенгиз Абуладзе помнил эту мысль и не старался подстраиваться под
нужный акцент.
   - Успеете еще, - ответил ему Маркин. - Ровно в двенадцать двадцать
террористы должны позвонить снова, узнав, принимаем ли мы их требования. У
нас осталось всего двадцать минут, - сказал Маркин, взглянув на часы, - у
вас почти нет времени.
   - Ясно, - сказал Абуладзе, поправляя галстук, - постараемся что-нибудь
придумать против этих умных ребят. В любом случае я вам благодарен. Игра
предстоит очень интересная.
   - Вы, очевидно, не поняли, - нервно заметил Маркин. - В похищенных
капсулах очень опасное биологическое оружие. Степень поражения
исключительно велика, а сама болезнь может протекать не более суток. Если
вы ошибетесь или не добьетесь успеха, Москва уже завтра будет напоминать
один большой адский госпиталь, в котором гарантированно умрет каждый
четверый. А еще столько же останутся инвалидами. Вы можете представить
себе подобную апокалипсическую картину?
   - Надеюсь, что нет. Сколько человек было террористов?
   - Человек пятнадцать. Сейчас еще пока уточняют.
   - Раненые у них были?
   - Были. Наши утверждают, что один особенно сильно. Но террористы увезли
своих раненых.
   - Больше ничего интересного? Какие-нибудь характерные подробности?
   - Перед нападением террористы похитили автомобиль ГАИ и, судя по всему,
убрали двоих офицеров милиции. Трупы уже нашли.
   - А машина?
   - Ее пока ищут. Городская милиция сбилась с ног. Но пока смогли
обнаружить только трупы офицеров.
   - Надеюсь, все больницы вы взяли под контроль? - спросил Абуладзе.
   - Разумеется. Если где-нибудь появится больной с огнестрельным
ранением, они обязаны немедленно сообщить нам. Мы взяли под контроль весь
город, поставили наблюдение на трассах и дорогах.
   - Это ничего не даст, - заметил Абуладзе, - они наверняка предусмотрели
такой вариант.
   Маркин промолчал. Ему казалось, что его спокойный попутчик еще не
осознал всех масштабов грядущей катастрофы.
   "Почему его считают лучшим аналитиком в мире? - подумал Маркин. -
Наверно, он дает хорошие политические прогнозы. Как астролог или гадалка.
Но в этом случае нужны будут конкретные действия по розыску террористов.
   А он, похоже, только любит рассуждать. Вообще нельзя очень доверять
старикам". Разумеется, он не сказал всего этого сидящему рядом человеку.
Но, видимо, на лице у него что-то отразилось, если Абуладзе, заметивший,
как хмурится полковник Маркин, чуть улыбнулся.
   - Вы раньше работали в Сибири? - спросил Абуладзе.
   - С чего вы взяли?
   - Ваша левая рука. У вас на костяшках пальцев характерные покраснения.
Чуть-чуть стертая кожа. Бурые пятна. Вы, очевидно, не любили носить
перчатки в холодную погоду. У вас часто мерзли руки.
   - Я не думал, что это заметно, - сказал Маркин, пряча левую руку. Ему
было неприятно, что его рука была так заметна.
   - Не беспокойтесь, - сказал Абуладзе, словно читая его мысли, - я
просто люблю обращать внимание на разные мелочи. Сейчас вы сидите и
думаете о том, как мог генерал Лодынин послать за таким чудаковатым типом,
как я.
   - Но я...
   - Думаете, думаете, - ворчливо сказал Абуладзе, - и, наверно, правильно
думаете. Вас, очевидно, перевели в центральный аппарат совсем недавно. Я
ведь помню еще многих офицеров по старой работе. Просто после девяносто
первого года я принял решение уйти на пенсию. Мне было уже много лет. А с
вашим генералом я работал почти сорок лет. Или около того. Как вы
считаете, впечатляющий срок?
   - Вполне.
   - Тогда все правильно. Он обычно знает, что делает.
   Машина затормозила рядом с большим светлым зданием, знакомым почти
каждому москвичу. Въезжать во двор уже не было времени, и быстро вышедший
из автомобиля полковник побежал по лестницам, увлекая за собой Абуладзе.
Дежурные офицеры уже знали о визите представителя ГРУ с неизвестным
посетителем.
   Но, увидев двоих незнакомцев в штатском, строго проверили документы и
выдали уже заранее приготовленный пропуск, после чего разрешили пройти в
здание. В кабинет министра обороны на пятом этаже они попали еще через
четыре минуты. На часах было уже пятнадцать минут первого. Через пять
минут должен был позвонить террорист.
   Увидев вошедшего, все посмотрели на него.
   Удивление смешивалось с разочарованием, а к зародившемуся беспокойству
прибавлялась осознанная тревога. Вошедший бьш чуть выше среднего роста,
широкоплечий, улыбающийся, лысоватый, полный мужчина лет шестидесяти пяти.
Большой красный нос и мясистые щеки не придавали ему того благородства,
каким должны были отличаться бьпшдие офицеры ГРУ.
   Он был одет в просторный полосатый костюм, галстук был завязан не
слишком туго. Вошедший казался каким-то недоразумением, случайно попавшим
в это здание. По одежде и манерам он был похож на кого угодно - на
удачливого коммерсанта средней руки, на бывшего спортсмена, на оперного
певца, но только не на настоящего сыщика. В представлении собравшихся
людей у профессионального сыщика должно было быть узкое, аскетичное лицо с
горящими проницательными глазами. И обязательная трубка в руках. Под
комиссара Мегрэ или Шерлока Холмса. Собравшиеся не знали, что вошедший
даже не курит.
   - Добрый день, - сказал со своим характерным акцентом Абуладзе, словно
никогда не служил в ГРУ и не знал, как нужно обращаться к собравшимся
генералам. Маркин замер за его спиной. Даже он, полковник ГРУ, видел такое
количество генералов впервые. Кроме хозяина кабинета, здесь находились
директор ФСБ, министр внутренних дел, начальник Генерального штаба генерал
Колосов, заместитель министра обороны генерал Орлов и несколько других
генералов, которых он не знал.
   - Здравствуйте, - строго сказал министр обороны, посмотрев на него. -
Вы и есть тот самый знаменитый аналитик?
   - Я не знал, что меня так называют.
   - Это он и есть, - вмешался генерал Лодынин. - Я думаю, что вам не
нужно представлять людей, находящихся в этом кабинете. Некоторых из них вы
наверняка знаете.
   - Конечно, знаю, - улыбнулся Абуладзе, - спасибо, что вспомнил меня,
генерал, - он обращался к Лодынину на "ты", что также было неслыханным
нарушением субординации, - а остальных я знаю почти всех. Не будем терять
времени.
   Это было уж вообще недопустимо, но министр обороны, перехватив
предупреждающий взгляд Лодынина, не издал ни звука. Генерал Лодьшин взял
инициативу в свои руки.
   - Через четыре, вернее, уже через три минуты сюда должен позвонить
террорист, который поставил нам условия от имени его товарищей,
захвативших контейнер с капсулами.
   Засечь террориста мы сумели, но это нам ничего не дало. Он находится в
Германии. Сейчас мы пытаемся выяснить, где именно.
   - Нужно позвонить министру иностранных дел, - предложил директор ФСБ, -
у Привакова хорошие отношения с Кинкелем.
   Пусть позвонит и попросит о помощи. После того как мы точно обнаружим
этого террориста, нам понадобится помощь немцев.
   - Да, - согласился министр обороны, поднимая трубку прямого телефона
правительственной связи и набирая номер министра иностранных дел. Ему было
приятно, что можно проигнорировать этого мешковатого грузина, по-прежнему
стоявшего у стола в его кабинете.
   Министр даже не предложил ему сесть, считая, что и так слишком много
времени тратит на разговоры с этим неизвестным ему прежде офицером ГРУ. Он
знал, что Приваков работает в своем кабинете даже по воскресным дням,
предпочитая тишину рабочей обстановки отдыху на даче или с друзьями. В
последнее время на МИД возлагали особые надежды по улучшению отношений с
большинством стран, с которыми ранее эти отношения были прерваны. На этот
раз повезло. Министр действительно был в своем кабинете. Поздоровавшись,
генерал попросил своего коллегу приехать в здание Министерства обороны.
   - Что случилось? - насторожился Приваков. Если министр обороны просит в
воскресенье утром министра иностранных дел приехать к нему, то это не
может быть дружеской беседой за чашкой чая.
   - У нас очень важное дело. Чрезвычайное, - сказал министр обороны, -
речь идет о национальной безопасности страны. У нас возникла проблема с
террористами, один из которых находится на территории Германии. Нужна ваша
консультация. Нам придется срочно связаться с немцами.
   - Я понял, - сухо сказал министр иностранных дел, - но приехать не
смогу, меня вызывает Президент. Я через несколько минут еду к нему.
   - Очень хорошо, - обрадовался министр обороны, - поедем вместе. Я по
дороге все расскажу. Я подъеду к вам в министерство.
   До назначенного террористом времени оставалось две минуты. Все невольно
посмотрели на часы.
   - Какого размера капсулы? - вдруг спросил Абуладзе. Лодынин, не знавший
ответа, повернулся, ища глазами либо Зарокова, либо Лебедева. Он нашел
Зарокова. Тот пожал плечами. Командующему не обязательно было знать такие
подробности.
   - Они небольшие, - сказал Лебедев, - сантиметров тридцать - тридцать
пять в длину.
   - Они сделаны из стекла? - Абуладзе спрашивал так, будто в кабинете не
было столько министров и генералов.
   - Это не простое стекло. Оно огнеупорное и небьющееся. Разработано по
нашей технологии.
   - Как открываются капсулы? - Теперь уже Абуладзе игнорировал самого
министра и его коллег.
   - Их нужно отвинтить.
   - Их можно разбить?
   - При очень сильном ударе, в принципе, да. Но трудно. В контейнере
практически было невозможно.
   Министр обороны с неудовольствием подумал, что пора прекратить этот
хамский диалог.
   Такое ощущение, что, кроме генерала Лебедева и самого Абуладзе, в
кабинете никого нет. Очевидно, так же подумал и директор ФСБ, который,
нахмурившись, следил за обоими говорившими. А этот самоуверенный грузин
продолжал спрашивать, будто никого не замечал.
   Его интересовал единственный специалист среди генералов, и он обращался
именно к нему.
   Все остальные звезды на погонах его просто не интересовали.
   - Опасность действительно велика? - спросил он еще раз.
   - Очень. Если откроют хотя бы одну капсулу, трагедии не избежать, -
честно признался Лебедев, - никаких вариантов защиты не существует.
   - Но погибнет и тот, кто откроет капсулу.
   - Безусловно.
   - Может, вы закончите свой допрос, - вмешался министр обороны, - у нас
совсем нет времени. - Он помнил, что они должны выехать к Президенту.
   - Можно, я буду говорить с их представителем? - спросил вдруг Абуладзе.
Министр обороны посмотрел на директора ФСБ. Тот отрицательно покачал
головой. Только этого не хватало. Можно подумать, что здесь нет
полномочных представителей. Если кто-нибудь узнает, что в присутствии трех
министров и стольких генералов переговоры вел этот никому не известный
тип, будет невероятный скандал.
   Все газеты высмеют генералов за подобные переговоры. Министр обороны
перевел взгляд на министра внутренних дел. Тот пожал плечами. Он не знал
ответа. Но зато Лодьшин смот
   рел прямо в упор на хозяина кабинета, словно подталкивая его к решению.
   - Вы гарантируете нам положительный результат? - спросил наконец
министр обороны.
   - Я гарантирую сделать все, что смогу, - честно ответил бывший
полковник ГРУ. В этот момент зазвонил тот самый телефон. Все вздрогнули.
   - Пусть говорит, - не выдержав, вмешался Лодынин, нарушая все мыслимые
нормы субординации.
   - Под вашу ответственность, - торопливо согласился министр обороны.
Тенгиз Абуладзе поднял трубку.
   - Вы подумали? - спросил тот же неприятный голос, уже знакомый
находящимся в кабинете генералам.
   - Добрый день, - весело сказал Абуладзе.
   - Что? - не понял террорист. Полковник сбил его с намеченной программы.
   - Ничего. Я просто здороваюсь с вами. У вас неприятная манера начинать
разговор, не здороваясь с человеком.
   - Вы согласны с нашими условиями? - разозлился террорист. В соседних
кабинетах принимали сигналы штаба противовоздушной обороны и центра
наблюдения за спутниками.
   Удалось точнее определить место, откуда говорил звонивший. Это был
район Баварии, севернее Мюнхена. Операторы уже определили, что звонивший
двигался по трассе Ландсхут-Дингольфинг. Абуладзе вспомнил, что даже не
узнал условий террористов. Просто у него не было времени. В конце концов
это было не так важно. Чуть больше денег или чуть меньше.
   Это были частности, которые можно было выяснить потом.
   - А если мы их не примем? - спросил он.
   Министр обороны схватился за сердце. Он не привык к подобным
эксцентрическим выходкам. Министр внутренних дел подумал, что этот эксперт
ничего не сумеет сделать, а, пожалуй, только все испортит.
   - Если не примете наши условия, - прохрипел террорист, - мы откроем
капсулы. Откроем их в Москве.
   - Значит, капсулы пока еще в Москве? - уточнил Абуладзе. Террорист
понял, что его собеседник сумел его переиграть. Даже министр обороны
осознал, как правильно ведет беседу этот неприятный грузин.
   - Вы принимаете наши условия или нет? - повысил голос террорист, теряя
всякое терпение.
   - Мы не смогли пока определиться, - ответил Абуладзе, - вы выбрали
очень неудобное время. Сегодня воскресенье и никого нет на работе. Нам
нужно время. Хотя бы до вечера.
   - У нас нет столько времени. Мы не сможем вам его дать.
   - Не торгуйтесь, - строго прервал его Абуладзе, будто обрывая
зарвавшегося мальчишку, - по-моему, вы просто не хотите с нами
договориться. Иначе не давали бы столь нереальных сроков. Я думаю, вам
нужно поговорить с вашим руководителем и определиться.
   Мы ведь хотим принять ваши условия, но и вы должны пойти нам навстречу.
Да и сумму вы явно завысили. По-моему, вам нужно немного умерить свои
аппетиты, чтобы наш разговор был более реальным.
   Террорист молчал. Съемки со спутника позволили определить трассу и,
беспрерывно увеличивая изображение, увидеть темно-синий "БМВ", идущий по
дороге. В автомобиле сидел водитель, который и разговаривал по сотовому
телефону.
   - Вы меня слушаете? - уточнил Абуладзе.
   - Да, - сказал наконец водитель, - хорошо, скажите мне ваши условия.
   - Когда? - спросил Абуладзе, закрывая трубку рукой. Лодынин, подумав,
показал ему пять пальцев.
   - Мы просим вас дать нам время до пяти часов вечера, - сказал Абуладзе,
- чтобы мы успели подготовить самолет и деньги.
   - Я перезвоню ровно через три часа, - недовольно сказал террорист, - и
не нужно хитрить. Вы сами знаете, что может случиться.
   Операторы увеличили еще раз изображение и сумели прочитать номер
автомобиля. Абуладзе положил трубку и обернулся к стоявшим вокруг
генералам.
   - Хорошо, - одобрительно сказал министр обороны, - кажется, вас нашли
вовремя. Теперь у вас есть уже три часа.
   - Мне нужны полномочия и кабинет для работы, - потребовал Абуладзе, -
но большая просьба, чтобы мне не мешали. - Министр обороны сумел понять и
оценить эту фразу про "просьбу". Его гость вполне мог сказать, что ставит
условия.
   - Безусловно, - сказал он, стараясь не замечать укоризненного взгляда
директора ФСБ, - вам создадут все условия.
   Генерал Лодынин одобрительно кивнул головой, и министр подумал, что он
все-таки очень рискует. Ведь в случае неудачи все неприятности достанутся
именно ему. Нужно продумать параллельный вариант, решил для себя министр.
В этот момент зазвонил телефон, и к аппарату позвали директора ФСБ. Тот
долго слушал кого-то и положил трубку, не сказав ни слова. Министр обороны
посмотрел на него, но наткнулся на безучастное лицо. Наверно, не передали
ничего существенного.
   - Можете идти, - торопливо разрешил он стоявшим Маркину и Абуладзе. -
Генералы Колосов и Лодынин по-прежнему возглавляют оперативную группу, -
напомнил он скорее для директора ФСБ, чем действительно по необходимости.
- Вам даются исключительные полномочия по решению ситуации. Все свободны.
- Теперь никто не придерется к его словам. Формально он абсолютно прав.
Поручил решение столь сложного вопроса начальнику Генерального штаба и
начальнику ГРУ.
   А они пусть дают любые полномочия этому неприятному бывшему полковнику.
Абуладзе, понявший положение министра, только усмехнулся, выходя из
кабинета. Генералы задвигали стульями, выходя следом за ним. Через минуту
в кабинете остались только три человека: сам хозяин кабинета и его гости -
руководители ФСБ и МВД.
   - Что случилось? - спросил министр обороны.
   - Ничего существенного. Просто я думаю поручить нашим специалистам из
антитеррористического центра побывать на месте происшествия. Может, они
там что-нибудь найдут.
   У нас все-таки специально подготовленные для этого люди.
   - Да, конечно, - согласился вконец измученный министр, - я и поеду с
Приваковым в его машине. Заодно поговорю с ним насчет этого террориста в
Германии.
   - Я пришлю своих специалистов для координации, - сказал директор ФСБ, -
мы тогда выезжаем прямо сейчас к Президенту.
   - Успею, - кивнул министр обороны, - отсюда минут двадцать езды.
   - Мы никого не выпустим из Москвы, - пообещал министр внутренних дел на
прощание. - Так я Президенту и доложу. А ребята из МУРа уже работают. Наши
следователи постараются все прокрутить. Там, наверно, захотят ознакомиться
с материалами и сотрудники прокуратуры.
   - Какая прокуратура? - отмахнулся министр обороны. - У нас всего
несколько часов времени. Мы должны найти террористов.
   -Да-да, конечно. Но просто Президент может об этом спросить.
   Министр внутренних дел и директор ФСБ вышли вдвоем из кабинета. Они
понимали, как важно их военному коллеге заручиться поддержкой влиятельного
министра иностранных Дел перед встречей с Президентом. Дежурные офицеры
вытянулись, увидев выходивших гостей. Уже перед лифтом министр внутренних
дел хитро подмигнул своему коллеге из службы безопасности.
   - Чего ты темнишь? - спросил министр внутренних дел. - Опять получил
какое-то сообщение?
   - Получил, - усмехнулся директор ФСБ, - найден взорвавшийся
микроавтобус. Пять человек погибли. Мои сотрудники нашли оружие, которое
применялось при нападении на колонну. Они, видимо, неосторожно обращались
с взрывчаткой и все взлетели на воздух.
   - Капсулы там? - испугался министр внутренних дел.
   - Ребята проверяют. Но контейнера там нет, это точно. Мы оцепили всю
улицу и сейчас проверяем. Просто нам повезло, что сразу позвонили в
антитеррористический центр ФСБ.
   И наши люди сразу прибыли на место. Но, судя по всему, капсул там нет.
   - А почему ты не сказал этому болвану? - спросил министр внутренних
дел, имея в виду военного министра. Он был несколько недоволен подобным
развитием ситуации, так как был убежден, что все подобные сообщения должны
получать его люди.
   - А зачем? - улыбнулся директор ФСБ. - Они потеряли свой контейнер,
пусть его и ищут. Это дело военных. И того самоуверенного кретина,
которого они пригласили. А мы сами постараемся найти эти капсулы и сделаем
это быстрее военных. Ты только не забудь про свое обещание. Оцепить весь
город нужно очень плотно.
   - Всю московскую милицию подниму, - пообещал министр внутренних дел,
входя за своим коллегой в лифт.
   "Лучше работать с этим, чем с военными", - подумал он про себя, а
бывший полковник ГРУ ему вообще не понравился. "Нашли какого-то
пенсионера", - думал он с непонятным ожесточением. У него самого в милиции
сотни таких пенсионеров. Только свистни, и они прибегут.


   Барселона. 9 часов 25 минут по среднеевропейскому времени
   (московское время 12 часов 25 минут)
   [Весной, после перевода времени на один час вперед в Москве, разница в
часовых поясах между среднеевропейским временем и московским составляет
три часа.
   (Прим. aвт.)]


   Они сидели на площади Пия XII, расположенной в центре города. На
террасе было солнечно и прохладно. Солнце еще не успело прогреть город, и
сидеть здесь было особенно приятно. Справа от них возвышалась башня отеля
"Принцесса София". Двое мужчин сидели за столиком и часто посматривали на
часы.
   На столике лежал сотовый телефон. Очевидно, оба собеседника ждали
телефонного звонка, иногда бросая напряженные взгляды на небольшой
телефонный аппарат, лежавший на столике.
   - Вы могли бы жить в этом отеле, Виктор, - недовольно говорил один из
них - пожилой человек лет шестидесяти с характерными бородкой и усами,
делавшими его похожим на рыцарей времен Сервантеса. Только колючие глаза
не совсем подходили "рыцарю". Они были слишком жесткими и неподвижными для
современников великого испанца. Словно они успели вобрать в себя все зло
прошедших столетий. На нем были темная кожаная куртка и темно-синие
джинсы, словно он собирался выехать на пикник за город. Он недовольно
глядел на сидевшего перед ним молодого человека.
   - Почему в этом? - пожал плечами его молодой собеседник. Этому было лет
тридцать.
   Накачанные мышцы выдавали в нем бывшего спортсмена. Короткая стрижка,
дорогой костюм, золотой перстень на пальце, золотая цепь на груди и
сотовый телефон на столе. Одного взгляда на все эти атрибуты и его
внешность было достаточно, чтобы узнать в нем человека, называемого у себя
на родине и в Европе "новым русским". Он все время зевал - очевидно, ему
непривычно было вставать так рано даже по меркам западноевропейского
времени.
   - Потому, что этот отель не так бросается в глаза, - сдерживая себя,
говорил его собеседник, - потому, что здесь четыреста восемьдесят номеров
и за ними никто не следит. А в "Ритце", где вы изволили остановиться,
всего сто пятьдесят пять номеров и все под негласным наблюдением Интерпола
и испанской полиции, фиксирующих появление в отеле любого подозрительного
иностранца. Здесь все еще боятся террористов, мой молодой друг. - Испанец
говорил по-русски свободно, но с легким акцентом.
   - По-моему, вы просто перестраховываетесь, сеньор Переда, - отмахнулся
Виктор, - там в отеле полно иностранцев.
   - И все под особым надзором полиции, - огрызнулся испанец. - Хорошо
еще, что вы догадались не занимать королевские апартаменты.
   - Они были уже заняты, - простодушно ответил Виктор.
   - А то бы вы обязательно их взяли, - зло сказал испанец. - Не понимаю я
вас, Виктор.
   Наверно, я слишком давно уехал из нашей страны. Такое ощущение, что вас
всех просто спустили с цепи. Почему ты не платишь кредитной карточкой?
Почему обязательно нужно таскать в карманах пачку денег, расплачиваясь при
всех стодолларовыми бумажками? Тебе трудно оформить кредитную карточку? В
Одессе по этому поводу говорят: "Кому нужен такой дешевый понт?" У вас
ведь полно денег. Зачем нужна постоянная демонстрация своих возможностей?
   - А мне так просто нравится, - равнодушно сказал Виктор. - Может, я
люблю жить в хороших отелях?
   - Давно? - спросил иронично испанец. - Если я не ошибаюсь, всего пять
лет назад ты работал обыкновенным вышибалой в баре. После того как тебя
выгнали из летного училища. И если бы тебя не взял к себе в помощники
Аркадий Александрович, ты бы и сейчас там работал.
   - Ладно, - нахмурился Виктор, - я же вас не задеваю.
   - Постарайся понять, что заказывать икру и шампанское в три часа утра
здесь не принято.
   Даже в таком отеле, как "Ритц". В Европе уже давно нет бешеных
миллионеров. Они иногда встречаются еще в арабских или африканских
странах. А здесь в ходу респектабельность и выдержка. В конце концов я
говорю это для тебя.
   - Спасибо, - обиделся-таки Виктор, - видели бы вы наших ребят в
Монте-Карло или Лас-Вегасе. Там такие бабки летят, что сосчитать трудно.
   - Поэтому вас и не любят сейчас во всем мире, - поморщился испанец.
Виктор молчал.
   Он уже не хотел спорить. Тем более по такому пустяковому поводу.
   - Почему они не звонят? - спросил он лениво, посмотрев на часы. - Уже
десятый час.
   - Позвонят, - кивнул испанец, - обязательно позвонят. В Москве сейчас
только около полудня. Надеюсь, вы все помните, что должны делать?
   - Да. Конечно, помню. Я же не идиот.
   - Надеюсь, - кивнул испанец. - Где напарники?
   - Сергей отсыпается в отеле, а ваш Хулио ждет моего звонка. Я дал ему
телефон Сергея.
   - Ты знаешь, как по этим телефонам легко прослушать любой разговор?
   - Не дурак, - хмыкнул Виктор, - все слышал.
   - Поэтому будь осторожен. У Хулио были некоторые неприятности с местной
полицией.
   Старайтесь не называть ничьих имен. Ты меня хорошо понял?
   - Вы какой-то нервный сегодня, - сквозь зубы заметил Виктор. - Все
будет как нужно.
   Пусть только позвонят.
   Его словно услышали. И через секунду лежавший на столе телефон
зазвонил. Виктор быстро схватил телефон, раскрыл его, вытянул антенну.
   - Слушаю, - сказал он несколько напряженным голосом.
   - Все в порядке, - услышал он незнакомый голос, - товар доставлен в
нужное место.
   Оформляйте документы.
   Виктор закрыл сотовый телефон, щелкнув крышкой.
   - У них все в порядке, - довольным голосом сообщил он своему
собеседнику.
   - Звони Хулио, - предложил испанец, - но ни одного слова лишнего. Хотя
нет. Лучше набери номер, и я поговорю с ним по-испански. Это будет менее
подозрительно. На русском языке сейчас говорят только "новые русские" -
миллионеры и мафиози.
   Виктор снова открыл крышку и набрал знакомый ему номер сотового
телефона напарника, передавая трубку своему строгому собеседнику. Тот
поднял телефон, ожидая, когда ответит Хулио. После третьего звонка он
отозвался.
   - Я слушаю.
   - Хулио, это я,- быстро сказал сеньор Переда, - сейчас звонил наш друг
из Праги.
   Там все в порядке. Товар доставлен в нужное место. Нужно оформлять
документы. Ты меня понял?
   - Да, конечно. Куда мне приехать?
   - Ты ведь знаешь, куда мы поедем.
   - Я все понял.
   - Жди нас там. И старайся поменьше мелькать. До свидания.
   Переда закрыл крышку аппарата и передал телефон Виктору.
   - Теперь поедем за твоим Сергеем, - сказал он уже по-русски, - и учти,
что с этого момента я сам решаю, кто, где и когда должен говорить по этим
телефонам. Ты меня понял?
   - Можете вообще забрать его себе, - усмехнулся Виктор, - мне от этой
игрушки никакой пользы.
   Они прошли через площадь, подошли к стоявшей "Ауди". Переда уселся за
руль. Виктор сел рядом с ним. Испанец выехал с площади на соседнюю улицу,
направляясь в центр города, на Гранд Виа. Самые красивые и центральные
улицы испанских городов назывались Гранд Виа, но в Барселоне эта улица
носила еще и имя каталонских кортесов.
   Оба сидевших в автомобиле собеседника молчали всю дорогу. Переда знал,
что нельзя разговаривать в машине, которую могут прослушать. А Виктор
после полученной взбучки в кафе на площади вообще не хотел разговаривать с
этим осторожным стариком. Дважды машина надолго останавливалась у
светофора, и Виктор нетерпеливо глядел на молчавшего водителя,
презрительно кривя лицо. Даже когда, по мнению Виктора, можно было
проехать еще на желтый свет. Переда предпочитал подождать. Перестраховщик,
твердо решил для себя Виктор.
   К отелю "Ритц" они подъехали через десять минут. Припарковав машину
недалеко от отеля, они поспешили в апартаменты Виктора, где после
вчерашней пьянки отсыпался его напарник. Виктор, стараясь не смотреть на
испанца, сам открыл дверь своей магнитной карточкой. Сергей спал на
двуспальной кровати, широко раскинув руки. Очевидно, у него еще не начался
период похмелья после вчерашнего вечера. Виктор подошел к нему и грубо
потряс спящего за плечо.
   Сергей лежал, не реагируя. Виктор потряс его сильнее. Напарник промычал
нечто невразумительное. Стараясь не смотреть на испанца, насмешливо
следившего за его попытками разбудить напарника, Виктор тряс лежавшего на
кровати все сильнее и сильнее. Наконец, не выдержав, он просто ударил два
раза по лицу так и не пришедшего в себя Сергея. Тот попытался открыть
глаза, делая очевидные усилия, чтобы прийти в себя.
   - Мерзавцы, - сказал без всякого выражения Переда. Сказанное, вполне
очевидно, относилось к обоим напарникам. Виктор сделал вид, что к нему не
относится сказанное. Он все больше и больше зверел, отчетливо представляя
себе все последствия вчерашней пьянки.
   И наконец, коротко размахнувшись, просто нанес сильный удар в челюсть
своего напарника. Сергей свалился с кровати, но на этот раз пришел в себя.
Сидя на полу, он потирал лицо.
   - Что случилось? - хрипло спросил он. - Чего ты дерешься?
   - Идиот, - сказал, тяжело дыша, Виктор, - сколько ты вчера выпил? Я же
предупреждал.
   - Обычную норму, - выдохнул Сергей. - Ну ты и ударил! - Он был на
голову ниже Виктора, но массивнее его в плечах. Сергей был также бывшим
спортсменом, борцом. Но, в отличие от Виктора, он почти сразу не стал
ладить с нормами права и также сразу попал в колонию, еще в двадцать лет.
О двух судимостях напарника Виктор, конечно, знал. Но именно он заверял
всех, что на Сергея можно положиться. И потому взял его с собой в Испанию.
   Сейчас, сидя на полу, Сергей попытался подняться, но было видно, что
это ему удается с трудом. Испанец ничего не говорил. Виктор протянул руку,
помогая подняться сидевшему на полу напарнику.
   - Иди в душ, - посоветовал он. Сергей кивнул и, едва не поскользнувшись
снова, пошел в ванную комнату. Послышался шум воды.
   - В таком состоянии его нельзя брать, - как-то отстранение заметил
Переда.
   - Что значит - нельзя? - разозлился Виктор. - Мужик в нормальном
состоянии. Сейчас примет стакан на опохмелку и будет как стеклышко.
   - Черт тебя подери! - разозлился Переда. - С вами всегда так. Я тебе
говорю; его нельзя брать с собой. И перестань со мной спорить.
   Мне лучше знать.
   Через пять минут из ванной появился Сергей. Переда был все-таки прав.
Сергей двигался с трудом и все время тряс головой, словно отгоняя от себя
назойливых комаров.
   - Иди расплатись за номер, - зло сказал Переда, - а я с ним спущусь
вниз, к машине.
   Мы можем опоздать на самолет. '
   Виктор торопливо кивнул, выходя из комнаты.
   - Не забудьте мои вещи, - проговорил он на прощание.
   - Кретин, - зло проворчал ему вслед Переда. Сергей хмуро озирался по
сторонам.
   - Где ваши вещи? - спросил Переда.
   - Вещи? Какие вещи? Чемоданы лежат в той комнате, - показал Сергей.
   - Одевайся, - приказал испанец, - я передам, чтобы ваши чемоданы
отнесли ко мне в машину. - Он подошел к телефону. Поднял трубку, набирая
номер.
   Через двадцать минут они неслись в автомобиле Переды, выезжая за город.
Мелькнули сюрреалистические фигуры Сальвадора Дали, установленные близ
олимпийских сооружений Барселоны. Переда, казалось, выжимал из автомобиля
все что возможно. Виктор, сидевший рядом с ним, недоуменно смотрел на
часы. До отлета самолета еще оставалось около двух часов. Куда так
торопится этот осторожный испанец? На заднем сиденье дремал Сергей. Переда
посмотрел в зеркало заднего обзора.
   - Он, кажется, опять заснул, - каким-то странным голосом сообщил
Переда. Виктор, обернувшись, посмотрел назад и коротко выругался.
   - Ничего, - сказал он успокаивающе, - он в самолете придет в себя.
   - Не думаю, - сказал Переда, - боюсь, что он не придет в себя. В таком
состоянии он будет весь день.
   Виктор сжал зубы, но не стал возражать. Он вдруг заметил, что они едут
совсем не в направлении аэропорта.
   - Куда мы едем? - спросил он, недоумевая. Переда молча взглянул на него.
   - Здесь недалеко, - сказал он, - в старом порту.
   Еще минут через тридцать они въехали в район старого порта, где стояли
остовы списанных кораблей. Автомобиль довольно долго, минут десять,
медленно ехал вдоль причала, пока наконец Переда не остановил его.
   - Какой из чемоданов твой? - спросил он у Виктора. - Покажи мне его. -
Они вышли из машины, и Переда открыл багажник.
   - Вот этот, -показал Виктор. Оставив его чемодан, Переда вытащил
чемодан Сергея и пошел в сторону причала. Через несколько минут он
вернулся уже без чемодана.
   - Разбуди своего товарища, - спокойно попросил он Виктора. Тот, все еще
ничего не понимая, начал будить Сергея. Все-таки вчера Сергей принял явно
больше нормы. Он с трудом открыл глаза и в этот раз.
   - Пошли, - сказал Переда.
   - Мне пойти с вами? - вызвался Виктор.
   - Сиди лучше в машине, - махнул рукой испанец. Он поддержал Сергея, и
они пошли вдвоем. Сергей шел, опираясь на руку Переды.
   Виктор остался в машине. Зачем этот перестраховщик привез нас сюда, в
старый порт, с раздражением подумал он, глядя на часы. Ведь и так уже мало
времени осталось. А Сергей мог бы вполне отоспаться в самолете. Или Переда
думает, что морской воздух пойдет на пользу его напарнику? Сергей тоже
сволочь хорошая.
   Ведь Виктор просил его вчера так не напиваться. Наверно, Сергея так
раскрутила эта девица из бара, с которой он вчера танцевал.
   Еще раз посмотрев на часы, Виктор уже начал беспокоиться. Ушедших не
было уже несколько минут. Что они там делают? - нервно подумал Виктор,
начиная серьезно беспокоиться. Еще через минуту наконец появился Переда.
Он шел спокойно, будто возвращался с вечеринки. Сел за руль. И, развернув
машину обратно, медленно отъехал от причала.
   Виктор сидел молча. Он начал понимать, что именно случилось в старом
порту. Но боялся признаться даже самому себе. Когда наконец они отъехали
довольно далеко, он внешне беспечным, но несколько напряженным тоном
поинтересовался:
   - А где Серега?
   Переда молча вел машину. Молчание становилось зловещим. Виктор с ужасом
ждал его ответа, не решаясь задать повторного вопроса.
   - Он не полетит с нами, - коротко сообщил Переда. Виктор закусил губу.
Теперь он понял все. Переда достал из кармана паспорт Сергея и его билет.
Спокойно протянул их сидевшему рядом с ним Виктору. - У меня было мало
времени. Порви все на мелкие кусочки и как можно тщательнее.
   Виктор онемевшими руками взял паспорт, билет. Открыл паспорт, увидел
знакомое лицо.
   И только теперь ясно осознал, что именно сделал Переда и почему они так
торопились в старый порт. Он непослушными, вялыми пальцами пытался
разорвать пополам паспорт, но тот не поддавался.
   - По листику, по одному листику нужно рвать, - посоветовал Переда. И
тогда Виктор спросил, словно выдыхая воздух:
   - Вы его убили?
   - Нет, - ответил Переда. Виктор задержал дыхание. Значит, он ошибся.
   - Он больше не будет так пить, - несмело предположил он.
   - Я просто проводил его на морское дно, - очень спокойно сказал Переда,
- сейчас он стал хорошей пищей для рыб. Я думаю, ты прав. Он действительно
никогда больше не будет так пить. В таком состоянии он мог сорвать нам всю
операцию.
   И только тогда Виктор понял, что пути назад уже нет.


   Москва. 12 часов 30 минут

   Борисов, оставивший своих людей у места нападения, выехал вместе с
одним из своих офицеров к дому майора Сизова. Молодой офицер, сидевший за
рулем, работал с полковником Борисовым уже два года. Это был старший
лейтенант Кругов, успевший отличиться в Таджикистане, где он был тяжело
ранен и уже затем переведен на работу в Москву.
   Полковник по телефону, установленному в автомобиле, узнал адрес, где
проживала семья майора, и приказал Крутову ехать туда, чтобы разобраться
наконец со столь загадочно исчезнувшим офицером. Уже в дороге Кругов
передал тонкую папку, которую успели привезти к месту происшествия, пока
Борисов ездил в Министерство обороны докладывать о случившемся.
   В биографических данных не было ничего особенного. Обычная семья. Отец
- преподаватель харьковского института, мать - врач.
   Брат работал в Новосибирске, в Академгородке, имея довольно большую
семью, четверых детей. Сам майор Геннадий Сизов был уже одиннадцать лет
женат на Светлане Хотиненко, с которой познакомился еще в Казахстане, где
начинал свою службу. В деле были только положительные отзывы о деловых и
моральных качествах майора. Защитил диссертацию. Был кандидатом наук.
Неплохим специалистом.
   Последнее место службы было в Воронеже, после чего он и был переведен в
группу подполковника Ваганова. Жена работала преподавателем истории в
школе.
   Борисов разочарованно закрыл папку. Обычные канцелярские сообщения. Не
был, не замечен, характеризуется положительно, отмечен, удостоен и тому
подобная дребедень. А о самом человеке там не было сказано ни слова.
   - Пишут общие фразы, - с раздражением сказал он, - ничего конкретного.
   - Они ведь не знали, что он выкинет такой номер, - осторожно сказал
Кругов, - он ведь выдал террористам своих товарищей.
   - Почему ты так решил? - нахмурился Борисов.
   - Это все так считают. Когда группа спецназа полетела брать
террористов, там произошел взрыв. Значит, кто-то знал, что на контейнере
установлен маяк. Получается, что им все рассказал Сизов. Иначе откуда они
узнали про маяк, который подает сигналы на спутник?
   - Может, взрыв произошел случайно. - Полковник сам не верил в подобную
случайность.
   - Вы верите в такие случайности? - не сдавался упрямый Кругов. - Нет,
там точно был предатель. Иначе они бы просто не рискнули полезть за этим
контейнером. Это ведь биологическое оружие, нужно хорошо представлять, как
с ним обращаться. Я, например, не знаю.
   Борисов молчал. Он понимал, что старший лейтенант прав. Неожиданно
раздавшийся взрыв очень ясно показал всю степень подготовленности
террористов. И степень предательства кого-то из офицеров сопровождения.
   Собственно, подозревать кого-то другого было глупо. Ваганов лежал
тяжелораненый в реанимации, Буркалов был мертв, а Сизов нигде не был
найден. И единственный, кто мог рассказать все террористам, был сам майор
Сизов.
   Никаких других вариантов просто не существовало. Остальным офицерам и
солдатам из группы сопровождения запрещалось входить в лабораторию. Кроме
того, о самом контейнере знали только офицеры Ваганова.
   Через двадцать пять минут они прибыли на место. Это был обычный типовой
дом для военнослужащих, расположенный недалеко от самой лаборатории.
Офицеры, служившие в группе Ваганова, обычно получали квартиры в городе
раньше других. Все понимали важность их работы.
   Горестная весть уже успела облететь этот дом. В соседнем подъезде жила
семья капитана Буркалова, и теперь оттуда слышались крики его жены,
которую успокаивали соседи. Борисов помрачнел. Работать придется в худших
условиях, чем он предполагал. Откуда эти женщины узнали о нападении на
колонну, если об этом еще не знают в Москве?
   Во дворе толпились люди. Борисов и Крутов были в штатском, и поэтому на
них не обращали особого внимания. Борисов подошел ближе. Повсюду жалели
погибшего Буркалова.
   Он был общим любимцем. Говорили про Ваганова. Самое поразительное было
то обстоятельство, что собравшиеся уже знали об исчезновении Сизова.
   "Откуда они все знают? - с досадой подумал Борисов. - Настоящий
беспроволочный телефон". Они подошли поближе, слушая разговоры людей,
заполнивших небольшой двор.
   - Несчастные ребята! - жалобно причитала старушка. Такие сердобольные
"плакальщицы" обычно первыми начинали причитания, вызывая новую волну слез
и истерики. - Кто мог подумать, что так все случится! Бедные наши
офицерики!
   - А что случилось? - спросил Борисов.
   - Так ведь наши офицерики погибли, - охотно пояснила старушка. - Вон
там вдова Буркалова кричит. Молодая совсем, красивая.
   Ядреная девка, все на нее заглядывались. Как она теперь без мужа
останется?
   - Откуда вы знаете, что ее муж погиб? - вступил в разговор Кругов.
   - Все говорят, милок, - запричитала старушка, заподозрившая в
пришельцах неприятных людей, - у нас тут новости сорока на хвосту
приносит, вот мы и слухами держимся.
   Борисов, нахмурившись, шагнул к остальным соседям. Из разговора людей
он наконец понял, что именно произошло. Домой к Вагановым позвонили из
больницы, куда увезли тяжелораненого подполковника, чтобы сообщить семье о
ранении их мужа и отца. В больницу срочно поехала жена с сыном Ваганова,
которые и узнали все подробности от одного из находившихся там солдат,
сопровождавших колонну.
   "А мы еще пытаемся что-то сохранить в тайне", - разочарованно подумал
Борисов, входя в подъезд дома, где жил Сизов. Своего помощника он оставил
на улице. На четвертый этаж он поднялся пешком и позвонил. За дверью никто
не ответил. Он позвонил второй раз.
   Третий. Наконец дверь открыли. На пороге стояла девочка лет десяти.
   - Вам кого? - хмуро спросила она.
   - Это квартира Сизовых? - Одышка давала о себе знать.
   -Да.
   - А где твоя мама?
   - У нее болит голова, - твердо сказала девочка.
   - Скажи маме, что я пришел поговорить насчет папы.
   Девочка повернулась и побежала с криком:
   - Мама, это насчет папы пришли поговорить!
   Борисов остался на пороге. Из другой комнаты вышел мальчик лет
четырех-пяти, который тащил за собой на веревочке игрушечный паровозик.
Паровозик упорно не хотел идти.
   У него не двигались колеса. Увидев незнакомца, ребенок замер. Борисов
улыбнулся ему.
   - Не работает? - сочувственно спросил он.
   - Не лаботает, - ответил мальчик.
   - Давай его сюда, - наклонился к паровозику полковник, - я постараюсь
его починить.
   - Нет, - сказал ребенок, заслоняя свою игрушку.
   - Почему? - удивился Борисов.
   - Папа сказал, что сам починит. Приедет и починит, - убежденно сказал
ребенок, глядя в глаза незнакомцу. Из другой комнаты появилась миловидная
женщина лет тридцати. Она была в очках, придававших ее лицу какое-то
детское выражение.
   - Славик, иди играй в другой комнате, - строго сказала она и, уже
обращаясь к полковнику, предложила: - Проходите в комнату.
   Полковник прошел в столовую. Обычная комната. Типовая мебель. Чуть
больше обычного книг. Он сел на стул, стоявший у стола.
   Женщина села рядом.
   - Что случилось? - спокойно спросила она. Но было видно, что
спокойствие дается ей с трудом.
   - Пока ничего. Я приехал с вами просто поговорить.
   - Не нужно меня обманывать, - сказала женщина, - я все знаю. И про
смерть Кости Буркалова, и про ранение подполковника Ваганова, и про моего
мужа - майора Сизова.
   Я все знаю.
   - Интересно, что вам рассказали? - пожал плечами Борисов. - Я пока еще
ничего не знаю.
   - Мне все рассказали.
   - Может, вы и мне расскажете, что именно вам рассказали? Я не
представился, извините.
   Полковник Борисов из особого отдела.
   - Да, - кивнула жена, - мне все сообщили. Он сбежал вместе с
террористами.
   - Кто вам сказал такую глупость?
   - Люди говорят...
   - Глупости говорят, сплетни всякие, а вы слушаете. Светлана
Владимировна, это все пока не установлено. Мы ничего точно не знаем.
   На месте нападения на колонну действительно не найдено тело майора
Сизова. Ни убитого, ни раненого. Но мы не исходим из худшего.
   Может, он еще жив и просто захвачен террористами. Пока мы ведем его
поиски.
   - Я знала, - сказала вдруг женщина, - я знала, что все так и будет.
   - Что вы имеете в виду? - опешил Борисов.
   - В последнее время у нас не ладилось- Все как-то наперекосяк пошло. У
меня ведь в Воронеже хорошая работа была, меня завучем сделали, на
директора выдвинуть хотели. А он решил переводиться в эту проклятую
лабораторию. Я его столько отговаривала. Ну вот и отговорила.
   Она сняла очки и вдруг, наклонившись над столом, громко заголосила,
словно теперь наконец осознавая, что именно произошло. Вбежала испуганная
дочка, пытавшаяся успокоить мать. Появился со своим паровозиком маленький
Славик.
   - Не нужно, - старался успокоить ее Борисов, - не нужно пугать детей.
   - Да-да, конечно, - сказала она, торопливо надевая очки, - извините,
извините меня.
   Девочка принесла стакан воды, и мать залпом выпила воду, оставив стакан
на столе.
   - Скажите, пожалуйста, Светлана Владимировна, не появились ли в
последнее время у вашего мужа новые друзья? - спросил Борисов.
   - Нет, - удивилась она, - он только с Костей Буркаловым очень
подружился. Но мы ведь здесь вместе живем, соседи были. - Она так и
сказала это в прошедшем времени. Словно исчезновение ее мужа и гибель
капитана Буркалова развели две эти семьи по разные стороны баррикад.
   - Я не имею в виду - с работы. Может, у него в Москве появились
какие-то новые друзья, знакомые? - уточнял Борисов.
   - Нет, - покачала головой женщина, - может, и были, но я не знаю. Он
ведь никогда мне про свою службу не рассказывал. Отшучивался все, говорил:
нельзя, мол, рассказывать, государственная тайна. Нет, никого из его
друзей я не знала.
   - Вы не замечали ничего необычного за последние несколько дней? -
настаивал Борисов. - Извините, что я спрашиваю. Но, может, кто-то звонил к
вам домой или приходил?
   Может, ему угрожали или он был чем-то расстроен?
   - Никто не звонил и не приходил. Просто настроение в последние дни у
него было не особенно хорошее. Не знаю, что на меня нашло, но мы все время
спорили. Я ведь не хотела из Воронежа уезжать. И здесь несколько месяцев
без работы была, пока не взяли в начальные классы. А я ведь преподаватель
истории, могу так и квалификацию свою потерять. Впрочем, какое это сейчас
имеет значение!
   - Для нас имеет значение все, - возразил Борисов. - Попытайтесь
вспомнить, как именно сегодня утром он уходил на работу.
   - А я этого не знаю, - улыбнулась сквозь слезы женщина, - он еще вчера
с вечера со мной попрощался. Уехал сегодня утром на работу в пять часов.
Мы все еще спали. Он обычно сам готовил себе завтрак и уезжал. Сегодня
ведь воскресенье, дочке в школу не надо. Да и у меня выходной. Поэтому его
никто и не HSJOвожал.
   - Ясно,- поднялся Борисов. Он понял, что ничего больше узнать не
удастся. - Извините за беспокойство, Светлана Владимировна.
   Он уже выходил из квартиры, когда она робко дотронулась до его плеча.
   - Извините. Как вы думаете, он... он... еще живой? - Она нервничала,
кусая губы от волнения. В этот момент к ней подбежал маленький Славик со
своим паровозиком. Борисов, увидев ребенка, наклонился к нему.
   - А паровозик твой все равно нужно починить, - сказал он на прощание и,
уже обращаясь к несчастной женщине, добавил: - Не могу сказать ничего
определенного, но думаю, что живой.
   - Он их предал? - задала тогда второй вопрос супруга Сизова, уже более
твердым и решительным голосом. Борисов вздохнул. Потом неожиданно спросил:
   - Сколько лет вы женаты, Светлана Владимировна?
   - Одиннадцать, - не поняла, почему он спрашивает, женщина.
   - За столько лет вы наверняка узнали его лучше меня. Как вы думаете, он
мог предать своих товарищей? - И, не дожидаясь ответа на свой вопрос, он
повернулся и начал спускаться по лестнице. И тогда сверху раздался ее
громкий голос.
   - Нет! - кричала она. - Вы слышите меня? Нет!
   Борисов вышел во двор, прошел к своему автомобилю. Там его уже ждал
Кругов.
   - Просили вам передать, - сказал он, - одного раненого террориста нашли
в больнице.
   Его привезли туда собственные товарищи. А нам приказано срочно приехать
в министерство и доложить обо всем генералу Лодынину. Террористы ужв
выдвинули свои условия.
   - Не дадут спокойно работать, - разочарованно сказал Борисов, - заедем
сначала в больницу, а уже потом отправимся еще раз на ковер.


   Москва. 12 часов 45 минут

   Они подъехали к этому дому несколько минут назад. Все было спокойно. Но
Седой, остановивший автомобиль в пятидесяти метрах от дома, спокойно
курил, словно проверяя еще раз свои собственные нервы и состояние своих
предполагаемых наблюдателей. Даже сидевшая рядом Карина, нервно посмотрев
на него несколько раз, наконец не выдержала и, достав собственные
сигареты, прикурила, щелкнув своей зажигалкой.
   - Ты можешь свести с ума кого угодно, - нервно сказала она. - Зачем ты
здесь остановился?
   - Проверяю, - спокойно ответил он, - если в доме засада, мы бы это
давно заметили.
   - Ты не доверяешь Косте? Там ведь и твой Леший.
   - Я же тебе говорил, - сказал он, не глядя на нее, - в нашем1 деле
нельзя никому доверять. Это единственное правило, при котором можно
остаться в живых. Никогда и никому не доверять.
   Она выбросила свою сигарету в окно.
   - Иногда я так тебя ненавижу! Так и хочется разбить твою наглую
физиономию!
   - Да? - На этот раз он повернул голову к ней. - Тогда почему ты
помешала Лосю выстрелить в меня?
   - Это разные вещи, - хладнокровно парировала Карина, - я ведь не
говорила, что получу удовольствие от твоей смерти. Я говорила, что получу
удовольствие от твоего убийства.
   А это разные вещи.
   - Действительно, разные. - Он докурил свою сигарету и потянулся к
ключу. Автомобиль въехал во двор старинного обшарпанного дома, очевидно,
некогда служившего складом и конторой для одного из московских купцов, чье
имя затерялось в потоке истории. Дом был двухэтажный, просторный. Как
самое важное преимущество - имел несколько дверей, выходящих в разные
стороны. И высокий каменный забор вокруг дома, не позволявший любопытным
видеть, что именно делается во дворе.
   Правда, ворот здесь никогда не было, и автомобили въезжали во двор,
минуя большую лужу рядом со входом, непонятно почему никогда не
просыхающую даже в очень жаркие дни. Во дворе уже стояло несколько
автомобилей. Они, были ближе к забору, и их нельзя было увидеть с улицы.
Заметив стоявшие машины, Седой кивнул головой и первым пошел в дом.
Женщина шла следом за ним. Стучаться ему не пришлось. Дверь открыли сразу.
Очевидно, из дома следили за каждой приехавшей машиной.
   Может, поэтому эта большая лужа никогда не просыхала, так как, чтобы
въехать во двор, нужно было чуть притормозить автомобиль перед въездом и
сделаться идеальной мишенью для возможного наблюдателя, спрятавшегося в
доме.
   Стоявший за дверью человек молча кивнул Седому. Они были знакомы, и
лишних слов не требовалось. На Карину этот наблюдатель посмотрел особенно
выразительно, но не посмел ничего сказать. Седой и его спутница прошли
дальше. В большой комнате за столом сидели франтоватый Константин в
галстуке и пожилой представительный мужчина лет пятидесяти в крупных
роговых очках, мордастый, с тяжелым подбородком и густой копной хорошо
причесанных волос.
   - Добрый день, - сказал недовольным голосом пожилой, - приехали наконец.
   - Где Леший? - спросил вместо приветствия Седой, проходя к столу. За
ним прошла и опустилась на стул Карина.
   - С ним все в порядке, - рассерженно кивнул сидевший за столом, - ты
лучше мне скажи, куда твой другой напарник подевался?
   Этот "петух" Дима.
   - Он еще не пришел? - спокойно спросил Седой.
   - И не придет, - прохрипел его собеседник, - он сейчас лежит в морге.
Эти ребята Карима его взорвали самого. Сначала сунули ему нож в живот, а
потом оставили на память наш чемоданчик.
   - Это точные сведения? - нахмурился Седой.
   - Абсолютно. Твой кретин Дима не сумел даже оставить чемоданчик с
"гостинцами".
   А люди Карима теперь гуляют в городе. Представляешь, что будет, если их
возьмут?
   Прыщавый Костя чуть улыбнулся.
   - Нужно было их сразу кончать, - заявил он красивым голосом.
   - Где кончать? - разозлился Седой. - Мы ведь вместе все рассчитывали.
Вернее, вы все сами рассчитывали, Аркадий Александрович.
   - Да, - разозлился тот, - но я рассчитывал, что имею дело с нормальными
людьми, а не с идиотами. Нужно было просто нажать кнопку и вовремя выйти
из машины. И все.
   Предлог можно было придумать любой. Живот заболел, мочевой пузырь
лопнул, воду пить хочет, бабу знакомую встретил. Да мало ли что!
   И так все провалить!
   - Так, - сказал хладнокровно Седой, - во-первых, не орите. Я вам не
ваша секретарша-проститутка. Во-вторых, давайте спокойно проанализируем.
Во время нападения на колонну мы потеряли троих. Пятеро были в машине
Карима...
   - Надеюсь, с ними все в порядке? - ядовито спросил Аркадий
Александрович.
   - Если вы имеете в виду, где они находятся, то конечно. В аду. Все
пятеро. Машина ГАИ поехала к Лосю, как мы и договаривались.
   Значит, в автомобиле "Скорой помощи" должны были остаться трое ребят
Карима и Дима.
   Итого четверо.
   - Трое, - поправил его Костя, - Димы уже нет в живых.
   - Трое, - согласился Седой, - хотя, скорее, двое. Один из парней был
тяжело ранен.
   Я думаю, он до вечера не доживет.
   - Думаешь или точно не доживет? - спросил Аркадий Александрович.
   - Не доживет. Без врачей долго не протянет. Открытая рана в живот.
Шансов почти нет. Они наверняка где-то его бросят, а сами попытаются
отсидеться у знакомых или спрятаться.
   - Может, они поедут в Реутово? - предположил Костя. Седой
проигнорировал его наглый вопрос. Он продолжал вслух размышлять:
   - Раненого они, конечно, оставят. Или сдадут в какую-нибудь больницу,
которая была на их пути. Машину оставят. Она "чистая", на нас никак не
висит. Ее угнали из ОреховоЗуево еще месяц назад. А вот дача в Реутово -
это действительно проблема. Если кто-нибудь из ребят расскажет про дачу,
будут неприятности.
   - Я там все подготовил, - снял очки, протирая их- носовым платком,
Аркадий Александрович. - Если туда кто-нибудь сунется, потом кусков не
соберешь. Эдик постарался.
   - Верно. Но лучше бы вы этого не делали.
   - Лучше бы я вообще привел милицию к себе домой.
   - Нет. Если бы дача была просто пустой, они бы долго искали, потеряли
бы время.
   А если там будет взрыв, то сразу станет ясно, что это та самая дача. В
этом случае вы напрасно спешили, Аркадий Александрович.
   - Ты меня еще поучи. - Он надел очки. - С дачей кончили. Где искать
этих ребят? Их нужно найти и... - Он сделал характерный жест рукой по
горлу.
   - И найти раненого, - напомнил Костя.
   - Раненого найти легко, - задумчиво сказал Седой, - просто объехать
больницы, которые могли попасться нашей машине. А с ребятами придется
повозиться. Я пойду умоюсь и переоденусь. А то от меня псиной несет и
пороховой гарью.
   Он вышел из комнаты и прошел по коридору в ванную. Раздевшись до пояса,
он долго мылся, вытираясь потом большим жестким полотенцем. Куртка и
рубашка были разорваны на левом локте, на брюках была запекшаяся кровь. Он
поморщился, не пытаясь отмыть кровь. Потом набросил рубашку и, выйдя из
ванной комнаты, пошел по коридору к лестнице. Поднявшись наверх по
скрипящим ступенькам, он быстро нашел нужную ему дверь.
   Она была чуть приоткрыта. Он толкнул дверь и вошел внутрь. Там уже была
Карина. Она сложила ему чистое белье на кровати. Брюки, рубашку, пиджак.
Даже начищенные туфли стояли у ножки кровати. Он пробормотал нечто
невразумительное. Она резко повернулась, чтобы выйти из комнаты, когда он
поймал ее руку и сказал:
   - Спасибо.
   Вниз он спустился через две минуты. Снова вошел в комнату, где за
столом сидели Аркадий Александрович и Костя. Карины здесь не было, она,
очевидно, была еще в ванной комнате. Седой услышал за спиной шум шагов и
чуть обернулся. В комнату вошли двое. По мягким шагам он догадался, что
один из них был его вечный помощник. И, догадавшись, успокоился, лишь
спросив:
   - Леший, ты?
   - Я, - сказал парень, проходя в угол комнаты. Рядом с ним сел высокий
белобрысый мужчина лет сорока с большим, сильно выпирающим кадыком. Он все
время как-то странно улыбался уголком рта, словно пытаясь скрыть за этим
нервно дергающуюся левую щеку. Эдик, как его называл Аркадий
Александрович, был бывшим сапером, пострадавшим однажды во время
разминирования в Абхазии. Жена ушла от него сразу, а свою пенсию он
месяцами не получал. Аркадий Александрович нашел его в прошлом году. С тех
пор уже несколько успешных взрывов доказали профессиональную пригодность
Эдика в подобного рода делах.
   - Кто-нибудь в доме еще есть? - спросил Седой. За спиной снова
послышались шаги. На этот раз он даже не обернулся, зная, что это шаги
женщины. Здесь она была на равных с другими мужчинами. Константин хорошо
знал, что любые попытки флирта обречены на провал, а Аркадий
Александрович, знакомый с Кариной уже несколько лет, просто привык к ее
появлению в этом доме. Вернувшаяся Карина прошла в свой угол. Она сняла с
себя свой светловолосый парик. Свои волосы у нее были коротко остриженные,
в 'модном каре. Она была брюнеткой, и от этого ее черты лица казались
более заостренными. Женщина успела переодеться, надев облегающий
ее-джинсовый костюм и светлую блузку.
   - Только мы и Виталик, который вас встречал. Ты ведь знаешь. Седой, я
не очень люблю лишних свидетелей. Про нашу операцию и так знает слишком
много людей.
   - Знало, - поправил его Седой, - восьмерых уже нет. И Димы нет. Да и
тот, раненый, уже не жилец. Так что наше число сокращается. А где Бармин?
- Это был личный телохранитель Аркадия Александровича, которому тот
безоговорочно доверял, работая с ним уже много лет. Петр Бармин по кличке
Бык имел несколько судимостей и мог окончательно опуститься на дно,
оставшись навсегда вечным "клиентом" колоний, если бы не Аркадий
Александрович. С тех пор они никогда не расставались. И вот теперь Бармина
не было. Исчезнуть в такой момент он мог только с единственным заданием -
спрятать одну из капсул.
   Седой понимающе усмехнулся. Аркадий Александрович был верен себе. Он,
как и Седой, не доверял никому. Ну разве что своему Быку.
   - Как у вас прошло со спецназом? - спросила наконец Карина. - Вы сумели
незаметно передать контейнер?
   - Костя у нас человек организованный, не то что ваш Дима, - усмехнулся
Аркадий Александрович, - пусть сам Костя и расскажет.
   - Мы забрали контейнер и подъехали к гаражу. Там его вскрыли, -
рассказывал, улыбаясь тонкими губами. Костя, - осторожно переложили
капсулы, а контейнер оставили прямо в гараже, выехав с другой стороны. Эти
два придурка приехали, взяли контейнер и поехали на квартиру. Мы следили
за ними до самого дома. Вместе были, вдвоем с Лешим. У дома к нам сел
Эдик. Он настоящий гений. Видели бы вы этот цирк. Спецназовцы летели на
вертолетах, решили показать всем, какие они герои.
   Несколько человек забежали в подъезд. Мы немного подождали, а когда
один вертолет подлетел слишком близко, чтобы высадить своих
"специалистов", наш Эдик и нажал на кнопку.
   От вертолета со спецназом осталось одно мокрое место. А потом они долго
бегали, даже противогазы привезли, пытались проверить, нет ли там капсул
из контейнера. - Константин рассмеялся лающим, отрывистым смехом. Аркадий
Александрович брезгливо посмотрел на него, но промолчал. Эдик нервно
улыбался.
   Леший, как обычно, не обращал ни на кого внимания, занимаясь своим
пистолетом. Седой помрачнел. Он не любил, когда о смерти людей говорили с
таким удовольствием. Даже Карина, уже привыкшая ко многому, недовольно
скривила губы.
   - Ладно, - подвел итоги Седой. - Нужно поехать поискать раненого и эту
парочку. Они нам могут все испортить. Как там дела в Праге?
   - Все в порядке. В одиннадцать двадцать он позвонил в Москву и
предъявил наши требования. В двенадцать двадцать они уже торговались.
Просили сбавить сумму и дать три часа.
   Через два часа он еще раз позвонит.
   - Они могут засечь его сотовый телефон, - напомнил Седой, - в Чечне так
иногда выходили на нужного человека.
   - Там не дураки сидят, - засмеялся Аркадий Александрович, - он в Москву
звонит по одному телефону, а в Прагу совсем по другому.
   Другая линия, другой код, другая система связи. Пока они будут слушать
его первый телефон, он успеет поговорить по второму. А уже оттуда Зденек
позвонит мне. И тоже по другому телефону. У них нет никаких шансов. Седой.
Завтра утром мы с тобой уже будем самыми богатыми людьми. И очень далеко
отсюда.
   - Увидим, - коротко сказал Седой. - Где капсулы?
   - За них не волнуйся. Они у меня спрятаны. Ты лучше найди этих
исчезнувших придурков.
   - Найду, - встал Седой. - Сколько у нас времени?
   - Мы рассчитываем на пять-шесть часов вечера. Реально к этому времени
они уже должны собрать нужные нам деньги. Если не все, то хотя бы половину
требуемой суммы.
   И тогда мы им выдадим первую капсулу. Если бы не твой Дима, все было бы
нормально.
   - Все и так будет нормально, - холодно сказал Седой. - Карина пусть у
вас останется, а я поеду вместе с Виталиком и'Лешим. Поищем ребят. Я,
кажется, знаю, где они могут спрятаться. Там ведь один из них, Игорь, был.
   А все его явки я знаю.
   Леший молча встал. Он вообще не любил говорить.
   - Ты ничего про убитых не сказал, - недовольно напомнил Аркадий
Александрович. - Лица ты им хоть прострелил, как просили?
   - Стрелял, конечно, - поморщился Седой. - Дешевый трюк. Они по
отпечаткам пальцев все могут выяснить. Но я все равно стрелял. Пусть
погадают. Как там у Лося? Его ребята сегодня немного опоздали. Я думал,
что голову ему оторву.
   - Ничего. Главное, чтобы он нас в аэропорту не подвел. Ребята у него до
назначенного времени переждут. Там все в порядке. Он мне уже звонил.
   - Офицер с ним?
   - Этот майор? Конечно, с ним. Они все там вместе. Все пятеро. Ждут
нашего сигнала.
   - Я поеду с вами, - встала Карина. Седой посмотрел на прыщавое лицо
Константина, увидел тик на лице Эдика, блеснувшие стекла очков Аркадия
Александровича.
   - Хорошо, - сказал он, - поехали вместе.
   Будешь держать им ноги, пока мы их будем резать. Как баранов.
   - Учти, - крикнул ему Аркадий Александрович, - у вас времени всего два
с половиной часа.
   - Постараюсь успеть. Больше никаких изменений быть не должно. Как у вас
связь с Германией?
   - Не волнуйся, - улыбнулся на прощание Аркадий Александрович, - с этим
как раз нет никаких проблем. У меня прекрасная связь со всеми. И с
Испанией, и с Чехией, и с Германией. И со всеми остальными тоже.
   Седой не стал уточнять, кого он имеет в виду. Только трое людей знали
все об операции, и только эта тройка знала, кто именно приходил к ним. Но
никто, кроме Аркадия Александровича, не знал, от кого приходил этот
посланец. Седой повернулся и вышел. Оставшиеся так и не поняли, шутил он
или говорил на полном серьезе про баранов.
   Выйдя из дома, Седой сплюнул в большую лужу. На душе было муторно и
грязно. Как в этой луже.


   Барвиха. 13 часов 18 минут

   За длинным столом сидели несколько человек. Здесь было все высшее
руководство страны. Во главе стола сидел сам Президент. Справа от него
расположились секретарь Совета безопасности, министр обороны, министр
внутренних дел, директор ФСБ, министр по чрезвычайным ситуациям. Слева от
Президента сидели премьер-министр, мэр города Москвы, министр иностранных
дел, руководитель Службы внешней разведки и командующий пограничными
войсками.
   Докладывал министр обороны. Он коротко рассказал о нападении на
воинскую колонну.
   Объяснил очень большую опасность похищенного контейнера. Передал
ультиматум террористов. О неудачной попытке захватить контейнер с
капсулами и гибели вертолета спецназа он не стал говорить, чтобы не
нервировать собравшихся. Просто отметил, что на контейнере был установлен
специальный маяк, посылавший сигналы в космос. Маяк засекли почти сразу,
но контейнер отбить не удалось. Террористы взорвали бомбу в квартире,
устроив своеобразную засаду. О количестве жертв он предпочел не говорить
вообще.
   Правда, рассказывая о нападении, он подробно описал все действия
террористов, в том числе и захваченный автомобиль ГАИ, и переодетых в
офицеров милиции террористов. Не забыл сказать он и про позвонившего
террориста, рассказав, как был зафиксирован его звонок и установлено
точное местонахождение телефона и автомобиля звонившего в Южной Германии.
В заключение министр доложил, что машина террориста находится под
достаточно устойчивым наблюдением операторов его ведомства, осуществляющих
подобную операцию через спутник. После его сообщения наступило молчание.
   - Полмиллиарда! - выдохнул возмущенный премьер. - Откуда у нас такие
деньги?
   Это нереальная сумма. Мы только сейчас начали стабилизировать ситуацию.
   - Их требования невыполнимы, - поддержал его мэр города, словно это
было единственное, что его волновало, - такую сумму не смогут собрать даже
наши коммерческие банки. Тем более сегодня воскресенье.
   - Наш эксперт беседовал с ними, и, кажется, они готовы сократить
требуемую сумму, - нерешительно добавил министр обороны.
   - В десять раз, - жестко сказал премьер, - и дайте им понять, что и это
большие деньги.
   Совсем совесть потеряли. Полмиллиарда долларов. А наш золотой запас они
не хотят?
   Президент слушал молча, не вмешиваясь в разговор. Ему хотелось, чтобы
высказались все.
   Словно почувствовав именно такой настрой руководства, попросил слова
директор ФСБ.
   - Террористы захватили капсулы в контейнере и решили, что могут
диктовать нам свои условия, - неприятным голосом начал он говорить. -
Считаю, что мы вполне можем навязать им наши условия и взять самолет,
когда они сядут в него, пытаясь сбежать из страны.
   Ни одна соседняя страна их не примет, а наши сотрудники из
антитеррористического центра готовы вылететь в случае необходимости в
любое соседнее государство, если самолету все-таки удастся прорваться.
   - Все? - спросил Президент.
   - У меня все. Прошу поручить расследование этого дела нашему центру. Мы
имеем все возможности и силы для успешного противодействия банде
террористов.
   - Садитесь, - разрешил Президент и посмотрел на сидевшего рядом
министра внутренних дел. Тот быстро вскочил со своего места.
   - Мы принимаем все меры, - энергично доложил он, - перекрыли все дороги
из Москвы и в столицу. В аэропортах и на вокзалах установлены
дополнительные посты. Взяты под наблюдение все наиболее уязвимые места в
городе. Полчаса назад мы подняли по тревоге всех наших офицеров,
находящихся в настоящее время в столице. - Он выдохся, а Президент молчал,
словно ожидая продолжения доклада. - Трупы офицеров ГАИ уже найдены, -
торопливо доложил министр, понимая, что его все равно спросят про
автомобиль ГАИ, участвовавший в нападении.
   - Значит, террористы убили ваших офицеров и лишь потом взяли машину
ГАИ, - понял Президент.
   - Да, - быстро кивнул министр внутренних дел, - все так и было. Они
убили наших сотрудников еще до нападения на колонну.
   Президент кивнул ему головой, разрешая садиться. Посмотрел на мэра
города.
   - Что будем делать? - спросил он у городского главы. Тот энергично
потряс головой, вскакивая с места.
   - Все коммуникации будут взяты под двойной контроль. Мы постараемся
обезопасить москвичей на транспорте, проверим новую линию водопровода. Но
полностью исключить возможность заражения я не могу. Эти подлецы могут
разбить капсулу у какого-нибудь детского сада или школы. Эпидемия в таком
случае охватит город мгновенно.
   - Вызовите ко мне министра здравоохранения, - недовольно сказал
Президент, посмотрев на сидевшего в дальнем углу зала одного из своих
помощников. Тот кивнул головой, быстро выходя из кабинета.
   - В наших больницах мы приготовим места, но нужно будет развернуть
достаточное количество коек, - сказал непонятно почему мэр, - поэтому я
попрошу МЧС и Министерство обороны помочь в данном вопросе.
   - Вы не поняли, - вскочил с места министр обороны, - капсулы в любом
случае нельзя открывать. Против этого вируса не существует надежной
защиты. Половина города будет выведена из строя уже через день, к
завтрашнему утру. Я уже не говорю, что заразу могут развезти по всему
миру. Это будет хуже любой эпидемии. Не говоря уже о том, что в мире
разразится грандиозный скандал. ЗНХ запрещен к применению вот уже столько
лет. Запрещена даже разработка этого абсолютного оружия, способного
нанести страшный удар по противнику даже в случае нашего тотального
поражения. Мы должны принять условия террористов или найти капсулы.
Никакого другого варианта просто нет. Рисковать мы не имеем права.
   Президент по-прежнему молчал. Он оценивал сказанное. Потом посмотрел на
министра обороны и тяжело спросил:
   - Они действительно могут вскрыть контейнер и разбить эти капсулы?
   - Они уже вскрыли контейнер, - тихо ответил министр. И тогда в кабинете
наступила тишина. Премьер шумно вздохнул. Мэр закрыл от ужаса глаза,
представив себе картину Апокалипсиса в Москве.
   - Что вы предлагаете? - спросил Президент.
   - Вести переговоры с террористами, постараться выяснить, где могут быть
капсулы, и по возможности выполнить все условия бандитов, чтобы получить
обратно капсулы.
   - Это все, что вы можете предложить? - недовольным голосом сказал
Президент. - Вечно военные нас подводят.
   Все молчали.
   - Приказываю создать оперативный штаб по переговорам с террористами, -
строго сказал Президент, - в составе: премьер-министр - председатель
штаба, мэр города, министры обороны, иностранных дел, МВД и МЧС, директора
ФСБ. Включите туда и министра здравоохранения. Когда террористы еще раз
должны позвонить вам?
   - Через два часа, - доложил министр обороны.
   - В этот раз переговоры с ними будет вести премьер. На разумные
компромиссы, конечно, нужно пойти. Но не более того. Очень потакать этим
бандитам не нужно. Директору ФСБ приказываю задействовать все имеющиеся у
него возможности. В случае гарантированного успеха уничтожить бандитов на
месте. Но только в случае гарантированного успеха. Москву мы должны
уберечь от подобной угрозы.
   - Я поговорю с нашими банкирами, - кивнул премьер, - конечно, такую
сумму не соберем, но миллионов сто, думаю, собрать сумеем.
   - Я тоже поговорю с банкирами, - вмешался мэр, - они поймут, для чего
это нужно.
   Но нужно сделать все очень спокойно, чтобы не было ненужной паники.
   - Да, конечно, - согласился Президент, - паникеры нам не нужны. Если
ничего другого не выйдет, отдайте им деньги, и пусть улетают.
   Все равно далеко не улетят.
   - Ни одна соседняя страна их не примет, - заметил министр иностранных
дел, - их сразу выдадут обратно. Может, только Афганистан, но и там их
сразу арестуют.
   Он не стал уточнять, что еще до приезда сюда успел переговорить с
министром обороны и дал свое принципиальное согласие на помощь в этом
деликатном вопросе. Он уже отдал распоряжение найти в этот воскресный день
министра иностранных дел Германии и нетерпеливо ждал, когда наконец
закончится совещание.
   В свою очередь, министр обороны также не говорил об этом разговоре,
понимая, что в случае еще одной крупной неудачи все провалы этой операции
будут приписаны военному ведомству. Он с неудовольствием вспомнил о бывшем
полковнике ГРУ, которого рекомендовал генерал Лодынин. На фоне этого
представительного совещания приехавший к нему странный грузин выглядел
каким-то нелепым, фарсовым, почти водевильным героем.
   "Как только приеду, сразу его уберу,- решил для себя министр. - Поверил
в нового комиссара Мегрэ. А здесь не убийцу искать нужно в закрытой
комнате, а бегать по всей Москве в поисках террористов, укравших контейнер
с биологическим оружием".
   Сидевший рядом директор ФСБ смотрел на своего военного коллегу, чуть
усмехаясь. Он был убежден, что у военных ничего не получится. Тем более в
расследовании столь сложного преступления. Он видел, кого привез генерал
Лодынин, и теперь с плохо скрываемой иронией вспоминал нелепого
полноватого кавказца в кабинете министра обороны. Кажется, Лодынин
говорил, что это один из лучших аналитиков ГРУ. Неудивительно, что
Советский Союз проиграл "холодную войну" Западу, думал директор ФСБ. Имея
такого комичного аналитика, можно было проиграть и гораздо больше.
Странно, что этого не понимает сам Лодынин. Он ведь всегда казался таким
толковым генералом. Может, всегда только казался?
   Главное разведывательное управление Генштаба было всегда особым
подразделением даже в бывшем Советском Союзе. Когда в СССР началась
перестройка и волны гласности выплеснули на читателей все негодование
деятельностью бывшего ВЧК, ГПУ, НКВД, КГБ, военная разведка оставалась вне
критики. О ней почти не писали, так как ее почти никто не знал. И когда
разгулявшиеся демократы, "прорабы перестройки" и политические демагоги
разрушали КГБ, не понимая, что разрушают и собственную страну, оставшуюся
без надежной защиты, ГРУ продолжало быть вне критики, защищенное своей
принадлежностью к военному ведомству, в котором всегда были свои, отличные
от других, правила.
   ГРУ сумело устоять и сохранить свои кадры и тогда, когда в
"революционном запале" безжалостно терзали КГБ в девяносто первом году, а
пришедший в руководство самой могущественной спецслужбы мира "прораб"
Бакатин изгонял профессионалов тысячами, в каком-то садистском угаре
наслаждаясь произведенными разрушениями. Именно тогда КГБ и был разделен
сразу на пять самостоятельных ведомств - службу охраны Президента,
Федеральное агентство правительственной связи, Управление пограничной
охраны, Федеральную службу безопасности и Службу внешней разведки.
   Сейчас, вспоминая об этом, директор ФСБ невольно нахмурился. В
руководстве ГРУ всегда работали блестящие профессионалы, офицеры,
становившиеся легендами еще при своей жизни. И вдруг появление этого
нелепого полковника Абуладзе. Либо он сам, директор, не сумел его
разглядеть, либо Лодынин затеял свою игру, решив подставить всем такого
"эксперта", а сам проводя собственное расследование. В любом случае это
было достаточно неприятно. Нужно будет поручить Дмитриеву провести
самостоятельное расследование, решил директор ФСБ.
   И, словно прочитав его мысли, Президент грозно закончил:
   - Приказываю подключить к расследованию антитеррористический центр ФСБ.
Докладывать мне каждые два часа.
   Все встали со своих мест. Занятый своими мыслями, министр обороны вдруг
спросил на прощание:
   - А нашим экспертам продолжать вести этих террористов?
   - Конечно, - зло кивнул Президент, - это ведь все ваше дерьмо. Вот мы
все и должны теперь его расхлебывать. Пусть уж ваши офицеры сегодня
потрудятся.
   Министр обороны понял, что по итогам сегодняшнего дня Президент будет
решать, оставлять ли его на этой должности. И это было самым главным
итогом состоявшегося совещания.


   Москва. 13 часов 27 минут

   Кабинет министра обороны России находился на пятом этаже здания
министерства. На втором этаже размещался своеобразный командный центр,
откуда руководили ходом операции представители военного министерства.
   Генералы уже знали о вызове их министра в Барвиху и о начавшемся там
совещании. Ничего хорошего от подобной встречи никто из них не ждал.
   Фактически во всем можно было обвинить военных. Контейнер принадлежал
армейской лаборатории, его перевозили представители Вооруженных Сил. При
желании можно было вспомнить и оглушительный провал с попыткой спецназа
найти контейнер с капсулами.
   Словом, генералы понимали, что возвращение министра может оказаться
весьма безрадостным и в лучшем случае дело передадут антитеррористическому
центру Федеральной службы безопасности, который и вел обычные дела по
розыску террористов.
   Общее настроение апатии передалось и операторам, следившим за
сообщениями из штаба противовоздушной обороны Московского военного округа,
которые, в свою очередь, осуществляли общую координацию с центром
руководства стратегических сил, осуществлявших наблюдение со спутников.
   Абуладзе в мятом легком костюме выглядел слишком необычно на фоне
мрачных генералов, старавшихся не обсуждать последние события. Генерал
Лодынин, почувствовав общее настроение, подошел к Абуладзе.
   - Пройдем в соседний кабинет, - предложил он. Бывший полковник кивнул
ему в знак понимания и пошел за ним. В соседней комнате за столом сидел
неизвестный им подполковник. Увидев вошедших, он вскочил.
   - Будьте любезны, - попросил его Лодынин, - разрешите нам поговорить.
   - Да, конечно, - кивнул подполковник, выходя из кабинета. Абуладзе
тяжело опустился в кресло. Лодынин сел напротив него.
   - Зачем ты меня позвал, генерал? - спросил Абуладзе у начальника ГРУ.
Когда их никто не видел и не слышал, он обращался к своему бывшему
руководителю на "ты". Они были знакомы уже свыше сорока лет и часто
понимали друг друга без лишних слов.
   - А как ты думаешь?
   - Думаешь, я могу успокоить твоих коллег? - усмехнулся Абуладзе.
   - Я думал, ты сумеешь нам что-нибудь подсказать.
   - Стареешь, генерал. Наши мозги уже никого не интересуют. У вас здесь
такие компьютеры, спутниковое наблюдение, техника, которую я даже в кино
не видел. Кому нужны наши мозги?
   - Я не верю в эту технику, - возразил начальник ГРУ, - вернее, не
совсем верю. Судя по всему, нас всех здорово подставили с этим контейнером.
   - Это я уже сообразил. Конечно, у террористов была точная наводка. Они
знали, когда везут контейнер, кто именно везет, знали время, место. И даже
знали, как обращаться с контейнером. Это слишком много для обычных
бандитов. Конечно, ты прав. Среди ваших был предатель. Поэтому ты меня и
позвал. Думаешь, я смогу быть объективным.
   - Со спутника можно снять газетный лист, записать разговор по сотовому
телефону, найти автомобиль террориста, - уклонился от ответа Лодынин, - но
вычислить предателя невозможно. Это сумеешь сделать только ты, Тенгиз.
   Ты ведь сам видишь, в какую драку мы втянулись. Террористы попались
наглые. Они специально подставили контейнер, уничтожили наш вертолет со
спецназом, чтобы дать нам понять - любые наши действия они уже просчитали.
Они знают про спутниковое наблюдение и про маяк на контейнере, знают, как
обращаться с капсулами и как прятаться от наблюдения. Поэтому нам нужны
твои мозги, Тенгиз. Это ведь не обычный теракт. Речь идет о' судьбе
миллионов людей. Я тебя не агитирую, ты сам все отлично понимаешь. Мы до
сих пор не знаем, кто против нас действует и где находятся капсулы.
   - Меня беспокоит еще одно обстоятельство, - добавил Абуладзе. - Каким
образом они собираются улететь из страны? Ведь самолет нигде не сможет
сесть. Его сразу нам выдадут.
   Ни одна соседняя страна просто не примет таких террористов. Тогда
почему они так рискуют? Значит, они просчитали и этот вариант.
   Мне не нравится такой планомерный расчет.
   Нужно сбить их с продуманного варианта, заставить ошибаться, играть по
нашим правилам.
   - У тебя есть какие-то задумки? - понял Лодынин.
   - Во всяком случае, несколько моментов мне нужно проверить. Только,
ради Бога, убери ты своих генералов. От их звезд просто рябит в глазах.
Пользу они никакую не принесут, только мешают своим сосредоточенным видом.
   - Вот этого сделать не могу, - развел руками начальник ГРУ, - там все
руководство министерства. Куда я их могу убрать? Скорее наоборот, они
потребуют отобрать у нас дело и передать его в ФСБ. Увидишь, наш министр
вернется от Президента и объявит, что все кончилось именно таким образом.
   - А тебе этого не хочется?
   - Нет, - сказал Лодынин, - мы обязаны знать, кто именно предатель в
наших рядах.
   Даже если ФСБ и найдет капсулы и сумеет обезвредить террористов. Этого
мало. Я обязан знать, кто сотрудничал с террористами.
   - Так ведь, кажется, исчез один майор.
   Может, это он?
   - Не получается, - возразил Лодынин. - Майор недавно был переведен к
нам из Воронежа. Он не мог знать места и времени перевозки контейнера. Им
сообщают об этом в последний момент. Никак не получается.
   - И они похитили майора, чтобы мы поверили в его виновность, - выдохнул
Абуладзе. - Красиво придумано.
   - Похоже, что так. В любом случае это не он.
   - Кто начальник лаборатории?
   - Генерал Солнцев.
   - Где он сейчас?
   - Его пока не нашли. Он на даче. Полчаса назад сообщили, что он скоро
приедет в министерство.
   - Такой груз выдавали без его участия?
   - Там был его заместитель. Полковник Ларионов.
   - А он где?
   - До сих пор в лаборатории. Сейчас они пытаются продумать варианты с
возможной разблокировкой одной или нескольких капсул.
   Он до сих пор в лаборатории, - повторил Лодынин.
   - Кто еще мог знать о месте и времени транспортировки? Вспомни,
генерал, это очень важно. И конечно, об установленном на контейнере маяке.
   - Командующий мог знать. Генерал Зароков. Генерал Лебедев. Может быть,
Масликов, его сотрудники обеспечивали безопасность колонны и охраняют само
хранилище. Вместе с генералом Солнцевым получается четверо.
   - Колосов мог знать?
   - Ты подозреваешь начальника Генерального штаба?
   - Я просто спросил.
   - Нет. Никаких подробностей он не знал.
   - Министр?
   - Тенгиз... - укоряюще сказал Лодынин. - Это уже не смешно. Ему-то это
зачем? Он ведь все-таки министр. И так все неприятности все равно падут на
его голову.
   - А деньги? - возразил Абуладзе. - За такую сумму можно продать и свой
министерский пост.
   - Ты становишься подозрительным хрычом. Это у тебя от старости, -
раздраженно заметил Лодынин.
   - У нас, между прочим, несколько лет разницы, товарищ генерал, -
улыбнулся его собеседник, - кажется, два или три года. Так что ты не очень
бравируй своим возрастом.
   - Не знал он. Ничего не знал. Это я предложил ему перевозку контейнера
в другой город. - Он вдруг осознал, что именно сказал, и быстро взглянул
на Абуладзе.
   - Надеюсь, меня хоть ты исключишь из списка подозреваемых?
   - Когда это было?
   - Несколько дней назад. Кажется, в среду или в четверг. Я предложил
переправить контейнер с вирусом ЗНХ.
   - Почему?
   - Вообще-то я не должен тебе говорить.
   У нас поступили сведения, что американцы будут настаивать на инспекции
именно этого хранилища на предмет обнаружения ЗНХ. Мы не имели права
рисковать.
   - Это оружие разрабатывается в нарушение конвенции, - понял Абуладзе.
   - Да, - коротко подтвердил Лодынин, - вот почему мы не можем даже
намекнуть на возможность подобной пропажи. Все нужно сделать очень быстро
и тайно, чтобы об этом не узнали в мире. Иначе будет скандал. Грандиозный
скандал. В лучшем случае мы все слетим со своих постов. Мы просто исполним
роль стрелочников.
   - Ясно, - поднялся Абуладзе, - утомил ты меня, генерал, своими ужасами.
Давай подумаем, посмотрим, что мы там можем сделать.
   Кстати, кто ведет расследование?
   - Прокуратура еще не подключилась, конечно. Семенов выделил целую
группу офицеров. Руководит группой полковник Борисов.
   Мы его вызвали сюда. Он должен скоро приехать.
   - Давай сделаем так, - решил Абуладзе. - Я на сегодняшний день у вас
экспроприирую этот кабинет. Туда мне идти незачем. Эти космические
картинки не для меня. Пусть твои' коллеги-генералы на них смотрят. А ты
мне пришли одного из операторов, которые там сидят. Молодой был парень с
краю, вот его и пришли.
   - Я могу прислать руководителя их группы, - встал со стула Лодынин.
   - Не надо. Мне молодой нужен, который с краю сидел. Я заметил, как он
записывает параметры. Даже не глядя на экран. У него хорошая память, мне
такой нужен.
   - Ладно. - Лодынин знал, что в таких вопросах переубедить старого друга
невозможно. - Тебе еще что-нибудь нужно?
   - Стакан хорошего чаю. И этот кабинет.
   Больше пока ничего. С подполковником сумеешь договориться?
   - С каким подполковником? - не понял Лодынин.
   - С хозяином этого кабинета, - улыбнулся Абуладзе. - Тебе на природу
нужно, немного отдохнуть, совсем заработался.
   - Вместе поедем, если все хорошо кончится. Завтра и поедем, - пообещал
начальник ГРУ, выходя из кабинета. Тенгиз Абуладзе прошел за стол и сел,
глядя в окно. Небо было в тучах, собирался обычный весенний дождь.
   Кто-то осторожно открыл дверь.
   - Разрешите? - спросил молодой офицер, за которым послал Абуладзе. У
капитана была красивое молодое открытое лицо. Абуладзе поманил его пальцем:
   - Заходи, дорогой.
   Капитан вошел в комнату.
   - Проходи, садись, - предложил Абуладзе.
   Молодой офицер был в растерянности. Он видел этого типа в штатском у
себя за спиной еще десять минут назад. Но не знал звания и должности этого
человека.
   - Это ваша группа следит за машиной террориста? - спросил Абуладзе. -
Ты ведь, кажется, прослушиваешь его сотовый телефон.
   - Так точно.
   - После второго разговора ничего необычного не заметили?
   Капитан уже понял, что говоривший с ним человек был тем самым
неизвестным, который вел переговоры с террористом от имени министра
обороны. Перепугать его характерный гортанный голос было невозможно.
   - Нет. Он никому не звонил, - доложил все еще недоумевающий капитан.
   - А почему? - спросил вдруг Абуладзе.
   - Не понял, - смутился капитан, - что - почему?
   - Почему он никому не звонил? Мы ведь попросили его дать нам лишние три
часа.
   И сбавить сумму денег. Он ведь должен был посоветоваться. Как считаешь?
   - Да, - растерянно подтвердил капитан, - но он никому не звонил.
   - А почему?
   - Не знаю...
   - А ты подумай, подумай, капитан.
   - Может, он их руководитель и сам принимает решения... - предположил
офицер, но, заметив скептическое выражение лица своего собеседника,
задумался.
   - Если он сам руководит террористами, то почему находится так далеко?
Они ведь могут сбежать с его деньгами, - подсказал Абуладзе, - да и
капсулы им доверять особенно нельзя.
   - Он... у него другая система связи, - понял офицер, - у него в
автомобиле еще один мобильный сотовый телефон с другой системой связи.
Поэтому он никому и не звонит.
   - Верно. А засечь его второй телефон вы сможете?
   - Если он позвонит нам, да.
   - Так он нам и позвонит, - разочарованно сказал Абуладзе.- Нет, найти
его телефон нужно без звонка.
   - Но это невозможно, - развел руками офицер, - там столько телефонов.
Мы должны найти один, и именно его. Это все равно, что искать иголку в
стоге сена. Мы не знаем даже, какая система связи.
   - Ясно, - разочарованно пробормотал Абуладзе, - значит, техника еще не
все может.
   - Мы не можем прослушивать все сотовые телефоны Германии.
   - Хорошо, я понял, дорогой. Как тебя зовут?
   - Леонид.
   - Значит, так, Леонид. Ты должен сделать все, чтобы выжать из своих
приборов максимум возможного. Ведь машину его вы уже смогли засечь.
Обращай внимание на разные мелочи. Куда едет, как едет, где
останавливается.
   В общем, на все. Мне нужна творческая работа. Ты меня понимаешь? Не
просто сидеть и наблюдать, как все остальные, за компьютерами, а творчески
осмысливать, какой человек там, в автомобиле. Лихач или добросовестный
водитель, на какой скорости едет, как реагирует на обгоны. В общем, все о
нем как о водителе. У тебя машина есть?
   - Есть, - улыбнулся Леонид.
   - Значит, ты меня понимаешь. И учти, Леонид, что это будет нашим
секретом.
   В этот момент в дверь постучали.
   - Да, войдите, - разрешил Абуладзе. В комнату вошел незнакомый человек
с усталым выражением глаз. Это было первое впечатление от человека - его
уставшие и печальные глаза.
   - Полковник Борисов, - представился он, - мне приказано прибыть в ваше
распоряжение.
   - Садитесь, полковник, - показал Абуладзе на соседний стул и подмигнул
на прощание вскочившему Леониду.
   - Не забудь, о чем говорили.
   Леонид вышел из кабинета.
   - Мне сказали, что вы ведете расследование, - начал беседу Абуладзе. -
Давайте познакомимся, я бывший полковник ГРУ Тенгиз Абуладзе.
   - Пока только начал вести расследование, - признался Борисов, - хотя
нет ничего утешительного.
   - Давайте по порядку, - предложил Абуладзе.
   - Давайте, - согласился Борисов. - Само нападение на колонну случилось
в половине седьмого утра. Во время нападения погибло трое террористов.
Сейчас в МУРе пытаются установить личности нападавших. Во время нападения
тяжело ранен подполковник Ваганов, убит капитан Буркалов. Исчез с места
нападения майор Сизов. Найдены трупы офицеров ГАИ, чья машина была
похищена. Один из террористов оказался в больнице. Его привезли двое его
товарищей. Несмотря на все предосторожности, им удалось уйти. А раненый в
очень тяжелом состоянии сейчас в реанимации. По описаниям дежурного врача
сотрудники милиции составили два фоторобота, которые розданы по всему
городу. Я успел побывать и в доме исчезнувшего майора Сизова. Там уже
знают о случившемся. Все офицеры жили в одном доме.
   - У Сизова большая семья?
   - Обычная. Жена, дочь, маленький сын.
   - Как вы считаете, он мог рассказать террористам об установленном на
контейнер маяке?
   - Теоретически мог. Но у меня пока нет никаких доказательств.
   - А интуиция? Вы ведь были у него дома.
   Что вам подсказывает интуиция?
   - Простите, товарищ полковник, - холодно ответил Борисов, - я привык в
подобных вопросах полагаться на факты.
   - Прекрасно, - кивнул Абуладзе. - Как ваше имя, отчество?
   - Александр Михайлович.
   - Александр Михайлович, дорогой вы мой, в нашем деле интуиция важнее
тысячи фактов.
   Вы ведь немолодой человек, многое видели.
   Неужели, побывав у него дома, вы не почувствовали эту атмосферу, не
прониклись предчувствием беды? Ведь если он хотел исчезнуть, то это должно
было сказаться в его действиях по отношению к окружающим его близким
людям, в его поступках. Это ведь такая трагедия - уйти из своей семьи!
   - Может быть, - вежливо согласился Борисов. Он вообще был педантом и не
любил рассуждений на тему интуиции. Но напор этого неизвестного
полковника-грузина ему понравился. Он сам не понимал, почему, но
понравился. Может, Абуладзе покорил его своей неравнодушностью, своим
сопереживанием чужому горю.
   - Факты против Сизова, - снова упрямо сказал Борисов и вдруг неизвестно
почему добавил: - Но я не верю в его преднамеренный уход.
   - Почему? - быстро спросил Абуладзе.
   Борисов помедлил.
   - Я понимаю, - сказал он, - что это только мои личные наблюдения. Но у
маленького сынишки Сизова не работали колесики паровоза. Его игрушечного
паровоза. Я хотел помочь мальчику, починить, но он не согласился.
   Вчера вечером папа обещал ему починить эту игрушку.
   Абуладзе расплылся в улыбке.
   - Конечно, мой дорогой Александр Михайлович, ну, конечно же, все
правильно. Разве может отец пообещать такое своему сыну и обмануть его?
Каким чудовищем нужно быть, чтобы хладнокровно соврать своему сыну,
готовясь к побегу! Спасибо вам, дорогой мой полковник, вы меня успокоили.
   - Это только мои предположения, - напомнил Борисов.
   - Это и мое предположение, - кивнул Абуладзе. - Сизов не мог быть
предателем. Он не знал ни времени, ни места транспортировки груза. Это
обычная подставка, на которую нас хотели поймать господа террористы.
Примерно такой же трюк, как и с контейнером. Они ведь все знали заранее. И
заранее подготовились, чтобы показать нам свою осведомленность.
   Так и с Сизовым. Они решили, что мы все равно рано или поздно зададимся
вопросом - откуда террористы могли узнать про перевозимые капсулы в
контейнерах? Для этого они и похитили майора Сизова, чтобы мы потеряли
время на отработку ложного следа. Все правильно. - Он посмотрел на часы. -
У нас в запасе еще около полутора часов. Давайте мы с вами продумаем наши
версии. У меня, кажется, сформировался интересный круг подозреваемых. Как
вы относитесь к генералам?
   - Терпимо, - усмехнулся Борисов.
   - Прекрасный ответ. Сейчас здесь должен появиться руководитель этой
лаборатории генерал Солнцев. Кроме него, о контейнере, его
транспортировке, времени и месте могли знать еще четверо генералов.
Масликов, Лебедев, Зароков и... - Абуладзе помедлил немного и сказал: -
Начальник ГРУ генерал Лодынин. Кстати, именно по его предложению была
осуществлена перевозка этого контейнера в другое место.
   - Вы подозреваете начальника ГРУ? - В голосе у Борисова не было
удивления. Он просто спрашивал, узнавая позицию своего коллеги.
   И это очень понравилось Тенгизу Абуладзе.
   - Я подозреваю любого из них, - сказал он, - и, пока мне не докажут
обратного, буду считать, что осведомитель террористов находится сейчас в
соседней комнате. Разве я в чем-то не прав, полковник?
   Борисов посмотрел ему в глаза. "Кажется, мы неплохо сработаемся", -
подумал он о своем странном собеседнике. Этот интересный человек нравился
ему все больше и больше.


   Москва. 13 часов 35 минут

   Риск обнаружить себя во время нахождения в больнице был очень большим.
Но замотавшийся дежурный врач даже не вспомнил о полученной из местной
милиции информации.
   Раненого сразу положили на носилки и повезли в реанимацию. И пока
санитарка возилась с документами, оформляя поступление больного, и тщетно
искала его друзей, оба напарника были уже далеко от больницы.
   Машину "Скорой помощи" они сразу оставили, въехав в темный переулок
между домами, где автомобиль не бросался в глаза. Оружие, сваленное на
полу, они даже не тронули, забрав себе пистолеты и патроны. И лишь после
этого быстро остановили попутный автомобиль, попросив водителя отвезти их
в район речного порта. Водитель, к счастью, попался угрюмый и
малоразговорчивый. В это воскресное утро он еще должен был калымить,
пытаясь заработать на бензин и ремонт своей "шестерки". Поэтому его не
интересовал ни грязный вид попутчиков, ни их встревоженные физиономии.
   За сто метров до нужного им дома Игорь дотронулся до плеча водителя,
протягивая ему деньги. Выйдя из автомобиля и осмотревшись, они зашагали к
дому, где жил их знакомый, достаточно известный в столице фарцовщик и
перекупщик Аяджей Жмиевски. Поляк по национальности, он довольно давно
осел в городе, первоначально занимаясь выгодным бизнесом по оформлению
приглашений в Польшу.
   В начале девяностых, когда еще курс доллара и рубля был нестабилен, за
отметку в заграничном паспорте пропускали во Внешторгбанк и даже разрешали
покупку валюты по себестоимости. Потом Анджей раздавал сотнями приглашения
в другие страны, помогая в оформлении виз и документов выезжающим за
рубеж, скупал привезенные из Восточной Европы товары, давал под большие
проценты деньги.
   Поднимаясь к нему в лифте на четвертый этаж, Игорь мрачно вспоминал,
как Анджей всегда отговаривал его от контактов с Каримом, убеждая, что
дружба с бандитом ничем хорошим не закончится. Так в конце концов и
получилось, но кто мог представить, что их всех обманут так нагло и
бесцеремонно, решив убрать сразу после окончания операции.
   При мысли о том, как именно их обманули, у Игоря сжимались кулаки и в
душе закипало чувство праведного гнева несправедливо обиженного человека.
Равиль внешне был более спокоен. В нужную им квартиру они долго звонили,
пока наконец за дверью не услышали чьи-то шаги. Игорь знал, что это шаги
Миши Кривого, своеобразного телохранителя Анджея, который жил у него в
доме. Злые языки поговаривали, что Миша жил не только в качестве
телохранителя, но и был партнером Анджея по его специфическим любовным
играм, в которых поляк отдавал предпочтение исключительно молодым мужчинам.
Но возможно, что все это были лишь слухи. Кривым парня назвали после того,
как в драке ему исполосовали правую щеку, и с тех пор безобразный шрам был
своеобразной визитной карточкой Миши в городе. Это был здоровый парень лет
двадцати пяти. Не открывая двери, он спросил у непрошеных гостей:
   - Чего нужно?
   - Анджей нужен, - зло ударил по двери Игорь, - срочно нужен Анджей.
Скажи, Игорь пришел.
   За дверью послышался шум удаляющихся шагов. Анджей объединил сразу три
квартиры на одной лестничной клетке и сделал себе большие апартаменты.
Через минуту шаги послышались снова. Дверь приоткрылась, но всего лишь на
полметра. Игорь увидел направленное на него дуло автомата Калашникова.
   - Сдайте пушки, потом входите, - спокойно предложил Миша. Игорь достал
из кармана пистолет, протягивая в дверной проем.
   Его примеру после секундного колебания последовал и Равиль.
   - Заходите, - разрешил Миша, открывая дверь. Они прошли по длинному
коридору, входя в большую гостиную. На диване сидел в своем любимом
китайском разноцветном халате Анджей. Это был еще молодой человек лет
сорока, с тонкими, правильными, даже благообразными чертами лица. Тонкие
пальцы рук были постоянно в движении, и, когда он размахивал руками,
напоминал марионетку, комично поднимающую конечности. Несмотря на
многолетнее проживание в Москве, Анджей по-прежнему говорил по-русски с
некоторым акцентом.
   - Что нужно? - спросил он вошедших, держа в руках пульт управления
телевизором. - Кажется, пришли наши старые друзья.
   Миша вошел в комнату, встал у дверей.
   Автомат он опустил дулом вниз. Игорь и Равиль уселись на стулья чуть
левее дивана.
   - У нас проблемы, - сказал Игорь, - серьезные проблемы, Анджей.
   - Это я догадался по твоему лицу. Тебя не было в городе несколько дней.
Где ты пропадал?
   - Был с Каримом в одном месте, - уклонился от ответа Игорь.
   - Понравилось?
   - Нет. Плохо встречали. Не любят там гостей.
   - Понятно. А где сам Карим?
   - Я думаю, наверху, на небе.
   - Ага, - переключил на другой канал телевизор Анджей и убрал пульт, -
это уже серьезно. Значит, убили Карима. И ты решил вспомнить обо мне...
   - Нам нужно спрятаться, Анджей, - перебил его Игорь, - нас могут искать.
   - Догадываюсь, что не милиция, - кивнул поляк и прищурился, - кажется,
у вас очень серьезные неприятности, - мальчики.
   - Ты можешь нам помочь?
   Анджей снова взял в руки пульт управления телевизором.
   - Смотря что я буду с этого иметь, - откровенно сказал он.
   - Сколько ты хочешь?
   - По пять штук. Судя по всему, командировка у вас была интересной.
   - По три, - решительно сказал Игорь, - и ты нас прячешь на месяц
куда-нибудь подальше.
   - По четыре. И я спрячу вас так, что не только в Москве, но и в Европе
не будет такой розыскной собаки, которая вас найдет.
   Игорь переглянулся с Равилем.
   - Идет, - сказал он, доставая деньги из кармана. По десять тысяч
долларов им всетаки выплатили перед началом операции. Анджей принял
деньги, тщательно их пересчитал и положил в карман своего халата. Потом
попросил Мишу:
   - Брось мне телефон. - Миша достал из кармана сотовый телефон, бросая
его Анджею.
   Тот ловко поймал телефон и быстро набрал номер. - Лариса, - сказал он
воркующим голосом, - это я, Анджей. У меня к тебе большая просьба. Нужно
спрятать двух моих друзей. Ларочка, моя родная, ты же меня знаешь. Это
очень хорошие ребята. Всего на месяц. Конечно, помню. Конечно. Я все
сделаю. Только учти, что их нужно спрятать очень хорошо. Это мои близкие
друзья. Договорились. Мы тебя ждем. До свидания.
   Он отключил телефон. Посмотрел на сидевших перед ним напарников.
   - Можете считать, что вам повезло. На месяц у вас будет надежное
убежище. А почему вы считаете, что через месяц никакой опасности уже не
будет? Может, лучше разобраться с вашими обидчиками сразу? И без лишней
волокиты. Это обойдется вам в двадцать штук. Совсем недорого. И не нужно
сидеть, ждать целый месяц.
   - Нет, - решительно отказался Игорь, - нам нужно спрятаться. Может,
даже не на месяц. Может, мы захотим появиться в городе еще раньше. Я не
знаю точно, когда.
   - Как хотите, мальчики, - вздохнул Анджей. - Карима, конечно, жалко.
Решительный был человек. Но очень глупый и безрассудный.
   Лез куда не надо. Я слышал, он какую-то большую команду набирал. Вы не
в курсе, для чего?
   - Нет, - отрезал Игорь, - не в курсе.
   - Конечно, конечно. Откуда вам все знать! Сейчас приедет одна красивая
женщина на своем джипе. Сядете в машину, на заднее сиденье. Стекла у нее
темные, вас никто не увидит.
   Место, куда вы поедете, самое надежное в городе. Лучше не бывает. Но
без глупостей, никаких самоволок. Иначе контракт расторгается без всякой
компенсации. Еда бесплатно. Выпивка, телевизор и книги оплачиваются
отдельно. Хотя я не думаю, что вы захотите интеллектуально развиваться.
Разве что детективы. Если захотите - можете заказать себе девочек на весь
месяц. Цена по прейскуранту.
   - Какому прейскуранту? - не понял Игорь.
   - Местному, - охотно пояснил Анджей, - сто долларов за час работы. Или
триста за ночь.
   - Да мы так разоримся, - занервничал Игорь.
   - А ты хочешь щупать девочек бесплатно? - улыбнулся Анджей. - Так не
бывает. За все нужно в этой жизни платить. И за жизнь с комфортом тоже
нужно платить.
   - А за что тогда четыре тысячи?
   - За гарантию безопасности. Меня вся Москва знает. Если я человека
берусь спрятать, то его никто и никогда не найдет. Твой месяц я тебе
гарантирую. А дальше уже твое дело.
   - Стервятник ты, - вяло сказал Игорь, - на падаль летаешь. Чувствуешь,
что нам помощь нужна, и кровь готов из нас пить.
   - А почему я должен вас любить? - искренне удивился Анджей. - Боже ты
мой, почему я должен тебя любить? Что ты, моя мама?
   Или мой папа? Не хочешь платить, бери свои деньги и убирайся на улицу.
Сними номер в "Метрополе" и живи там месяц. Восемь тысяч долларов на
десять дней, надеюсь, может хватить. Только я не думаю, что у тебя эти
десять дней будут. Там тебя и пришьют.
   - Иди ты к черту! - нахмурился Игорь, вставая, со стула. - Ладно, мы
согласны. Когда твоя лярва приедет?
   - Она, между прочим, кандидат наук, - улыбнулся Анджей, - поэтому в ее
присутствии не нужно так ругаться. Она сейчас приедет, через десять минут.
Сиди спокойно, тебе уже некуда торопиться. А когда она приедет, Миша
вернет вам ваше оружие.


   Москва. 13 часов 40 минут

   Совещание началось ровно в тринадцать сорок. Собравшиеся здесь по
тревоге офицеры уже понимали, что случилось нечто чрезвычайное. С момента
получения информации о взрыве вертолета с группой сотрудников спецназа
прошло уже достаточно много времени. И все сидевшие за столом сотрудники
центра понимали важность этого срочного совещания. Во главе стола сидел
заместитель директора ФСБ, руководитель антитеррористического центра
генерал Дмитриев. Это был невысокий, подвижный, сухощавый мужчина лет
сорока пяти с резкими, заостренными чертами лица. Словно природа в данном
случае работала только по прямым линиям, скроив ему ровные длинные скулы,
идеальный подбородок и прямой нос, несколько нависающий над губами.
   - Подполковник Абрамов, доложите о ситуации, - предложил Дмитриев.
Подполковник посмотрел на лежавшие перед ним документы и поднялся,
подвинув к себе один из листов бумаги.
   - По вашему указанию, - начал он, - я побывал на месте происшествия.
Составленная картина полностью подтверждает нашу версию о работе
профессионально подготовленных террористов. Во время нападения на колонну
погибло восемь военнослужащих, пятеро получили ранения, некоторые из них
очень тяжелые, в том числе руководитель группы, осуществлявшей перевозку
контейнера, подполковник Ваганов. В его группу входили три офицера.
   Капитан Буркалов убит. Майор Сизов не найден на месте происшествия ни
мертвым, ни живым. Террористы потеряли троих. Несмотря на то что у всех
нападавших прострелены лица, сотрудники МУРа категорически утверждают, что
ни один из этих нападавших не может быть майором Сизовым. Остальные восемь
убитых уже идентифицированы.
   - Это мы все уже знаем, - недовольно сказал Дмитриев, - докладывайте
последние сообщения.
   - После похищения контейнера руководство Министерства обороны
попыталось отыскать похищенный груз с помощью наблюдения со спутников. На
контейнер был установлен специальный маяк, который должен был дать о себе
знать в случае похищения. Группа спецназа, вылетевшая взять контейнер, не
сумела справиться с задачей, и один вертолет погиб.
   - Вы считаете это несчастным случаем? - спросил один из сидевших за
столом.
   - Нет, - ответил Абрамов, - это была четко спланированная и продуманная
засада.
   Мы сумели подключиться к информационному центру Министерства внутренних
дел, когда они передавали данные на обоих террористов, якобы похитивших
контейнер с капсулами. Наш анализ показал, что ни один из них никогда не
участвовал ни в чем подобном. Это были подставки. "Куклы", нанятые
специально для того, чтобы разыграть военных.
   - Что им и удалось, - подвел итог Дмитриев. - Это были попки, которые
погибли вместе со спецназовцами. Рассказывайте дальше.
   - На протяжении последних двух часов по городу прогремело два сильных
взрыва. Нам удалось установить, что в обоих случаях сработал один и тот же
взрывной механизм. В первом случае взорвалась машина - микроавтобус, в
котором находилось пятеро людей. Во втором случае взорвался лежавший на
земле человек. Именно лежавший. Предварительная патологоанатомическая
экспертиза дала заключение, что человек был сначала тяжело ранен ножом, а
затем оставлен рядом с уже работающим взрывным устройством. Судя по нашим
чисто предварительным результатам осмотра, в обоих случаях использовались
взрывные устройства похожего типа, заложенные в "дипломаты". Мы
предполагаем, что оба взрыва имеют отношение к состоявшемуся в половине
седьмого утра нападению на воинскую колонну. - Абрамов оглядел собравшихся
и продолжал: - Судя по нашим наблюдениям, оба взрыва должны были
состояться в одно и то же время и были предназначены для автомобилей,
участвовавших в нападении сегодня утром.
   В первом случае все получилось так, как планировалось. Во втором,
очевидно, произошла осечка. И автомобиль, который предназначался для
взрыва, была машина "Скорой помощи", в которой находилось четверо
террористов. Один из них, очевидно, должен был выйти из машины, установив
взрыватель. Но характер его ранения свидетельствует о том, что другим
бандитам удалось разгадать его план и он получил удар финкой в живот.
Чисто бандитский удар за предательство. Своего раненого товарища
террористы привезли в больницу, а сами успели скрыться, бросив свою машину
в соседнем дворе. Мы сумели частично идентифицировать трупы пятерых
погибших мужчин. По отпечаткам пальцев рук и по нашей картотеке мы
установили троих, в том числе и некоего Карима, точнее - Керима Камилова,
узбека по национальности, известного своими "подвигами" в Абхазии.
Аналитики нашего центра полагают, что группа Карима играла вспомогательную
роль в банде террористов, помогая захватить контейнер. Как только в них
отпала нужда, вся группа была уничтожена. Вернее,' была сделана попытка
уничтожить группу, но, как мы полагаем, она не удалась и двое людей из
группы Карима сумели уйти.
   - А погибший террорист-одиночка вами идентифицирован? - спросил один из
офицеров, сидевших напротив Абрамова.
   - Нет, - ответил подполковник, - пока нет. Но над этим работают наши
эксперты. Конечно, если мы узнаем, кто был этот неизвестный, то очень
облегчим себе работу по розыску террористов. Но пока мы этого не знаем. А
по нашей картотеке и по картотеке МВД такой человек просто не проходит.
   - У вас все? - спросил Дмитриев.
   - Все, товарищ генерал, - кивнул Абрамов. - Добавлю, что поисками
майора Сизова занимается полковник Борисов из военной контрразведки. В
настоящее время именно представители Министерства обороны ведут переговоры
с террористами. - Он закончил свое выступление и сел на место.
   - Так, - недовольным голосом сказал Дмитриев, - итог, как видите, очень
печальный. Восемь убитых военнослужащих во время нападения на воинскую
колонну. Десять убитых спецназовцев в вертолете во время обнаружения
контейнера. Пять убитых террористов в автомобиле. Плюс трое во время
нападения. И еще один неизвестный, который получил от своих товарищей удар
в живот.
   Слишком много убитых. Слишком много. Это говорит, во-первых, о крайней
степени жестокости террористов, которые не остановятся ни перед чем во имя
достижения своих целей. Вовторых, о наличии у бандитов серьезных
разногласий и опасений, если они сводят счеты таким образом. Или убирают
ненужных свидетелей. И, наконец, в-третьих... - Он чуть помолчал и
добавил: - Фактор майора Сизова.
   Мы не имеем права упускать из виду, что на стороне террористов мог
оказаться человек, знающий, как обращаться с контейнером и капсулами,
заложенными в нем.
   - Они рассказали, что это за капсулы? - спросил сидевший рядом с
Дмитриевым его первый заместитель полковник Панков.
   - Нет. Но мы подозреваем, что эти капсулы с микробами биологического
характера, которые действительно могут принести очень большой вред в
случае их преднамеренного либо непреднамеренного вскрытия.
   Раздался звонок телефона. Дмитриев покосился в сторону телефонного
аппарата правительственной связи и сразу снял трубку.
   - Слушаю вас, - сказал он несколько напряженным голосом. Видимо, ему
сообщили нечто такое, от чего его лицо, и без того суровое и
малоподвижное, стало еще мрачнее. - Понимаю, - сказал он, - все ясно. - И
положил трубку обратно. Обвел взглядом собравшихся. - Только что
закончилось совещание у Президента. Создан оперативный штаб по кризисной
ситуации под председательством премьер-министра. Для решения ситуации
приказано подключить наш центр по проведению переговоров с террористами.
Час назад их представитель снова звонил в Министерство обороны. Они
требуют деньги и драгоценности в обмен на капсулы. У нас не более двух
часов времени. Приказываю... - Все сидевшие за столом сотрудники ФСБ
подвинули к себе блокноты, внимательно слушая своего руководителя. - В
течение двух часов постараться установить личность погибшего
террориста-одиночки, раненного до этого своими товарищами. Подполковнику
Абрамову связаться с руководством МВД, чтобы получать новости
непосредственно с мест, держа ситуацию на контроле. Постараться
идентифицировать и раненого террориста. Если это возможно. Поезжайте к
нему в больницу и попытайтесь чтонибудь узнать. Милиция сейчас ищет двоих
террористов, составив на них фотороботы. Дать сообщение о террористах на
вокзалы и в аэропорты. Я выезжаю в Министерство обороны, где через полчаса
будет заседание чрезвычайного штаба.


   Бонн. 10 часов 50 минут по среднеевропейскому времени
   (московское время 13 часов 50 минут)


   Утренний звонок из Москвы застал министра иностранных дел Германии в
его боннской квартире. Сегодня было воскресенье и не нужно было никуда
торопиться. Но этот неожиданный звонок перевернул ему все планы на
сегодняшний день.
   - Что произошло? - испуганно спросил Кинкель, понимая, что только
чрезвычайные обстоятельства могут вынудить российского министра позвонить
ему домой в это воскресное утро.
   - Доброе утро, - раздался глухой голос из Москвы, - простите, что
беспокою вас дома.
   У нас случились большие неприятности.
   Министр с испугом подумал о взрыве атомной станции либо хищении
ядерного оружия в России. Ничего другого в этот момент он просто не мог
придумать.
   - Я вас слушаю, коллега, - сказал он дрогнувшим голосом.
   - У нас большие проблемы, - повторил российский министр, - хотя отчасти
это уже и международная проблема. Наши террористы.
   "Я так и думал, - испуганно подумал немец. - Значит, все-таки похитили
ядерную боеголовку. Или взорвали атомную станцию".
   - Слушаю, - сдавленным голосом произнес он.
   - Сегодня утром произошло нападение на нашу воинскую колонну,
перевозившую капсулы с отходами из биологической лаборатории, - начал
осторожно рассказывать министр иностранных дел. - Капсулы похищены
террористами, которые угрожают применить их в Москве.
   Кажется, ничего страшного, подумал с облегчением немецкий министр и
спросил:
   - Это биологическое оружие?
   Рядом с российским министром иностранных дел стояли министр обороны и
директор ФСБ. Глава дипломатов посмотрел на них, вздохнул и продолжал
врать:
   - Ничего особенно опасного нет, но в случае попадания этой капсулы в
сеть водопровода могут быть серьезные отравления у сотен тысяч наших
людей. Вы меня понимаете, господин министр?
   - Да, конечно, - уже полностью овладел ситуацией немецкий министр. Это
было не так страшно, как он предполагал. - Чем мы можем вам помочь?
   - Террорист, который выдвигает нам условия своих товарищей, находится
на вашей территории.
   - На нашей? - изумился немец. - Но каким образом?
   - Очень просто. Он звонит сейчас по сотовому телефону из автомобиля.
Как раз на шоссе между Ландсхутом и Дингольфингом в Баварии. - Министр
обороны, что-то быстро написав на листке бумаги, протянул его говорившему.
Тот, взглянув на написанное, недовольно покачал головой и поправился: -
Вот мне сейчас подсказывают, что он уже проехал Дингольфинг и движется в
направлении Платлинга.
   - Понимаю, - сказал немец. - Но каким образом вы получили такую
информацию?
   - Это наблюдение со спутника, - пояснил министр иностранных дел. Он не
стал говорить, что подобные возможности наблюдения были только у двух
стран в мире - Соединенных Штатов и России. Немецкий министр иностранных
дел понял все без лишних слов.
   Оба министра ранее возглавляли секретные ведомства своих государств и
оба понимали, что такое нужная информация в нужный момент.
   - Поздравляю, коллега, - сказал немецкий министр, - у вас прекрасно
налажена информация. Вы хотите, чтобы мы арестовали этого террориста?
   - Нет, - быстро сказал министр иностранных дел. - Достаточно, если вы
установите за ним тщательное наблюдение. К сожалению, возможности
спутникового наблюдения и слежения несколько ограниченны. Мы бы хотели,
чтобы вы просто взяли его под свой контроль.
   - Разумеется, - сказал его боннский собеседник. - Вы можете назвать
точную марку машины и ее номер?
   - Да. - Министр иностранных дел России быстро сказал требуемые данные.
Немецкий министр, записывая его сообщение, впервые с ужасом понял, что все
слова о тотальном спутниковом контроле не были просто сотрясением воздуха.
Очевидно, русские и американцы действительно могут с помощью своих
спутников следить даже за одним автомобилем, проезжающим по дороге в
Баварии. И не только следить, но и суметь увидеть цвет, марку и номер
автомобиля. Это была почти фантастика. И очень неприятная фантастика.
Министр иностранных дел Германии с огорчением подумал, что в таком случае
в его стране почти нет секретов от русских. Но сейчас нужно было отвечать
на просьбу о помощи.
   - Я свяжусь с федеральным ведомством по защите конституции, - пообещал
министр. - Если понадобится, подключим БНД1 [Федеральное ведомство по
защите конституции - контрразведка Германии. БНД - разведывательное
управление ФРГ. (Прим. авт.)]. Мы сделаем все, что в наших силах.
   - Спасибо, - поблагодарил его собеседник из Москвы, - мы установим
прямую связь между вашими представителями и нашими для координации общих
действий.
   - По какому телефону мы можем позвонить? - спросил немец. Переводчик
одновременно с ним переводил его слова всем трем министрам, стоящим в
кабинете. И, услышав эти слова, директор ФСБ решительно заявил:
   - Дайте ему телефон нашего антитеррористического центра.
   Министр обороны не стал возражать. Он с облегчением подумал, что
подключение к расследованию и сотрудников ФСБ как-то смягчает вину его
людей в случае возможной неудачи в Германии или здесь, в Москве. Хотя о
последствиях неудачи в столице России он старался не думать. Это было
слишком страшно.
   Министр иностранных дел России закончил разговор и, тепло попрощавшись,
положил трубку. Потом испытующе посмотрел на стоявших рядом с ним людей.
Дождался, пока ушел переводчик, и только потом сказал:
   - А если они узнают, что на самом деле лежит в капсулах? И поймут
тогда, что мы их обманывали? Вы представляете, какой шум поднимется против
нас во всем мире?
   Министр обороны подавленно молчал. Он понимал, что удачи в этот день у
него уже быть не может. В самом лучшем варианте была отставка и почетная
пенсия. В худшем - смерть самого министра и четверти населения города,
включая его близких и родных.
   - Да, - сумел сказать военный министр, - но я надеюсь, что мы сумеем
сегодня до вечера решить наши проблемы с террористами.
   - Не знаю, - пожал плечами министр иностранных дел, - на вашем месте я
бы не был так уверен. Кажется, мы должны ехать в ваш "Пентагон".
Представляю, как там нервничают сейчас ваши люди, генерал.


   Москва. 14 часов 05 минут

   Первым ощущением после небытия были толчки, когда его поднимали по
лестнице. Он видел чьи-то размытые лица, даже слышал приглушенный голос
одного из них. Но потом снова впал в беспамятство и ничего не помнил.
   По его расчетам, это было через час или два после нападения. Потом был
долгий сон. И наконец он очнулся, услышав чьи-то громкие голоса в соседней
комнате.
   - Нужно было сразу убить его на месте, - взволнованно говорил кто-то
неизвестный. - Ты посмотри, какой мерзавец! Пришел еще сюда, чтобы права
качать.
   - А почему ты молчал на даче? - спраши
   вал другой, визгливый, голос. - Стоял и смотрел на него, как суслик.
Мог бы и возразить.
   - Ты тоже стоял, - оправдывался первый. - Ты не видел его глаза. И
глаза его помощника. Если бы он там пальцем шевельнул, на нас набросилась
бы вся свора Карима. Все его одиннадцать человек. От нас осталось бы
мокрое место.
   - Тогда чего ты здесь такой храбрый?
   - Здесь другое дело. Лось мог оторвать ему руки-ноги. Мог спокойно
пристрелить его, и дело с концом.
   - С ним все время была его девчонка, - сказал кто-то третий. У этого
голос был более уверенный, твердый, раскатистый. - Или эта сука, или его
Леший. У него всегда за спиной кто-то стоит.
   - Ничего, - сказал первый, - я сумею найти момент, когда у него за
спиной никого не будет. Сегодня вечером.
   - Сегодня вечером ты будешь выполнять все его команды, - строго сказал
третий, которого называли Лосем. Очевидно, он был руководителем этой
группы. - И если ты сделаешь что-нибудь не так, я тебя лично порешу. Ты
понял, Моряк, что я тебе говорю?
   - Тьфу! - сплюнул первый. - Ты такой же, как и он. Совсем озверели.
   - Кончай бузить. Тебе такой шанс в жизни выпал, дураку. Уже завтра
миллионером будешь гулять где-нибудь в Америке или Африке.
   Уже завтра. А ты еще дурака валяешь, ваньку из себя строишь. Сегодня
вечером ты будешь делать все, что тебе сказал Седой. И учти,
   Моряк, без всяких фокусов. Если опять опоздаешь хотя бы на одну минуту,
лично выбью твои поганые зубы.
   Сизов слушал этот разговор, пытаясь пошевелить конечностями. Левая нога
сильно болела. Он посмотрел вниз. Нога была перебинтована. Неужели
сломана? Он пошевелил ногой.
   Кажется, нет. Может, сквозное ранение? Руки не пострадали. Он
пошевелился сильнее и чуть не закричал от боли. На правую часть тела была
наложена повязка. Там был сильный ожог и ранение. Он вспомнил, что упал от
толчка именно в правое плечо. Значит, его ранили именно в это место.
   Он снова попытался пошевелиться. Кажется, на этот раз боль была не
такой сильной.
   Предположим, что он сумеет подняться. Но как отсюда сбежать? В соседней
комнате, через которую нужно пройти, сидят по меньшей мере трое
вооруженных людей. Может, даже четверо или пятеро. Каким образом он сумеет
пройти мимо них? О том, чтобы взять автомат в руки, не может быть и речи.
Он не удержит даже пистолета. Не говоря уже о том, что оружие ему никто
просто так не даст. Нужно придумать какой-нибудь выход.
   Но почему он до сих пор жив? - вдруг обожгла его неприятная мысль.
Почему они захватили его и привезли сюда? Нападение на контейнер. Они
хотят знать, что установлено на контейнере. Нет. Не может быть. Сейчас,
судя по всему, уже далеко за полдень, а контейнер еще не найден. Значит,
он не здесь. Иначе его сразу бы засекли. Но почему привезли именно сюда
его, раненого и никому не нужного? Почему не оставили в автобусе?
   Он беспокойно задергался. Первые выстрелы, взрывы из гранатометов.
Смерть Буркалова. Ранение Ваганова. Кажется, одного из нападавших ему
удалось застрелить. Так почему его все-таки привезли сюда? Какую
информацию хотят получить террористы? О захваченном ими биологическом
оружии? Похоже на то. Хотя... если они не знали, что именно они хотят
захватить, то никогда бы не напали. Он снова попытался подняться. Нет,
ранение в грудь достаточно тяжелое. А в соседней комнате продолжали
говорить:
   - Почему ты думаешь, что все будет вечером? Седой говорил, что мы
должны быть готовы к двенадцати часам дня.
   - Правильно. Но только готовы. А реально все начнется не раньше
пяти-шести часов вечера. Им тоже нужно дать время. Собрать такую сумму
денег, камушки, подготовить самолет - это тебе не так просто. Нужно дать
им хоть какое-то время.
   - А если они за это время нас обнаружат и перебьют?
   - Ну и что? - насмешливо спросил Лось. - Пусть даже обнаружат. Капсулы
ведь все равно не найдут. А ради этих капсул они на все пойдут, лишь бы их
выкупить. Седой говорил, что это самое страшное оружие, изобретенное
человеком.
   - Так на кой мы его отдаем? Может, нам лучше его себе оставить?
   - Ох и дурак ты! - с презрением произнес Лось. - Зачем нам эти капсулы?
Что мы с ними будем делать? Ты умеешь с ними обращаться? Или Седой умеет?
Да зачем они нам?
   Получим свои деньги и отвалим. Пускай здесь остаются со своими
капсулами и сами все подчищают.
   - А этого зачем привезли сюда? Он ведь ранен тяжело, все равно сдохнет.
Мог бы и там окочуриться.
   - Нельзя, - засмеялся Лось, - там ведь не дураки сидят, все хорошо
понимают. А вдруг кто-нибудь сообразительный попадется? И тогда все начнет
узнавать, откуда напавшие на контейнер люди знали об этих капсулах, о
перевозке контейнера, о его охране? Понимаешь, что тогда будет?
   - А откуда мы узнали?
   - Этого и мне не сказали. Но майор очень подходящий для этого человек.
Пусть все думают, что он и сообщил нам эти сведения. Поэтому майор нам
очень нужен. Очень. И вечером мы его с собой в аэропорт возьмем. Пусть там
все его увидят. Лишь бы не сдох до вечера.
   А потом в самолете можешь делать с ним все что хочешь. Это будет уже
отработанный материал.
   Сизов слушал, вцепившись зубами в подушку, чтобы не закричать. Значит,
все оставшиеся в живых офицеры и солдаты считают его предателем. Значит,
так сообщат его жене и детям. Значит, так будут думать о нем все
остальные. От этой боли он едва не заорал. Он представил себе, как женам
Ваганова и Буркалова сообщат о предательстве майора Сизова и смерти их
супругов, ставших результатом подобной измены.
   Он вспомнил жену, сына, дочь. Значит, если он умрет сегодня, то весь
мир будет считать его предателем и подонком. Нет, закрыл глаза майор, так
не получится. Он ведь даже не знал, когда и кто повезет этот контейнер.
Значит, предатель все-таки был, и этот предатель находится на очень
ответственном посту, если знал все подробности маршрута, время и место
перевозки контейнера с капсулами. Нет, снова подумал Сизов, давая себе в
душе клятву. Он не может сегодня умереть. Он обязан вернуться к своим.
Ползком, но вернуться. У него просто нет права на смерть.


   Москва. 14 часов 20 минут

   Это было третье место, куда они приехали.
   В первом не оказалось никого. Во втором за дверью были слышны только
испуганные женские голоса. Оказалось, что брат Игоря давно продал свою
квартиру, переехав в другой город.
   И тогда Седой назвал третий адрес. Адрес дома у станции метро "Речной
вокзал". За рулем сидела Карина, которая выбирала самый короткий маршрут
для проезда по городу.
   Подъехав к дому, она плавно затормозила и взглянула на сидевшего рядом
Седого.
   - Опять пойдешь вместе с этим? - спросила она, кивая на заднее сиденье,
где сидел Леший. Тот, казалось, не реагировал на ее обидные слова,
вызываемые очевидной ревностью женщины к этому непонятному существу,
значившему так много для Седого.
   - Если хочешь, пойдем с тобой, - пожал плечами Седой. - Леший, ты
останешься в машине. - Он вышел из автомобиля и, как обычно, не
оборачиваясь, пошел к дому. Карина, сильно хлопнув дверью, отправилась
следом.
   Она знала, что он никогда не пользуется лифтом, предпочитая подниматься
пешком. Вот и сейчас он поднимался достаточно быстро, так быстро, что она
еле поспевала за ним. У нужной ему двери он остановился. Не дожидаясь,
пока она догонит его, позвонил в дверь.
   - Кто там? - спросили за дверью.
   - Свои, - ответил Седой, продолжая звонить в дверь.
   - Кто это свои? - спросил тот же голос.
   - Мне нужен Анджей. Я Седой.
   За дверью кто-то хмыкнул и удалился. Через минуту открылась дверь, и
Карина с удивлением увидела направленное на них дуло автомата.
   - Давайте пушки, - потребовал незнакомец. Седой протянул свой пистолет.
   - У нее нет оружия, - быстро сказал он вместо женщины. Дверь открылась,
и они вошли в квартиру, оказавшуюся огромными апартаментами, где были
соединены несколько квартир. В большой гостиной на диване в экзотическом
шелковом халате их ждал хозяин квартиры. Не дожидаясь приглашения, Седой
сел в кресло. Карина села в соседнее. Телохранитель хозяина квартиры
остался стоять у входа в комнату.
   - Давно тебя не видел, Седой, - сказал Анджей. - Зачем приехал?
   -Давно, - согласился Седой. Он не любил перекупщика и никогда не имел с
ним никаких дел, лишь иногда бывая в тех местах, где любил бывать и Анджей.
   - Твоя девочка? - спросил Анджей, показывая на Карину, словно ее здесь
вообще не было.
   - Я ищу своих ребят. - Седой проигнорировал вопрос хозяина квартиры.
   - Каких ребят? - удивился Анджей. Или сделал вид, что удивился.
   - Двое моих ребят прячутся от меня. Один из них Игорь, здоровый такой
тип. Ты должен его помнить.
   - Не знаю такого, - пожал плечами Анджей, - может, когда-то и был, но
сейчас не помню.
   - Мне они нужны, Анджей, - угрюмо сказал Седой, словно не слушая его, -
мне они очень нужны. А ты мог их спрятать. У тебя ведь есть несколько
надежных убежищ в городе.
   - У меня ничего нет, - нервно дернулся Анджей.
   - Ты не понял. - Седой говорил, глядя поляку в глаза своими немигающими
зрачками, чем очень нервировал хозяина квартиры. - Я пришел к тебе не в
гости. Эти ребята серьезно прокололись. На них мертвяки висят. А ты их
покрываешь.
   - Почему я покрываю? - суетливо-обиженным голосом спросил Анджей. -
Просто я говорю, что их здесь не было.
   - Не было, да? - спокойно переспросил Седой и вдруг метнулся, словно
лопнувшая пружина. Он прыгнул через столик, опрокинув на пол вазу с
фруктами, и схватил за горло Анджея, повалив его на диван и держа в руках
нож.
   Стоявший в дверях телохранитель даже не успел понять, что именно
происходит. И когда опомнился, то сразу навел автомат на напавшего гостя.
   - Стой! - грозно крикнул Миша. Он передернул затвор автомата, и в этот
момент резко выхватившая из-под джинсовой куртки пистолет Карина сделала
выстрел в его сторону. Миша упал сразу как подкошенный. Он только дернул
ногами, лежа на полу. Расплывающееся вокруг головы большое темное пятно
неопределенного бурого цвета красноречиво свидетельствовало о неожиданной
кончине Миши Кривого. Карина замерла на мгновение и лишь затем опустила
пистолет. Испуганный Анджей, забыв про нож у собственного горла, переводил
изумленный взгляд с лежавшего тела на женщину.
   - Вы его убили? - почему-то шепотом спросил Анджей.
   - Нет, - спокойно ответил за Карину Седой, - она пригласила его к себе
на чай. Где ребята?
   - Что? - поперхнулся Анджей. Он вдруг понял, что эта странная парочка,
так некстати явившаяся к нему, не остановится ни перед чем. Если они так
спокойно убили Мишу, то следом точно так же спокойно убьют и его.
   - Не надо! - закричал в ответ на собственные мысли Анджей, забыв о
вопросе.
   - Где ребята? - снова спросил Седой.
   - Они, они... они у Ларисы, - залепетал Анджей, - она их прячет в своем
доме. Там две квартиры, ложная стена, две квартиры, ложная стена... -
повторил он дважды.
   - Поедешь с нами, покажешь, - поднялся с дивана Седой, убирая нож, - и
оденься.
   - Нет! - Халат на Анджее развязался, и было видно его белое, почти
женское тело. - Нет, - умолял поляк, - они меня убьют. Я не могу туда
ехать. Пожалуйста, не надо. Они заплатили мне деньги.
   Он был прав, и Седой это знал. Жизнь в колонии научила его уважать
воровские законы.
   - Хорошо, - сказал он. - У тебя есть в доме наручники?
   - Наручники? - удивился Анджей.
   - Только не говори, что их нет.
   - Есть, - сказал Анджей, - в другой комнате. В шкафу. Я принесу.
   - Сиди. - Седой поднялся, вышел в другую комнату и вернулся с
наручниками. Он подошел к Анджею.
   - Встань, - спокойно попросил он. Анджей поднялся с дивана. Седой
подошел к окну, сильным ударом отодвинул в центр комнаты два стула и
небольшую вазу, убрал ковер и, подозвав к себе Анджея, приковал его к
батарее, убедившись, что ни до одного предмета в комнате поляк дотянуться
не сможет.
   - Сиди тут, - приказал он, - если найду ребят, приеду и освобожу тебя.
Какой адрес?
   - Ломоносовский проспект, двадцать три.
   Там рядом магазин "Изумруд", - пролепетал Анджей. - На третьем этаже.
Там две квартиры вместе и ложная стена.
   - Начерти схему, - приказал Седой, протягивая ручку и салфетку. Не
дожидаясь ответов Анджея, из квартиры вышла Карина. Она была как слепая.
Седой вышел следом. Женщина, спотыкаясь, спускалась по ступенькам,
потрясенная происшедшим убийством.
   Они познакомились два года назад, когда Карина приехала в ночной бар
вместе со своим очередным поклонником. Карина была красивой женщиной, уже
достаточно известной к тому времени в Москве среди определенных кругов.
Такие красивые женщины обычно нигде не работали и ничем не занимались,
предпочитая кормиться за счет своих поклонников и полностью отдаваться
этому хлопотливому занятию. Это не были проститутки в обычном смысле
слова. Это были просто элегантные и красивые женщины, готовые составить
компанию состоятельному спутнику.
   У Карины подобный опыт был "обогащен"
   молодыми годами, когда она работала девушкой по вызову и даже попала на
два года в колонию за помощь торговцам наркотиками. Именно там она
научилась жестокости, иногда проявлявшейся у нее спонтанно и необдуманно.
   В тот вечер она впервые увидела Седого и смогла оценить по достоинству
этого мужчину, когда он увел ее от поклонника, горячего южного мужчины,
оскорбленного подобным отношением к себе. При выходе из бара их ждали
четверо друзей южанина. Седой изувечил всех четверых. Он дрался, как
пантера, как дьявол и оказался победителем, получившим вместо приза Карину.
   Привыкшая к мужскому обожанию, к вечно голодному блеску в глазах
окружавших ее самцов, она впервые столкнулась с непонятным равнодушием
мужчины, который был рядом с ней. Нет, в сексуальном плане он был вполне
нормальным человеком, но вне постели был нелюдимым, мрачным и никогда не
реагирующим на ее позывы человеком. За все время знакомства он не сказал
ей ни одного ласкового слова. Просто дарил иногда баснословные подарки и
молча смотрел, как она восторгается ими. Постепенно она стала догадываться
о его истинных занятиях. Но никогда ни о чем не расспрашивала.
   Эта была странная форма любви, в которой один позволял другому любить
себя. И если всегда в этой привычной для себя роли была сама Карина, то
теперь все поменялось местами. Она почувствовала, как в душе просыпается
нечто неведомое ей самой, нечто сильное и глубокое, способное доставить
счастье и ей.
   Ведь по-настоящему счастлив бывает не тот, кого любят, а тот, кто умеет
любить.
   В этом сказывалась и причудливая жизнь самой Карины, когда
количественное насыщение эротической жизни неизменно требовало своего
выхода в эмоциональном плане. Ведь голая эротика быстро приедается. И
партнером, который стал для Карины откровением, был Седой, чье имя она так
до сях пор и не знала.
   А попытки дважды узнать его имя не привели ни к чему. Он просто делал
вид, что не слышал ее вопроса.
   Про нападение на военных Седой сказал ей только вчера. Они лежали в
постели, и он просто рассказал ей о том, что завтра они уезжают из страны.
И что будут очень богатыми людьми. О самом нападении на колонну он ничего
не сказал. И только ночью, когда он неожиданно поднялся, чтобы одеться, он
наконец вкратце рассказал ей о сегодняшнем плане, подробно объяснив, где и
когда она должна будет его ждать.
   Она не знала, что решение о ней он принял давно. Еще тогда, когда был в
числе троих людей, узнавших о наличии подобного плана нападения на
воинскую колонну. Они готовились к подобному событию очень тщательно, но
все равно поступивший сигнал о времени и месте нападения оказался
достаточно неожиданным. Их троих собрали на даче и объявили о месте и
начале нападения. Аркадий Александрович, Лось и Седой слушали сидевшего
напротив них человека, понимая, как продуманно и долго готовился этот
план. Именно тогда они и решили для себя, кто поедет с ними в эту поездку.
И тогда же решили, кто не поедет, заочно приговорив всю группу Карима.
   Сейчас, спускаясь по лестнице, она с ужасом и удивлением думала, что
убить человека оказалось так просто и так легко. Ее пугала именно эта
мысль о легкости содеянного. Это было обидно и несправедливо. На одном из
поворотов она замерла, чувствуя, как с непривычки кружится голова.
Прислонилась к стене.
   Седой прошел мимо нее, даже не спросив, в чем дело. Она вздохнула и
пошла следом за ним.


   Москва. 14 часов 30 минут

   Совещание началось ровно в четырнадцать тридцать. Один за другим сюда
прибыли почти все руководители силовых министерств. Прибыл тучный
премьер-министр, недовольный и мрачный. Не здороваясь ни с кем, он
проследовал в кабинет министра обороны, чтобы открыть там общее совещание
оперативного штаба, созданного Президентом.
   Прибывший почти сразу следом за ним мэр города, напротив, несмотря на
мрачную обстановку, успел поздороваться со всеми офицерами, увиденными на
его пути. И тоже проследовал в кабинет министра.
   И только затем сюда начали приезжать гости, один вид которых заставлял
нервничать всех дежурных в этот день офицеров и генералов. Премьер начал
совещание точно по графику. В большой кабинет министра обороны собралось
человек сорок - все, кто так или иначе был причастен к решению этого
вопроса.
   По настоянию генерала Лодынина сюда пригласили и Абуладзе с Борисовым,
которые скромно сидели в углу кабинета.
   Последним в кабинет вошел министр иностранных дел. Он был не один.
Сразу за ним в кабинет протиснулся тучный генерал, задыхавшийся от спешки
и весьма напуганный таким количеством многозвездных генералов и министров.
Абуладзе, показав на него, шепотом спросил у Борисова:
   - Это Солнцев?
   - Кажется, да, - также шепотом ответил Борисов, - но я точно не знаю.
   Совещание начал премьер. Он обвел всех строгим взглядом и начал
говорить:
   - Все уже знают, зачем мы здесь собрались. Сегодня утром террористы
напали на нашу воинскую колонну, убили несколько наших людей и похитили
контейнер с капсулами. Про капсулы тоже все знают. Террористы звонили уже
трижды. Не будем долго говорить, у нас нет времени. Поэтому каждый из
выступающих может коротко, в нескольких словах, сказать все, что он думает
по этому поводу. - И он строго посмотрел на министра обороны, как на
главного виновника случившегося.
   - Мы сразу создали оперативный штаб по решению ситуации с контейнером,
- коротко доложил министр, - сумели засечь контейнер со спутника. К
сожалению, наша первая попытка окончилась неудачей. Двое террористов
погибли. У нас тоже были потери... - Он посмотрел по сторонам и добавил: -
Мы потеряли вертолет с несколькими сотрудниками спецназа. В настоящее
время мы пытаемся установить, кто именно мог похитить капсулы и где они
сейчас находятся. Сам террорист звонит из Германии. За его машиной мы
ведем непрерывное наблюдение. По нашей просьбе Министерство иностранных
дел договорилось с немецкой стороной, чтобы они также проследили за его
автомобилем. - Он обвел всех растерянным взглядом и добавил: - Мы
подключили к делу и специальных экспертов Главного разведывательного
управления Генштаба.
   Министр иностранных дел кивнул головой, подтверждая слова своего
военного коллеги. За ним поднялся директор ФСБ. Он говорил четко, коротко,
очевидно, заранее продумав свою речь:
   - Наши сотрудники подключились к решению проблемы только два часа
назад. Мы уже имеем некоторые результаты, которые могут помочь нам в
установлении и розыске преступников. Судя по нашим данным, двое
преступников сейчас находятся в городе и их активно разыскивают бывшие
товарищи.
   Абуладзе нахмурился. Почему этой информации не было в Министерстве
обороны?
   - Тяжелораненый террорист, попавший в больницу, до сих пор не пришел в
сознание, - продолжал директор. - Что касается исчезнувшего с места
происшествия майора Сизова, то мы активно ведем его розыск.
   Вот сукин сын, весело подумал Абуладзе.
   Сразу подставил своего военного коллегу и отвел удар от своего
ведомства. В случае неудачи всегда можно свалить всю вину на военных.
   - Какой майор? - спросил премьер. Министр обороны посмотрел на генерала
Колесова. Начальник Генштаба понял его взгляд и быстро поднялся.
   - Во время нападения на нашу колонну пропал майор Сизов. Среди мертвых
и тяжелораненых он не обнаружен. Сейчас мы ведем его поиски, - доложил он.
Премьер не стал задавать лишних вопросов, и Колосов сел на место, вытирая
пот большим носовым платком. Следом встал министр внутренних дел.
   - Мы задействовали систему "Сирена".
   Оцепили город, взяли под особый контроль аэропорты. Нашли трупы двух
офицеров ГАИ, которые погибли на своем посту. Их автомобиль до сих пор не
найден. Нашли машину "Скорой помощи", на которой террористы совершили
нападение. В больнице, где лежит бандит, нами установлен специальный пост.
   Машина, тревожно вспомнил Абуладзе, как же он мог упустить этот момент!
Автомобиль ГАИ до сих пор не найден. Ведь, по логике, террористы должны
были сразу бросить этот автомобиль. Или получше спрятать тела офицеров
милиции. Тела найдены, а машина нет.
   Он нахмурился. Он обязан был вспомнить про машину ГАИ. Так просто не
бывает. Машину ГАИ давно должны были найти. И, зацепившись за этот момент,
он нахмурился, продолжая напряженно размышлять. Отрапортовавший министр
внутренних дел сел на место.
   Каждый руководитель заботился прежде всего о том, чтобы выгородить
своих людей и собственное ведомство. За ним докладывал министр финансов.
Он узнал о происшедшем только час назад. В Центральном банке пообещали
выделить деньги на общую сумму около ста миллионов долларов в различной
валюте, преимущественно в долларах и немецких марках, приготовив все к
шести часам вечера. Банкиры пообещали к этому времени предоставить и свои
золотые запасы примерно на двадцать пять миллионов долларов. В эту сумму
включены и взятые у нескольких крупных частных фирм различные
драгоценности. Взятые, конечно, под гарантию правительства.
   - И этого вполне достаточно, - гневно заявил премьер. - Такую сумму
платить негодяям! Совсем совесть они потеряли.
   - Террористы просили полмиллиарда, - рискнул напомнить министр обороны.
   - А вы готовы отдать им все деньги, генерал, - гневно заметил премьер,
- все ваше министерство столько денег не получает в год, сколько они хотят
на свои расходы. Позор! Не можем ничего сделать с террористами.
   Министр обороны, не решаясь возражать, замолчал.
   - Когда будет звонить этот террорист? - спросил премьер, взглянув на
часы.
   - Двадцать минут четвертого, - доложил Колосов.
   - Значит, у нас есть еще время. Столько денег готовы отдать негодяям!
Лучше бы часть денег потратили на наших профессионалов.
   А то совсем разучились работать. У нас ведь создан антитеррористический
центр. Чем они занимаются?
   Директор ФСБ поискал глазами своего заместителя и кивнул тому,
приглашая ответить.
   Генерал Дмитриев быстро поднялся из-за стола. Он понял, что нужно
рассказать о ходе поисков, чтобы как-то смягчить гнев премьера.
   Правда, при этом он сильно рисковал вызвать гнев военных, еще не
знавших о погибших после нападения террористах.
   - Мы разработали комплекс мер, необходимых для обнаружения нападавших
бандитов, - начал свой доклад Дмитриев. - Сегодня в Москве, уже после
нападения, случилось два странных взрыва. В первом случае взорвался
микроавтобус, в котором находилось пять человек. Мы сумели установить, что
это бьиГ автобус террористов, возвращавшихся после нападения на контейнер
с капсулами. По счастливой случайности, самих капсул в машине не было. Но
террористы погибли все пятеро.
   Военные ошеломленно смотрели друг на друга. Министр обороны от ярости
кусал губы.
   Значит, ФСБ уже несколько часов водила их за нос. Зная о таком случае,
они не сообщали сюда, в здание на Арбате, пытаясь сами сорвать лавры
победителей. И едва не испортив все дело. Абуладзе как-то сильно крякнул,
покачав головой. Подобные вещи почти всегда случались между соперничающими
спецслужбами.
   - Спустя полчаса мы обнаружили еще одного террориста, также погибшего
от взрыва бомбы. Вернее, обнаружили то, что от него осталось. Однако даже
это... эти останки позволили нам установить, что террорист был сначала
тяжело ранен в живот, а уже затем взорвался...
   - Какие подлецы! - не сдержался Абуладзе, наклонившись к Борисову. - Ну
почему они не сказали об этом нам чуть раньше!
   - Мы сумели установить идентичность обоих взрывателей. Очевидно, одна
группа террористов решила избавиться от другой группы террористов. При
этом двое нападавших явно принадлежат ко второй группе. Они как раз сдали
своего товарища в больницу и, бросив свой автомобиль, попытались скрыться
в городе. Но я уверен, что очень скоро мы сумеем установить их
местонахождение. - Дмитриев победно посмотрел на растерянных и
ошеломленных генералов, раздавленных ничтожеством собственного ведомства,
и сел на место.
   Премьер одобряюще кивнул ему головой. Он был явно доволен.
   - Что с самолетом? - спросил он. - Почему не вызвали представителя
гражданской авиации?
   - Он за городом, - доложил его помощник, - будет здесь через пятнадцать
минут.
   Но он передал, что самолет будет готов к пяти часам.
   Резко зазвонил телефон. Премьер недовольно посмотрел на министра
обороны и сам снял трубку телефона.
   - Да, - сказал он, - кто это говорит? - Очевидно, сообщение ему
понравилось, если он довольно кивнул головой и сказал, обращаясь к
министру иностранных дел: - Вот звонят ваши немцы. Хоть они нормально
работают.
   Министр иностранных дел, быстро выйдя из-за стола, подошел к телефону.
   - Я понял, - сказал он, - передайте, что мы благодарим и просим
продолжать наблюдение. - Он положил трубку и посмотрел на собравшихся. -
Звонили из Бонна. Им удалось найти автомобиль, в котором едет террорист.
   Он прошел Платлинг и сейчас пересекает мост через Дунай, держа
направление на север, к Баварскому лесу.
   Все радостно загудели.
   - Разрешите, - вдруг раздалось с дальнего края стола. Все посмотрели в
ту сторону. Министр обороны нахмурился. Это был тот самый чудаковатый
грузин. Зачем вообще пустили на совещание этого бывшего полковника ГРУ?
   Но он ничего не сказал.
   - Да, - разрешил премьер. Полученные сообщения подействовали на него
благотворно. Ему показалось, что вся проблема уже решена.
   - Полковник Абуладзе, - поднялся с места пожилой мужчина, сидящий у
самых дверей, - бывший полковник ГРУ, - поправился он. Премьер все еще по
привычке продолжал кивать головой.
   - Мне кажется, мы совершаем ошибку, - доложил Абуладзе, - мы сумели
найти террориста благодаря его звонку к нам и выйти на его сотовый
мобильный телефон, опознав систему связи и кодовую информацию, на которой
он работает. Все это хорошо, но недостаточно.
   Директор ФСБ нахмурился. Какой-то старик смеет учить стольких
генералов. Министр обороны уже приготовился прервать говорящего.
   - Дело в том, - продолжал Абуладзе, - что террорист звонил к нам уже
три раза. Три раза, - снова сказал он, - и каждый раз слышал от нас что-то
новое в ответ на свои ультиматумы. И ни разу он никому не позвонил. Вы
понимаете мою мысль? У него в машине второй телефон. Другой телефон. По
которому он говорит со своим шефом. Ведь ему нужно обо всем договориться,
получить инструкцию. Он не может быть их руководителем. Во-первых, ни один
руководитель террористов просто не стал бы так рисковать, понимая, что его
можно засечь и арестовать. А во-вторых, руководитель этой операции
наверняка находится в Москве, чтобы управлять непосредственно на месте
всеми событиями.
   Пока он говорил, генерал Дмитриев и генерал Семенов вскочили на ноги.
Оба контрразведчика поняли, что именно хотел сказать полковник Абуладзе. И
оба посмотрели друг на друга.
   - Вы считаете... - понял мысль Абуладзе министр иностранных дел, - что
немецкая сторона должна определить, какие именно разговоры он ведет из
своей машины, попытавшись выйти на второй телефон?
   - Вот именно, - кивнул Абуладзе, - у нас совсем мало времени.
   Министр иностранных дел снова бросился к телефону. Только у стола он,
опомнившись, спросил у премьера:
   - Вы разрешите?
   - Да, конечно,- кивнул премьер. Он с любопытством посмотрел на
говорившего.
   - В последний раз вы разговаривали с террористом? - спросил
премьер-министр.
   - Я, - кивнул Абуладзе.
   - В таком случае будете говорить с ним еще раз. Я думаю, ни у кого не
будет возражений? - спросил премьер. Министр обороны понял, что этот раунд
он все-таки выиграл.
   А директор ФСБ зло посмотрел на генерала Дмитриева. Такая ценная мысль
обязана была прийти в голову одному из его подчиненных.
   Сам Дмитриев в это время нервно усмехнулся.
   Он подумал, что Абрамов теперь просто обязан добиться успеха. Чтобы
утереть нос военным, а заодно и этому бывшему полковнику, непонятно каким
образом вытащенному сюда из нафталина.
   Министр иностранных дел, закончив свой разговор с помощником, положил
трубку и, обращаясь к премьеру, доложил:
   - Сейчас они еще раз свяжутся с Бонном.
   - Хорошо, - подвел итог премьер и, уже обращаясь к Абуладзе, спросил: -
У вас есть еще какие-нибудь предложения?
   - Есть.
   - Какие? - уважительно спросил премьер.
   - Самолет и деньги нужно готовить в любом случае, - сказал вдруг этот
странный тип.
   И в кабинете снова наступила неприятная тишина.
   - Вы не верите в успех операции? - спросил вдруг премьер. И министр
обороны снова почувствовал себя очень неуютно в собственном кабинете.


   Москва. 14 часов 40 минут

   Он снова попытался поднять руки. Кажется, на этот раз ему удалось это
чуть лучше прежнего. Боль в правом плече была не такой сильной. В соседней
комнате прекратили говорить. Он прислушался. Они обедали, причем тот, кого
называли Лосем, не разрешил никому пить. Сизов напряженно прислушивался,
когда вдруг Лось сказал своим людям:
   - Вам нужно переодеться. Нам могут позвонить в любой момент. Подвинь
мне телефон, я позвоню нашему другу.
   Лось набрал номер телефона. Сизов мучительно вслушивался, но определить
номер телефона по звукам набираемого диска не сумел.
   Было плохо слышно, да и боль давала о себе знать.
   - Добрый день, - сказал Лось, - это я.
   Как у нас идут дела? - Видимо, его собеседник сказал нечто приятное,
отчего Лось довольным голосом заметил: - Я все понял. Спасибо. Будем ждать
вашего звонка. - И положил трубку.
   - У них все в порядке, - сказал он, обращаясь к своим напарникам, -
ждут сигнала, чтобы выехать в аэропорт. Мы должны быть там раньше всех,
чтобы занять свое место.
   - Здорово, - сказал кто-то, - мы сегодня сумеем сделать все что нужно.
Где чистая рубашка, Лось?
   - В другой комнате. И запомни, что ты теперь старший лейтенант. Твой
китель тоже висит там. Нет, не в той, - недовольно крикнул Лось одному из
своих людей, - в этой наш гость лежит. Все формы в моей спальне.
   - Не забудьте, - продолжал Лось, - ты будешь теперь майором, а ты
старшим лейтенантом. Старайтесь не суетиться. Выглядеть более солидно. Не
спешите. Если остановят, отвечайте уверенно, четко. Там в суматохе никто
ни о чем не догадается.
   - А мне что делать? - спросил тот, кого называли Моряком.
   - Поведешь машину. Учти, что нельзя торопиться. Документы у тебя в
порядке, поэтому нужно подъехать туда загодя, чтобы никто не понял, почему
именно мы появились.
   - Все сделаем, Лось. Ты сегодня какой-то странный. Чего ты боишься?
   - Пока все идет слишком хорошо. А я не люблю, когда долго везет. Это
значит, что потом начнется такая же полоса невезения.
   Закон жизни.
   - Ты со своей философией нам беду накличешь. Все идет нормально, а ты
недоволен.
   - Я всегда недоволен, - ворчливо заметил Лось, - с тех пор, как себя
помню, всегда недоволен. И поэтому еще живой. А ты, Моряк, уже дважды
попадал в передряги и вполне мог плохо кончить. Ты забыл прошлогоднюю
историю с той девочкой?
   Сизов вслушивался, но ответом было только молчание.
   - Отец-благодетель нашелся, - недовольно сказал Моряк спустя минуту.
   - Значит, вспомнил, - послышалось удовлетворение в голосе Лося. - Если
бы я тогда тебе не помог, ты бы сегодня сидел в тюрьме.
   - Ладно, - недовольно сказал Моряк, - все время напоминаешь об этом. Ну
пощупали мы немного девчонку, ну и что? Кто мог знать, что ее папа такая
важная шишка. А меня из-за этого хотели уволить. С машины сняли.
   Услышав последнюю фразу, Сизов насторожился. С какой машины сняли этого
Моряка и каким образом его хотели уволить? И словно в ответ на его мысли
Лось внезапно сказал, обращаясь к кому-то другому:
   - Пройди в комнату и посмотри, как там наш майор. Может, он
действительно сдохнет, а нам потом придется возиться с его трупом.
   Сизов замер, закрывая глаза. Он слышал, как открылась дверь и в комнату
кто-то вошел.
   Не решаясь открыть глаза, он почувствовал, как незнакомец подошел к
нему ближе, постоял рядом, прислушиваясь к его дыханию.
   И уже затем, наклонившись над ним, поднял пальцем его правое веко. И
затем, удовлетворенно хмыкнув, пошел к дверям.
   Сизов чуть приоткрыл глаза. Этот тип был в милицейской форме. В этом не
было ничего удивительного. Напавшие на их машину двое террористов также
были переодеты в форму сотрудников ГАИ. Но ведь Сизов четко слышал, как
Лось предложил своим людям переодеться.
   Он задержал дыхание. Значит, они хотят использовать свой трюк дважды.
Снова переоделись в форму сотрудников милиции, чтобы обмануть всех. Что
они надумали? Судя по всему, весь план террористов продуман до мелочей.
   - Пришел в сознание наш гость? - спросил Лось.
   - Спит еще.
   - Укол сильный был. Я ведь говорил, дозу не сумеете рассчитать.
   - Да нормальная доза была. Он просто спит. Два ранения ведь у него.
Пусть поспит мужик. А то еще нам врача искать придется.
   - Ладно, - согласился Лось, - пусть спит.
   У нас есть еще немного времени.
   Сизов сжал зубы. Нет, он просто так не сдастся. Это не в его правилах.
Теперь он просто обязан отсюда сбежать. Просто обязан уйти отсюда каким
угодно способом. В другой комнате Моряк все никак не унимался.
   - Значит, эти двое поедут впереди, - говорил он, - а мы с тобой сзади,
во второй машине.
   - Да, и заберем этого майора. Мы обязаны его довезти до самолета живым.
Чтобы они ничего не поняли.
   - Мне придется тащить эту падаль? - разозлился Моряк. - Я уже и так с
ним намучился, пока тащил его сюда.
   - Еще раз потащишь, - с угрозой сказал Лось.
   Майор посмотрел на окно. Может, отсюда можно сбежать? Кажется, они
находятся достаточно высоко. Какой это этаж - третий, четвертый, пятый,
шестой? Может, второй? За окном виднелось высокое дерево, и трудно было
определить, какой это этаж. Но в любом случае можно добраться до окна и
попытаться отсюда выброситься. Конечно, если это шестой этаж, шансов
выжить у него никаких нет.
   Но зато люди заметят его падение из окна, увидят его труп. И тогда
многое станет ясным. Да, решил про себя Сизов, он просто обязан доползти
до окна. В таком случае все узнают, что он не предавал своих товарищей, и
тогда предателя начнут искать по-новому. Раньше он думал, что нужно
бежать. Но теперь понимал, что бежать невозможно. Тогда нужно умереть
таким образом, чтобы об этом узнали посторонние.
   Он снова поднял руки, помассировал затекшую правую руку. Лишь бы ноги
его не подвели. Прислушался к соседней комнате. Там, кажется, ничего не
подозревают. Он с огромным трудом, сдерживая стон, рвущийся из груди,
перевернулся на левый бок. Подтянул под себя ноги и осторожно положил
левую ногу на пол.
   Пока все шло нормально. Он попытался пошевелить и другой ногой, но
левая нога неожиданно дала о себе знать. Он чуть не закричал.
   Но, зажав нижнюю губу до сильной боли, сдержался и попытался подняться.
Нет, так не получится. Он сделал вторую попытку. Правый бок мешает.
Теряется координация движений.
   А опираться на правую руку нельзя. Да и нога подводит. Левая нога
болела все сильнее. Он перевел дыхание. В любой момент в комнату может
войти кто-то из террористов.
   Он закрыл глаза. Вспомнил, что, когда переворачивался на левый бок, его
что-то сильно кольнуло. Он ощупал карман рубашки. Там был длинный винт,
который он положил в карман, намереваясь починить сыну его любимую
игрушку. При мысли о сыне он тяжело вздохнул. Мальчик должен знать, что
его отец не был предателем. Он сжал зубы и поднялся.
   Поднялся на ноги, шатаясь от боли и усталости. Теперь нужно сделать
несколько осторожных шагов до окна.
   В соседней комнате продолжали обедать террористы. Он сделал первый шаг,
второй, третий. До окна было не так далеко. Еще несколько шагов. Он сделал
еще один шаг. Остановился, покачнулся. Только бы не упасть, подумал он.
Сделал последний шаг к окну.
   Схватился за подоконник. Обычное окно.
   Шпингалеты, рама, стекло. Он открыл первую раму. Террористы продолжали
разговаривать.
   Открыл вторую раму. Теперь, даже если они попытаются его остановить, им
не успеть. Он просто наклонится и выпадет в окно. Какой здесь этаж? Третий
или четвертый. Дерево росло рядом. Он до этого момента даже не думал о
спасении. Все мысли были о том, чтобы достойно умереть. Вернее, умереть с
таким шумом, чтобы об этом стало известно всем. Но аппетит приходит во
время еды. Теперь ему хотелось большего. Теперь он впервые подумал, что,
возможно, имеет призрачные шансы на спасение.
   Дерево росло совсем близко от окна. Может, попытаться выбраться отсюда
по дереву?
   И хотя даже в лучшие свои годы он бы не решился на подобный
акробатический трюк, сейчас, здесь, с перебитой левой ногой и
простреленным правым плечом, он должен был принимать решение о том, как
уйти из этого дома.
   Если даже бандиты обнаружат теперь его попытку уйти, они не станут
стрелять. Скорее просто подождут его внизу. Он посмотрел вниз.
   Может, попытаться каким-то образом спуститься вниз? На следующем этаже
здесь балкон. В этом доме балкон на всех нечетных этажах. Но как
спуститься вниз?
   Он посмотрел назад. Туда он просто не сумеет добраться снова. Размотать
свои собственные бинты? Кажется, это единственный выход. Чтобы спуститься
вниз, ему придется снять свои бинты. С груди? Не подходит. Может быть, с
ноги? Нет. Она тоже не выдержит.
   Простыня. Ему нужна простыня. Он снова посмотрел назад. Придется туда
вернуться. Он повернулся и, заставив себя не думать о боли, сделал пять
шагов обратно к кровати. Стащил с постели простыню. Вытряхнул пододеяльник.
   И снова пошел к окну. Бандиты по-прежнему ничего не подозревали. Он
привязал конец простыни к батарее, проверил на прочность, сильно потянув.
Потом привязал к простыне пододеяльник специальным морским узлом.
   И только потом вздохнул, осторожно лег на подоконник. Теперь все
зависит от его левой руки, на которой ему придется висеть.
   Он обхватил простыню, двигаясь к краю подоконника. Попытался схватиться
правой рукой, но поднять ее до такого уровня он не мог. Нет, все-таки
придется довольствоваться одной левой. Он посмотрел вниз. Если он отсюда
упадет, то наверняка разобьется. Это внушало некоторый "оптимизм", что он
не попадет в руки своих похитителей в любом случае.
   Теперь самое главное - оторваться от подоконника. Заставить себя
оторваться. Он закрыл глаза и, осторожно продвинувшись, всетаки перекинул
массу тела вниз. Рывок. Падение. Снова рывок. Все тело заныло от боли.
   Боль в правой стороне груди была нестерпимой. Он держался левой рукой
изо всех сил.
   Чуть передохнул, прижимаясь к стене. И только затем начал спускаться,
помогая себе правой ногой, каждый раз чуть-чуть скользя вниз на одной
левой руке. Его страховка кончилась, а до нижнего балкона еще было около
метра.
   Придется прыгать. Он подумал о своей раненой ноге и разжал пальцы. На
его счастье, он упал на здоровую ногу, но ему показалось, что он переломал
себе все кости.
   На этот раз он уже не сдержал свой мучительный стон. За балконной
дверью никого не было. Он сильным ударом разбил стекло. Второе стекло.
Открыл балконную дверь, просунув руку внутрь. Кажется, он даже порезался.
Ничего, это уже не так страшно. Почему на звон разбитого стекла не спешат
хозяева квартиры?
   Он открыл обе балконные двери и упал внутрь, подтягиваясь в комнату.
   - Эй! - позвал он хрипло. Никто не отозвался. - Есть кто-нибудь? -
спросил он.
   Снова молчание. Он заставил себя в очередной раз подняться. В который
раз за день.
   - Люди, - устало сказал он, - куда вы все пропали?
   Он дошел до двери. Замок был открыт. Он дернул дверь. Все правильно.
Никого не было в доме. А дверь была закрыта с другой, внешней стороны.
Тяжелая сейфовая дверь. Здесь, очевидно, жили состоятельные люди.
   Звон разбитого стекла Лось услышал, когда они на секунду замерли. Он
нахмурился и, вскочив, бросился в комнату, где лежал раненый. Через
секунду послышался его дикий крик:
   - Сбежал! Он сбежал!
   Все трое его напарников ворвались в комнату. Они изумленно смотрели на
привязанную к батарее простыню.
   - Быстро, - закричал Лось, подбегая к окну, - быстро вниз! Он сейчас на
нижнем этаже. Моряк, срочно перережь телефонные провода. Быстрее, черт вас
возьми!
   Подстегнутые его криком, они выскочили из комнаты.
   Поняв, что дверь закрыта снаружи, Сизов вернулся в комнату, ища
телефон. В этот момент Лось крикнул своим людям. Сизов уже чувствовал, что
теряет сознание. Он посмотрел на грудь. Повязка набухла от крови. Моряк
выбежал раньше других. Сизов сделал несколько шагов в комнату, где стоял
телефон. Он уже видел телефонный аппарат. Надо прежде всего позвонить на
работу, твердо решил он для себя, боясь, что позвонит домой. Моряк
скатился по лестнице, замерев у двери соседей, живущих под квартирой Лося.
Сизов подошел к аппарату и поднял трубку. Моряк начал искать телефонные
провода, обычно проходившие сверху, по стене. В этой стране все
определялось не принципами удобства, а принципами целесообразности, и
телефонные провода проходили исключительно снаружи, словно для того, чтобы
любой желающий мог перерезать их. Сизов набрал номер. Моряк, достав нож,
перерезал провода. Сизов понял, что опоздал. Внезапно прекратилось все. Ни
звука, ни шороха в телефонной трубке не было. Сизов посмотрел на дверь.
Отсюда войти они не сумеют. Нужно защитить себя со стороны балкона. Он,
осторожно ступая, пошел на кухню.
   Нужно найти что-нибудь похожее на спирт или водку. Быстро открывая
дверцы шкафов, он не нашел ничего. Вернулся в столовую. Открыл дверцу бара
в шкафу. Так и есть. Здесь стояла целая батарея бутылок виски и была даже
бутылка спирта. Теперь все в порядке.
   - Что там? - закричал Лось.
   - Я перерезал ему провода, - сказал Моряк, - они двое дежурят у его
двери. Он не сможет сам уйти. Соседей, видимо, нет дома.
   - Конечно, - вспомнил Лось, - сегодня воскресенье, и они на даче.
Хорошо хоть ребята в милицейской форме. Никто ничего не заподозрит.
Спускайся за ним вниз отсюда. Может, сумеете как-нибудь изнутри открыть
дверь.
   - А если не сумеем?
   - Тогда ты оставишь его там, а сам поднимешься обратно. Здесь дерево
стоит, ничего с улицы не видно.
   - Хорошо, - согласился Моряк, - я его достану.
   - Подожди, - нахмурился Лось, глядя вниз, - он, кажется, здесь, на
балконе.
   - Эй, майор! - весело крикнул он вниз. - Я думал, ты умираешь, а ты,
оказывается, у нас такой резвый, по балконам бегаешь.
   Сизов сидел на балконе, молча открывая бутылку со спиртом.
   - Чего ты молчишь? - спросил Лось. - Я ведь знаю, что ты там. Я увидел
твою руку.
   Майор по-прежнему молчал.
   - У тебя нет шансов, майор! - крикнул Лось. - Давай договоримся
по-хорошему. Открой дверь нашим ребятам. Обещаю, мы тебя не тронем.
   Сизов вытянул руку, чтобы ее было сверху видно, и начать лить спирт.
   - Что ты делаешь? - спросил Лось. Рядом, наклонившись, стоял Моряк.
   - Лью спирт! - хрипло крикнул Сизов.
   - Зачем? - не понял Лось, переглядываясь с Моряком. Они догадались оба
одновременно.
   - Ах ты сукин сын! - закричал Лось изо всех сил.
   - Если кто-нибудь сюда полезет, я подожгу балкон, - пообещал снизу
Сизов.
   Лось посмотрел на своего напарника. Тот пожал плечами. Лезть вниз в
адское пекло его совсем не прельщало.
   - Слушай, ты, майор! - заорал Лось. - Если ты сейчас не откроешь нам
дверь, мы тебя самого зажарим.
   - Кажется, ты сидишь у меня над головой! - хрипло крикнул в ответ
майор. - Попробуй меня зажарить. И через полчаса здесь будут все пожарные
Москвы. А у вас, кажется, вечером есть важное дело.
   - Он все слышал! Он все слышал! - заорал Лось, отталкивая Моряка. -
Скажи ребятам, пусть ломают дверь. Пусть вызовут мастеров, слесарей и
ломают дверь. Пусть объяснят, что там находится бандит, или придумают
что-нибудь. Они в форме, им поверят.
   - Но этого нельзя делать.
   - Заткнись! Он все слышал. Он все знает.
   Его нужно убить. Убить немедленно, пока он никому ничего не рассказал.


   Москва. 15 часов 00 минут

   - Вы не верите в успех операции? - спросил премьер во внезапно
наступившей тишине.
   Абуладзе почувствовал на себе взгляды всех людей, находившихся в
кабинете. И бешеный взгляд министра обороны.
   - Мне кажется, - попытался объяснить он, - что террористы, сумевшие
спланировать подобную операцию, наверняка постарались предусмотреть и все
неожиданности.
   - Что вы имеете в виду?
   - Мы не знаем, где капсулы. И даже если будем точно знать, где именно
они находятся, то не сможем их так просто захватить. Они могут разбить
хотя бы одну из капсул.
   Премьер нахмурился, взглянул на мэра города. Тот быстро заметил:
   - Полковник прав. Мы должны предусмотреть все обстоятельства.
   - Хорошо, - зло сказал премьер, - самолет и деньги все равно будут
готовить. Что у вас еще?
   - Мы должны заранее оцепить аэропорт, - словно размышляя вслух,
неспешно сказал Абуладзе, - желательно, чтобы это был аэропорт, который
выберем мы сами. Лучше Шереметьево-1. Он самый компактный, а его
взлетно-посадочные линии находятся в непосредственной близости от
Шереметьево-2. И потому в первом аэропорту бывает меньше всего людей.
Гораздо меньше, чем во Внуково или в Домодедово.
   - Может, тогда предложить Быково? - предложил кто-то.
   - Нет, - возразил Абуладзе, - они наверняка захотят вылететь
куда-нибудь за границу.
   А там им будет трудно взлетать. Нужен будет достаточно крупный самолет.
   - А почему вы так уверены, что они полетят за границу? - спросил
премьер.
   - Это главный вопрос, который меня беспокоит. Судя по всему, террористы
неглупые люди, сумевшие очень хорошо подготовиться и все продумать. Они
должны понимать, что ни в одну страну мира их не пустят. И если даже они
сумеют взлететь и снова сесть, то по прибытии будут арестованы в любой
стране. Практически в любой, - подчеркнул последнюю фразу Абуладзе. - И
вот тут нечто необъяснимое. Либо они точно знают, где именно сядут, либо
предусмотрели какой-то запасной вариант, который мы пока не знаем.
   - Какой именно?
   - Не знаю. Может, самолет пройдет над определенным местом, а деньги
будут сброшены с парашютом. Я говорю это как гипотезу.
   Но понимаю, что количество денег и драгоценностей достаточно велико.
Сбрасывать с парашютом такие грузы очень рискованно, даже если террористы
поголовно мастера спорта по парашютным прыжкам. Поэтому, очевидно, будет
предусмотрен вариант с посадкой самолета. И тогда я спрашиваю себя: где
сядет этот самолет? И почему террористы так уверены в своей безопасности?
   Премьер посмотрел на директора ФСБ, как будто тот знал ответ на этот
вопрос. Директор, в свою очередь, взглянул на Дмитриева. Тот, выдержав
этот взгляд, пожал плечами. Его центр разрабатывал и такую версию, но пока
только как версию. Главное было выйти на террористов.
   - Может, они сядут в Чечне? - спросил министр обороны. - Где-нибудь в
горах.
   - На нашей территории никогда, - твердо возразил Абуладзе, - с таким
количеством денег и драгоценностей далеко не уйти. И как вариант можно
исключить любое из государств СНГ. Для них это слишком опасно. Ни одно
государство СНГ их не примет, чтобы не испортить до такой степени
отношения с Россией.
   - Тогда остается Афганистан, - не собирался отступать министр обороны.
   - Возможно, - согласился Абуладзе, - но очень маловероятно. В
Афганистане нестабильная ситуация. Сразу несколько враждующих сторон,
которые не придерживаются никаких законов и правил. Такой груз просто не
имеет шансов далеко уйти. Его обязательно захватит другая сторона. Им
всегда нужно оружие. А такая сумма денег - очень хороший раздражитель.
   - Что вы хотите сказать? - наконец не выдержал разъяренный министр
обороны. - Если они никуда не смогут приземлиться, то зачем вообще им этот
самолет?
   - Поэтому я и говорю, - спокойно, не замечая его раздражения, ответил
Абуладзе, - мы не знаем места, куда направится самолет, и должны быть
готовы к любым неожиданностям.
   - У вас все? - спросил премьер.
   -Да.
   - Спасибо. Я думаю, собравшиеся примут к сведению вашу информацию.
Надеюсь, все понимают важность задачи. Давайте подумаем, что может
произойти в случае неудачи? Какое положение сейчас в Москве?
   Мэр, сидевший по правую руку от премьера, угрюмо доложил:
   - Мы подняли на ноги всю милицию, внутренние войска, предупредили наших
людей по всем округам. Больницы и поликлиники готовы принять больных. Из
Санкт-Петербурга перебрасываем дополнительно перевязочные материалы и
лекарства. В случае необходимости оттуда прибудет и большая группа врачей.
Сегодня не работают школы и институты. А завтра мы отменим занятия,
сообщив обо всем по телевидению и радио. И попросим наших людей оставаться
в своих домах.
   - Хорошо, - кивнул премьер и вдруг заметил дернувшегося Лодынина.
   - Вы хотите что-то сказать, генерал? - Премьер знал начальника ГРУ
лично в лицо.
   - Этого нельзя допустить, - вдруг произнес Лодынин.
   - Чего?
   - Неудачи нельзя допустить. От вируса ЗНХ нет спасения. Прекращение
занятий и переброшенные врачи из другого города не помогут. Нужно не
допустить, чтобы хоть одна капсула была разбита. Никакого спасения в таком
случае не будет. Это хуже атомной бомбардировки города.
   Премьер изумленно посмотрел на министра обороны. Он, конечно, понимал
всю степень опасности, но не до такой степени.
   И слышать это из уст такого серьезного человека, как генерал Лодынин,
6"'по страшно.
   Министр обороны быстро вместо премьера спросил у Зарокова:
   - А вы почему молчите?
   - Генерал Лодынин прав, - строго сказал Зароков, - все, что он говорил
об этом вирусе, соответствует действительности. Представьте что в городе
началась чума. Последствия были бы гораздо более легкими.
   - Тогда закончим совещание, - быстро сказал премьер. - Прошу всех
руководителей спецслужб лично контролировать ход расследования и поисков
террористов. Я остаюсь в этом кабинете. Все данные докладывать лично мне.
Когда должен позвонить этот бандит?


   Москва. 15 часов 05 минут

   К больнице Абрамов подъехал, когда большая стрелка его часов уже прошла
отметку, указывающую на три часа дня. Нетерпеливо подгоняя водителя,
подполковник вместе с двумя своими сотрудниками ворвался в больницу прямо
к дежурному врачу.
   - Где он? - закричал Абрамов, входя в кабинет. Дежурный врач, уже
знающий, что речь идет о тяжелораненом террористе, испуганно поднялся,
глядя на пришедших. Только час назад на него накричал офицер милиции из
местного УВД за несвоевременную информацию по раненому террористу. И вот
теперь приехали эти люди в штатском.
   - Где он? - снова грозно повторил Абрамов. Один из его сотрудников
показал свое удостоверение растерявшемуся врачу.
   - Мы из ФСБ. Нам нужен раненый.
   - Да-да, конечно, - залепетал врач. - Он в реанимации. Милиция
установила там свой пост.
   - Покажите, где он лежит, - грозно предложил Абрамов. Врач покорно
кивнул головой, выходя из кабинета. Трое мужчин в одинаковых темных
костюмах шли за ним по коридору.
   Войдя в приемную, врач показал на шедших за ним людей стоявшим у дверей
двум сотрудникам милиции, один из которых был лейтенант.
   - Вот эти товарищи из ФСБ.
   Один из сотрудников Абрамова, кивнув головой, достал свое
удостоверение, а сам подполковник со вторым сотрудником, уже не
останавливаясь, прошли в само отделение, где лежал под капельницей
тяжелораненый террорист. Увидев их, больной чуть приоткрыл глаза, а
испуганная санитарка охнула от неожиданности. Второй сотрудник Абрамова
бережно взял ее за локоть, выводя из помещения.
   Абрамов подошел к больному, видя, что тот в сознании и может наблюдать
за пришедшим.
   - Слушай меня, мерзавец, - громко сказал Абрамов. - Меня не интересует,
кто ты такой и откуда ты появился. Мне нужно знать, где находятся твои
товарищи. Те, двое, которые были с тобой в машине. Ты меня понимаешь? Двое
твоих напарников. Мне нужно знать, где они могут быть. Говори быстрее, у
меня нет времени. Их имена.
   Раненый террорист закрыл глаза.
   - Нет, врешь! - закричал Абрамов. - Этот номер у тебя не пройдет. Ты
мне сознание не теряй. - Он схватил за провод и с силой дернул его,
вырывая иглу из вены раненого. Тот болезненно застонал. Абрамов наклонился
над ним. - Имена, сука, мне нужны их имена и явки! Быстрее говори, у нас
нет времени.
   Раненый открыл глаза, молча глядя на подполковника.
   - Не испытывай мое терпение, ублюдок, - сказал бледный от бешенства
Абрамов. - Здесь тебе не прокуратура и не суд. Если ты сейчас мне не
скажешь, я тебя убью. Ты понимаешь?
   Просто убью.
   Он вырвал подушку из-под раненого и положил ее ему на лицо. Потом убрал
подушку.
   - Говори, или я тебя задушу.
   Больной открыл рот, но ничего не сказал.
   Абрамов положил подушку ему на лицо, наваливаясь сверху всем телом. В
этот момент в отделение вошла молодая медсестра. Здесь было два входа, и
она появилась с другой стороны.
   Увидев, что делает незнакомец, она испуганно вскрикнула. Абрамов поднял
голову и зло скрипнул зубами.
   - Чего орешь, дура? - спросил он. - Такой вот сука ночью девушек
насилует, груди вам отрезает, душит вас в подъездах домов.
   А ты орешь. Замолчи. Я из ФСБ.
   - Да-да, - испуганно шептала девушка, отходя к дверям.
   - Он убийца, - сказал Абрамов, глядя на подушку, - он убийца, а я
должен у него узнать, где находятся другие убийцы. Иначе они убьют еще
много людей. Ты меня понимаешь?
   - Да. - Девушка кивнула еще раз и, повернувшись, вся в слезах выбежала
из отделения.
   Абрамов поднял подушку.
   - Ну что, будешь говорить?
   - Они... они...
   - Их имена.
   - Игорь Коробов... Равиль Хайратулин.
   - Где? Где их можно найти? Где их искать?
   Быстрее говори. - От нетерпения он схватил болтавшуюся на тоненьком
шланге иглу от капельницы и вонзил ее в руку раненого. Тот закричал от
боли. - Говори.
   - Или у Анджея, или у брата Игоря, - выдавил раненый. Было видно, что
он действительно теряет сознание.
   - Адреса! Назови адреса!
   Раненый пробормотал название двух улиц и вдруг, закрыв глаза, откинул
голову. Он таки потерял сознание. Абрамов посмотрел на него.
   Снова засунул подушку ему под голову и спокойно вышел из реанимации. В
приемной стояли дежурный врач и медсестра, сдерживаемые его сотрудниками.
   - Кажется, он снова потерял сознание, - равнодушно заметил Абрамов и,
уже обращаясь к своим людям, приказал:
   - Быстрее в машину. У меня есть их адреса.



   Москва. 15 часов 08 минут

   Сизов продолжал сидеть на полу, ожидая, чем кончится его противостояние
бандитам.
   Телефон не работал. Дверь была закрыта.
   В подъезде стояли двое террористов, переодетых в сотрудников милиции.
Выйти на балкон и кричать было глупо. Лось мог пристрелить его сверху, а
его люди, переодетые в милиционеров, подтвердили бы заинтересовавшимся
прохожим, что это был обычный бандит, переодетый в армейскую форму.
   Теперь, когда он сумел спастись .от бандитов, вырвавшись из их рук
почти чудом, ему очень не хотелось умирать. Должен -был быть выход из этой
ситуации. Он с трудом пополз в сторону двери. Путь туда занял добрых две
минуты. Только у входной двери он, держась за ручку, с трудом поднялся.
Посмотрел в глазок.
   Так и есть. Эти двое мерзавцев по-прежнему стоят там. Он выдохнул
воздух, прислоняясь к двери. Осторожно закрыл дверь со своей стороны.
Вдруг они сумеют каким-то образом подобрать ключи к этой двери.
   Долго оставаться в этой квартире нельзя.
   На лестничной клетке кто-то негромко говорил. Он посмотрел снова в
глазок. Третий член банды, очевидно, тот самый Моряк, говорил с эти-ми
двумя, кивая в сторону улицы. Кажется, у них был новый план. Один из
сотрудников милиции побежал вниз, а Моряк снова пошел наверх.
   Наверно, они хотят взломать дверь, понял Сизов. Просто вызвать слесаря
и взломать дверь, объяснив, что, по их подозрениям, в квартиру залез вор.
И как только они откроют дверь, его сразу пристрелят, чтобы он не посмел и
рта раскрыть в присутствии невольного свидетеля. Или еще хуже, пристрелят
сразу обоих. И незадачливого слесаря. И майора Сизова. Неважно, в какой
последовательности.
   Он посмотрел по сторонам. Убежать из этой квартиры было посложнее, чем
из верхней.
   Нужно что-то придумать, пока не пришел слесарь. Он снова посмотрел по
сторонам. Как же он мог забыть! Ведь эта квартира, как и любая другая
квартира в доме, сообщается с соседней.
   Значит, нужно просто сделать так, чтобы о его присутствии здесь узнали
соседи.
   Повязка на груди была вся в крови. Он, уже не обращая внимания на
кровавый след, тянущийся по квартире за ним, прошел на кухню.
   Черт возьми! Он давно должен был догадаться.
   Здесь такое количество посуды и ваз. Вазы бить, конечно, нельзя. А вот
бутылки с вином, шампанским и кухонные тарелки могут служить отличным
материалом. Кажется, у него есть какой-то шанс дать о себе знать.
   Он вспомнил, как жена рассказывала ему о своей подруге-психологе,
закончившей Московский университет. Не бывает безвыходных ситуаций, любила
говорить эта ученая дама. Не бывает невыполнимых задач. Нужно просто
сосредоточиться и придумать оригинальное, нестандартное решение. И тогда
все будет в порядке. Сейчас он продемонстрирует свое нестандартное решение
этим подонкам.
   Сизову пришлось трижды отправляться на кухню, пока он перетащил все
тарелки и кастрюли поближе к балкону. Затем сел у дверей.
   - Эй, животные! - позвал он громко, надеясь, что кто-то стоит наверху.
От потери крови у него кружилась голова.
   - Заткнись, - посоветовал Лось.
   - Сейчас, - улыбнулся Сизов и выбросил в открытую балконную дверь
первую тарелку.
   Грохот разбиваемой посуды был слышен на весь двор.
   - Сука! - сказали сверху.
   - Ничего, ребята, - выдавил майор, - сейчас будет концерт по заявкам
зрителей. - И он начал бросать тарелки и кастрюли, летящие вниз с
ужасающим грохотом. Внизу уже раздавались возмущенные крики соседей,
слышались голоса прохожих.
   Он был так утомлен, что некоторые тарелки разбивались прямо на балконе,
не долетая до его края. Но даже они создавали такой грохот, что почти все
соседи уже вышли на балкон, надеясь разглядеть, что именно здесь
происходит.
   "Надеюсь, вернувшиеся хозяева меня не убьют", - подумал Сизов и начал
бросать бутылки. Грохот был еще более сильный и мощный. Входная дверь уже
трещала от ударов.
   "Неужели террористы еще не сбежали?" - подумал он. Они могут
воспользоваться ситуацией и попытаться войти сюда под предлогом наведения
порядка. Он бросил еще несколько бутылок, не обращая внимания на крики,
доносившиеся снизу. Потом заставил себя подняться в очередной раз. Сильно
кружилась голова. Он прошел на кухню, достал молоток.
   И, дойдя до общей с соседями стены, начал выстукивать SOS, применяя
обыкновенную азбуку Морзе.
   Может, хоть это они поймут. Он увидел на столике в кабинете большие
чистые листы бумаги. Теперь он взял ручку и сразу на десяти листах
написал: "Помогите. Вызовите ФСБ.
   Здесь бандиты". Голова кружилась, слова расплывались, но он усилием
воли все еще держался. И только потом, пройдя в кухню, он открыл там окно
во двор, куда до этого он выбросил столько бутылок и посуды, и стал
выбрасывать листы бумаги в окно. В какой-то момент небо над ним
пошатнулось, и вдруг все перевернулось. И он, опрокидывая столик, упал на
пол, потеряв сознание. Он и так сделал гораздо больше, чем мог.


   Москва. 15 часов 10 минут

   На Ломоносовский проспект они въехали в четвертом часу дня. Седой
нервно смотрел на часы.
   - Опаздываем, - сурово сказал он, доставая из кармана сотовый телефон.
Быстро набрал номер.
   - Аркадий Александрович, - сказал он, - это я. У нас есть еще время?
   - Не очень много. Как у вас там дела?
   - Кажется, все будет нормально.
   - Заканчивай скорее и приезжай. У тебя не больше двадцати минут. Ты
меня понимаешь?
   - Ясно. - Седой отключился и, обращаясь к Карине, мрачно заметил: -
Времени почти нет. - Он повернул голову назад. - Леший, приготовься.
Может, придется пострелять Автомат не бери, там может быть много людей.
   И сотрудников милиции. В доме находится магазин "Изумруд". Там
наверняка есть своя охрана.
   - Понял, - кивнул Леший, неприятно улыбаясь. Карина, заметив его улыбку
в зеркале заднего обзора, нервно передернула плечами.
   Она все-таки не выносила присутствия этого человека.
   К нужному им дому они подъехали через несколько минут. На этот раз
Седой был немногословен.
   - Останешься в машине, - приказал он женщине, - держи автомобиль с
заведенным мотором. Мы быстро... - Он вышел из машины, сильно хлопнув
дверью. За ним мягко вышел Леший. Карина, прищурившись, долго смотрела им
вслед. Седой вошел в дом, поднялся по лестнице. Леший шел за ним. Они
поднялись на третий этаж, к нужной им квартире. Седой показал своему
напарнику за угол.
   - Спрячешься там, чтобы тебя не видели. - И, подойдя к двери, позвонил.
Леший стремительно скрылся за стену. За дверью послышались чьи-то шаги.
   - Кто там? - спросил красивый женский голос.
   - Свои, - строго сказал Седой. - Анджей просил передать вам один
конверт.
   Дверь открылась. На пороге стояла женщина лет пятидесяти со следами
былой красоты.
   Она была в голубом костюме с юбкой значительно выше колен, что в ее
возрасте было несколько рискованно. Она была ярко накрашена, и большое
количество макияжа не скрывало даже плохое освещение на этаже.
   - Какой конверт? - спросила она глубоким грудным голосом, внимательно
оглядывая пришедшего незнакомца. Очевидно, он ей понравился, если она ему
улыбнулась и благосклонно посмотрела на пришедшего.
   - Сейчас дам, - полез во внутренний карман пиджака Седой и неожиданно,
резко вытащив руку, нанес сильный удар женщине по шее. Она, не успев даже
испугаться, рухнула на пол как подкошенная. Седой подозвал к себе Лешего.
   - Занеси внутрь, - приказал он, доставая пистолет и проходя дальше.
Войдя в комнату, он осторожно прошел к внутренней стене.
   Схему, начерченную Анджеем, он помнил достаточно хорошо. Вот здесь
должна быть ложная стена. А вот здесь, в стенке бара, спрятано управление
дверью, которая находится в стене.
   Он подошел к стене, очень осторожно потрогал, проводя пальцами. Так и
есть. Дверь была здесь.
   Вошедший Леший удивленно смотрел на него. Но, привыкший доверять Седому
во всем, он ничего не спрашивал, просто наблюдал, как тот ощупывает стену.
Затем Седой жестом подозвал его к себе. Они оба достали пистолеты.
   - Приготовься, - сказал Седой, - там их двое.
   Леший кивнул головой. Седой подошел к бару, нащупал ручку. Вот здесь
открывается стена. Он переложил пистолет в левую руку и резко нажал ручку.
Дверь начала медленно открываться, обнажая в стене большую дыру.
   Дверь была сделана так искусно и закрыта обоями, что посторонний
наблюдатель ничего не мог бы заподозрить. Седой поморщился.
   Ему не нравилось то, что сейчас должно было произойти. Но никакого
другого варианта не существовало. ФСБ может выйти на этих ребят, если уже
не вышла, и тогда сегодня вечером сорвется вся операция, которую так долго
готовили. Он шагнул в проем первым, за ним сразу прошел Леший.
   Игорь сидел на диване. Напротив стоял телевизор, единственное
неудобство которого заключалось в очень тихом звуке, чтобы никто не
услышал. Равиль сидел на стуле за столом. Он обедал. И в этот момент в
комнату вошли двое людей. Равиль поперхнулся. Игорь вскочил.
   Они оба узнали Седого и Лешего. Седой навел пистолет на Игоря, а его
помощник на Равиля.
   Игорь положил пульт управления телевизором на диван и невесело
усмехнулся.
   - Нашли все-таки. Ну и сука этот Анджей!
   - Что у вас случилось в машине? - спросил Седой.
   - Какая разница?
   - Я задал вопрос.
   - Дима положил к нам в машину "дипломат" с бомбой. Наверно, по твоему
приказу, Седой. Но мы сумели найти бомбу. А потом убрали твоего парня. Он
ведь хотел нас взорвать.
   - Все правильно, - невесело кивнул Седой, - вам не надо было
ввязываться в эту игру, ребята.
   - Сейчас уже поздно об этом говорить.
   Равиль положил вилку на стол. Его пистолет был совсем недалеко. Если он
успеет прыгнуть за ним, то, возможно, получит небольшой шанс.
   - Это было решено с самого начала, - негромко сказал Седой, - вся
группа Карима должна была быть уничтожена.
   - Предупредили хотя бы. Мы бы не стали играть в эту рулетку, в которой
не имели ни одного шанса. Значит, те из нас, кто не погиб в нападении,
должны были умереть от взрывов ваших "дипломатов"? Ничего себе выбор.
   Седой снова поморщился. Парень был прав. Выбора у него не было. Это
было как русская рулетка, только в барабан револьвера были вставлены все
патроны и любой выстрел должен был оказаться последним.
   - Не нужно было тебе связываться с этим Каримом, - повторил он, словно
раздумывая над сказанным, - все было ясно с самого начала. У нас просто не
бывает другого конца, парень. Рано или поздно это случается.
   Дальше тянуть было незачем. Он вздохнул.
   Убивать просто так, по необходимости, было самым сложным делом. Он
привык убивать в бою, во время перестрелки, когда его противник имел
равные с ним шансы. Но убивать просто так ему было противно. Парень
смотрел на него с бараньей покорностью. Такой взгляд бывает обычно у
баранов, покорно ожидающих, когда им перережут шеи. Он видел нечто похожее
в Афганистане. И поэтому он медлил.
   В этот момент Равиль дернулся и, бросив вилку в Лешего, прыгнул за
своим пистолетом.
   Леший, выстрелив первый раз, не попал. Равиль уже хватал свой пистолет.
И в этот момент вторая пуля Лешего попала ему прямо в спину.
   Он вскрикнул, оборачиваясь к своему убийце.
   Третий выстрел пришелся в живот. Четвертого он уже не слышал. Но Леший
для верности выстрелил в пятый раз, точно в сердце.
   Пока за его спиной стреляли. Седой молча смотрел в глаза Игорю, не
двигаясь. Он не двинулся даже тогда, когда Равиль почти схватил свой
пистолет. Привыкший за многие годы, что у него за спиной стоит Леший, он
не стал оборачиваться и на выстрелы своего напарника. Седой знал, что
Леший не допустит выстрела в его сторону. Скорее умрет сам, но выстрелов
не допустит. И поэтому он стоял не двигаясь и смотрел на сидевшего перед
ним парня.
   Игорь также сидел молча, видимо, понимая, что любое его движение может
стать последним. Они так и смотрели друг другу в глаза, пока Леший убивал
Равиля. У Седого был привычный тяжелый немигающий взгляд. Он даже не
моргнул, пока в комнате раздавались выстрелы. И только когда все
закончилось, Седой спросил, не оборачиваясь:
   - Все?
   - Да, - ответил Леший. - А как быть с этим?
   Игорь по-прежнему молчал, глядя в дуло пистолета Седого.
   - Забери его оружие и уходи, - сказал Седой, - я сейчас приду.
   Леший подошел к лежавшему покойнику, поднял пистолет и вышел из
комнаты. Седой остался один на один с парнем.
   - Чего медлишь? - спросил Игорь.
   - А ты торопишься?
   - Вообще-то нет.
   - Сколько тебе лет?
   - А ты садист, - усмехнулся Игорь, - тебе нравится издеваться над
людьми.
   - Ты мне не ответил.
   - Двадцать пять. Тебя устраивает? Или ты бы хотел, чтобы я был младше?
Тебе нравится убивать малолеток?
   - Заткнись. У тебя есть деньги?
   - Хочешь забрать?
   - Ты по-прежнему не отвечаешь на мои вопросы.
   - Немного есть.
   - Почему ты поехал к Анджею?
   - А куда еще я мог поехать?
   - Ты опять не ответил.
   - Я его давно знал.
   - Это был глупый ход. Такие варианты легко просчитываются.
   - Наверно. Я тогда не думал. Мне хотелось спрятаться.
   - Нужно было лучше думать. - Седой убрал пистолет. Посмотрел на
сидевшего перед ним парня. - У тебя будут две минуты, - негромко сказал
он. Парень изумленно посмотрел на него.
   - Две минуты, чтобы исчезнуть отсюда, - пояснил Седой, - и постараться
сегодня не попадаться никому на глаза. Лучше, если ты где-нибудь
спрячешься. Только не пытайся уехать из города. Все аэропорты и вокзалы
под контролем милиции и ФСБ, а твой фоторобот наверняка уже давно сделан.
   Игорь недоверчиво посмотрел на него. Поднялся. Сделал несколько шагов к
дверному проему.
   - Но почему? - повернулся он к Седому.
   - Убирайся, - сказал тот, - иначе я могу передумать.
   Игорь побежал к выходу. Седой поднял руку. Нет. Стрелять не хотелось.
Парень сделал последние два шага к выходу. Седой снова поднял руку,
болезненно морща лицо. Стрелять все-таки очень не хотелось. Игорь делал
последний шаг, и в этот момент он обернулся.
   Чуть-чуть, чтобы окончательно поверить в свое чудесное спасение. И в
это мгновение Седой выстрелил. Выстрелил точно под левую лопатку. Парень
упал на вздохе. Он умер сразу, даже не почувствовав боли. Седой мрачно
убрал пистолет и, перешагнув через труп убитого, пошел к выходу. В другой
комнате лежала женщина. Аккуратный Леший, выходивший отсюда, сделал
контрольный выстрел ей прямо в голову. Седой закрыл дверь и начал
спускаться вниз. Ему было грустно.


   Москва. 15 часов 20 минут

   В кабинете министра обороны остались только несколько человек из
высшего руководства страны. Все остальные собрались в зале - параллельном
центре управления, куда поступала непрерывная информация с различных мест.
В комнате, где раньше сидел Абуладзе, теперь разместился оперативный штаб
под руководством генерала Дмитриева. В штаб входили сотрудники ФСБ,
Министерства обороны и МВД. Полковнику Абуладзе благодаря его выступлению
на совещании было предоставлено право говорить с террористом, который
должен был позвонить с минуты на минуту.
   За несколько минут до назначенного террористом срока раздался звонок в
АТЦ [ATЦ - условное сокращенное название антитеррористического центра
Федеральной службы безопасности.] из Бонна. Из федерального ведомства по
защите конституции сообщали о дальнейшем движении автомобиля террориста на
север. Проехав мост через Дунай, террорист заправился и сейчас находился в
нескольких километрах от Рагена, держа курс по-прежнему на Баварский лес и
к государственной границе Германии с Чехией.
   Спутниковое наблюдение позволяло видеть машину террориста. Все
напряженно ждали звонка. Абуладзе по-прежнему не давал покоя этот самолет,
который должны были подготовить к пяти часам вечера. Из Шереметьево
передали, что самолет готов. С деньгами попрежнему были проблемы. На этот
момент было собрано около восьмидесяти миллионов долларов. Премьер,
вызвавший сюда министра финансов и несколько ведущих банкиров, твердо
рассчитывал собрать к пяти часам вечера сто пятьдесят миллионов долларов и
около ста миллионов долларов в драгоценностях и золоте. И это все давалось
под исключительную гарантию правительства с учетом того обстоятельства,
что все ценности и деньги будут вовремя возвращены в банки.
   Эксперты Федеральной службы безопасности сумели установить, что во
взорвавшейся машине находилось пятеро террористов, принимавших участие в
нападении на контейнер.
   По-прежнему ничего не было известно об автомобиле ГАИ, пропавшем так
бесследно, что его нигде не могли найти.
   Абуладзе отозвал в сторону полковника Борисова.
   - У меня к вам большая просьба, - сказал он. - Я не могу отсюда уехать
лично. Мне нужно будет разговаривать с этим мерзавцем из Германии. А у вас
есть немного времени. Командир группы сопровождения был офицер, кажется,
по фамилии Панченко. Я попросил узнать. Он лежит в больнице и сейчас
чувствует себя нормально. Во всяком случае, он в сознании. Вы меня
понимаете?
   - Вы хотите, чтобы я поехал туда и поговорил с ним? - пояснил Борисов.
   - Да, если это возможно. Мне нужно точно знать, как вел себя майор
Сизов. Это очень важно. Вы знаете, я склонен больше доверять вашим
наблюдениям, чем реальным фактам.
   Не могу я поверить в предательство этого майора. Ваш рассказ про
паровозик его сына впечатляет больше, чем сотни самых убедительных фактов.
   - Спасибо, - Борисов посмотрел на часы, - я постараюсь быстро успеть
съездить.
   - Успехов. - Абуладзе подошел к Лодынину, наблюдавшему на экране за
движущейся точкой. Это был автомобиль террориста. Рядом стояла группа
генералов.
   - Я поговорил с Солнцевым, - тихо сказал начальник ГРУ, - по-моему, ты
был прав.
   К сожалению, прав. О времени выезда воинской колонны, кроме самого
генерала Солнцева, никто не знал. Значит, круг подозреваемых не так велик.
Но я боюсь даже думать об этом.
   Это самый большой скандал в моей жизни.
   - Пока ничего не ясно, - вздохнул Абуладзе. - Меня волнует, куда делся
этот исчезнувший майор? И куда они собираются улететь? И пока я не знаю
ответов на эти вопросы.
   - Что ты думаешь насчет этого звонка?
   - Я попытаюсь с ним поторговаться. Выжать из него первую капсулу. Хотя
бы для начала.
   - Внимание, - раздался громкий голос дежурного офицера, - нам звонят.
   - Передача данных на ЭВМ, - сказал другой оператор, - сообщение из
штаба ПВО МВО.
   - Спутник-ретранслятор вышел на геостационарную орбиту, - сообщили из
штаба ПВО Московского округа, - картинка устойчивая.
   - Зона обслуживания расширена. Мы готовы к фиксации, - подтвердили из
Министерства обороны.
   - Внимание. Разговор, - громко сказал оператор в здании Министерства
обороны. Все поискали глазами Абуладзе. Полковник, чувствуя на себе
взгляды многих людей, подошел к телефону. В зал тихо вошли премьер-министр
и сопровождавшие его люди.
   - Слушаю вас, - сказал Абуладзе.
   - Я звоню, как мы договорились, - торопливо сказал террорист. Он явно
боялся снова втянуться в разговор с неизвестным и снова проговориться.
   - Мы готовы выплатить деньги. Но только половину этой суммы, - сказал
Абуладзе.
   - Почему половину? - недовольно спросил террорист.
   - Потому, что это и так огромная сумма, которую очень трудно собрать в
воскресенье.
   Самолет для вас будет приготовлен в аэропорту Шереметьево-1. Ровно в
семнадцать тридцать вечера.
   - Мы же говорили - в пять, - напомнил террорист.
   - Я на всякий случай прибавил полчаса.
   Но у нас нет гарантий. Никаких гарантий.
   Поэтому мы не будем больше разговаривать, пока вы не дадите нам хотя бы
одну капсулу.
   Мы должны быть уверены, что вы не блефуете.
   И только тогда будет самолет с деньгами и драгоценностями. Какой
самолет вы хотите?
   "Ту-134"?
   - Нет, - торопливо сказал террорист, - такой самолет нам не подойдет.
Только "Ил-62".
   Только этот самолет. И только пассажирский.
   - А может, тогда мы дадим вам аэробус? - спросил Абуладзе. - Чтобы вам
удобнее было улетать.
   - Что это он так торгуется с этим подлецом? - сквозь зубы спросил
ничего не понимающий премьер. - Он еще думает об их удобствах.
   Лодынин показал Абуладзе большой палец.
   Он понял уловку полковника.
   - Нет, - снова быстро сказал террорист, - такой самолет нам тоже не
нужен.
   - Я все понял. Когда вы передадите нам первую капсулу?
   - Когда будет готов самолет.
   - Это несерьезно. Может, вы блефуете.
   Может, у вас нет никаких капсул. Мы не имеем права вам верить.
   - Я вам перезвоню, - заколебался террорист, отключаясь. Абуладзе
положил трубку, оборачиваясь к премьер-министру.
   - Я специально спрашивал его про тип самолета, - пояснил он высокому
начальству. - Если им не нужен "Ту-134", значит, лететь собираются
достаточно далеко. Но в то же время им не нужен аэробус "Ил-86".
Получается, что аэропорт, куда они собираются лететь, не сумеет принять
такой самолет и посадочные полосы такого аэропорта явно не столичного
образца.
   - Аэробус может сесть только в аэропортах определенной категории, -
пояснил генерал Лодынин.
   - Внимание! - снова сказал дежурный офицер. - Немцы передают, что
террорист звонит куда-то в Россию, используя другой канал связи.
   Они идут следом за ним, прослушивая всю беседу. Как только беседа
закончится, они передадут нам ее содержание и постараются определить
телефон, куда он звонил.
   Все замерли, понимая, как многое решается именно в этот момент.
Дмитриев от волнения развязал узел галстука, не обращая внимания на
присутствующих здесь руководителей.
   Абуладзе напряженно ждал. Ему по-прежнему не нравилась ситуация, в
которой приходилось искать черную кошку в комнате без света. Все
напряженно ждали. И наконец дежурный громко сказал:
   - Внимание. Еще один телефонный звонок.
   Абуладзе поднял трубку.
   - Говорите, - строго сказал он.
   - Значит, так, - торопливо сказал террорист. - Мы согласны выполнить
ваши условия. Первая капсула будет вам передана до того, как вы
подготовите самолет. Ее передадут вам в аэропорту, куда наш представитель
немедленно выезжает. Представителя нельзя арестовывать, иначе мы разобьем
две другие капсулы.
   - Понимаю.
   - Где ему передать вам капсулу?
   Абуладзе посмотрел на Лодынина и Дмитриева.
   - В депутатской, - торопливо шепнул генерал ФСБ, - там меньше народу.
   - Передайте капсулу в депутатской, - повторил Абуладзе.
   - Мы согласны на двести пятьдесят миллионов долларов, - снова быстро
сказал террорист.
   - Я думаю, - зло заметил Абуладзе, - вас должна была устроить такая
сумма. В половине шестого самолет с деньгами будет на взлетной полосе. Вам
нужен экипаж?
   - Нет.
   - Когда нам передадут капсулу?
   - Ровно за час до взлета самолета.
   - Договорились. - Абуладзе положил трубку на этот раз сам.
   - Внимание, - передал дежурный оператор, - связь с АТЦ.
   - Внимание, - передал дежурный офицер из АТЦ, - связь с Бонном.
   - Внимание, - передал характерный голос на немецком из Бонна,- даем
информацию по вашему автомобилю.
   - Они использовали систему другой сотовой связи, - сказали из Германии.
   - Они использовали систему другой сотовой связи, - перевел переводчик.
   - Мы использовали направленный наружный поиск, - говорил немец.
   - Мы использовали направленный наружный поиск, - переводил переводчик,
почти синхронно работая в ускоренном темпе.
   - Геостационарный ретранслятор подключен, - подтвердили из ПВО МВО.
   - Передаем запись разговора, - сообщили из Германии.
   - Внимание. Тишина. Передается запись разговора.
   Все замерли. В Бонне. В Москве. В АТЦ, в штабе ПВО Московского округа,
в здании Министерства обороны. Щелчок. Начало разговора.
   - Я им позвонил, - сказал террорист из Германии.
   - Согласны?
   - Да. Но просят уменьшить сумму в два раза.
   - Так я и думал. Крохоборы. Ладно, согласимся. Что еще?
   - Просят одну игрушку передать раньше времени. Иначе не дадут самолета
   - Все правильно. Мы так и знали. Скажи, игрушку привезут в аэропорт за
час до вылета.
   Какой аэропорт?
   - Шереметьево-1.
   - Узнай, где передать игрушку, и скажи нам.
   - Хорошо.
   - Что-нибудь еще?
   - Спрашивал, какой самолет нам нужен.
   Я сказал, что "Ил-62".
   - Правильно. Много с ними не говори.
   Сразу заканчивай разговор.
   - Я перезвоню. Пока.
   - Пока.
   Террорист отключился. Затем щелчок и разговор с Абуладзе. Этот разговор
все слышали, поэтому никто уже не слушал.
   - Говорите, - сказал Абуладзе.
   - Значит, так, - начал террорист. - Мы согласны выполнить ваши
условия...
   - Оперативная группа готова, - доложили из ФСБ.
   - Из Германии передают номер сотового телефона, по которому звонил
террорист, - доложил дежурный АТЦ.
   - Штаб ПВО МВО готов к работе с номером, переданным нам из Германии, -
доложил дежурный из штаба. - Телефон зарегистрирован в Федеральной системе
сотовой связи NMT-450. Данный телефон соединен радиотерминалом с базовым
телефоном в квартире, куда звонил террорист.
   - Что это значит? - спросил Абуладзе, на-- клоняясь к работающему за
пультом Леониду.
   - Соединение ' радиотерминала стандарта NMT-450 с базовым телефоном
помогает не ограничивать подвижность пользователя, - шепотом ответил
Леонид.
   - А, тогда понятно, - сделал умное лицо Абуладзе и, улыбнувшись,
добавил: - Но вообще-то я ничего не понимаю. Можно найти, куда звонил
террорист?
   - Сейчас мы ищем, - ответил Леонид. - В основу нашей мобильной сотовой
сети положен принцип нумерации для сотовых операторов. Сейчас через
спутник мы установим, где именно находятся говорившие с ним люди.
   Мы используем в качестве антенных устройств многолучевые фазированные
антенные решетки с узкими диаграммами направленности лучей. Таким образом
мы можем одновременно фиксировать оба его телефона. Главное для нас -
знать его систему связи, а подключиться к ней и прослушать всю беседу уже
не составляет особого труда.
   Все по-прежнему смотрели на экран. На левом экране было видно темное
пятно идущей по дороге машины. На правом начался поиск дома. Следующий
звонок террориста. И снова тишина в зале.
   - Я договорился. За час до вылета будут ждать в депутатской. Сказал,
чтобы не трогали нашего человека.
   - Хорошо. Действуй, как договорились.
   Террорист отключился.
   - Телефон обнаружен, - доложил дежурный офицер ПВО МВО.
   - Сейчас установим местонахождение террористов,-шепотом пояснил Леонид.
   - Телефон зарегистрирован на фирму "Марк Лтд.", - сообщили из ФСБ. -
Сейчас проверяем, кто является ее владельцем.
   - Найдено место, откуда звонили, - доложили из АТЦ, - примерный район
поиска уже известен.
   Все напряженно следили за экраном. Но среди находящихся в зале был один
человек, который нервничал больше обычного. Видя, что все внимание
присутствующих приковано к экранам, он неслышно вышел из зада и направился
в пустой кабинет, где раньше сидел Дмитриев, а до него Абуладзе. Вытащил
из кармана носовой платок. Снял трубку и быстро набрал номер.
   - Да, - подняли трубку на другом конце телефонного провода.
   - Быстро уходите, - сказал звонивший, - они вас засекли. И скажи, чтобы
больше не звонил из Германии. Он под наблюдением немцев.
   - Ясно.
   Звонивший положил трубку, осмотрелся и вышел в зал, где все смотрели на
экраны.
   - Фирма "Марк Лтд." зарегистрирована в прошлом году. Офис находится по
адресу...
   Пока дежурный говорил, оперативная группа ФСБ ухе неслась в автомобилях
по указанному адресу.
   - Внимание всем постам, - приказал министр МВД, поднимая трубку. -
Оцепить район. Проверять все машины без исключения.
   Премьер облегченно вздохнул, глядя на Абуладзе. Потом шутливо спросил:
   - Ну теперь мы можем не готовить наш самолет?
   - Не знаю, - честно ответил Абуладзе, - подождем, пока все не
закончится.
   - Какой вы, однако, пессимист! - разочарованно заметил премьер.
   Оперативная группа ФСБ неслась к месту, указанному для них, сразу на
четырех автомобилях. Из УВД Москвы выехали три машины в этом направлении.
Дмитриев вытер пот, выступивший у него на лбу, и подошел к директору ФСБ.
   - Что делать, если капсулы у них? - спросил он.
   - Нужно заставить их сдаться, - резко сказал директор, - а если не
захотят, выжечь всех огнем. Надеюсь, в огне погибают эти проклятые
бактерии?
   Генерал Лодынин посмотрел на них и подозвал Абуладзе.
   - Будь готов туда выехать, - очень тихо сказал он, - а то эти ребята
могут там все перевернуть. Нужно будет действовать очень деликатно.
   - Пошлите своих людей в Шереметьево, - попросил Абуладзе. Лодынин
быстро взглянул на него.
   - По-прежнему не хочешь верить?
   - Пошлите людей, - упрямо сказал Абуладзе, - они убили столько человек
не для того, чтобы так просто отступить. И уловка с контейнером была не
просто вызовом. Это бьыо подтверждением их профессионализма.
   Пошлите людей, - повторил он, - еще не вечер, генерал, все может
измениться.


   Москва. 15 часов 30 минут

   От предвкушения скорого успеха Абрамов нервно подгонял водителя. Нужно
было проверить оба адреса, которые ему дал раненый террорист. Оба адреса.
Куда лучше поехать в первую очередь? Он даже не подозревал, как много
зависит от его слов. И наконец принял решение.
   - Сначала проверим их место у Речного вокзала, - сказал он, - а потом
уже посмотрим, что там в другом месте.
   Водитель кивнул головой, увеличивая скорость. К нужному дому они
подъехали в половине четвертого. Абрамов посмотрел на часы.
   Звонить сейчас в центр, пока у него не было конкретных результатов, не
имело смысла. Там уже наверняка знали о новых требованиях террориста. Но
он обязан был узнать последние новости из АТЦ, и поэтому он поднял рацию.
   - Что там у вас нового? - спросил он у дежурного в АТЦ.
   - Террорист дважды звонил из Германии, - доложил офицер, - сейчас
пытаются установить, кому именно в Москву он звонил.
   - Скоро мы об этом сами узнаем, - сказал Абрамов и приказал водителю: -
Давай быстрее.
   Машина въехала во двор, и трое сотрудников ФСБ быстро поспешили в
подъезд. Лифт, к счастью, работал, и они поднялись на нужный этаж.
Позвонили в дверь. Никакого ответа.
   Второй звонок, и снова ничего. Словно никого не было в доме. Абрамов
посмотрел на одного из своих сотрудников.
   - Отмычки у тебя с собой?
   - В машине, - кивнул офицер.
   - Быстро за ними. Подожди.
   - Помогите! - кричал кто-то из дома. - Помогите мне!
   - Быстро, - снова сказал Абрамов. Офицер поспешил вниз по лестнице, не
дожидаясь лифта. Через пять минут они открыли дверь, врываясь в квартиру.
В гостиной стоял прикрепленный к батарее наручниками неизвестный им
человек. Перед входом в комнату на полу лежал труп другого мужчины. Рядом
валялся автомат. Один из сотрудников ФСБ наклонился над убитым. Абрамов
прошел к окну, где стоял незнакомец.
   - Вы кто такой? - строго спросил подполковник.
   - Анджей. Я хозяин квартиры, - торопливо глотая слова, сказал хозяин
квартиры.
   - Кто это вас так?
   - Седой, - торопливо сказал поляк, - они поехали к Ларисе. Освободите
меня.
   - А кто это лежит на пороге вашей комнаты?
   - Это мой телохранитель Миша Кривой.
   Они его застрелили. И поехали к Ларисе.
   - Адрес, адрес какой? - поняв, что все решают секунды, закричал Абрамов.
   - Ломоносовский проспект, двадцать три.
   Но вы не успеете. Он уехал примерно час назад. Сейчас он вернется
обратно. Хотя бы для того, чтобы убрать такого свидетеля, как я.
   Абрамов включил рацию.
   - Внимание, - передал он, - Ломоносовский проспект, двадцать три.
Группу на выезд.
   Очень срочно.
   - Вас понял, - быстро ответил ему дежурный, - мы свяжемся сейчас с УВД
города.
   - При чем тут УВД? - закричал подполковник. - Нужно быстрее выезжать.
   - Наши оперативные сотрудники выехали в другое место. Мы сумели
установить, где именно находится руководитель террористической группы.
Есть подозрение, что капсулы у него.
   - Черт вас возьми! - выругался Абрамов. - Звоните в МУР. Только быстрее.
   Он достал из кармана оружие. Посмотрел на одного из своих сотрудников.
   - Выйди и закрой дверь, - сказал он, - мы останемся здесь. А труп этого
типа оттащите в другую комнату. Хотя нет, оставьте его на месте, а то они
сразу догадаются. Водителю скажи, чтобы был на месте. Пусть сообщает нам,
кто войдет в подъезд нашего дома. А ты будь на верхнем этаже. Когда они
зайдут в квартиру, войдешь следом за ними, перекрывая им дорогу обратно.
   Его офицеры быстро выполнили приказ.
   Один из сотрудников вышел из квартиры, закрывая за собой дверь. Абрамов
подошел к Анджею, помог открыть наручники. Поляк потер затекшие руки.
   - Спасибо, - сказал он, - но втроем или вчетвером вы с ним не
справитесь. Это Седой.
   Он настоящий дьявол, а не человек.
   - Как его фамилия? - спросил подполковник.
   - Этого никто не знает. Раньше он, кажется, воевал в Афганистане. Но
как его зовут, не знает никто. И с ним женщина. Эта больная идиотка. Она и
застрелила моего телохранителя.
   Подполковник снова поднял рацию.
   - Группа из УВД уже выехала на место, - доложил дежурный.
   - Кто-нибудь у вас остался на месте? - недовольно спросил Абрамов.
   - Несколько человек есть.
   - Пусть приедут к нам. В МВД не сообщайте. Судя по всему, здесь можно
захватить одного из руководителей группы террористов, напавших на
контейнер.
   - Вас понял, - торопливо подтвердил дежурный. - Сейчас соберем всех,
кто на месте, и отправим к вам.
   - Троих будет достаточно. Больше не нужно, - отключился Абрамов. Он с
любопытством осмотрелся вокруг. - Ну и квартира у тебя, Анджей, настоящий
воровской притон.
   Я раньше не верил, что бывают такие квартиры. Теперь вот поверил. Кто
приезжал к тебе до Седого?
   - Двое парней. Они просили спрятать их ненадежнее. Не знаю, но,
кажется, они боялись Седого.
   - Которому ты рассказал о них.
   - А что мне оставалось делать? Молчать?
   Тогда бы и меня, как моего телохранителя, отправили бы на тот свет. Вы
думаете, было бы лучше?
   - Для тебя, наверно, нет, - рассудительно сказал подполковник.
   - Я тоже так думаю. Поэтому пришлось сказать им место, куда я их
послал. Бедная Лариса, - лицемерно вздохнул Анджей, - я знаю ее столько
лет! Святая мадонна, они еще могут убить и ее! Седой ведь не человек. Это
дьявол.
   Он всегда все знает и все рассчитывает. Иногда мне кажется, что он
умеет читать чужие мысли.
   - Как зовут тех, кто к тебе приходил?
   Анджей метнул на подполковника подозрительный взгляд.
   - Откуда я знаю? - спросил он. - Сюда приходят разные люди.
   - Не валяй дурака, - посоветовал Абрамов. - Так как их звали?
   Анджей облизнул губы. Впрочем, отпираться в подобной ситуации было
глупо. И опасно.
   - Игорь и Равиль. Фамилии я, к сожалению, не спрашиваю. Но первого,
кажется, фамилия Коробов.
   - Теперь верю, - удовлетворенно кивнул подполковник. - Когда войдут за
тобой, ты должен стоять у батареи. Так, как раньше.
   - Господи, - испугался Анджей, - вы хотите опять меня приковать
наручниками?
   - Конечно. Иначе они не пройдут в комнату. А здесь мы их встретим.
   - Хорошо, - согласился поляк, - но только не нужно застегивать
наручники. Можно просто надеть один конец мне на руку, а другой зацепить
за батарею, не защелкивая наручников. Иначе я не смогу потом освободиться.
   - Потом я тебя сам освобожу.
   - Это еще неизвестно, - вздохнул Анджей, - вас двое в квартире, и их
будет двое.
   Чем кончится ваша дворянская дуэль, мне неизвестно. И я очень не хочу
снова рисковать.
   - В доме есть оружие?
   - Откуда? Конечно, нет.
   - А автомат твоего телохранителя?
   - Это было его собственное, личное оружие. Откуда я знаю, где он его
взял! Но у меня никогда не было даже перочинного ножика.
   - Как зовут женщину, которая была с Седым?
   - Не знаю. Честное слово, не знаю. Кажется, Марина или Карина. Но точно
не знаю.
   Раздался мелодичный сигнал вызова. Абрамов включил рацию.
   - Во двор вошли двое, - доложил водитель, - идут к вашему подъезду.
Двое мужчин.
   Вошли в подъезд.
   - Спасибо, - отключился Абрамов. Достав пистолет, он проверил свое
оружие. - Идут, - негромко сказал он. Офицер ФСБ, вытащив оружие, прошел в
другую, смежную с гостиной комнату.
   - Иди к батарее, - приказал Абрамов, выходя из гостиной и заходя в
соседний кабинет.
   Анджей поплелся к батарее. Все замерли.
   Седой и Леший вошли в подъезд. Все было тихо. Леший недоверчиво
огляделся, словно чуя беду. Он повертел головой, но ничего не сказал,
поднимаясь следом за Седым.
   Убийство парня оставило горький вкус неприятной победы у самого Седого.
Он до последней секунды не знал, что будет делать. Убьет парня или даст
ему благополучно уйти.
   Пересилило своеобразное "чувство ответственности". О сегодняшнем
нападении никто не должен был знать. До пяти часов вечера оставалось не
так много времени, и он не имел права рисковать. Поэтому в самый последний
момент он все-таки выстрелил парню в спину.
   Сейчас, поднимаясь по лестнице, он уже не думал об Анджее. Спекулянт и
перекупщик, сводник и гомосексуалист, Анджей не вызывал у него никаких
сожалений. Его просто нужно было раздавить как неприятную, омерзительную
зеленую муху, внезапно залетевшую в комнату.
   Они поднимались медленно, не торопясь.
   Еще оставалось время, чтобы спокойно убрать Анджея и поехать к Аркадию
Александровичу.
   Еще было очень много времени.
   Карина, сидевшая за рулем, вдруг что-то почувствовала. Она не понимала,
что именно, но это было непонятное чувство безотчетной тревоги. Их
автомобиль стоял на улице. Седой по привычке был осторожен, не разрешая
въезжать во двор. Карина вышла из автомобиля, осмотрелась, проверила свой
пистолет, лежавший у нее в сумке, и решительно пошла во двор. Эта машина,
стоявшая в левом углу двора, ей очень не понравилась. И водитель,
непрерывно смотревший на подъезд дома, где жил поляк, ей тоже не
понравился. Она прошла мимо, направляясь к подъезду. Водитель на нее не
реагировал. У него была установка передать сообщение о двоих мужчинах, и
он не обратил внимания на хрупкую девушку, в нерешительности застывшую
посредине двора.
   Леший достал ключи. Оглянулся. По-прежнему никого не было, но его
смущало нечто непонятное. После своего ранения в Афганистане и контузии он
вообще вел себя странно, иногда чувствуя приближение человека там, где
другой ничего не сознавал. Может быть, именно за эту его способность Седой
всегда возил его с собой.
   Абрамов еще раз проверил свое оружие. Все было в порядке. Он
усмехнулся. Если ему удастся захватить хотя бы одного террориста живым, то
это будет самый настоящий триумф.
   Он чувствовал проснувшийся охотничий азарт, словно в нем заговорили
гены тысячи предков, выходивших на охоту в поисках добычи. К осо'- знанию
охоты примешивалось и чисто "цивилизованное" чувство удовлетворения
достигнутым и перспектива предстоящего успеха. Он с удовольствием подумал,
что все центры, штабы, группы так и не смогли сделать того, что удалось
ему. И вспомнил Борисова, которого давно и откровенно не любил за
педантизм и излишнее равнодушие.
   Леший наконец открыл дверь. Еще раз оглянулся. Никого не было. Но
что-то продолжало его волновать. Седому передалось его волнение.
   - В чем дело? - тихо спросил он.
   Леший, сделав рукой предупреждающий жест, чтобы Седой оставался на
пороге, сам осторожно приоткрыл дверь, входя в квартиру.
   Там все было очень тихо, и Седой вдруг понял, что именно смущает
Лешего. Ведь по ситуации прикованный к батарее поляк обязан был
догадаться, что они пришли за ним. И не должен был так подозрительно
молчать. Седой достал оружие, по-прежнему не входя в квартиру.
   Леший осторожно двигался к гостиной. Он вдруг замер. Труп. Когда они
выходили отсюда, труп лежал не так. Левая рука убитого была подтелом. А
сейчас руку кто-то вытащил, и она только прижата к телу. Так и есть. Здесь
были люди. Он повел пистолетом в другие комнаты.
   Посмотрел в гостиную. Там молча стоял Анджей. Леший видел только его
ноги. Он заглянул чуть дальше. Анджей стоял у батареи, не двигаясь. Он был
напуган, но не так, как полагалось быть испуганным в подобных случаях.
   Он явно чего-то ждал. И в этот момент кто-то появился из смежной
комнаты.
   - Беги! - закричал Леший, стреляя в мелькнувшую тень. Седой повернулся.
Сверху с лестницы кто-то быстро спускался. Уже не раздумывая, он выстрелил
в неизвестного и бросился бежать по лестнице. Леший, выстрелив несколько
раз, собирался отступать, когда почувствовал сильный удар по спине. Он
обернулся. Сзади стоял неизвестный, целя ему прямо в лицо. Леший понял,
что это последнее мгновение его жизни. И, поняв, как-то по-особенному
торжествующе улыбнулся. В следующее мгновение подполковник Абрамов всадил
ему пулю точно в голову. Как на тренировках, когда вместо живого человека
они стреляли в мишени.
   Седой, скатившись по лестнице, выбежал из подъезда. Он слышал выстрелы,
уже понимая, что Леший не имеет шансов уцелеть. Выскочив из подъезда, он
побежал по двору, когда услышал, как незнакомый водитель, выпрыгнувший из
машины, громко крикнул ему:
   - Стой! Стрелять буду!
   Седой обернулся и в этот момент споткнулся, полетев на землю. Это было
обидно, глупо и несправедливо. Первый раз в жизни ему действительно не
повезло. Пистолет выпал из рук, и он понял, что все кончено. Рывок за
пистолетом мог закончиться пулей в голову. Но сдаваться не имело смысла.
Он все-таки рванулся за пистолетом, ожидая, когда в его тело вонзится
страшная боль.
   - Стой! - закричал снова водитель, целясь прямо в Седого. И в этот
момент прозвучал выстрел. Водитель, недоуменно оглянувшись рухнул на
землю. За его спиной стояла Карина с пистолетом в руках. Седой посмотрел
ей в глаза. На одно мгновение. Но это было мгновение высшего счастья для
женщины. Он не произнес более ни слова, но все было сказано в это
мгновение. Быстро подняв пистолет, он побежал к выходу со двора. Через
минуту они уже отъезжали от дома.
   - Спасибо, - сказал Седой, когда они были достаточно далеко. Женщина
посмотрела на него, ничего не сказав. Он увидел, что на его сотовом
телефоне горел огонек вызова. Телефон зазвенел в очередной раз. Он раскрыл
телефон, поднимая его к себе.
   - Это я, - быстро сказал Аркадий Александрович, - у нас неприятности.
Встречаемся у вокзала. Я передам тебе капсулу. Через сорок минут тебе
нужно быть в депутатской комнате в Шереметьево-1. Самолет с деньгами будет
готов к пяти тридцати.
   - Понял, - сказал Седой, отключая телефон. Карина посмотрела на него. -
Останови машину, - вдруг попросил он.
   Она удивленно посмотрела на него. Нужно было уходить от возможной
погони. Но она все-таки затормозила. И снова посмотрела ему в глаза. И
тогда он ее поцеловал. Никогда в жизни он не целовал ее именно так -
как-то по-особенному волнующе, нежно и страстно.
   Она поняла, что он вручает ей награду. Самую лучшую награду в ее жизни.
Про два совершенных ею убийства она уже не думала. Женщина была вполне
счастлива.


   Москва. 15 часов 40 минут

   Если посчитать общее количество автомобилей, рванувших к особняку
Аркадия' Александровича, то можно было смело утверждать, что их число
перевалило за два десятка. Все имеющиеся в наличии силы оперативных групп
ФСБ и МВД бросились к этому дому, пытаясь блокировать террористов в их
собственном логове. Параллельно по компьютерным данным
антитеррористического центра ФСБ и информационного центра МВД
вырисовывалась следующая картина.
   Фирма "Марк Лтд." была зарегистрирована в прошлом году. Основателем
фирмы был Аркадий Александрович Майский, довольно известный бизнесмен и
коммерсант. В городе его считали удачливым дельцом, умело вкладывающим
свои доходы в наиболее выгодные отрасли - строительство и банковское дело.
   Майский имел коммерческие интересы сразу в нескольких банках, и по
распоряжению премьер-министра все руководители этих банков должны были
строго отчитаться по счетам "удачливого" бизнесмена.
   Телефон, куда звонил террорист из Германии, принадлежал компании "Марк
Лтд.". Им также принадлежал особняк, к которому сейчас уже подъезжали
сотрудники ФСБ и милиции. Абуладзе ловил все новые сообщения с каким-то
болезненным выражением лица. Чтобы не нервировать остальных, он хотел
пройти в комнату, где сидел до сбора столь представительного собрания.
Лодынин, поняв его замысел, повернулся следом за ним. Но, повернувшись, он
увидел, как оттуда выходит генерал Зароков. Заметив его, генерал улыбнулся.
   - Попросил мне привезти из дома форму.
   А то неудобно. Все нормально одеты, а я в парадной форме.
   - Конечно, - понимающе кивнул Лодынин, входя в комнату первым. За ним
последовал Абуладзе.
   - Ты чего такой мрачный? - спросил Лодынин. - Вечно ты всем недоволен.
   - Не нравится мне все, что здесь происходит, - честно признался
Абуладзе, - ну не нравится, и все. Ты ведь знаешь, как я чувствую. А
сейчас я чувствую, что все это гиблый номер. Они предусмотрели какую-то
хитрость, которую я не могу разгадать. И самое главное, мы не знаем до сих
пор, кто сообщил им о времени и пути следования нашей колонны.
   - Если найдем террористов, все узнаем, - успокоил его Лодынин. - Я сам
с ума схожу.
   Ко мне внуки приехали из Санкт-Петербурга.
   Мой сын сейчас там служит. И все они в Москве. Представляешь, что
будет, если разобьют хоть одну капсулу?
   - Поэтому я и хочу гарантий, - раскатисто заметил Абуладзе, - а у меня
их нет. Пока какие-то отрывки сведений. Нужно проверить, нет ли у Майского
знакомых летчиков.
   - Летчиков? - не понял Лодьгаин.
   - Когда я разговаривал с террористом, он мне сказал, что им не нужен
экипаж. Это значит, что у них есть свои летчики. Нужно проверить, не было
ли среди знакомых Майского летчиков. А если были, где они сейчас находятся.
   - И зачем только я дал согласие на твой уход? - развел руками Лодынин.
- Конечно, проверим. - Он быстро вышел из комнаты.
   Абуладзе сел на стул, обхватив голову руками.
   В соседнем зале продолжалась обычная суматоха, а он сидел и думал.
   Нападение было спланировано по всем правилам военного искусства. Было
выбрано лучшее место для засады, подготовлены люди. Для отвлечения
внимания подогнали машины "Скорой помощи" и ГАИ. Автомобиль ГАИ, вспомнил
он. Это мучило его весь день. Почему до сих пор не найден автомобиль ГАИ?
Зачем террористам так тщательно прятать автомобиль, если они не спрятали
трупы офицеров ГАИ?
   Второй вопрос: кто сообщил террористам о времени перевозки контейнера?
И не просто сообщил. Рассказал об охране, объяснил про маяк на контейнере.
Помог устроить засаду, в которой погибла группа спецназа. Кто это мог
сделать? Кто мог знать обо всех этих деталях?
   Лодынин, Зароков, Лебедев, Масликов, Солнцев. Неужели он должен
подозревать одного из этих генералов? Или поверить, что предателем был
майор Сизов? А детский паровозик?
   Это, конечно, вещь иррациональная, ее к фактам не причислишь, но не
верит Тенгиз Абуладзе в такого чудовищного отца. В предательство верит, в
измену может поверить. Во все что угодно. Но не в обман собственного сына.
   Сизов мог просто сказать: куплю тебе новый паровозик. Или пришлю новый
состав с паровозом. Если это он, то полученных денег могло хватить на
десять большегрузных составов с паровозами. И зачем ему рисковать?
Спокойно улетит с террористами, а потом вызовет к себе жену и детей. В
условиях победившей демократии в России никто не станет отыгрываться на
семье террориста. Даже на семье такого предателя, как Сизов. Если,
конечно, он предатель.
   Третий вопрос: куда они собираются лететь? Судя по спланированному
нападению и разыгранной как по нотам акции уничтожения вертолета спецназа,
они обо всем прекрасно осведомлены. В таком случае куда они денутся? Их
выдаст любое европейское или азиатское государство. В Скандинавию? Швеция
и Норвегия могут не выдать. Но они конфискуют все деньги с возвратом их
России, а террористам дадут пожизненное заключение. В страны СНГ? Это
вообще немыслимо. Ни один руководитель в странах СНГ, даже в таких
крупных, как Казахстан иди Украина, не пойдет на подобную провокацию. Это
будет означать потерю собственного имиджа во всем мире. Да и оба
президента не захотят прослыть в мире пособниками террористов. Не говоря
уже о всех остальных. В республиках Средней Азии и Закавказья террористов
арестуют, едва они сойдут на землю. Ни один президент не захочет иметь
таких гостей на собственной территории.
   Остается Белоруссия. Глупо думать, что дружественное государство может
разрешить хоть как-то вопрос в пользу террористов. Скорее их президент
устроит показательный суд с показательным приговором. Он более решительный
человек, чем многие его коллеги. А деньги вернет России, в этом можно не
сомневаться.
   Остается Молдавия. Неужели их лидер действительно захочет принять
подобный груз? Маловероятно. У него собственные проблемы с Тирасполем.
Страны Прибалтики? Тоже не подходит. Предоставить такой изумительный шанс
Москве ввести свои войска в страну, поддерживающую террористов? И ведь
никто, ни одна страна в мире и пикнуть тогда не посмеет.
   Террористов осуждают все. Все без исключения.
   Страны Восточной Европы, условно говоря, делятся на две группы.
Болгария, Румыния, Югославия, Словакия, Босния, Греция, Македония, не
задумываясь, выдадут террористов России. Чехия может попросить не казнить
их.
   Чешский президент дорожит своим имиджем гуманиста. Но тоже выдаст
террористов. Остаются Польша и Венгрия. Там социал-демократические
правительства. Они, конечно, вернут деньги, но на выдачу террористов могут
не пойти, чтобы не давать своим оппонентам возможности обвинений в
симпатиях к Москве.
   Однако в таком случае террористы получат на всю катушку - пожизненное
заключение.
   Абуладзе вздохнул. Про страны Западной Европы он и не думал. Там давно
знают, что с террористом нельзя договариваться ни при каких условиях.
Любая уступка террористам вредна - такого принципа придерживались в
Западной Европе. Они даже не станут церемониться. Просто арестуют и
выдадут террористов российским властям. Может, Майский хочет лететь в
Израиль, рассчитывая, что такое количество денег смягчит позицию
израильского правительства?
   Тоже не подходит. Израильтяне, выдавшие несколько лет назад воздушных
террористов, захвативших детей и потребовавших самолет в Израиль, даже не
станут торговаться. Для израильского правительства потакать подобным
террористам, даже если среди них будут евреи, все равно что расписаться в
собственном ничтожестве. Опять-таки в лучшем для террористов случае они
получат пожизненное заключение. А деньги, конечно, вернутся в Россию,
здесь и Израиль торговаться не будет.
   Может, какая-то азиатская страна? Пакистан? Нет. Они уже посадили одну
группу террористов, решивших бежать в эту страну. Содержание в тюрьме было
настолько отвратительным, что заключенные со слезами на глазах умоляли
отправить их в Россию. Иран?
   Или Ирак? Может, Сирия? Тоже не подходит.
   Их и так обвиняют во всем мире в потакании терроризму. Зачем им новые
проблемы? Даже за такие деньги.
   Индия? Выдаст немедленно. Просто развернет самолет и прикажет лететь в
Москву.
   Китай? Может не выдать. Но в таком случае показательно казнит
террористов на площади.
   И выдаст все деньги обратно. Турция? Они однажды уже не^вьщали
литовцев, убивших бортпроводницу. Но посадили их в собственную тюрьму. У
турков свои проблемы. Они не станут бросать вызов всему цивилизованному
обществу. Тогда куда все-таки полетит этот самолет? - со злостью ударил
кулаком по столу Абуладзе. Вошел генерал Лодынин.
   - Я дал указание, - сказал он, - все связи Майского проверяем. Но
летчиков среди его знакомых нет. Хотя есть данные, что в молодости он
дружил с одним испанцем.
   - С каким испанцем? - не понял Абуладзе.
   - В тридцатые годы в СССР приехало много испанских детей, - пояснил
Лодынин, - это были дети социалистов и коммунистов.
   Часть из них осталась навсегда здесь, а часть уехала в Испанию сразу
после смерти Франко.
   Так вот, среди уехавших был Мигель Переда.
   Довольно неплохой летчик. Работал на внутренних линиях Москва-Тбилиси,
МоскваСтаврополь. Были сведения, что он был связан тогда с так называемыми
"цеховиками"-- владельцами подпольных цехов в кавказских регионах. Возил
их продукцию. Но доказать тогда ничего не смогли. За границу его тогда не
пускали, он все-таки был испанцем. Но он уехал из нашей страны десять лет
назад. И живет сейчас в Барселоне.
   - А он не приезжал к нам за эти десять лет?
   Лодынин усмехнулся.
   - Так и знал, что спросишь. Сейчас проверяют через наше посольство в
Испании. Сделали срочный запрос. Сегодня воскресенье, и трудно найти
сотрудников на работе, тем более в нашем посольстве в Испании.
   - Больше никого?
   - Больше никого нет. Ты думаешь, Переда прилетел специально в Москву,
чтобы пилотировать отсюда самолет? Это выглядело бы слишком невероятно.
   - Верно, - согласился Абуладзе, - но нам важно знать, когда он здесь
бывал и когда уехал.
   В кабинет вошел Маркин.
   - Томрищ генерал, сообщение из МИДа, - передал он срочную телеграмму.
   - Они проверили через консульское управление, - понял Лодынин и,
взглянув на сообщение, нахмурился. - Кажется, ты был в чемто прав, -
сказал он. В сообщении указывалось, что Мигель Переда приезжал в этом году
дважды в Россию по приглашению фирмы "МаркЛтд.".
   - Мне не нравится подобное совпадение, - задумчиво пробормотал Лодынин,
- нужно будет узнать, где сейчас находится этот Переда.
   Поднять его документы в нашем посольстве и узнать городской телефон в
Барселоне. Действуйте, Маркин. Скажите, чтобы нашли нашего консула. Если
нужно, скажите мне, я попрошу министра иностранных дел. Он быстро найдет
своих сотрудников.
   Маркин поспешил из комнаты.
   - Идем, - предложил генерал, - группы захвата уже на месте, окружили
здание фирмы.
   Сейчас может начаться штурм.
   - У них есть противогазы?
   - Конечно, нет, - мрачно ответил генерал Лодынин, - наша группа
вылетает только через десять минут. У нашего спецназа будут противогазы.
   Они вышли из комнаты в зал. Все напряженно ждали сообщения.
   - Товарищ генерал, - доложил директору ФСБ руководитель оперативной
группы АТЦ, - мы окружили здание. Но нам кажется, что в доме никого нет.
   Директор ФСБ посмотрел на премьера. Тот нахмурился. Он уже предвкушал
радость окончания столь сложного и неприятного дела, когда пришло это
сообщение.
   - Пусть все проверят сами, - властно сказал премьер.
   - Проверьте все лично, - зло повторил директор ФСБ, - и только потом
докладывайте мне о результатах вашей проверки.
   - Слушаюсь, - отозвался виноватый голос руководителя группы. Через пять
минут он доложил: - Наши люди вошли в здание. Пока никаких признаков жизни
не обнаружено. Во дворе стоят два автомобиля.
   Все слушали сообщение. Директор ФСБ пожалел, что все телефоны выведены
на микрофон и его беседу теперь слышат все руководители, столпившиеся в
зале.
   - На первом этаже никого нет, - последовал доклад, - идем дальше.
   Абуладзе хмуро переглянулся с Лодыниным.
   - На втором этаже тоже никого нет. Здесь на столе лежит телефон. Он
звонит. Все время звонит. И записка.
   - Какая записка?
   - Написано: "Поднимите трубку".
   На этот раз Лодынин посмотрел на Абуладзе и покачал головой. Оба
профессионала уже понимали, что именно там происходит.
   - Осторожно возьмите телефон, - разрешил директор, - только очень
осторожно. Там может быть установлено взрывное устройство.
   Потом была долгая минута молчания. Наконец, не выдержав, директор
крикнул:
   - Что у вас происходит? Говорите, черт вас всех возьми!
   - Товарищ генерал, - послышался виноватый голос руководителя
оперативной группы, - сюда звонил Майский. Он предупредил, что едет в
аэропорт, и просил не задерживать никого по дороге. Иначе они сломают
капсулу.
   Директор ФСБ взглянул на мрачного премьера и прошептал проклятие.
Министр обороны тяжело вздохнул, хватаясь за сердце. Абуладзе в третий раз
посмотрел на начальника ГРУ.
   - Нас предали, генерал, - очень тихо сказал он, - и предал кто-то из
находившихся в этом здании.


   Москва. 15 часов 50 минут

   Когда на лестничной клетке послышался в очередной раз шум, он услышал
это сквозь пелену тумана, окружавшего его сознание. Больше он не слышал
ничего и уже готов был к тому, чтобы никогда не проснуться. Но он пришел в
себя снова после толчков, когда его несли вниз на руках.
   "Спасен", - радостно подумал он, открывая глаза. Вокруг суетились люди,
врачи, незнакомые люди заглядывали ему в лицо.
   - Живой, - радостно говорили все, - живой.
   Он снова закрыл глаза, глубоко вдыхая весенний воздух. Живой, подумал
он. Это было так здорово, что на мгновение он даже забыл, почему он
обязательно должен был остаться в живых. А когда вспомнил, то
забеспокоился.
   Времени почти не было, и нужно будет предупредить своих товарищей.
Террористы явно готовили какую-то пакость с переодеванием в милицейскую
форму. Его внесли в машину, оказавшуюся небольшим микроавтобусом, кажется,
японской или корейской сборки. Ему казалось, что все худшее уже позади,
что сейчас его отвезут в больницу, где он наконец расскажет про
сегодняшнее нападение и переодетых в форму террористов, которые так и не
собирались менять эту форму.
   И в этот момент он услышал знакомый торжествующий голос Лося.
   - Ну что, стервец, добегался?
   От невыносимого ужаса сжалось сердце. Он вдруг понял, что террористы
оказались умнее и хитрее, чем он думал. Они никуда не собирались убегать.
Зачем? Ведь все его призывы о помощи сводились в конечном итоге к тому,
чтобы сюда вызвали милицию. А зачем вызывать милицию, если она уже в доме?
Никому из соседей даже в голову не могло прийти проверить документы у
двоих офицеров милиции, оказавшихся перед запертой дверью. Наоборот, все
помогали сотрудникам милиции по мере сил. Сначала слесарь из местного ЖЭКа
с помощью добровольцев разбил замок, открывая дверь. Затем все те же
услужливые руки потащили несчастного раненого вниз. И бережно уложили в
подъехавший микроавтобус, за рулем которого сидел пожилой человек,
вызвавшийся доставить несчастного в больницу.
   Старый опытный Лось перехитрил-таки майора Сизова. Нужно всю свою жизнь
обманывать и делать пакости людям, познавая эту науку зла, чтобы достичь
совершенства и в этой области. Лось знал подобную науку досконально. Он
всю свою жизнь обманывал людей, зарабатывая деньги на их страданиях, боли,
крови. Майор Сизов, впервые вступивший на эту стезю, оказался не готов к
подобному чудовищному лицемерию своих врагов.
   Впрочем, в лицемерии Лося не было ничего странного. Всю свою жизнь этот
человек притворялся и ловчил. Он действительно работал раньше в органах и
был подполковником милиции, успешно совмещая службу в правоохранительных
органах с организацией банды по вымогательству и рэкету. Его люди очень
умело обрабатывали клиентов, отказывавшихся платить деньги. Лось получил
свою кличку за квадратную голову и большую фигуру. На самом деле
подполковника звали Авдотин Николай Анатольевич. Подполковник хорошо
изучил приемы и методы преступного мира, умело применяя их в своих
интересах.
   Несчастный Сизов даже не подозревал, что вся банда Лося действительно
состояла из бывших и нынешних работников милиции. Это были самые страшные
террористы. Люди-оборотни, предающие своих коллег, своих сослуживцев,
своих друзей. Сидящий за рулем микроавтобуса террорист по кличке Моряк
получил это прозвище за привычку ходить в тельняшке, оставшуюся после
службы в армии. Он на самом деле раньше работал на патрульной машине и
имел звание старшего лейтенанта.
   Но Моряка рекомендовал сам Седой. Лось никогда бы не сделал такого
выбора. А вот другие двое были действующими работниками милиции, причем
один из них все еще числился в отряде московского ОМОНа.
   На эту операцию Лось отбирал людей с предельной требовательностью.
Любой из тех, кто пойдет с ним на операцию, должен был знать, что по
истечении этого дня станет миллионером и обеспеченным человеком на всю
жизнь. Так и бьыо все обговорено. Каждый из двоих его помощников должен
был получить сегодня ночью по миллиону долларов. Сам Лось, разработавший
часть операции с учетом своих людей, должен был получить в три раза
больше. Он не спрашивал, сколько получали остальные, понимая, что это не
должно его волновать. Но при случае собирался узнать, какую именно сумму
они будут требовать, чтобы потом, по мере возможности, пересмотреть
причитающуюся ему сумму. А если повезет, то и забрать все деньги себе.
Такая мысль тоже мелькала у него в голове, тем более что Седого он
ненавидел давно и страшно. Тот откровенно презирал предателя-милиционера и
никогда этого особенно не скрывал.
   Теперь двое сотрудников милиции, которые ехали впереди на отбитой у ГАИ
машине, знали, что всем, что они имеют, они обязаны Лосю. И он не
сомневался в их верности. В отличие от Моряка, сидевшего за рулем
микроавтобуса и что-то тихо напевавшего. Насчет машины ГАИ все придумал
сам Лось. Он правильно рассчитал, что воинская колонна сразу остановится,
если увидит автомобили "Скорой помощи" и ГАИ, стоящие на дороге. В таком
случае срабатывал стереотип сознания любого человека. Но самое главное
было потом, после нападения. Машину ГАИ нужно было сохранить. Просто
сменить номера, чуть-чуть добавить краски - словом, придать автомобилю
совсем другой вид. Это будет по-прежнему машина милиции, но никто не
узнает в ней прежний автомобиль ГАИ. Впрочем, никто и не будет
приглядываться. Кому может прийти в голову, что террористы решатся на
такой отчаянный трюк, дважды используя одну и ту же захваченную машину ГАИ!
   На этом и строил весь свой расчет Лось.
   Когда он изложил свой план Аркадию Александровичу, тому понравилась эта
безумная идея. Правда, подлец Седой был чем-то недоволен, но это было уже
не столь важно.
   А потом два месяца они проверяли все подробности в ожидании условного
сигнала. И такой сигнал был получен только в пятницу. В это воскресное
утро Лось смотрел на улицы города, мимо которых они проезжали. Возможно,
уже никогда он не вернется сюда. Впрочем, он не особенно сожалел. Жена
ушла от него еще пять лет назад. Дочь взрослая и живет смостоятельной
жизнью. Пора было наконец подумать о себе. В его чемоданчике, лежавшем на
заднем сиденье микроавтобуса, было и его имущество, которое он не
собирался показывать ни одной таможне мира. Там было все, что ему удалось
заработать и собрать за время своей нелегкой деятельности в милиции. Но
это был все равно мизер по сравнению с теми деньгами, которые он собирался
сегодня получить.
   Впрочем, сегодня миллионером станет не только он, но и все остальные. А
этот глупый майор хотел все испортить. Испортить такой совершенный план.
Лось посмотрел на лежавшего поперек сидений Сизова. Увидел, как тот
открывает глаза, и улыбнулся.
   - Напрасно ты весь этот спектакль затеял, дорогой наш. человек. Побил
чужую посуду.
   Все равно вышло по-моему.
   Сизов что-то пробормотал.
   - Чего тебе? - наклонился к нему Лось. - Пить хочешь?
   - Врешь, - прошептал Сизов, - все равно по-твоему не будет.
   Лось сжал губы, не поднимая головы. С тех пор, как в прошлом году его
уволили на пенсию, нервы у него были совсем никудышные.
   Но он сдержался, отворачиваясь.
   - Врешь, - уже громче сказал Сизов, - никогда по-твоему не будет.
   - Бухти, бухти, - насмешливо сказал Лось, - уже мало осталось. Скоро
приедем в аэропорт, и там ты сразу кончишь дергаться.
   Ничего, милый, мы с тобой там поговорим. - Он наклонился и вдруг резко,
сильно ударил раненого в живот. Сизов застонал от боли. - Это тебе за
побег, - рассудительно сказал Лось.
   Послышался звонок его сотового телефона.
   Он поднес телефон к уху, вытащил антенну.
   - Это я говорю, - очень торопливо заметил Аркадий Александрович, - у
нас неприятности. Срочно в аэропорт. Шереметьево-1.
   В пять тридцать там будет готов самолет. Действуй по плану, как
договаривались. Больше не звони, могут засечь. - Он отключился, и Лось
опустил антенну.
   - Неприятности у него, - пробормотал Лось. - Сукины дети! Ничего
нормально сделать не могут. Моряк, ты слышал? Едем в Шереметьево-1. Пусть
ребята едут следом за нами.


   Москва. 16 часов 00 минут

   К вокзалу они подъехали ровно в четыре часа дня. Седой показал Карине,
куда подъехать, чтобы подать их белый "Ауди" в переулок, где его не могли
заметить. Она осторожно въехала в переулок, и он, выйдя из машины, уже
собирался зашагать к ожидавшим его на другой стороне улицы Аркадию
Александровичу с его помощниками. Но затем, словно вспомнив о чем-то,
наклонился и сказал:
   - Будь осторожна. Осталось совсем немного.
   Она улыбнулась. Это было первое приятное замечание, которым он наградил
ее за весь день. Седой огляделся, перешел улицу на зеленый свет и пошел в
сторону соседнего дома, около которого уже притормозил "БМВ". За рулем
сидел Костя. В машине, кроме самого Аркадия Александровича, были и двое
его помощников. Уже вернувшийся Бармин сидел на переднем сиденье, положив
автомат прямо на колени и прикрыв его газетой. На заднем сиденье
находились сам Аркадий Александрович и сапер-минер Эдик, нервно
улыбавшийся и все время крутивший головой. Седой наклонился к машине.
   - Как дела? - холодно спросил Аркадий Александрович.
   - Ничего,-- ответил Седой. Потом, помолчав, сказал: - Леший погиб.
   - Как погиб? - встревожился Аркадий Александрович.
   - Убили. На квартире у Анджея, куда мы вернулись прикончить поляка,
была засада.
   Мы, кажется, сумели двоих убрать, но Леший погиб.
   - Ты сам видел его труп? - встревоженно спросил Аркадий Александрович.
- Учти, что это очень важно. Он может нас вьщать.
   - Леший никогда нас не выдаст, - презрительно сказал Седой, - и живым
тоже его взять нельзя. Говорю, что он убит, значит, убит.
   - А остальные? - уточнил Аркадий Александрович.
   - Все в порядке, - нехотя подтвердил Седой, - они уже ничего не
расскажут. Там еще баба была и телохранитель Анджея. Ну Леший и их, в
общем... - Говорить об убийствах не хотелось. Было отчасти стыдно и
отчасти неприятно, словно он превратился в настоящего мясника, деловито
перерезающего горло своим жертвам. Или в палача, равнодушного к
человеческим страданиям.
   - Ясно, - подвел итог Аркадий Александрович. - У нас мало времени.
Через полчаса вы с Кариной должны быть в депутатской комнате в
Шереметьево-1. Там передашь первую капсулу. Но только тогда передашь,
когда увидишь, что самолет действительно готов. Ты меня понял?
   - Не нужно повторять. Я не придурок, - зло огрызнулся Седой.
   - В семнадцать тридцать самолет должен быть на взлетной полосе, -
подвел итог Аркадий Александрович, - но не торопитесь с вылетом. В любом
случае нам нужно задержать самолет еще хотя бы на час. По-моему, они так
напуганы, что управились быстрее, чем мы думали.
   - Это еще неизвестно, - рассудительно сказал Седой, - когда улетим,
будет ясно.
   - Возьми капсулу, - предложил Аркадий Александрович, - и будь
осторожен. Очень осторожен, Седой. От твоей поездки зависит сейчас вся
операция. Петя, отдай ему капсулу.
   Петр Бармин открь1л стальной чемоданчик, специально изготовленный для
такого случая, и вытащил одну капсулу. И хотя он чуть приоткрыл
чемоданчик, тем не менее Седой успел заметить, что там находилось всего
две капсулы. Он протянул руку и просто забрал капсулу, словно это был
обычный патрон.
   - Осторожнее! - страдальчески крикнул Аркадий Александрович, испуганно
взглянув на Седого. - Ты ведь должен все понимать.
   Это же капсула.
   - Ничего. - Он зажал капсулу в руке и только потом, вспомнив, спросил:
- Что за неприятности у вас были?
   - Они засекли нашу фирму. И наш домик тоже засекли. Похоже, мы все-таки
не до конца просчитали их действия, Седой. Они смогли засечь мой разговор
с Германией через спутники. Видимо, поняли, что в машине два телефона, и
засекли обе линии связи.
   - Этого не может быть, - нахмурился Седой. - Если он не звонил по этому
телефону, то этого не может быть. Они ведь не могли прослушивать все
сотовые мобильные телефоны Германии.
   - Они это сделали, - зло заявил его собеседник, - хорошо еще, что наш
друг позвонил по обычному телефону и предупредил меня.
   Иначе мы бы сейчас здесь с тобой не разговаривали.
   - Неужели вы не предусмотрели и такой вариант? - спросил Седой.
   Аркадий Александрович довольно улыбнулся.
   - А ты как думаешь? Конечно, предусмотрели. Но говорить об этом раньше
времени я не хотел. Пусть будет для них сюрпризом.
   - Ко мне больше ничего нет?
   - Нет. Но будь осторожен. Они захотят тебя даже арестовать. Держись
твердо. Заяви, что если они не пропустят тебя к самолету, то будет очень
плохо. Мы взорвем оставшиеся две капсулы.
   - Понятно.
   - У меня с собой два сотовых телефона.
   Они зарегистрированы на другие фирмы и пока чистые. Держи все время при
себе свой телефон. Я позвоню и поговорю с тобой ровно в пять двадцать.
Только учти, что разговор будет коротким и я сразу выброшу свой телефон в
мусорный ящик, чтобы они не смогли меня засечь.
   - Надеюсь, что вы так и сделаете.
   - И езжайте очень осторожно. Постарайтесь не попасть в аварию.
   - До свидания. - Он отвернулся и зашагал к своей машине, даже не
попрощавшись.
   - Хам, - сказал с презрением Аркадий Александрович, когда Седой отошел
достаточно далеко и не мог его услышать.
   Держа в руках капсулу, Седой перешел улицу. За спиной послышался резкий
скрип тормозов. Высунувшийся из грузовика водитель яростно махал ему
рукой. Седой, не оборачиваясь, шел к своей машине. За рулем сидела Карина,
внимательно смотревшая на него. Он подошел к автомобилю, сел рядом с ней,
захлопнул дверцу.
   - Как дела? - спросила она. Вместо ответа он показал ей капсулу. Она
невольно поежилась, словно в салон машины вползла ядовитая змея.
   - В аэропорт Шереметьево-1, - устало сказал он. Она повернула ключ.
Машина выехала из переулка. Через несколько минут он вдруг спросил: - Ты
не передумала? Еще все можно отыграть назад. Ты просто выйдешь из машины,
и все.
   Она взглянула на него и, закусив губу, ничего не произнесла. И вдруг
резко нажала на тормоза, да так резко, что он едва не разбил себе лицо.
Сзади послышался отчаянный визг тормозов. Они едва избежали аварии.
   - А ты хочешь, чтобы я ушла? - спросила она, глядя ему в глаза.
Молчание длилось вечность. Сзади неистовствовали водители, ревели
клаксоны, кричали люди.
   - Нет, - наконец сказал Седой, - я не хочу, чтобы ты уходила.
   Она чуть улыбнулась и снова взялась за руль. Он посмотрел на капсулу.
Она была такая маленькая. Хрупкая. В ней была какая-то жидкость. Обычная
жидкость, как вода из ручья в детстве. Он подумал, что можно разбить
капсулу вот здесь, сейчас. Разбить ее ко всем чертям в этом огромном чужом
городе, так и не ставшем ему родным.
   Много лет назад он приехал сюда полный надежд и радужных планов. Теперь
не оставалось ничего. Ни надежд, ни планов. Была только эта белая трубочка
- капсулы и трупы...
   Много трупов вокруг. Он давно перестал считать эти трупы, понимая, что
ничего изменить уже нельзя. После Афганистана он не верил никому. И
виновата в этом была не война.
   Скорее в этом виновато было то чувство потерянности и одиночества,
которое он испытал, вернувшись с войны. Может быть, Карина могла помочь
ему именно тогда. Но теперь...
   Теперь в руках по-прежнему была капсула, позади были трупы, а впереди
была неизвестность. Он сжал зубы. Хорошо бы разбить эту капсулу прямо
сейчас, с холодным отчаянием подумал он. И тогда первой жертвой этого ЗНХ
станет он сам. Может, в этом и будет высшая справедливость.


   Москва. 16 часов 10 минут

   Полковник Борисов приехал в больницу к Панченко, когда закончили
оперировать Ваганова. Врачи не давали никаких шансов на его выздоровление,
утверждая, что все решится в ближайшие несколько часов. Борисов прошел в
палату к Панченко, где лежал раненый офицер. Несмотря на уговоры, лечащий
врач дал ему всего пять минут.
   Он вошел в палату, обнаружив сидевшую рядом с раненым его молодую
миловидную супругу. У нее были заплаканные, но счастливые глаза. Очевидно,
она была довольна тем, что все кончилось таким образом и получивший
тяжелое ранение муж тем не менее останется жив и рана не представляет
серьезной опасности для жизни. Увидев вошедшего, она чуть нахмурилась.
Сюда уже приезжало столько людей и из милиции, и из ФСБ.
   Борисов, поняв ее состояние, улыбнулся ей вместо приветствия.
   - Как хорошо, что вы здесь! - сказал он. - Не нужно уходить. У меня нет
ничего секретного. Ваш муж вел себя как настоящий герой.
   И вы должны об этом знать.
   Это было правдой. Все солдаты в один голос говорили о мужестве
Панченко, которое он проявил во время нападения террористов на воинскую
колонну. Молодой супруге было приятно слышать такие слова.
   - Тоже мне герой, - сказал весь перебинтованный Панченко, - поймали,
как утку. Если бы отбили нападение, тогда был бы герой.
   А сейчас еще нужно искать этих бандюг.
   - Найдем, - успокоил его Борисов, присаживаясь рядом на стул, -
обязательно найдем.
   Я зашел узнать, как ваше здоровье, и заодно рассказать вашей супруге,
как вы здорово действовали. Полковник Борисов. Я из штаба округа, -соврал
он.
   - Спасибо, товарищ полковник, - поблагодарил Панченко, - вообще-то я
где-то и сам виноват. Немного не рассчитал, подставился.
   Вот они меня и ранили.
   - Ничего. Все заживет, все будет в порядке. Вы геройски держались, -
добавил Борисов, - и рана у вас не такая опасная, как у подполковника
Ваганова.
   - Как он себя чувствует? - спросил Панченко.
   - Пока в сознание не приходил. Тяжелая травма головы. Поврежден череп.
Задет мозг.
   Но врачи надеются на лучшее. Его группа ведь приняла главный удар на
себя.
   - Да, - подтвердил Панченко, - это подполковник ГАИ струсил. Как увидел
наставленное на него оружие, так сразу и упал на землю. И не вставал,
сукин сын, пока бой не кончился.
   - Трусы всегда встречаются, - уклончиво согласился Борисов, - а вот
капитан Буркалов погиб.
   - Я это тоже видел, - оживился Панченко, - я же говорю. Эти трое
офицеров - настоящие герои. Они герои, а не я. Буркалов пытался машину
вывести из-под обстрела гранатометов. Видел, что бьют по кабине, а все ж
таки пытался. Такой молодец и так геройски погиб! Или этот майор. Сизов,
кажется. Он ведь отбивался до последнего, а когда в машину бандиты
полезли, даже пристрелил одного из них. А ведь уже раненый лежал на полу
машины.
   - Да? - заинтересовался Борисов. - Вы ничего не путаете? Может, это
стрелял Ваганов, а не Сизов?
   - Не путаю, - упрямо сказал Панченко. - Подполковника сразу тяжело
ранило, и он потерял сознание, а Сизов все еще отстреливался.
   До последнего контейнер защищал.
   - А подполковник Мисин утверждает, что Сизов добровольно сдался
террористам.
   - Дерьмо ваш подполковник! - разозлился Панченко. - Что он там видел!
Спрятался в овраге и лежал. Наверно, от страха в штаны наделал. А его
напарник сражался. И мои ребята сражались. Ведь подполковник старше нас
всех по званию бьы. Он и должен был нами командовать. А вместо этого в
овраге лежал.
   - Значит, он не видел, как шел бой?
   - Да он от страха головы не поднял! Как он мог еще что-то видеть! -
разволновался Панченко.
   - Не нервничай, - испугалась жена, - тебе нельзя волноваться.
   - Как это не нервничай! Тут такое говорят!..
   - Не волнуйтесь, - поднялся со стула Борисов, - все правильно. Я
примерно так и думал. - Он постоял у постели и сказал на прощание: -
Спасибо тебе за все, капитан. За твое мужество и за твою честность.
Спасибо тебе, парень.
   Панченко понял, что эти слова выще любой награды. Понял и прочувствовал
сказанное ему полковником. И, постаравшись вытянуться, сказал:
   - Служу Советскому Союзу. - Он сказал это по привычке, как делал
раньше, еще во времена другой страны. И, поняв, что ошибся, сильно
смутился.
   - Ничего, - улыбнулся на прощание Борисов. - Родина у нас у всех все
равно одна.
   Выздоравливай, капитан. - И вышел из палаты. Уже в коридоре он увидел
стоявшего там Крутова.
   - Что случилось? - спросил полковник.
   - Группа ФСБ, пытавшаяся задержать террористов, не сумела этого
сделать, - доложил Кругов, - у нас двое тяжелораненых. У террористов убит
один человек. Приказано ехать в аэропорт Шереметьево-1. В половине пятого
там будут передавать нам капсулу.
   - Поехали, - кивнул полковник, решив, что Абуладзе наверняка будет в
аэропорту.


   Средиземное море.
   14 часов 15 минут по среднеевропейскому времени (московское время 16
часов 15 минут)


   Только в самолете Виктор немного успокоился. Привычный ровный гул
моторов как-то благотворно действовал на нервы. Но он все равно старался
не смотреть в сторону Переды, словно боялся вызвать у себя приступ того
животного страха, который он испытал в порту, поняв, что именно сделал с
его напарником этот испанец, так хорошо говоривший на русском языке.
   Чуть дальше, через два ряда от них, сидели Хулио и Альберто, которые,
кажется, мирно спали, не обращая внимания на все трудности перелета.
Впрочем, это было и не его дело.
   Виктор долго держался, честно заглушая в себе все чувства, но, когда
принесли еду и его спутник начал есть, оглушительно чмокая от
удовольствия, Виктор не выдержал. Его стошнило.
   И он отправился в туалет, чтобы хоть там найти относительное успокоение.
   А ведь все началось так здорово! Сразу после того, как его выгнали из
летного училища, он начал работать у Аркадия Александровича в тот
благословенный восемьдесят восьмой год, когда Горбачев впервые разрешил
кооперативы и дал им право получать свои деньги со счетов. Вся прежняя
безналичка хлынула в криминальный мир. Они вместе с Аркадием
Александровичем делали тогда бешеные деньги. Обналичивали один к двум. У
них был кооператив по закупке у населения сельскохозяйственной продукции,
где расплачиваться нужно было наличными. Это было совсем не трудно. Брать
деньги из банка, пускать их в оборот по обналичиванию и возвращать себе
тот же капитал, но уже с удвоенными цифрами.
   Тогда Виктор заработал свой первый миллион.
   Сколько заработал Аркадий Александрович, трудно было даже представить.
   Потом они основали неплохую компанию по продаже нефти за рубеж и сумели
в Сибири сойтись с нужными людьми. Все это кончилось тем, что к моменту
развала Советского Союза они были уже достаточно состоятельными людьми
даже в долларовом эквиваленте. И наконец после девяносто первого они
развернулись по-настоящему и заработали еще несколько миллионов долларов
на строительстве.
   Москва тогда переживала настоящий бум.
   Цены на квартиры росли, как в сказке. Любой чиновник, имеющий право
подписи, зарабатывал миллионы. Московская власть даже получила неслыханное
в мире обоснование коррупции, когда ее бывший мэр и профессор экономики
громкогласно заявил, что чиновники также должны вознаграждаться в процессе
приватизации. Это было подлинное обоснование коррупции, которую уже никто
и ничто не могло остановить. И тысячи людей, прилипающих к городским
властям, подобно отвратительным раковым клеткам, быстро уничтожали
здоровые организмы, разлагая все вокруг.
   Но первый "демократический" мэр вскоре ушел со своего поста, а
сменивший его другой мэр оказался деятельным и энергичным человеком,
сумевшим сделать так, чтобы чиновники, продолжающие брать деньги и
получать баснословные взятки, еще бы и научились работать. И тогда дела у
таких, как Аркадий Александрович, пошли несколько хуже обычного.
   Строительный бум спал, столица была перенасыщена предлагаемыми
свободными метрами для жилья и под офисы. Нужно было искать новый источник
дохода.
   Казалось, все идет нормально. Неплохая вилла на Кипре, домик в
Подмосковье, хорошая квартира на Кутузовском. Все шло нормально, пока не
начались эти судебные процессы против руководства компании, которая
собирала деньги и не собиралась строить жилье.
   Потом начались проверки с лицензиями и квотами на сырую нефть. Пять
человек сели в тюрьму, а Виктор вынужден был уехать на свою виллу на Кипр.
   К этому моменту у него оставалось не больше полмиллиона долларов из тех
шальных денег, которые они когда-то заработали. Вместе с ним здесь
околачивался и Сергей, бывший глава несуществующей строительной фирмы,
бывший спортсмен, одно время даже работавший телохранителем.
   Казалось, никаких перспектив на будущее нет. Но в этот момент на Кипре
появился Аркадий Александрович. Казалось, что уже в который раз он сумеет
помочь своему бывшему помощнику. И действительно, Аркадий Александрович
долго говорил о своем долге, о желании помочь таким ребятам, как Виктор и
Сергей. И только на следующий день рассказал, что конкретно придется
делать.
   Виктор поначалу немного сомневался, но Сергей был готов на все. Жизнь
на Кипре ему просто надоела, да и деньги у него скоро кончались. Виктор,
который еще имел некоторое количество зеленых бумажек на своем счету,
сомневался недолго. Бумажки имели неприятную способность - неожиданно
исчезать, а их количество угрожающе уменьшалось с каждым прожитым днем. И
тогда он дал согласие на эту авантюру. Сейчас, стоя в туалетной комнате
перед зеркалом и глядя на свое бледное лицо, он в который раз ругал себя
за то, что дал согласие втянуться в эту авантюру. Но назад пути уже не
было. А сам Аркадий Александрович пообещал.тогда очень большие деньги. И
это было самым главным стимулом, почему Виктор согласился.
   Он вытер лицо бумажной салфеткой, снова посмотрел в зеркало. Его
по-прежнему тошнило, но сейчас было уже несколько лучше прежнего.
   Возвращаясь к своему креслу, он попросил стюардессу принести ему
стаканчик виски.
   Когда любезная девушка принесла небольшой стаканчик, он взял его и, не
глядя на своего спутника, залпом выпил.
   - Напрасно, - услышал он осуждающий голос справа от себя, - это может
сильно помешать.
   - Немного не повредит, - огрызнулся он.
   И, подумав, добавил: - Это для поднятия тонуса.
   Переда уже закрыл глаза, словно давая понять, что не собирается
дискутировать по этому поводу. Виктор почему-то посмотрел на его руки. Это
были руки пианиста или артиста - длинные, вытянутые, ровные пальцы. Переда
меньше всего был похож на пианиста, скорее на злого конкистадора. Но
почему-то имел именно такие - "музыкальные" пальцы.
   - Наш самолет уже прошел Средиземное море, - объявили по самолету.
Виктор чуть вытянул шею, стараясь увидеть в иллюминаторе землю. Под ними
была Африка.
   "И зачем я тогда согласился?" - снова с тревогой подумал Виктор.


   Москва. 16 часов 20 минут

   Уже сидя в автомобиле, направлявшемся в аэропорт, Абуладзе думал о том,
кто мог предупредить террористов об их обнаружении. Кто мог сделать такой
шаг, рискуя быть услышанным или обнаруженным? Очевидно, этот человек
обладал недюжинной силой воли и выдержкой, если решился на подобный
поступок.
   С другой стороны, было ясно, что разоблачение этого лица могло помочь в
задержании террористов. Но оставался вопрос капсул. Пока никто не знал
точно, где именно террористы держат капсулы. И значит, никто не имел права
на риск. Только после обнаружения трех капсул бандитов можно было
уничтожить. Но только после обнаружения всех трех капсул.
   Все пятеро подозреваемых генералов остались в здании Министерства
обороны. И не было никаких возможностей в оставшиеся минуты проверить, кто
именно мог быть тем иудой, с которого и началось это беспрецедентное дело.
Абуладзе не хотел говорить этого своему старому другу генералу Лодынину.
Но первым среди подозреваемых шел, конечно, сам начальник ГРУ.
   Это был единственный человек, который мог так идеально все
спланировать. Для подобной акции нужно было обладать и неплохими
аналитическими способностями, предвидя события в той последовательности, в
которой они развернулись. Нужно было знать о действиях спецназа ГРУ, о
которых лучше всего мог знать сам начальник ГРУ. И наконец, именно Лодынин
несколько дней назад сам предложил вывезти капсулы с вирусом ЗНХ из
хранилища.
   Совпадало все, но полковник Абуладзе привык доверять своим чувствам. И
привык верить в дружбу. Он не мог допустить, что начальник ГРУ, генерал, с
которым он работал сорок лет, придя в военную разведку еще совсем молодым
человеком, мог оказаться предателем и подонком. Абуладзе по рождению был
южным человеком и детство провел в Тбилиси, когда в их квартале слово
мужчины было настоящим залогом чести, а мужская дружба не продавалась ни
за какие блага в мире. Но все это было лишь в детстве. Сейчас он ехал в
аэропорт, убежденный в том, что кто-то из генералов их предал.
   И первым кандидатом на эту роль был его старый друг генерал Лодынин.
   Вторым кандидатом на эту чудовищную роль был генерал Зароков.
Командующий должен был точно знать, где, куда и когда увезут контейнер с
вирусом ЗНХ. Именно он давал личное разрешение на перевозку столь ценного
1руза. Именно он опоздал сегодня в министерство, явившись в парадном
костюме и уверяя всех, что его обычная форма осталась дома.
   Именно Зароков был в их комнате, когда они вошли туда вместе с
Лодьшиным. Нужно будет узнать, принесли ли ему форму, вспомнил Абуладзе. И
тогда выяснится, действительно ли он звонил домой или обманывал всех,
решив предупредить своих сообщников.
   Третьим по счету был генерал Солнцев. Его довольно долго не могли
найти. Он знал про контейнер все или почти все. Знал про майора Сизова,
которого похитили террористы, решив подставить под удар вместо основного
виновника этого чудовищного деяния. Солнцев явился позже всех и не
выглядел особенно озабоченным или взволнованным. Словно все происшедшее с
ним было в порядке вещей. Одно это должно было насторожить всех
присутствующих. Наконец, Солнцев до сих пор не поехал в свою лабораторию,
решив, что его присутствие в здании Министерства обороны необходимо. Что
это было? Тонкий расчет генерала понравиться руководству страны или расчет
негодяя, решившего, что его присутствие в штабе обязательно, чтобы
помогать своим сообщникам?
   Четвертым претендентом на роль иуды был генерал Лебедев. Он был
известный ученый, Абуладзе слышал о нем еще в годы своей работы
руководителем аналитического отдела ГРУ.
   Что могло толкнуть такого человека на подобное преступление? Может
быть, какие-то личные мотивы? Непризнание коллег? Нет. Лебедев был
уважаемым и известным ученым. Признанным во всем мире. В последние годы он
часто выезжал на международные конгрессы и симпозиумы. И почти всегда
слышал в свой адрес только признание коллег. А что может быть для ученого
важнее этого?
   Тогда остается генерал Масликов. Именно он отвечал за охрану
контейнера. Именно он мог продумать систему маяка. Масликов точно знал,
что колонна не имеет права останавливаться ни при каких случаях. Но именно
он мог посоветовать поставить на дороге машину "Скорой помощи", чтобы
заставить остановиться всю колонну. О таких непредусмотренных случаях
никто не мог знать, и офицеры остановились бы просто в силу естественного
человеческого участия. Может, Масликов рассчитывал на это? Ему много лет,
и он, кажется, должен скоро уйти на пенсию. Решил последним' ударом
устроить свою жизнь? Но и Лодынин скоро уйдет на пенсию. Ему лет не меньше.
   Опять генерал Лодынин. Круг замкнулся. Пятеро подозреваемых по-прежнему
маячили перед глазами Абуладзе.
   Он сидел на заднем сиденье автомобиля, продолжая мучительно размышлять.
Рядом с ним разместился генерал Дмитриев, все время посматривавший на
часы, словно боявшийся опоздать. Впереди, за рулем, сидел Маркин и
неизвестный самому Абуладзе офицер ФСБ.
   - О чем задумались, полковник? - спросил вдруг Дмитриев.
   - Да так. Я жду звонка Борисова, он обещал позвонить мне из больницы.
   - Внимание, - передали вдруг по рации в машину, - в районе Речного
вокзала группа сотрудников ФСБ попыталась взять троих террористов. Тяжело
ранены двое офицеров ФСБ.
   Один из террористов убит. Двое остальных скрылись. Предположительно это
мужчина лет сорока и молодая женщина. Преступники вооружены и представляют
особую опасность.
   Внимание всем постам ГАИ.
   - Нужно отменить это распоряжение, - нахмурившись, попросил Абуладзе, -
мы ведь договаривались с террористами, что не будем никого задерживать на
трассе. Капсула может быть у любого из них. И тогда произойдет
непоправимое.
   - Да, - понял Дмитриев, - сейчас я прикажу никого не останавливать. -
Он громко сказал: - Внимание всем сотрудникам ФСБ, МВД, ГРУ. Не
задерживать машины, идущие в сторону аэропорта Шереметьево-1. Повторяю.
   Ни в коем случае не задерживать автомобили, идущие в сторону аэропорта.
Останавливать все автомобили, идущие в другом направлении.
   Прощу подтвердить прием сигнала.
   - Вас поняли, - ответили из АТЦ.
   - Сигнал поняли, - подтвердили в городском ГАИ.
   - Ваше сообщение получили, - доложили из УВД города, - оно передано
всем постам на трассе.
   - Внимание, - повторил, нахмурившись, Дмитриев, - как у нас в аэропорту?
   - Все в порядке, - услышал он голос одного из офицеров ФСБ, - дежурных
женщин мы заменили на наших сотруцниц. В депутатской в настоящее время
никого нет. Только мы.
   - Уходите оттуда, - приказал Дмитриев, - оцепите весь аэропорт,
используйте силы милиции и пограничников. Но в самой депутатской не
появляйтесь.
   - Генерал Дмитриев, - раздался знакомый голос начальника Пограничной
службы России, - вы хотите выпустить преступников за рубеж? Мои ребята
этого не допустят. Мы уже и так стянули к аэропорту более полутысячи
человек. Это все-таки международный аэропорт.
   Дмитриев взглянул на Абуладзе. Тот пожал плечами, предоставляя генералу
ФСБ самому выкручиваться из этой ситуации.
   - Товарищ командующий, - сказал Дмитриев, - все вопросы согласуются с
оперативным штабом, работающим под руководством премьер-министра страны.
Все ваши претензии прошу передавать туда.
   Командующий пограничными войсками отключился, даже не попрощавшись. Он
явно обиделся. Их автомобиль уже проехал мост и свернул теперь направо,
направляясь к аэропорту Шереметьево-1.
   - Внимание генералу Дмитриеву, - доложили из аэропорта, - самолет
готов. Сейчас везут деньги из Москвы на вертолетах ФСБ.
   Деньги будут там приблизительно в пять сорок.
   Они немного опоздают.
   - Я понял, - ответил Дмитриев.
   - Сообщение для полковника Абуладзе, - услышали они сразу вслед за этим
известием. - Группа спецназа ГРУ уже вылетела в направлении аэропорта
Шереметьево-1. Командиру группы поставлена задача выполнять все
распоряжения оперативного штаба.
   - Сообщение для генерала Дмитриева, - передали тут же следом. - В
аэропорт уже прибыли министр транспорта страны, руководитель департамента
воздушного транспорта и командующий пограничными войсками. Они все
находятся в кабинете начальника аэропорта. Повторяем...
   Дмитриев зло покачал головой.
   - Устраивают настоящие показательные номера. Зачем нам столько
начальников?
   И в этот. момент раздался громкий, требовательный голос премьера:
   - Генералу Дмитриеву приказываю возглавить оперативный штаб в аэропорту
с возложением на него персональной ответственности за переговоры с
террористами. Вести переговоры поручаю полковнику Абуладзе. Вы меня поняли?
   - Так точно, - ответил Дмитриев и, сочувственно взглянув на Абуладзе,
сказал: - Кажется, вам придется встречаться с этими террористами.
   - Ничего, - спокойно сказал бывший полковник ГРУ, - как-нибудь
разберемся.
   Они подъехали к зданию аэропорта.
   - Вы пойдете один? - спросил Маркин.
   Абуладзе обернулся, пормотрел на него.
   - Хорошо, - сказал он, - идем со мной.
   Только будешь делать все, как я скажу.
   Машина медленно ехала мимо больших зданий. Миновали здание прилета.
Здание вылета.
   В самом конце, где был международный сектор, находилась и депутатская
комната. Или, как она теперь называлась, зал для официальных делегаций.
Абуладзе вышел из машины и посмотрел на Дмитриева.
   - В любом случае ничего не предпринимайте без моего сигнала, - попросил
он, - мы еще ничего не знаем. Нужно быть готовым к любой неожиданности.
   - У вас есть оружие? - спросил Дмитриев.
   - Нет. Я его никогда в жизни не носил. - Абуладзе повернулся и неспешно
пошел к депутатской комнате. Вошел в здание, направился к стеклянным
дверям. Маркин, выйдя из автомобиля, двинулся следом. Офицер ФСБ быстро
пересел на его место, чтобы отогнать машину. Бывший депутатский зал был
совсем близко. Нужно было пройти мимо дверей, закрытых на кодовый замок,
где сидел молодой человек в форме сотрудника гражданской авиации.
   - Откройте дверь, - попросил Абуладзе, - не нужно ее закрывать на код.
А вы сами уходите. Вместо вас здесь будет сидеть вот этот молодой человек.
- И он показал на Маркина.
   - Товарищ полковник, - чуть покраснел молодой человек, - я офицер ФСБ.
Я обязан находиться тут.
   - Тогда другое дело, - улыбнулся Абуладзе и, открыв дверь, принялся
подниматься по крутым ступенькам вверх.
   Сам зал официальных делегаций в аэропорту Шереметьево-1 вызывал
восхищение своими размерами, напоминая небольшое взлетное поле. Если
депутатские комнаты в остальных четырех международных аэропортах страны
занимали небольшие комнаты, в которых с трудом умещались приезжавшие из-за
рубежа именитые гости, то депутатский зал Шереметьево-1 бьы им полной
противоположностью. Украшенный зелеными насаждениями, огромный,
невообразимых размеров, зал был удобным местом для отдыхающих тут
пассажиров. В левом от входа углу был небольшой буфет. В правом от входа
углу сидели дежурные по залу девушки. Тут же недалеко были стойки
пограничников и таможни. Сейчас они пустовали. Справа от сидевших дежурных
был небольшой магазин сувениров, который сейчас был закрыт. Абуладзе
подошел к девушкам. Обе внимательно смотрели на него.
   - Не страшно? - спросил он.
   - Нет, - ответила первая из них, блондинка лет двадцати пяти-тридцати,
- как-нибудь справимся.
   Сидевшая рядом брюнетка только улыбнулась в ответ. За их спинами было
помещение для дежурных, в котором отдыхали по ночам уставшие за смену
девушки. Сейчас дверь была закрыта.
   - Там есть кто-нибудь? - шепотом спросил Абуладзе.
   - Конечно, - улыбнулась блондинка, - и не один.
   - Пока я не дам сигнала, чтобы они не смели оттуда выходить, - строго
сказал Абуладзе.
   - Сигнал должны им дать мы, - любезно пояснила блондинка, - у нас
звонок прямо под ногой. Нужно только нажать кнопку.
   - Если я буду поправлять свой ремень, - показал на ремень Абуладзе, -
только тогда вы даете сигнал. Только тогда, вы меня поняли?
   - Ясно, товарищ полковник.
   - В буфете есть кто-нибудь?
   - Сотрудница МВД. Она старший лейтенант. Из уголовного розыска.
   - Цирк прямо, - недовольно сказал Абуладзе, - всех девушек решили
подставить. Ну что, друг Маркин, идем выпьем с тобой чаю.
   Может, этот старший лейтенант даст нам хорошего чаю. - Он неспешно
пошел к буфету.
   Маркин улыбнулся и пошел следом. Они вошли в буфет и сели за столик.
Стоявшая за стойкой молодая женщина молча смотрела на них.
   - Дай нам, пожалуйста, чаю, - попросил Абуладзе, - и не смотри так на
нас. Ты ведь всего-навсего буфетчица, а не офицер уголовного розыска. И к
тому же красивая женщина.
   Комплимент произвел свое действие. Женщина улыбнулась и пошла к
большому самовару наливать им чай.
   - Вы совсем не волнуетесь? - спросил Маркин.
   - А зачем волноваться? - вздохнул Абуладзе. - Раньше нужно было
волноваться, чтобы контейнер в руки мерзавцев не попал. А сейчас
волноваться не нужно. Они ведь в аэропорт едут не для того, чтобы нас
убить. Им лишние трупы совсем не нужны. Они едут сюда, чтобы улететь со
своими деньгами и драгоценностями. И я бы дорого дал, чтобы узнать, куда
они собираются лететь.
   В буфет вбежала одна из дежурных. Та самая блондинка.
   - Для вас срочное сообщение, - сказала она. - Капитан Панченко
подтвердил ваши сомнения о Сизове. Полковник Борисов просил передать, что
вы были правы.
   - Ха! - улыбнулся Абуладзе. Это была первая приятная новость за весь
день. Словно он нашел наконец друга. Друга, в котором нельзя было
сомневаться. - Я говорил, что он захочет сам починить этот паровозик, -
гордо сказал Абуладзе. Дежурная, ничего не понимая, вышла из буфета.
Маркин смотрел на полковника удивленными глазами.
   - Какой паровозик? - спросил он. - При чем тут железная дорога?
   - Это мой секрет, дорогой, - засмеялся Абуладзе, поправляя галстук. Он
всегда ему мешал, и поэтому полковник носил его чуть развязанным, понимая,
однако, что это не всегда очень красиво.
   - Самолет будет стоять перед нашим зданием на ближайшей посадочной
полосе, - напомнил Маркин, - но деньги еще не привезли. Вертолеты уже
вылетели, скоро будут здесь.
   - Не волнуйся, - кивнул Абуладзе, - я все помню. Ты лучше скажи,
сколько пассажиров вмещает этот "Ил-62"?
   - Не знаю, - растерялся Маркин, - человек двести, наверно.
   - Вот-вот. Зачем им пассажирский самолет на двести человек? Я не думаю,
что они готовы делиться своими деньгами с таким количеством людей. Их
должно быть от силы человек десять-двенадцать. Иначе все теряет смысл.
   Они просто передерутся из-за этих денег.
   Я предлагал им другой самолет. Не хотят. Нужен только этот.
   "Буфетчица" принесла им чай.
   - Просили передать, что перед зданием вокзала появилась машина "Ади" с
двумя пассажирами. Мужчина и женщина. Судя по описаниям, это они.
   - Пусть поднимутся сюда, - спокойно сказал Абуладзе, - а мы пока выпьем
свой чай.
   Маркин молча смотрел на него. Он так и не притронулся к своей чашке.
Через минуту Абуладзе стремительно поднялся.
   - Теперь время, - сказал он, - сейчас они должны подниматься по нашей
лестнице.
   Полковник и его напарник вышли из буфета, направляясь к центру
депутатского зала, где полукругом была огорожена идущая вниз лестница.
   Внизу открылась дверь. Дежуривший у дверей в форме сотрудника
гражданской авиации офицер ФСБ внимательно смотрел на двоих стоявших перед
ним людей.
   - Депутатская закрыта, - сказал он, все еще сомневаясь, что эта хрупкая
молодая девушка может быть террористом.
   - Открыта, - возразил вместо нее Седой, - у нас там свидание.
   Что-то мелькнуло в глазах этого парня. Может быть, сожаление. Или
жалость. Он попрежнему смотрел на молчаливо стоявшую Карину. Со стороны
улицы за ними следили несколько пар глаз. Седой оглянулся. Карина держала
в руках свою сумочку. Дежурный посмотрел на сумочку и вдруг заметил
провод, идущий от сумки к руке этой хрупкой молодой женщины. Это был
провод взрывного устройства, спрятанного вместе с капсулой в сумочку
Карины. Седой не сомневался, что в нужный момент женщина, не колеблясь,
нажмет кнопку. Дежурный быстро открыл дверь. Первой шагнула Карина, а уже
затем прошел Седой.
   Дверь закрылась. Перед ними были ступеньки, идущие куда-то резко вверх.
Ступеньки, покрытые ковром. По обеим сторонам лестницы стояли коляски
носильщиков. Седой протянул ей руку, и они начали подниматься вверх. В
этот момент на самом верху, заслонив бьющее из окон солнце, появилась
чья-то грузная фигура. Седой резко поднял голову вверх. И вдруг громко
сказал:
   - Здравствуйте, товарищ полковник. Вот мы с вами и встретились.
   На лице Абуладзе Маркин увидел наконец полное смятение чувств.



                                   Часть 3

   ДЕНЬ ЛУНЫ. ВЕЧЕР

   Борт самолета "ДС-10"
   испанской авиакомпании "Иберия". 14 часов 50 минут по
среднеевропейскому времени. 16 часов 50 минут по московскому времени

   Этот момент должен был когда-то наступить, и он наступил. Переда
взглянул на сидевшего рядом Виктора. Они сидели в салоне, видя, как Хулио
проходит к знакомой стюардессе, что-то, улыбаясь, спрашивает. Вообщето их
должно было быть шесть человек вместе с Сергеем. Так было проще
контролировать весь самолет. Но Сергей... об этом было лучше не
вспоминать, иначе опять начинало тошнить.
   Девушка улыбнулась, пригласив Хулио куда-то дальше, за занавеску, где
стояли готовые к употреблению кухонные нагреватели еды.
   В одном из таких нагревателей вместо еды было заблаговременно оставлено
оружие, которое Хулио, работавший в аэропорту, передал стюардессе и она
пронесла его на борт самолета.
   Увидев, что Хулио скрылся за занавеской, Переда кивнул Виктору.
   - Пора.
   Они поднялись и вместе пошли туда, где уже стояли Хулио и его девушка.
Стюардесса, наклонившись, выдвинула ящик, и тускло блеснула сталь
автоматов и пистолетов.
   - Быстрее, - приказал Переда.
   Каждый знал, что он должен делать. Виктор наклонился за пистолетом,
поднимая тяжелый "магнум". Хулио и Переда взяли автоматы и пистолеты,
стюардесса также взяла пистолет.
   - Вы с Хулио в первый салон, - приказал Переда и, кивнув Виктору, вышел
во второй салон. Пассажиры замерли от ужаса.
   - Внимание, - громко сказал Переда, - прошу всех сохранять спокойствие.
Всем оставаться на своих местах. Через минуту мы объявим о своих действиях.
   Улыбаясь, поднялся Альберто, и Переда бросил ему автомат. После чего
подозвал двух стюардесс, не подозревавших об измене своей подруги, и
приказал им сесть в первом ряду.
   Оставив Альберто во втором салоне, они прошли в салон бизнес-класса.
Здесь были свои неприятности. Один из пассажиров, возмущенный наглым
поведением Хулио, пытался подняться и высказать ему все, что он думает о
таких пиратских акциях. И в ответ получил удар автоматом по лицу. Сейчас
он сидел около своей жены весь в крови и тихо бормотал проклятия.
   Здесь было не так много пассажиров, и Переда приказал Хулио перейти во
второй салон, чтобы не нагнетать ненужного волнения. Альберто прошел на
его место в салон бизнескласса.
   - Твой друг не нашел другого времени напиться, - зло пробормотал
Переда, проходя к кабине пилотов. Виктор вспомнил, что отсутствие друга
объясняется скорее действиями самого Переды, чем алкогольным опьянением
Сергея, но благоразумно промолчал. Стюардесса, подружка Хулио, прошла
первой и постучала в дверь кабины пилотов.
   - Капитан, - улыбаясь, сказала она, - ваш кофе.
   Дверь открылась, и туда ворвались Переда и Виктор. За ними вошла и
стюардесса, сжимая в руках пистолет.
   - Внимание. Это нападение, - громко сказал Переда.
   Второй пилот потянулся за пистолетом.
   - Не нужно, - заметил Переда, приставляя пистолет к его виску, - сидите
спокойно, и все будет в порядке.
   - Что вам нужно? - спросил капитан авиалайнера.
   - Где мы сейчас находимся? - спросил Переда.
   - Примерно над Ливией, - сказал капитан, нахмурившись. - Надеюсь, вы не
хотите посадить самолет в Триполи?
   - Поворачивайте самолет, капитан. Мы летим в Либерию.
   - У нас курс на Найроби, - напомнил капитан, - горючего может не
хватить.
   - Это мне решать, капитан, - улыбнулся Переда, - с этой секунды я
принимаю командование на себя. Насчет горючего не нужно врать. Если мы
могли долететь до Кении, то уж наверняка как-нибудь дотянем до Либерии. Вы
меня поняли? Наш курс на Монрови.
   - Штурман, - чуть повернул голову капитан, - новый курс.
   Переда показал девушке на летчиков.
   - Возьми у них оружие.
   Стюардесса протиснулась к капитану.
   - Я не думал, Изабелла, что ты так поступишь, - печально сказал
командир авиалайнера. Это был седой мужчина лет пятидесяти. Девушка ничего
не ответила. Когда она брала оружие у второго пилота, тот выругался
по-испански:
   - Сука! - Девушка усмехнулась и ничего не ответила, проходя к штурману.
Тот бросил оружие на пол, даже не протянув его изменнице.
   - Спокойно, - грозно сказал Переда, - еще одно движение, и я буду
стрелять. Штурман уходит со мной. Курс будет прокладывать в салоне. Сейчас
здесь останется один очень нервный молодой человек. У неги приказ: при
любой вашей попытке передать на землю какое-либо сообщение он будет
стрелять. Вы меня поняли?
   Капитан мрачно кивнул.
   - Останешься здесь, - шепнул Виктору Переда, - следи за приборами. -
Испанец не хотел, чтобы пилоты слышали, на каком языке разговаривает
Виктор, который почти совсем не знал испанского языка. Впрочем, это было и
неудивительно. Операцию готовили давно, а нужных людей все равно не было.
Пришлось воспользоваться даже услугами такого человека, как Виктор,
который вообще не понимал, о чем говорят столпившиеся в кабине пилотов
люди.
   Штурман поднялся, чтобы выйти, и вдруг, пользуясь теснотой в небольшой
кабине, схватил девушку-стюардессу за руку, пытаясь отобрать у нее
пистолет. Переда спокойно поднял руку и выстрелил прямо в сердце
нападавшего.
   У него в руках была "беретга". Он хорошо знал, что ее убойная сила не
сможет, пройдя через тело человека, пробить обшивку самолета. Так и
получилось. Штурман обмяк и начал падать на пол, а пуля, пробив его тело,
стукнулась об дверь и, оставив заметный след, упала радом с ним. Капитан
вскочил со своего места.
   - Вы уже убиваете моих людей, сеньор, - сказал он с угрозой в голосе.
   - Я же предупреждал, - зло сказал Переда, - еще одно слово, и один из
вас будет следующим. Курс прокладывать будет второй пилот.
   - Хорошо, - сказал капитан, взглянув на своего напарника. Тот кивнул
ему головой, поняв его взгляд. А Переда, наклонившись, поднял за плечи
убитого штурмана и выволок его из кабины. Пассажиры первого салона не
могли видеть тело: между кабиной пилотов и салоном бизнес-класса был
небольшой коридор, задернутый занавеской.
   Оставив тело штурмана в коридоре. Переда кивнул Изабелле, проходя в
первый салон. Испуганные пассажиры смотрели на него. Вспомнив про
пассажиров, он вернулся в коридор.
   Взял микрофон и объявил по самолету:
   - Внимание, сеньорины и сеньоры. Наш самолет захвачен группой людей,
борющихся за независимость государства басков. Мы не бандиты и не
террористы. Мы не хотим причинять никому вреда и не хотим напрасньк жертв.
Полет проходит по расписанию. Прошу стюардесс начать свою обычную работу.
После прибытия в аэропорт мы освободим всех пассажиров. Наша акция
преследует только одну цель - привлечь внимание мировой общественности к
проблемам басков. Надеюсь, что полет пройдет нормально.
   Он повесил микрофон обратно и подмигнул Изабелле.
   - Спрячь оружие, - приказал он, - чтобы лишние пистолеты не попали
никому в руки.
   А потом иди во второй салон. По-моему, Хулио уже по тебе соскучился. -
И взглянул на часы. Кажется, все идет по графику. Если все будет
нормально, они прибудут в Монрови через два часа. Пока все шло четко по
плану.
   Если не считать убитого напарника Виктора и несчастного штурмана. Но их
Переда не считал. В такой крупной игре нельзя думать о пешках. Самое
важное - получить главный приз, пройти самому в ферзи. Сегодня у него есть
для этого единственный шанс в жизни.


   Москва. 17 часов 00 минут

   Это было неправдоподобно. Этого не могло быть никогда. Но это было так.
И с этим ничего нельзя было сделать. В депутатской комнате аэропорта
Шереметьево-1 встретились два человека. Учитель и ученик. Наверху стоял
Тенгиз Абуладзе, бывший наставник и руководитель. Внизу, на лестнице,
стоял бывший старший лейтенант Владимир Хромов, называемый ныне Седым. И
бывший ученик полковника Абуладзе, проходивший у него первые уроки
мастерства в Главном разведывательном управлении Генерального штаба.
   Абуладзе почувствовал, как его бросает в жар. Маркин смотрел на него,
ничего не понимая. Он даже обернулся, испугавшись, что ктото выстрелил в
полковника. Чуть ниже, на лестнице, стоял Хромов. В свою очередь, Карина
смотрела на него тревожно и вопросительно.
   Она никогда не видела такого лица у Седого.
   Ни разу за все время их общей жизни.
   - Встретились, говоришь, - хрипло пробормотал Абуладзе. - Ну,
здравствуй, Хромов.
   Здравствуй, разведчик.
   Маркин изумленно посмотрел на полковника. Значит, он знает этого
террориста. Седов и Карина поднялись наверх. Теперь они стояли друг против
друга. Метрах в пятидесяти от них сидели в тоске две девушки, которые
также смотрели на эти пары, не понимая, что там происходит. Абуладзе
повернулся спиной к пришедшим и прошел к стоявшим полукругом зеленым
креслам.
   - Садись, разведчик, - сказал он Седому, - у нас есть еще время. Ваш
самолет будет готов через час.
   Маркин сел рядом с полковником, готовый к любой неожиданности. Седой
сел напротив.
   Очень близко, рядом, села Карина, с внезапной ненавистью глядя на этого
пожилого человека, возникшего из небытия. Он возник из той жизни Седого,
которую тот всегда пытался забыть. И которую оставлял здесь, чтобы никогда
больше не увидеть.
   - Вот мы и встретились, Володя, - печально сказал Абуладзе. - Значит,
это ты все устроил? А я думал, какой умный человек придумал такой план.
Чтобы вертолет с ребятами из спецназа взорвать. Долго думал?
   Седой молчал. Сжал зубы и молчал, глядя на сидевшего перед ним старика.
   - Герой, - с непонятной болью сказал Абуладзе. - Эх ты.
   Седой по-прежнему молчал. Он осознавал, что не посмеет начать этот
спор, рискуя проиграть.
   - Вот так, Маркин, - положил Абуладзе свою большую ладонь на колено
коллеге, - познакомься с этим человеком. Ты разрешишь тебя представить? -
спросил он у Седого.
   Тот по-прежнему молчал. Карина хотела что-то сказать, но ее спутник
внезапно сжал ей руку. И она ничего не сказала.
   - Перед тобой, - сказал с какой-то затаенной болью Абуладзе, - бывший
командир роты спецназа, бывший Герой Советского Союза, бывший старший
лейтенант ГРУ и... - Седой смотрел на него, не двигаясь. Абуладзе
помолчал, словно собираясь с силами, и наконец произнес: - ...и мой
любимый ученик.
   Карина и Маркин наконец поняли, что происходит. Карина чуть отпустила
пульт радиоуправляемой мины. Провод, который увидел у нее в руке стоявший
внизу дежурный, был чистой профанацией. Скорее средством психологического
давления. На самом деле небольшой пульт был в руках у Карины, и она могла
вполне обойтись без проводов, взорвав свою сумочку и капсулу в ней.
   - Да, - наконец сказал Седой, - все правильно. Хорошо только, что вы не
забывали все время говорить слово "бывший". Хотя в последнем
словосочетании вы забыли это слово.
   - Не забыл, - горько сказал Абуладзе, - бывших учеников не бывает. Ты
был моим учеником. И это факт. Ты был моим самым любимым учеником. И это
тоже факт. Ты стал подонком. И это третий факт.
   - Иди ты... - вступилась за Седого Карина, но тот опять сжал ей руку, и
она замолчала.
   На этот раз он сдавил руку так сильно, что она чуть не вскрикнула.
   - Капсула у тебя? - спросил Абуладзе.
   - Самолет готов? - спросил вместо ответа Седой.
   Абуладзе сжал губы. Он старел на глазах.
   - Самолет будет здесь через час. Деньги и драгоценности могут немного
опоздать, минут на десять-пятнадцать.
   - Хорошо, - сказал Седой. Разговор давался ему с трудом. - Не забудьте
наше условие. Нельзя останавливать машины, идущие к аэропорту. В одной из
них могут быть другие капсулы.
   - Условие, - проворчал Абуладзе, - не забудем. - Он поднялся и, даже не
удостаивая вниманием сидевших перед ним людей, медленно пошел к дежурным.
Очень медленно, старческим, тяжелым шагом. Подошел к девушкам, поднял
телефон, набирая номер дежурной части, где сидел генерал Дмитриев. Отсюда
не было слышно, что он говорил, но он повернулся лицом к сидящим людям,
чтобы они его видели. И чтобы он видел их.
   - Слушаю вас, - отозвался Дмитриев. По общей договоренности этот
внутренний телефон никто не занимал.
   - Не задерживайте автомобили, которые следуют в аэропорт, - уставшим
голосом сказал Абуладзе, - в одном из них могут быть оставшиеся капсулы.
   - Мы уже дали такое указание всем постам, - ответил Дмитриев.
   - И будьте осторожны, - сказал вдруг Абуладзе, - здесь профессионалы.
Бывший сотрудник ГРУ Хромов, - добавил он по-грузински, зная, что их
разговор записывается. Он положил трубку, представляя, какой скандал
вызовут его слова. Уже через минуту его слова перевели, срочно найдя
одного из пассажиров-грузин в зале ожидания аэропорта. Еще через минуту об
этих словах знали все, в том числе и в здании Министерства обороны.
Премьер-министр готов был испепелить своим взглядом всех военных, а
министр обороны смотрел несчастными глазами на Лодынина, который привел
сюда этого зловредного полковника.
   Сам начальник ГРУ, получив подобное сообщение, "любезно" переданное
генералом Дмитриевым, сразу приказал своим людям начать проверку всех
бывших офицеров ГРУ так или иначе связанных когда-то с бывшим старшим
лейтенантом Хромовым. Попутно на мониторах начала появляться его биография.
   Мелькнули слова о том, что девять лет назад за мужество и героизм,
проявленные в Афганистане, старший лейтенант Владимир Хромов получил
звание Героя Советского Союза, которое спустя несколько лет было у него
отобрано, когда суд вынес ему обвинительный приговор.
   Прочитав это сообщение, премьер раздраженно взглянул на министра
обороны и всех остальных министров.
   - Вот так мы теряем хорошие кадры, - зло сказал он, - и бывшие герои
становятся бандитами.
   В депутатской комнате аэропорта Шереметьево-1 Абуладзе вернулся к
сидевшим на диване Карине и Седому.
   - Я передал, - сказал он, снова усаживаясь в кресло. - И куда вы
собираетесь лететь?
   - Найдем место, - ответил Седой, - мир большой.
   - Найдете, - кивнул Абуладзе. И в этот момент раздался звонок сотового
телефона, находившегося в кармане Седого. Глядя своему бывшему наставнику
в глаза, Седой вытащил телефон.
   - Это я говорю, - быстро сказал Аркадий Ачександрович, - как у вас дела?
   - Они немного опаздывают, - ответил Седой.
   - Хорошо. Это даже хорошо, - обрадовался Аркадий Александрович. -
Смотри, чтобы у
   самолета не было спецназа. Мы будем в депутатской через десять минут.
Мы уже подъезжаем к аэропорту. Предупреди, что у нас не все капсулы. Одна
капсула находится в городе.
   И если нас задержат, то ее разобьют. - Седой отключил телефон.
   - Они сейчас поднимутся, - сказал он. - Просил предупредить, чтобы вы
ничего не предпринимали. Одна капсула находится в городе.
   - Вы умные люди, - через силу сохранял спокойствие Абуладзе. - Ах,
какие вы все умные люди! - Он снова, не спрашивая разрешения, поднялся и
пошел в буфет. Там попрежнему стояла молодая женщина, сотрудник МУРа.
   - Закрой с той стороны дверь и уходи, - приказал Абуладзе.
   - У меня приказ, - пожала плечами женщина.
   - Сейчас я даю здесь приказы. Это не люди, девочка. Это взбесившиеся
звери. Уходи, очень тебя прошу. - Что-то такое было в его глазах, что она
ему поверила. Кивнула и вышла из-за стойки.
   - Мне закрыть внутреннюю дверь? - нерешительно спросила она. - Или
вообще закрыть буфет?
   - Не надо закрывать, - сказал Абуладзе.
   От волнения он говорил слова с еще большим грузинским акцентом, - они
все равно кушать захотят, дверь сломают. Уходи с черного хода.
   И дверь внутреннюю закрой.
   - Хорошо, - кивнула женщина.
   Абуладзе вернулся в зал. Подошел к сидевшим в креслах людям.
   - Маркин, дорогой мой, - сказал он, обращаясь к своему коллеге, -
возьми девочек, и уходите отсюда.
   - Каких девочек? - разыграл недоумение Маркин.
   - Наших девочек, подставных, - показал Абуладзе в сторону одетых в
фирменные костюмы сотрудниц гражданской авиации двух дежурных молодых
женщин.
   - Не удивляйся, Маркин, - громко сказал он, - Седой мой лучший ученик.
Он хорошо знает, что в таких случаях здесь не оставляют обычных дежурных.
Он уже давно понял, что это подставки. Наши подставки. Он ведь знает, как
это делается. Хорошо знает. И не нужно рисковать. Возьми девочек и уходи.
   Маркин поднялся, посмотрел на Седого и Карину. Как-то по-особенному
обидно фыркнул и пошел к дежурным. Через минуту они спускались по
лестницам. В огромном зале осталось только три человека. Полковник Тенгиз
Багадурович Абуладзе, бывший старший лейтенант Владимир Хромов и его
спутница Карина Богданова.
   - Вот мы и остались одни, - вздохнул Абуладзе, снова усаживаясь
напротив двоих молодых людей. - Раскрой ладошку, девочка, - мягко сказал
он, - никто у тебя твою бомбу не отнимет. И капсулу никто трогать тоже не
будет. А провод убери. Меня обманывать не нужно. Я уже старый человек.
   Карина взглянула на Седого и раскрыла ладонь, убирая провод.
   - Как же ты решился на такое, Володя? - спросил Абуладзе. - Как ты мог!
Ты ведь был мой лучший ученик. Как сына я тебя любил.
   Как мы все радовались, когда ты живой остался! Как мы радовались, узнав
о том, что тебе Героя дали! И вот сейчас здесь, с этими подонками...
   - Я их командир, - прямо сказал Седой, - это я возглавлял их во время
нападения на колонну.
   - Это я давно уже понял, - опустил голову Абуладзе, глядя вниз, и,
словно размышляя, сказал: - Как такое могло случиться? Я просто не
понимаю. Ты всю мою жизнь сегодня перечеркнул. Всю мою жизнь. А я тобой
так гордился! Всем рассказывал, что воспитал героя, настоящего мужчину. И
ты стал таким человеком!
   - Время, Тенгиз Багадурович, - нервно сказал Седой. Он наконец не
выдержал и ввязался в этот обмен репликами, заранее зная, что обречен на
поражение. Но больше молчать он не мог. - Так получилось, - продолжал он.
- Ни вы, ни я, никто не виноват. Видно, судьба такая.
   - Ах, Хромов, Хромов! Какая, к черту, судьба! Когда ты живой остался в
Джелалабаде, тогда судьба была. А когда ты бандитом стал, это не судьба.
Это уже ты сам.
   - Может быть, - согласился Седой, - но это уже произошло. И нечего об
этом говорить. - Он помолчал и добавил: - Вы ведь ничего не знаете.
   - А я все вижу. - Абуладзе говорил, делая резкие ударения на словах. Он
всегда так говорил, когда сильно нервничал.
   - Ничего вы не видите, - поморщился Седой. - Я ведь потом в больницах
полгода провалялся. И вышел как раз в восемьдесят третьем. Тогда Андропов
к власти только пришел. Ну и повсюду порядок взялся наводить, значит.
Решил показать, как жить и работать нужно.
   Абуладзе молчал. Он не поднимал головы, слушая Седого. Карина,
почувствовав какимто неведомым, природным, чисто женским осмыслением, что
Седому трудно будет говорить при ней, деликатно встала и отошла в сторону.
   - Мне ведь Звезду в больнице вручили. Из моей роты почти никто в живых
не остался.
   А мне вот Звезду вручили. До Сих пор не знаю, за что. Наверно, за то,
что живой остался.
   А один из моих взводных обе ноги потерял.
   И только орден Красной Звезды получил. Ну, вышел я из больницы. Мне
тогда отпуск дали и все деньги выплатили. Ну мы и загуляли. Понастоящему
загуляли. - Он помолчал, доставая из кармана сигареты. Зная, что полковник
не курит, он не стал предлагать их своему собеседнику, а, затянувшись,
продолжал: - В общем, драка была в ресторане. Пьяная драка с какими-то
ребятами. Так их тогда называли.
   Нас двое было. А их пятеро. Ну и я, значит, пьяный был. В конце
раскидал я всех пятерых, а одного, самого настырного, к столу его же ножом
и приколол. - Он снова затянулся. - В Ташкенте это было. А парень оказался
сыном какой-то местного шишки. Ну судья и постарался. Тут еще и Андропов
все время говорил о дисциплине. Мне дали пятнадцать лет с лишением всех
наград.
   - Я слышал, что у тебя были неприятности, - нахмурился Абуладзе, - но
мне говорили, что ты попал под амнистию.
   - Пять раз попадал, - кивнул Седой, - пять раз сбежать пытался, пять
раз ловили и пять раз под амнистию попадал. А в общей сложности отсидел
девять лет. И вышел в девяносто втором. Собрал вещи и приехал в Москву,
хотел с вами увидеться. Вы помните, что тогда в Москве было? Реформы
начались. От Большого театра до "Детского мира", по всей улице Горького,
по всему центру стояли люди и что-то продавали. Длинная такая очередь
была, как в кошмарном сне. Я позвонил в ГРУ, и мне сказали, что вы
уволились. Ну тогда я и подумал, что никому не нужен. Мне эта очередь
быстро мозги вправила.
   Обратно на работу меня, конечно, никто бы не взял. Девять лет тюрьмы. А
делать я ничего не умел. Какой из меня специалист?
   Я ведь после окончания политехнического сразу в армию пошел. И ни
одного дня не работал.
   Куда мне нужно было идти? Устроился я охранником к одному сопливому
мальчишке.
   Три дня честно проработал. Выбрасывал его мусор, проституток к нему
возил. А потом двинул ему между глаз и ушел. Ну, потом меня быстро нашли.
Но это уже неинтересная история.
   Я ведь так ничего и не научился делать.
   Только убивать. А на это ремесло было много заказчиков. Вот я и
выполнял их поганью заказы. Так и жил, от "гонорара" к "гонорару". - Он
докурил сигарету и хотел ее по привычке бросить на пол. Потом, передумав,
встал и бросил ее в пепельницу, стоявшую на другом столе.
   Абуладзе ничего не говорил. Он сидел, словно окаменев, не произнеся ни
слова. Внизу открылись двери. Раздались чьи-то голоса.
   - Вот, - сказал с неожиданной ненавистью Седой, - подкрепление прибыло.
Вот кто теперь у меня в товарищах.
   Абуладзе повернул голову. По лестнице поднимался Аркадий Александрович
со своими людьми.


   Москва. 17 часов 15 минут

   Несмотря на все его усилия, он снова впал в забытье, а когда очнулся,
то обнаружил, что они уже стоят. Часы на руке работали, несмотря на все
удары и тряски, и он с удивлением обнаружил, что уже шестой час вечера.
   Сизов лежал на сиденьях. Он уже не стонал, но по-прежнему никак не
хотел мириться с судьбой. И все его мысли лежали только в одной плоскости.
Любыми способами бежать от террористов, предупредить своих, рассказать им
о своей настоящей роли в этом затянувшемся кровавом спектакле. От голода
кружилась голова. Хотелось пить. Но он держался, стараясь не подавать
виду, что он уже пришел в себя.
   Однако на этот раз Лося ему обмануть не удалось. Тот, вернувшийся
откуда-то, сел в автобус и спросил у дремавшего рядом Моряка:
   - Ну как он? В сознание не приходил?
   - Кажется, нет, - ответил тот.
   - Кажется, нет, - передразнил его Лось. - В прошлый раз тоже казалось.
Он уже умирал.
   А потом на другой балкон перелез. И так ловко, что вы ничего не могли
сделать.
   - Да он уже тогда умирал, - поморщился Моряк, - у него вся повязка на
груди в крови.
   Он от потери крови сдохнет. И машину нашу испачкает.
   - Какую машину? - засмеялся вдруг Лось. - Нету уже машины. Все. Теперь
будем на "Роллс-Ройсах" ездить. Через несколько часов будем далеко отсюда.
   - Да, - засмеялся в ответ Моряк, - действительно глупо. Ну и пусть
пачкает. Пусть все кровью испачкает. Я совсем"забыл.
   Сизов не хотел себя обнаруживать, но боль была невыносимой, и он
неожиданно для себя застонал.
   - Пришел все-таки в сознание, - усмехнулся Лось, - ну на этот раз ты у
нас не побегаешь. - Он достал из кармана наручники, взял здоровую левую
руку Сизова и приковал ее к ручке сиденья.
   - Пусть теперь убежит, - сказал Лось, - когда захочет, тогда и убежит.
   - Как там дела? - спросил Моряк.
   - Не знаю, - раздраженно ответил Лось, - нам приказано сидеть здесь.
Они нам знак дадут.
   - А если они улетят без нас?
   - И без этого тоже? - кивнул Лось на Сизова. - Не волнуйся. Там должен
быть один человек, без которого они точно не улетят. Ни за что на свете. И
пока этот человек не приедет, самолет не взлетит.
   - Это ваш благодетель, - понимающе сказал Моряк, - тот самый, который
все организовал?
   Сизов насторожился.
   - Много болтаешь! - зло крикнул на своего напарника Лось. - Еще ничего
нет, а ты уже язык распустил.
   - Я просто спрашиваю.
   - Заткнись и ничего не спрашивай.
   - А ребята где?
   - Там, где надо, стоят. Ты за них не беспокойся. А у нас здесь самое
лучшее место. Все видно.
   - Да что здесь видно? - возмутился Моряк. - В самом конце встали. Нужно
было там стоять, у здания вылета.
   - Где надо, там и стоим. Следи лучше за этим раненым. Если еще раз
убежит, я тебя за ним пошлю и в самолет не возьму.
   - А при чем тут я?
   - Я тебя предупредил.
   - Да ладно, ладно.
   Сизов лежал с закрытыми глазами. Кто же этот неизвестный, который все
организовал и придумал и без которого они ни за что не взлетят? Узнать бы
имя этого человека.


   Борт самолета "ДС-10"
   испанской авиакомпании "Иберия". 15 часов 40 минут по
среднеевропейскому времени. 17 часов 40 минут по московскому времени

   Виктор стоял в кабине, глядя на двух пилотов. После смерти штурмана оба
замкнулись в себе, не став даже разговаривать друг с другом. Лишь
необходимые команды и пояснения.
   В один из моментов второй пилот посмотрел на Виктора.
   - Курить-то хоть можно? - спросил он. - Вы эти правила отменяете?
   На авиалайнерах "Ибериио традиционно не разрешалось курить. Ничего не
понявший Виктор молча смотрел на него.
   - Он, кажется, не понимает, - изумился второй пилот. - Откуда нашли
такого идиота?
   - С чего ты решил? - взглянул на стоящего за их спиной Виктора командир
авиалайнера.
   - Да этот кретин стоит как немой. Эй, парень, может, ты глухонемой?
   Виктор по-прежнему стоял молча. Он понимал, что они обращаются к нему,
но не знал, что говорить.
   - Кажется, он действительно глухонемой, - удивился второй пилот. - Это
уже смешно.
   Честное слово. Даже обидно. Поставили такого идиота.
   - Не перегибай, - посоветовал командир, - может, он и понимает.
   - Ничего он не понимает. У меня в кармане лежит второй пистолет, -
сказал вдруг второй пилот и сжался в ожидании удара. Виктор по-прежнему
стоял, молча глядя на них.
   - Ты это серьезно? - спросил командир.
   - Конечно, нет, - улыбнулся второй пилот, - просто проверял его
реакцию. Он даже не шелохнулся. Он или глухонемой, или не понимает
испанского языка. Может, он немец или швед? Посмотрите на его лицо, он
определенно не испанец.
   - Мне трудно повернуть голову, - ответил капитан, - он сразу все поймет.
   - Что вы думаете делать? - спросил его напарник,
   - Пока не знаю.
   - Вы хотите лететь в Монрови? Там сейчас война
   - Я помню, Хосе, но у нас нет другого выхода. На борту сто пятьдесят
пять пассажиров.
   Не забывай об этом. Мы с тобой отвечаем и за их жизни тоже.
   - Вы хотите, чтобы я прокладывал курс на Либерию?
   - Я хочу, чтобы ты все время думал о наших пассажирах, Хосе. Это очень
важно.
   - Они убили Мануэля.
   - Я помню.
   - И вы хотите им помогать?
   - Я хочу спасти жизни наших пассажиров.
   - Но вы им помогаете.
   - Абстрактный героизм, Хосе, хуже всего.
   Нельзя быть героем за чужой счет.
   - Речь идет и о наших жизнях, - повысил голос Хосе.
   - Речь идет о людях, - возразил командир корабля, - я отвечаю за их
жизни, пока я командир авиалайнера. Значит, берем курс на Монрови.
   - Хорошо, - обиделся второй пилот.
   - Хосе, - позвал его через минуту командир.
   - Да, капитан.
   - Когда первый террорист вошел в кабину, он посмотрел на приборы. Я
видел его взгляд, Хосе. Он профессиональный летчик. Это сразу чувствуется.
Он смотрел на основные приборы.
   Высота, скорость, курс. Он знал, куда нужно смотреть. И этот знает.
Может, он не знает испанского языка, но, если я начну передавать
сообщение, он сразу поймет.
   - Я понял,командир.
   В кабину вошел Альберта, показавший Виктору, чтобы тот вышел отсюда.
Виктор, вздохнув, вышел из кабины. Ему порядком надоел испанский язык, на
котором говорили пилоты и в котором он понимал всего несколько слов.
   В салоне бизнес-класса его ждал Переда.
   Самолеты, совершавшие рейсы в Кению, обычно имели два салона:
бизнес-класса и экономкласса. В первом салоне традиционно размещались
пассажиры бизнес-класса. Переда сидел на последнем сиденье, положив
автомат рядом с собой. Виктор подошел к нему, сел в кресло.
   - Наша влюбленная парочка удобно устроилась в другом салоне, -
усмехнулся Переда, - я, правда, предупредил, чтобы они следили за
пассажирами, а не друг за другом. Ну как там наши пилоты?
   - Болтают как заведенные.
   - Это нервная реакция, - усмехнулся Переда, - я когда в первый раз
увидел убитого, весь день плакал. А потом ничего, пришел в себя. И все
было нормально.
   - Когда мы будем в Либерии?
   - По моим расчетам, часа через полтора.
   Пока все идет нормально, Виктор. Главное - вовремя сесть. Через
полчаса, когда пересечем границу Гвинеи, нужно будет объяснить Барселоне,
куда именно мы летим. Они должны знать, что мы захватили самолет.
   - Как у наших там, в Москве? - спросил Виктор.
   - Не знаю. Мы договорились звонить только точно по времени. И не
разговаривать.
   Я звоню каждые два часа и спрашиваю какуюнибудь аптеку или библиотеку.
Если мне говорят, что я не туда попал, значит, все в порядке.
   Если говорят, что я ошибся, значит, конец. Но пока все идет нормально.
Твой сотовый телефон работает здорово. Это гениальное изобретение, такие
вот телефоны. Можно говорить из самолета, из Африки, из Антарктиды. Просто
гениально. Это уже двадцать первый век, Виктор. Мы сегодня приближаем
двадцать первый век.
   "Какой-то он слишком восторженный, - неприязненно подумал Виктор. -
Может, изза близости завершения всей операции и радости обладания
гигантскими суммами он так волнуется?" И словно в ответ на его мысли
Переда вдруг сказал:
   - У меня ведь было тяжелое детство, Виктор. Нас вывозили под бомбами
самолетов Франко, под взрывы наших домов. Мы все официально стали сиротами
уже в десять лет. Государство взяло нас под свою опеку. А когда вместо
одной мамы у тебя сто разных мам и все тебя ненавидят, ты поневоле
начинаешь йенавидеть весь мир. Вот что я тебе скажу, Виктор.
   Самые мрачные мои воспоминания - это мое пребывание в детском доме. Я
еще тогда почти совсем не знал русского языка. Меня называли немцем и
дразнили. А когда я пытался доказать, что это не так, меня били. Знаешь,
как могут бить озлобленные войной детдомовцы, потерявшие родителей,
зачастую убитых у них на глазах. Мы были обозлены на весь мир. Как меня
били! - Он покачал головой. - А потом я научился их бить и стал давать
сдачи- Но воспоминания о моих унижениях сохранились на всю жизнь. Это в
книгах глупости разные пишут, что, пройдя через страдания и боль, человек
становится лучше и чище. Ничего подобного. Чем больше страданий, тем
ужаснее человек. Тем более ожесточается его душа.
   Бедный сирота никоща не станет лордом. Даже в королевском дворце он
будет помнить о своем унижении и мстить всему человечеству - Виктор
молчач, ошеломленный речью Переды. - Мне с трудом разрешили поступить в
летное училище, - продолжал Переда, - и то только потому, что тогда в
газете "Правда" была напечатана статья о моем отце, героически погибшем
испанском коммунисте. После статьи мне разрешили стать летчиком, но летал
я только на внутренних линиях. Я был советским гражданином, но испанского
происхождения. И поэтому меня никуда не пускали. А когда впервые я попал в
Испанию десять лет назад, то просто испугался. После пустых прилавков у
нас видеть такое изобилие... И тогда я понял, что меня уже ничего не
остановит. - Он почесал подбородок, сминая свою короткую бородку, и
закончил: - И тогда я понял, что должен сделать все, чтобы вырваться из
этого дерьма.
   Чтобы вырваться и стать человеком. А человеком в этом мире можно стать,
только имея доллары в кармане. Без денег в этом мире ты ноль.
   Ноль без палочки. С деньгами ты палочка.
   И чем больше у тебя денег, тем выше твоя палочка.
   Проходившая мимо симпатичная стюардесса, стараясь не смотреть на них,
пронесла поднос с кофе дальше.
   - Стой, - приказал вдруг Переда, - вернись обратно.
   Все пассажиры первого салона начали оборачиваться.
   - Всем смотреть прямо, - закричал Переда, - никому не оборачиваться!
   Девушка подошла к нему.
   - Мы тоже хотим кофе, - громко сказал Переда. Девушка наклонилась,
протягивая чашечку кофе. Переда смотрел ей в глаза. Она сама открыла его
столик и поставила туда одну чашку, затем вторую. У нее на подносе
осталась третья.
   - Еще, - сказал Переда, глядя ей в глаза.
   Она поставила и третью чашечку. Выпрямилась, чтобы уйти.
   - Стой, - приказал Переда, не отрывая от нее глаз. Он взял пистолет и
поднес его совсем близко к лицу девушки. Та стояла, замерев, только
капельки пота на верхней губе выдавали ее волнение. Переда медленно провел
пистолетом по ее телу, чуть надавил на ее выступающую грудь, провел оружие
дальше. Виктор с интересом следил. Переда спускал пистолет ниже, по бедру,
по ноге. Дошел до края юбки, заканчивающейся чуть выше колен. Он
попрежнему смотрел в глаза девушки. Чуть-чуть приподнял край юбки. - В
следующий раз, - неприятно улыбаясь, сказал Переда, - кофе в первую
очередь будешь носить нам.
   Девушка поправила юбку. В ее глазах горела теперь ненависть. Переда
убрал пистолет, и она отошла от них.
   - Вот так, - сказал Переда своему напарнику, - в этом мире нужно иметь
деньги, как эти толстозадые впереди нас. Или пистолет, как я. И только
тогда ты настоящий человек, Виктор.
   - Интересная у тебя философия, - усмехнулся Виктор.
   - Который час? - спросил вдруг Переда, глядя на свои часы. - Черт
возьми, кажется, мои остановились!
   - Около четырех, - сказал Виктор, - в Москве сейчас уже шесть вечера.
   - Чуть не опоздали. - Переда поднял телефон и набрал номер сотового
телефона Аркадия Александровича. Почти сразу ему ответил незнакомый голос:
   - Да?
   - Это гомеопатическая аптека? - спросил Переда, подмигивая Виктору.
   - Какая, к черту, аптека! - сказал все тот же незнакомый голос. -
Идиот, вы не туда попали!
   Переда медленно закрыл телефон и посмотрел на Виктора.
   - Кажется, у нас начинаются проблемы, - сказал он, - отвечал вместо
Аркадия Александровича кто-то другой.
   - Может, еще раз перезвонить? - предложил Виктор. Переда задумался.
   - Нет, - наконец сказал он, - нельзя. Будем действовать по плану.
Кажется, самое время обрадовать наших коллег. Пусть передают в Барселону,
что мы требуем самостоятельности басков. Это их как-то .подбодрит. - И он
поднялся, чтобы пройти в кабину пилотов. Но настроение у него было
испорчено окончательно.


   Москва. 17 часов 50 минут

   Вертолеты прибыли с десятиминутньгм опозданием. С балкона депутатской
комнаты было видно, как ящики грузят в самолет. Абуладзе стоял рядом с
Аркадием Атександровичем, глядя на летное поле. Самолет находился совсем
рядом с депутатским залом, на ближайшей к зданию стоянке. Отсюда все было
видно достаточно четко. Аркадий Александрович взглянул на часы.
   - Все правильно, - спокойно сказал он, - хотя вы и немного задержались.
Мы передадим вам капсулу через тридцать минут. Здесь будет кто-нибудь, кто
мог бы определить, что мы вас не обманули?
   - Будет, - угрюмо сказал Абуладзе, - я сейчас пойду и поговорю с
руководством.
   - Никаких активных действий, генацвале, - усмехнулся Аркадий
Александрович, - не забывайте о третьей капсуле. Если с нами чтонибудь
случится, третья капсула будет разбита.
   И пусть обеспечат самолет едой и водой, но без всяких там наркотиков.
Мы проверим.
   - Не нужно меня пугать, - мрачно проговорил Абуладзе, уходя с балкона.
На Седого он больше не смотрел. Неторопливо переваливаясь, он спустился по
лестнице, открыл замок на двери, вышел, закрыл дверь. В вестибюле, перед
депутатской комнатой, уже стояли несколько человек, в том числе и Маркин.
   - Ну как? - спросил он.
   - Пока все нормально, - вздохнул Абуладзе. - Где генерал Дмитриев?
   - В соседнем здании, - показал Маркин. - Идемте туда.
   Они вышли из здания, проходя к другому помещению. Сотрудники милиции и
ФСБ очень незаметно убирали людей с их дороги. Абуладзе в сопровождении
своего спутника поднялся в оперативный штаб, развернутый прямо в здании
аэропорта.
   - Они уже собрались? - спросил Дмитриев, когда он вошел в комнату.
Здесь было человек десять неизвестных ему людей. Абуладзе сел на стул.
   - Пожалуйста, - сказал он, обращаясь ко всем, - выйдите, если можно,
отсюда. Это нужно в интересах дела.
   Дмитриев ничего не сказал, но все встали и вышли из комнаты. Остался
лишь один генерал-полковник, сидевший на стуле рядом с Дмитриевым.
Абуладзе сразу узнал его. Это был командующий пограничными войсками страны.
   - Мне тоже уйти? - спросил генерал.
   - Нет, - все-таки улыбнулся Абуладзе, - вы можете остаться.
   Пограничник кивнул головой, оставшись сидеть на стуле.
   - Туда приехали не все, - убежденно сказал Абуладзе. - Кроме первой
пары, которая привезла капсулу, потом приехали еще четверо.
   И они явно не торопятся, все время смотрят на часы и кого-то ждут.
   - Сколько человек приехали? - спросил Дмитриев.
   - Четверо. И самое главное, что среди них нет летчиков. Как они
собираются отсюда улететь? Каким образом?
   - С чего вы решили?
   - Первые двое, которые пришли, не летчики. Во всяком случае насчет
мужчины я абсолютно уверен. Из следующих четверых убираем Аркадия
Александровича Майского, очевидно, главного организатора этого
преступления. - Он помолчал немного и добавил: - Вместе с Седым и
неизвестным, про которого мы пока ничего не знаем. Кроме них, там в зале
находятся еще трое. Молодой человек, кажется, Константин. Я обратил
внимание на его руки, на его манеру ходить. Типичный пижон. Если он
летчик, то я балерина. Остаются двое. Какой-то Эдик, он у них, очевидно,
минер. Я видел, как он устанавливал в зале радиоуправляемое взрывное
устройство большой мощности.
   Он делал это нарочно у меня на глазах, чтобы я все мог вам рассказать.
Поэтому штурмовать депутатский зал в любом случае не стоит. И наконец,
высокий парень, которого все зовут Быком- Он, кажется, телохранитель
Майского.
   Проверьте эту информацию. Но его интеллект написан у него на лбу. Он в
лучшем случае кончил среднюю школу, да и то я в этом не уверен. Нет, -
решительно подвел итоги Абуладзе, - летчиков среди них нет.
   - Что они требуют?
   - Воду, еду в самолет. И чтобы кто-нибудь приехал принять капсулу. Они
хотят, чтобы мы ее проверили и убедились, что это настоящая капсула.
   - Из Министерства обороны уже выехали трое генералов. Они будут здесь с
минуты на минуту, чтобы лично принять эту капсулу у вас, - сказал Дмитриев.
   Абуладзе нахмурился. О чем-то подумал и поднял трубку, набирая номер
телефона Лодынина.
   - Куда вы звоните? - спросил Дмитриев.
   - В Министерство обороны.
   - Но есть же рация, - удивился генерал.
   - Ничего. Я люблю говорить по обычному телефону.
   Когда трубку поднял дежурный офицер, Абуладзе попросил генерала
Лодынина.
   Через минуту трубку взял встревоженный генерал Лодьшин.
   - Что случилось?
   - Ничего. Просто я не хотел говорить по рации, чтобы все слышали. Кто к
нам поехал?
   - Несколько человек из нашего штаба, чтобы определиться на месте с этим
капсулами. Из хранилища вызвана специальная команда для транспортировки
капсул на место.
   - Они сами захотели ехать в аэропорт?
   - Кто?
   - Генералы...
   - Нет, кажется. Премьер им поручил. Хотя нет, кто-то из них внес это
предложение, и премьер сказал, что так будет лучше.
   - Кто именно?
   - В чем дело, что там у вас происходит?
   - Террористы не торопятся. Они явно кого-то ждут. Или чего-то ждут. Их
пока слишком мало для такого самолета, как "Ил-62".
   Майский предложил мне вызвать людей для определения подлинности
капсулы. А генералы уже выехали из здания министерства. Ты меня понимаешь,
генерал, что происходит?
   Один из них захочет улететь с этим самолетом.
   Один из них и есть тот самый иуда.
   Лодынин молчал.
   - Я понял тебя, - сказал он наконец. - Кажется, Солнцев предложил
выехать в аэропорт. Но это я еще узнаю.
   - Фамилии этих троих. Кто едет в аэропорт?
   - Зароков, Лебедев, Солнцев. Все имеющие отношение к этим капсулам.
   - А где Масликов?
   - Он остался здесь.
   - Все правильно, генерал. Слушай меня внимательно. Спланировать и
организовать такую операцию мог только человек, знающий все об этом
оружии. Я думал, что это мог быть и ты, когда погиб вертолет со спецназом.
Но, увидев Седого, понял, кто мог знать о работе спецназа. Однако Седой
ничего не понимает в этом ЗНХ. И никто из присутствующих там тоже не
понимает. Один из этих генералов и есть тот самый человек, которого мы
ищем.
   - Ясно. - Лодынин был явно расстроен.
   - А Зарокову другую форму привезли?
   - Еще нет.
   - Вот видишь. Может, он и не звонил домой. А звонил совсем в другое
место. У меня к тебе просьба. Проверь всех генералов, кто и когда выезжал
за границу. В какое время, с кем. Мне это нужно будет срочно.
   - Хорошо. Что думаешь делать?
   - Смотря по обстановке. Но если это сделал кто-то из этих троих, то он
страшный человек. Такого нельзя выпускать из страны. Он настоящее чудовище.
   - Я сам выезжаю в аэропорт, - решил Лодынин.
   - Как хочешь. Я буду тебя ждать. - Полковник положил трубку. Посмотрел
на ошеломленные лица командующего пограничными войсками и генерала
Дмитриева.
   - Вы это серьезно говорили? - спросил пограничник.
   - Поэтому я и просил всех отсюда выйти, чтобы не нервировать никого, -
заметил Абуладзе. - Который час?
   - Уже почти шесть.
   - Я вернусь туда. А вы ничего пока не предпринимайте. Учтите, что у них
наверняка есть какой-то страховочный вариант. Не нужно торопиться. И вот
еще что... - внезапно сказал он. - Подготовьте экипаж из трех человек. Но
чтобы это были желательно не просто летчики, а очень подготовленные люди.
Вы меня понимаете? Террористы могут в последний момент попросить экипаж.
Чтобы мы не успели подготовиться. А вы сделайте все заранее.
   - Сделаем, - уверенно кивнул Дмитриев.
   Абуладзе поднялся и пошел к выходу.
   - Удачи! - крикнул ему вслед Дмитриев.
   Полковник, не оборачиваясь, махнул рукой. Через минуту он снова
поднимался по лестнице в депутатскую комнату. Наверху вместо часового
стоял с автоматом Петр Бармин.
   - Вернулся все-таки, - улыбался он во весь рот, - боитесь, значит, нас.
Это хорошо, что боитесь. Умнее будете.
   Не обращая внимания на это животное, Абуладзе подошел к Майскому. Тот
сидел на диване, закрыв глаза. Сказывалось напряжение последних дней.
Рядом с ним лежал его сотовый телефон. Около него сидел Константин.
   - Я передал ваши условия, - холодно сказал Абуладзе. - Вода и еда будут
доставлены на борт самолета. Сейчас сюда приедут эксперты, которые и
примут вашу капсулу. Но передавать вы ее будете через меня. - Он заметил
удивленный взгляд Майского. Тот нехотя встал.
   - Это мы уже решим, - сказал он, снова взглянув на часы, - как нам
будет удобней.
   В этот момент зазвонил его телефон. Он обернулся. Услужливый
Константин, подняв трубку, громко сказал:
   - Какая, к черту, аптека! Идиот, вы не туда попали!
   - Дай мне телефон! - закричал вдруг Аркадий Александрович, весь
побелев. Константин испуганно протянул ему телефон.
   - Уже отключились, - зло сказал Майский. - Кретин, ублюдок! Кто тебя
просил трогать телефон?
   - Да это не туда попали, - оправдывался Константин, - в аптеку звонили.
   - Заткнись! - бушевал Аркадий Александрович. - Иди лучше на другой
диван. Умник нашелся.
   Абуладзе с интересом следил за этой сценой. Он обернулся и встретился
вдруг с глазами Седого. Тот тоже все понимал. И самое главное, он понимал,
что все понимает и полковник Абуладзе. Седой отвернулся. Он не хотел
вмешиваться в дела Аркадия Александровича. Майский бросил телефон на
диван. Постоял несколько секунд, словно раздумывая, что ему делать. И
наконец громко, отрывисто сказал:
   - Вы будете выполнять только наши условия, полковник. Никакой
отсебятины. Никакой самодеятельности. Иначе сделка не состоится. Нам уже
терять нечего. Мы просто откроем капсулу.


   Борт самолета "ДС-10"
   испанской авиакомпании "Иберия". 16 часов 20 минут по
среднеевропейскому времени. 18 часов 20 минут по московскому времени

   Они сообщили в Барселону о захвате самолета, когда из Найроби и
Барселоны участились запросы сообщить о местонахождении самолета.
Неопознанным гражданским самолетом заинтересовались и в Конакри, столице
Гвинеи, когда испанский авиалайнер вошел в пределы воздушного пространства
этой страны.
   Командир воздушного корабля коротко передал о захвате самолета группой
людей, требующих предоставления независимости баскам и амнистии всем
политическим заключенным в Испании. Учитывая, что политических заключенных
в королевской Испании давно уже не было, а в тюрьмах находились баскские
террористы, виновные в конкретных уголовных преступлениях, в Мадриде была
сформирована специальная группа по переговорам с похитителями самолета.
Правительство Испании, только недавно пришедшее к власти после очередных
выборов, не собиралось идти ни на какие уступки террористам и требовало
безусловного возвращения самолета и всех захваченных людей. Примерно такие
инструкции были получены руководителем группы, который с представителями
министерства иностранных дел, отрядом коммандос и группой экспертов
компании "Иберия" готовился вылететь в Монрови.
   Ситуация была сильно осложнена и тем обстоятельством, что в Монрови шли
в это время бои между враждующими группировками и местный аэропорт
находился под контролем американских десантников и морских пехотинцев,
срочно эвакуирующих своих граждан.
   В половине пятого вечера министр иностранных дел Испании позвонил в
государственный департамент США. Там в это время было обычное утро
воскресного дня. Разница во времени составляла шесть часов, и в половине
одиннадцатого утра в воскресенье в государственном департаменте почти не
было никого из служащих. В Вашингтоне долго не могли понять, что именно
хочет экспансивный испанский министр, пока наконец не осознали ситуацию с
захватом самолета. Было передано срочное сообщение в ФБР и министерство
обороны США.
   Еще через некоторое время уже в Мадрид позвонил высокопоставленный
деятель администрации американского президента. Он подтвердил согласие
американской стороны участвовать в освобождении самолета и передал
сообщение о приказе, посланном генералу Бредли,-командующему американскими
коммандос в Монрови. Приказ был отдан лично министром обороны США и
разрешал совместное участие американских и испанских военнослужащих в
захвате самолета и освобождении заложников.
   Больше всего в Мадриде недоумевали по поводу маршрута самолета. Вместо
того, чтобы посадить самолет в спокойной Кении, где в Найроби можно было
относительно комфортно переждать и провести любые переговоры, террористы
летели в Монрови, охваченный гражданской войной. Летели в аэропорт,
полностью контролируемый американскими войсками. Либо террористы были
совершенными идиотами и не знали, куда именно они летят, что было также
абсолютно нереально, либо у террористов был свой план, который очень
беспокоил испанскую сторону.
   Барселона получила необходимые указания из Мадрида, и связавшийся с
самолетом президент авиакомпании "Иберия" подтвердил, что в Монрови уже
вылетел специальный представитель испанского правительства.
   Переда, получивший это сообщение от командира авиалайнера, кивнул
головой и, ни слова не говоря, вышел из кабины. В коридоре стоял Виктор.
   - Кажется, все идет нормально, - усмехнулся Переда, - они решили, что
мы действительно сядем в Монрови. Наверно, уже договорились с
американцами, как будут нас ловить.
   - А как там в Москве? - спросил Виктор.
   - Не знаю, - нахмурился Переда, вспомнив о своем неудачном звонке.
Может, еще раз попробовать позвонить, подумал он, доставая свой телефон.
Следующий его звонок должен был быть в шесть часов по времени Барселоны,
но ждать в такой ситуации, не имея четкого ответа, было хуже всего. Он
все-таки рискнул, снова набирая номер нужного ему сотового телефона в
Москве. И когда ему ответил знакомый голос Аркадия Александровича, он, уже
не сомневаясь, радостно спросил:
   - Это гомеопатическая аптека?
   - Нет, - быстро и так же радостно ответил Аркадий Александрович, - вы
не туда попали.
   Переда закрыл свой телефон и посмотрел на Виктора.
   - Ну, парень, - сказал он, улыбаясь, - мы с тобой родились в рубашке.
Скоро будем миллионерами.
   Виктор невольно улыбнулся в ответ. Перед глазами почему-то возник
убитый Сергей.
   Может, его и не нужно было привозить с собой в Испанию, подумал вдруг
Виктор. Значит, отчасти кровь товарища была и на нем. От этой мысли снова
становилось нехорошо. Но он ничего не сказал, через силу улыбнувшись
Переде. Может, действительно деньги заменяют все. Родину, друзей, близких
и даже такое неприличное понятие, как "совесть". Может быть... Он закрыл
глаза. Осталось ждать совсем немного.


   Москва. 18 часов 30 минут

   Когда раздался еще один звонок по сотовому телефону Аркадия
Александровича, он быстро взял телефон и громко, радостно сказал:
   - Нет, вы не туда попали.
   После чего убрал телефон, заметно успокаиваясь. Абуладзе заметил и этот
странный разговор, понимая, что террористы решили говорить по сотовым
телефонам только условными, ничего не значащими фразами, чтобы их
невозможно было понять никому из наблюдателей. Но, судя по заметно
повеселевшему Майскому, стало ясно, что разговор был продуман до мелочей и
звонивший ждал подтверждения Майского, которое, очевидно, получил. В
другом конце зала, ближе к сувенирному магазину, сидели Седой и Карина. За
стойкой дежурных разместился Эдик. Бармин стоял у входа на лестницу, а
Константин бесцельно бродил по залу. С дивана, расположенного ближе к
выходу, где сидели Абуладзе и Майский, было видно, как к самолету начали
подвозить бутылки с водой, кипятильники, называемые КУ-200, и шкафы,
именуемые ШЭДами, заполненные едой.
   - Неплохо, - одобрительно сказал Майский, взглянув на часы, - кажется,
мы уже скоро сможем вылететь.
   - Да, - подтвердил Абуладзе, - но вы пока не дали нам капсулы.
   - А я и не собираюсь дать вам все три капсулы, - усмехнулся Аркадий
Александрович, - первую капсулу вы получите, когда мы взлетим. Вторую -
когда мы сядем для дозаправки.
   А третью на месте прибытия.
   - Вы хотите, чтобы я полетел с вами? - спросил Абуладзе.
   - Если не хотите, не нужно. Пришлите вместо себя кого-нибудь другого.
Только желательно человека вашего возраста. У молодых бывает глупый
комплекс "Рембо". Им кажется, что они в одиночку могут перебить всех и
восстановить справедливость.
   -А разве это плохо - восстанавливать справедливость?
   - Во всяком случае, пусть отрабатывают свои приемы в других самолетах.
Нам совсем не хочется, чтобы наш лайнер взорвался гденибудь над несчастной
Европой. В чем ее жители виноваты?
   - Вы всезда так заботитесь о невинных людях?
   Аркадий Александрович понял иронию в словах Абуладзе и, передернувшись,
зло сказал:
   - Не всегда. Особенно забываю о невинных, когда мне задают идиотские
вопросы.
   Он встал и пошел в другую сторону.
   - Константин, - крикнул Майский одному из своих людей, - стой у входа
на балкон!
   Коим закончат грузить еду, крикни мне. Нужно будет там все проверить.
   - Ясно, - нехотя ответил Константин и, взяв автомат с дивана, пошел к
балкону. Майский снова посмотрел на часы.
   "Пролетая над Европой, - вспомнил Абуладзе. -Значит, они собираются
куда-то дальше. Черт возьми, куда именно? Они даже все рассчитали с
капсулами, чтобы их не могли сбить или остановить в пути". Раздался звонок
внутреннего телефона, расположенного за стойкой дежурных.
   - Говорите, - снял трубку Эдик.
   - Позовите полковника Абуладзе, - попросил кто-то неизвестный.
   - Эй, полковник! - закричал на весь зал Эдик, - Это вас к телефону.
   Майский подозрительно взглянул на полковника и первым подошел к
телефону. За ним не спеша подошел и Абуладзе.
   - Будете говорить так, чтобы я слышал ваш разговор, - приказал Майский,
- не прижимайте трубку слишком сильно к уху.
   Абуладзе пожал плечами, но выполнил требование.
   - Да, слушаю вас, - сказал он, держа трубку на некотором расстоянии от
уха.
   - Товарищ полковник, - услышал он знакомый голос Дмитриева, - все
требования террористов выполнены. Здесь приехал командующий, генерал
Зароков. Он привез категорическое требование премьер-министра выдать
капсулы нашим представителям.
   - Ясно, - сказал Абуладзе и, взглянув на Майского, спросил: - Когда вы
можете передать мне капсулы?
   - Капсулу, - напомнил Майский, - для начала только одну капсулу. Но мы
еще должны проверить самолет. Чтобы там не было лишних людей. Бомбы там
точно не будет. Вы ведь не идиоты, чтобы взрывать капсулу ЗНХ.
   Скандал будет невероятный.
   "Он знает и это, - холодно подумал Абуладзе- - Значит, все-таки кто-то
из генералов".
   - Седой! - крикнул Аркадий Александрович. - Иди к самолету, проверь все
на местеСедой поднялся и, не глядя на своего быв
   шего наставника, пошел к выходу на балкон.
   Оружие свое он бросил на диван. Вышел на балкон, осмотрелся. В этот
момент за ним следили несколько десятков пар глаз. Он это понимал. Но
внешне все было спокойно. Несколько машин милиции стояли в самом конце
поля. Сидевших там людей не бьшо видно.
   Около самолета никого не было. Седой прошел по балкону и начал
спускаться по лестнице, ведущей на летное поле.
   Все следили за ним. Он прогулочным шагом дошел до самолета. И, не
оглядываясь поднялся на борт. Теперь нужно было ждать. Майский подошел к
балкону, глядя на самолет.
   - Чего он так медлит? - раздраженно произнес Константин.
   Майский, ничего не сказав, продолжал смотреть на самолет. Абуладзе
прошел к дивану, тяжело опускаясь на него. Он знал, что в самолете все
должно быть в порядке. Но ни он, ни Майский и никто из сотен людей,
находящихся в этот момент в аэропорту, не знали, что поднявшийся на борт
Седой даже не стал осматривать самолет. Он просто сел в кресло и задумчиво
смотрел на свои руки. Просто сидел и смотрел. Прошла минута, другая,
третья.
   Нервы у всех были на пределе.
   - Может, его захватили? - сказал нервный Костя.
   - Заткнись, - посоветовал Аркадий Александрович. Все продолжали
смотреть на самолет. Даже Карина встала со своего места и подошла к выходу
на балкон. Нервное напряжение достигло своего предела.
   - Если он не вернется через пять минут, - сказал вдруг Аркадий
Александрович, обращаясь к Абуладзе, - мы взорвем капсулы.
   Полковник ему не ответил. Он сидел на диване и молчал. А в трехстах
метрах от него в самолете сидел его бывший ученик и тоже молчал. Может,
они разговаривали в этот момент друг с другом. Может, существовала
какая-то энергетическая связь, возникающая между наставником и его
учеником в процессе их общения. А может, просто оба думали о чем-то своем,
глубоко личном. Оба сидели не двигаясь. Абуладзе на диване в депутатском
зале аэропорта Шереметьево-1. А Седой сидел в самолете, заставленном
коробками с деньгами, бутылками с водой, пакетами еды. Он сидел и тоже
вспоминал о своей жизни. И среди этих воспоминаний был список убитых им
людей.
   Список был слишком велик. И он это прекрасно понимал.
   Словно очнувшись, он поднялся, прошел в конец самолета, равнодушно
посмотрел туалетные комнаты, прошел в другой конец, посмотрев кабину
экипажа. На деньги, лежавшие в ящиках, и на драгоценности он даже не
посмотрел. И направился к выходу. Когда он вышел наконец из самолета,
Аркадий Александрович с шумом выдохнул воздух.
   - Он просто настоящий профессионал, - сказал он, объясняя скорее самому
себе, чем другим, - поэтому он так долго и осматривал самолет.
   Седой, спустившись на землю, шагал теперь в их сторону.
   - Все в порядке, - улыбнулся Майский и, посмотрев в сторону Абуладзе,
добавил: - Теперь мы можем отдать вам первую капсулу.
   - Давайте. - Он даже не поднялся. Важно было показать степень
безразличия. Аркадий Александрович взглянул на часы- Было уже без десяти
минут семь.
   - Да-да, - сказал он торопливо, - сейчас дадим, ровно в семь часов.
   "Он ждет известие своего сообщника, - понял Абуладзе, - он не торопится
улетатьЕму крайне важно взять своего сообщника на борт самолета. И пока
этот сообщник здесь не появится, он не даст команды на взлет".
   И вдруг Майский сказал:
   - И нам нужно еще кое-что...


   Москва. 18 часов 40 минут

   В здании Министерства обороны продолжали получать информацию по всем
событиям, касающимся сегодняшнего захвата контейнера. К шести часам вечера
было идентифицировано несколько трупов из группы Карима, обнаруженных во
взорвавшейся первой машине. Были найдены трупы на Ломоносовском проспекте,
когда приехавшая оперативная группа обнаружила троих убитых людей. Был
опознан Леший, застреленный подполковником Абрамовым на квартире Анджея и
по существу спасший таким образом Седого и его спутницу от верной гибели.
   В это же время пришло сообщение, что в одном из домов по улице Ижорской
произошло странное событие. Запершийся в доме человек выбрасывал посуду во
двор, разбрасывая записки с просьбой о помощи. Соседи в один голос
утверждали, что ненормальный был перевязан бинтами с головы до ног и весь
в крови. Эти же соседи и показали, что больной человек был увезен в
микроавтобусе, который сопровождала машина милиции, приехавшая, очевидно,
по вызову. Однако проверки, проведенные по всему городу, показали, что ни
один человек не был доставлен в больницу в таком состоянии и ни одна
машина милиции не выезжала по указанному адресу.
   Именно это сообщение получил полковник Борисов, когда вернулся в здание
Министерства обороны. И именно ему приказано было выехать на место
происшествия и уточнить, имеет ли этот инцидент какое-то отношение к
сегодняшним событиям. Словно чувствующий нечто подозрительное, генерал
Лодынин, уже выезжавший в аэропорт, не разрешил полковнику Борисову
сопровождать его, попросив вместо этого посетить столь интересный дом и
подробнее поговорить с соседями. Лодынин помнил, что Абуладзе больше всего
волновала исчезнувшая машина ГАИ. Помнил об этом и полковник Борисов.
Доложив генералу Семенову о подтвердившихся подозрениях по поводу
невиновности майора Сизова, Борисов уже собирался уехать, когда Семенов
приказал ему войти в зал, где толпились руководители штаба, и доложить
лично министру обороны. Семенов понимал, как обрадуется такому сообщению
министр.
   Борисов, торопившийся выехать по указанному ему адресу, тем не менее
добросовестно прошел в зал и на глазах у всех собравшихся.
   попросил разрешения доложить министру обороны чрезвычайную информацию.
Семенов стоял за его спиной, сияя от радости.
   - Товарищ генерал, - доложил Борисов, - проведенной нами проверкой
установлена полная невиновность майора Сизова. Тяжелораненый майор, по
свидетельству очевидцев, вел себя героически. Убил одного из нападавших и
попал в плен в бессознательном состоянии.
   - Хорошо, - обрадовался министр обороны и посмотрел на премьера, - я
всегда знал, что наши офицеры понимают все правильно, - гордо сказал он.
   - Очень хорошо, - холодно заметил директор ФСБ, - значит, предателей
среди ваших людей не было.
   - Конечно, не было, - восторженно сказал министр, не понимая, в какую
ловушку сейчас попадет.
   - В таком случае эти террористы просто группа авантюристов, с которыми
нужно быстрее кончать, - подвел итог директор ФСБ. - Мы считали, что это
спланированная акция с участием вашего офицера. А оказалось, что это не
так. Значит, мы должны пересмотреть свои акценты.-Он оглянулся, словно ища
поддержки у министра внутренних дел.
   - Да, - сказал тот недовольно, - террористов отпускать нельзя. Их нужно
всех захватить прямо в аэропорту, еще до того, как они сядут в самолет.
Наши группы готовы действовать.
   - Мои люди уже в аэропорту, - подтвердил директор ФСБ. Министр обороны
растерялся. Он не знал, что говорить. И в этот момент откуда-то возник
Квашов.
   - Мы подтянули к аэропорту несколько батальонов людей с техникой и
вооружением, - радостно доложил он, - все готово к захвату террористов.
   Министр обреченно посмотрел на премьера, и тот, пожав плечами, кивнул
головой. Раз все готово, террористов нужно было брать в аэропорту. Даже
если они взорвут капсулы, можно будет потом изолировать эту территорию,
временно закрыв аэропорт. Премьер посмотрел на министра обороны и негромко
приказал:
   - Нужно готовиться к задержанию террористов.
   Не знавший, что происходит после его доклада, полковник Борисов
направлялся на Ижорскую улицу, пытаясь выяснить, что там случилось.
   К семи часам вечера он был уже на месте.
   Во дворе по-прежнему было много людей.
   Здесь же находились участковый и инспектор уголовного розыска,
пытавшиеся разобраться, что именно здесь произошло. Все соседи в один
голос уверяли, что это был ненормальный человек, так и не пришедший в
сознание, когда его несли в машину. Весь двор был усеян кастрюлями,
разбитыми бутылками и осколками посуды.
   Показав свое удостоверение, Борисов вместе с участковым поднялся в
квартиру, где все это произошло. Замок был выбит, но сама квартира была в
полном порядке. Борисов обошел все комнаты, когда его внимание привлек
балкон, выходивший во двор. С этой стороны двора росло большое дерево,
почти закрывавшее балкон. Он вышел на балкон и вдруг поскользнулся, едва
не упав. Весь балкон был залит какой-то жидкостью.
   - Что это такое? - спросил Борисов. Участковый, молодой парень лет
двадцати пяти, наклонился, понюхал и нерешительно сказал:
   - Кажется, спирт.
   - А зачем он здесь?
   - Не знаю, товарищ полковник.
   Борисов посмотрел наверх. На стене чуть выше его головы виднелся
какой-то кровоподтек, словно кто-то полз по стене. Полковник вернулся в
комнату, осмотрел пол рядом с дверью на балкон. Похожий кровоподтек был на
стене рядом с балконом. Здесь кто-то сидел, отдыхая. Он нахмурился. Это
ему совсем не нравилось. Прошел дальше. В других комнатах таких следов не
было.
   - А кто живет наверху? - спросил Борисов.
   - Его сейчас нет дома, - ответил участковый, - мы стучали, а его нет.
Он и помогал сотрудникам милиции этого больного в машину нести. Очень
хороший человек.
   - Как его фамилия?
   - Авдотин, кажется. Вы не волнуйтесь, товарищ полковник. Он человек
проверенный.
   Много лет в органах работал. Подполковником милиции был.
   - В милиции, говоришь... - задумчиво сказал Борисов. Он вышел из
квартиры и посмотрел снова на дверь. Тут его внимание привлекли обрезанные
телефонные провода.
   - А это что такое?
   - Мальчишки, может, баловались, - развел руками участковый.
   Он хотел, чтобы этот неприятный военный полковник быстрее убрался с его
участка.
   - Мальчишки? - снова посмотрел на телефонный провод Борисов. - Нет, это
не мальчишки. Это специально перерезали. Чтобы находящийся здесь человек
не мог никуда позвонить. - Он поднял голову и, посмотрев наверх, вдруг
приказал участковому: - Быстро найди слесаря, который открывал здесь
дверь. Только очень быстро. Я его, кажется, видел во дворе.
   Участковый поспешил вниз. На лестничной клетке появилась соседка. Она
чуть приоткрыла дверь, глядя, как Борисов исследует обрезанные провода.
   - Добрый вечер, - сказал Борисов.
   - Здравствуйте, - ответила соседка. Ей было лет семьдесят. Она была в
сером халате, сверху которого, несмотря на теплую весеннюю погоду, была
накинута шерстяная шаль.
   - Вы из милиции?- спросила старушка.
   - Да, почти, - ответил Борисов, продолжая осматривать провод.
   - Вот и те ребята, сердешные, тоже здесь все время стояли, - сказала
старушка.
   - Какие ребята? - повернулся к ней Борисов.
   - Да ваши ребята. Милиционерики. Вдвоем пришли и стояли. А тот, за
дверью, кричал и посуду бил. Ох как кричал! Помогите, кричал, а потом мне
в стенку стучать начал. Значит, длинно стучит три раза и коротко стучит.
Длинно и коротко.
   "Он давал сигнал SOS", - понял Борисов.
   - А милиционеры сразу приехали? - спросил он.
   - Так они все время здесь были, - охотно пояснила соседка, - пока он
кричал, они все время стояли. А потом один за слесарем пошел.
   А другой, значит, тут остался.
   - Понятно! - Борисову нравилась эта история все меньше и меньше.
   По лестнице поднимался участковый. За ним шел мужчина лет сорока, держа
в руках чемоданчик с инструментами.
   - Я ведь живу тут рядом, в соседнем доме, - сказал, поздоровавшись,
слесарь, - меня позвали ваши сотрудники, я и пришел. А что мне нужно было
делать? Я не хотел ломать этот замок, так они настаивали.
   - Нет-нет, - успокоил его Борисов, - все правильно. А кто за вами
приходил?
   - Да офицер какой-то. Не запомнил я его звание. Капитан, кажется.
   - Он фамилию не называл?
   - А зачем мне его фамилия? Мы замок сломали и вошли. Ваши сотрудники
никого в квартиру не пускали. Сами зашли. И сосед этот сверху был. Вошли,
значит, а этот больной сидит на полу около балкона. И, кажется, спит.
   Это потом я догадался, что он сознание потерял. Ну мы его подняли и
отнесли в машину.
   Сосед этот хороший человек попался, участливо отнесся, сам поехал в
больницу проводить, со своим другом. А уже за ними, значит, уехали ваши
сотрудники.
   - Понятно. - Борисов посмотрел на слесаря. - А дверь вы выбивали
отсюда. Замок изнутри закрыт был?
   - Изнутри тоже, - кивнул слесарь, - и снаружи.
   - Как же тогда этот раненый попал в квартиру.
   - А я откуда знаю? Может, его специально заперли. А он еще и изнутри
заперся. Это не мое дело было - такие вещи выяснять.
   - Ну да, да, конечно, - согласился Борисов, - вы знаете, вам, кажется,
придется еще раз потрудиться.
   - Да я уже заделал этот замок. Дверь закрывается. Хотя мне и не
заплатили. Они сразу уехали, а я забыл про деньги спросить.
   - Нет, вы не поняли. Нужно будет еще одну дверь открыть, а не закрыть.
- Борисов знал, что этого делать нельзя. Но понимал сейчас, что счет идет
на секунды.
   - Какую дверь? - не понял слесарь.
   - Вашего соседа, - пояснил полковник, - того, что наверху живет.
   - Да вы что? - испугался слесарь. - Он скоро вернется сам. Сам и
откроет. Человек такое дело сделал, помог, а вы ему дверь выламываете.
   - Как ваша фамилия?
   - Никифоров.
   - Товарищ Никифоров, так надо, - убедительно сказал Борисов. - Мы ищем
очень опасных преступников. И вы можете нам очень помочь.
   Слесарь посмотрел на участкового. Пожал плечами. И сказал:
   - Ну раз надо, так надо, - и, повернувшись, пошел к лестнице,
поднимаясь на следующий этаж.
   Борисов и участковый поднимались следом. Сотрудник милиции
нерешительно, посмотрев на Борисова, произнес:
   - Это незаконно.
   - Я знаю, - кивнул Борисов, - но у меня нет другого выхода. Вся
ответственность за этот взлом только на мне. Если хочешь, я напишу тебе
расписку.
   - Не нужно, - улыбнулся участковый.
   Все время, пока слесарь возился с очень сложными замками на верхнем
этаже, Борисов стоял рядом бледный и осунувшийся. Если он ошибся, ему
грозило увольнение за взлом чужой квартиры. Но если окажется прав...
Слесарь наконец открыл дверь. Замок вылетел от удара в коридор. Борисов
быстро вбежал в квартиру, направляясь в комнату, под которой был найден
раненый. И все сразу стало ясно.
   К батарее была привязана простыня. На кровати явно лежал раненый.
Борисов вышел в другую комнату. Под ногами валялись патроны.
   Он открыл шкаф. И на него вывалилась одежда сотрудников милиции. Он
поднял одну форму.
   На ней были видны пятна крови.
   - Это они, - сказал Борисов, - мы их наконец нашли.


   Москва. 19 часов 00 минут

   - Нам нужно еще кое-что, - сказал Аркадий Александрович. - Нужен
экипаж. Опытный экипаж. И очень быстро. Чтобы у них не было оружия. Мы их
лично досмотрим перед тем, как они пройдут в самолет.
   "Все правильно, - подумал Абуладзе, - все так и должно было быть".
   - Мне нужно выйти поговорить со своим руководством, - предложил он, - я
вернусь через пять минут.
   - Говорите по телефону.
   - Такие вопросы они не будут обсуждать со мной по телефону. Вы должны
меня понять.
   - Хорошо. Но экипаж должен быть здесь через десять минут. В аэропорту
полно летчиков. Чтобы они не успели никого подготовить.
   - Понимаю, - сказал Абуладзе.
   Вошедший в зал Седой, ни слова не говоря, прошел к своему излюбленному
месту на диване.
   - Там все в порядке? - крикнул ему Аркадий Александрович.
   - Все, - отмахнулся Седой.
   - Идите, - разрешил Абуладзе Майский. - Когда вернетесь, мы передадим
вам первую капсулу.
   - Хорошо. - Он повернулся, чтобы идти, и вдруг услышал новый звонок на
сотовом телефоне Аркадия Александровича. На этот раз просто звонок. На
часах было ровно девятнадцать ноль-ноль. Очевидно, именно этот звонок и
должен был стать условным знаком для Майского. Тот даже не стал
вытаскивать телефон, словно знал, что после первого звонка абонент
отключится. И, лишь заметив направленный на него взгляд Тенгиза Абуладзе,
потянулся за телефоном с очень большим опозданием. Абуладзе прошел мимо
Бармина, спускаясь по лестнице к выходу. Вышел из депутатской, снова
столкнувшись с Маркиным. На этот раз в вестибюле перед депутатской стояло
не менее двадцати пяти человек с оружием в руках. На многих бъши надеты
каски и бронежилеты.
   - Надеюсь, они не собираются штурмовать этот зал? - спросил Абуладзе. -
Это было бы крайне неразумно.
   - Они не хотят выпускать террористов, - виновато ответил Маркин. - Все
решено на самом высоком уровне. Через полчаса назначен штурм.
   - Как они могли! - разозлился Абуладзе. - Он ведь наверняка окончится
неудачей. Нельзя так рисковать. И потом у террористов нет третьей капсулы.
Она спрятана где-то в городе.
   А за зданием аэропорта наверняка наблюдают их люди. Нельзя так
рисковать.
   - Прибыли генералы, - пояснил Маркин, - и наш Лодынин с ними.
   - Где они сидят?
   - У генерала Дмитриева.
   Абуладзе повернулся и быстро зашагал к выходу из здания. На улице
творилось нечто невообразимое. Уже подъехало несколько бронетранспортеров,
появились танки, выстраивались группы спецназа ГРУ и оперативные группы
ФСБ.
   Полковник поднялся на второй этаж во временный кабинет начальника
антитеррористического центра. На этот раз здесь было еще больше народу.
Приехали Зароков, Лебедев, Солнцев. Только пять минут назад подъехал и
Лодынин. Все ждали Колесова, который должен был привезти приказ
премьер-министра с категорическим требованием штурма депутатскою зала и
уничтожения террористов с капсулами. В комнате находились и приехавшие еще
два часа назад министр транспорта и командующий пограничными войсками.
Увидев Абуладзе, последний улыбнулся ему, как своему знакомому.
   - Товарищ генерал, - обратился по всей форме Абуладзе к начальнику ГРУ,
- я только что узнал, что через полчаса намечен штурм депутатского зала,
где в настоящее время находятся террористы. Прошу вашего указания об
отмене подобного ошибочного решения.
   Все замерли. Похоже, только Лодынин понял, почему полковник обратился к
нему в такой необычной форме.
   - Это не нам решать, - сказал Лодынин, - так решили в оперативном штабе.
   - Прошу отменить это решение, - настойчиво сказал Абуладзе. - Товарищ
генерал, укрывшиеся там люди не просто террористы.
   Среди них есть настоящие профессионалы своего дела. Депутатская
заминирована. При первой же попытке штурма она будет взорвана. Но на этом
все не кончится. Одну капсулу террористы оставили для гарантии в городе. Я
убежден, что с площади за зданием наблюдают их люди. И они сейчас видят,
что творится перед зданием. Прошу срочно отменить решение о штурме.
   - Не могу, - тихо ответил Лодынин, - это решает премьер-министр.
   - Нужно позвонить ему и убедить его в ошибочности этого решения, -
упрямо сказал Абуладзе.
   - Вы совсем с ума сошли, полковник, - разозлился Зароков. - Что вы себе
позволяете? - Он был старше всех присутствующих по званию и поэтому
разозлился больше всех. - Вы хоть и бывший, но полковник. Должны понимать,
что такое дисциплина.
   - Я понимаю, - кивнул Абуладзе, - но здесь решается не только наша
судьба и не только наши жизни. При неудачном штурме капсула ЗНХ будет
взорвана в Москве. Кто ответит за это? Вы, товарищ генерал?
   Зароков смутился. Он явно не хотел брать такую ответственность на себя.
   - Я позвоню премьер-министру, - понял его состояние Лодынин. Пройдя к
рации, он попросил вызвать премьер-министра. Через несколько секунд ему
ответил раздраженный голос министра обороны:
   - Что у вас происходит? Начальник Генерального штаба уже выехал в
аэропорт. Вы получили указание о штурме депутатского зала, так и
выполняйте его. Нельзя пустить террористов к самолету. Пусть так и
останутся в здании. Зароков вызвал специальное подразделение, которое уже
летит к аэропорту. Они экипированы для ведения затяжной биологической
войны. Нужно уничтожить террористов на месте.
   - Товарищ генерал, - твердо сказал Лодынин под взглядом Абуладзе, - у
нас возникли некоторые проблемы.
   - Опять? - разозлился министр. - Что у вас все время проблемы случаются?
   Неожиданно вмешался сам премьер-министр. Он лично знал начальника
Главного разведывательного управления и привык доверять ему больше, чем
генералу, ставшему министром обороны и ретивым чиновником.
   - Лодынин, - громко спросил премьер, - что у тебя там не в порядке?
   - Террористы для страховки привезли не все капсулы. Полковник Абуладзе
убежден, что их разговоры о третьей капсуле - правда. Он считает, что
третья капсула находится в данный момент в Москве. И в случае нашего
штурма будет взорвана в центре столицы.
   Наступило молчание. Премьер-министр решал для себя, что делать. Это был
волевой человек, имевший огромный жизненный опыт.
   Он привык всегда брать ответственность на себя и никогда не прятался за
спинами подчиненных. Но сегодня впервые в жизни он колебался, понимая, во
что может обойтись его ошибка.
   - Лодынин, - снова сказал премьер другим голосом, - что ты предлагаешь?
   - Дать им возможность взлететь, получить капсулы и обезвредить группу
по прибытии в пункт назначения, - твердо доложил начальник ГРУ.
   - А если пропадут деньги? - еще тише спросил премьер. - Там четверть
миллиарда долларов, которые мы собирали под гарантию правительства. Ты
понимаешь, какая это сумма? И ты хочешь отпустить их за границу?
   - В Москве живут десять миллионов человек. Их жизни стоят дороже.
   - Ты мне демагогией не занимайся! - окончательно разозлился
премьер-министр. - Продумайте все так, чтобы террористы не сумели
известить своих сообщников о захвате. А потом обезвредите и третью
капсулу. И убери всех с площади. Пусть там не будет никаких
"наблюдателей". Сейчас подъедет Колосов, с ним все и решайте. Понял?
   - Да, - ответил Лодынин, стараясь не смотреть в сторону Абуладзе.
   - И прикажи Дмитриеву, пусть все там очистит, - напомнил премьер. -
Развели, понимаешь, самодеятельность.
   Каждое его слово было четко слышно всем присутствующим в комнате.
Абуладзе молча повернулся, чтобы уйти.
   - Они просили дать им экипаж, - сказал он на прощание.
   - Мы уже все подготовили, - кивнул Дмитриев, - скажите, экипаж скоро
будет.
   - Куда ты? - задержал его Лодынин. - Оставайся здесь.
   - У вас все равно ничего не получится, - убежденно сказал Абуладзе, - а
мне лучше быть там. Может, я смогу их остановить. - И вышел из комнаты,
даже не попросив на это разрешения. Командующий пограничными войсками,
тоже генерал-полковник, как и Зароков, посмотрел вслед ушедшему и сказал,
обращаясь к Лодынину:
   - Мне почему-то кажется, что прав этот старый полковник, а не мы. А вы
как считаете?
   Лодынин ему не ответил. Дмитриев, видя его состояние, подошел к рации.
   - Доложить о готовности групп, - приказал он. - Через пятнадцать минут
начинаем штурм зала.


   Москва. 19 часов 15 минут

   Сидеть в этом автобусе без воды и еды было не так сложно. Хуже было то,
что он уже дважды впадал в какое-то полудремотное забытье, из которого с
трудом выходил, словно выкарабкиваясь из засасывающего болота. И теперь,
придя в себя в очередной раз, он с трудом открыл глаза. Они по-прежнему
стояли перед зданием аэропорта.
   Моряк несколько раз выходил из машины, куда-то отлучаясь. Возвращался
каждый раз возбужденный и взволнованный. В одно из таких возвращений он
подошел к Лосю и сказал:
   - Приехали. Все трое приехали. А потом еще один.
   - Ты не спутал?
   - Да их разве спутаешь. На генеральских машинах приехали. Все вокруг
них сразу забегали.
   - Хорошо, - Лось достал свой телефон, - он сейчас позвонит нам. В
туалет выйдет на минуту и позвонит. У него в кармане свой телефон есть.
   Сизов слушал с закрытыми глазами. Вскоре действительно раздался звонок
и чей-то незнакомый голос в ответ на громкое "да" бывшего подполковника
Авдотина четко произнес:
   - Солнцев, Лебедев, Лодынин, Зароков.
   Запомнили?
   - Да.
   - До свидания.
   Лось трясущимися руками набрал номер сотового телефона Аркадия
Александровича.
   Дождался, пока прозвучит один звонок, и затем положил трубку. Это был
сигнал о подтверждении.
   Сизов снова, в который раз, подумал, что здесь происходит нечто
непонятное. Очевидно, позвонил кто-то из прибывших в аэропорт генералов.
Ведь Моряк определенно говорил про приехавших генералов. Или их тоже хотят
захватить в заложники? Он не мог слышать, что сказал позвонивший ему
мучитель, но осознавал страшную тайну своего похищения, когда его
присутствие перед самолетом нужно для того, чтобы скрыть лицо истинного
предателя.
   Но неужели один из генералов мог быть связан с такими подонками, как
Лось, Моряк и все остальные?
   Поверить в это было невозможно, немыслимо. Для него, потерявшего
столько друзей и иллюзий в один день, измена кого-то из генералов была
самым тяжким моральным ударом.
   Но тогда кто из них был пособником террористов? Кто из высших
руководителей, знавших о времени перевозки контейнера, помогал бандитам?
Кто он? Лодынин, начальник ГРУ? Или командующий, самолюбивый генерал
Зароков?
   Начальник хранилища генерал Солнцев или ученый-генерал Лебедев? Кто из
этих четверых иуда, согласившийся на такую операцию? Нужно все-таки
предупредить своих. Он закрыл глаза. Теперь уже болела и левая рука,
прикованная наручниками к ручке кресла. Он вдруг вспомнил про винт и
пружину, оставшиеся у него в кармане от детского паровозика. Может, он
сумеет сам открыть наручники.
   Моряк снова пошел куда-то высматривать, а вместо него к автомобилю
подошел сотрудник милиции. Сизов различил его форму и уже открыл рот,
намереваясь позвать офицера, когда тот заговорил. Сизов закрыл глаза от
ужаса.
   Это был знакомый голос. Он слышал этот голос в квартире Лося.
   - Они подтягивают сюда танки и бронетранспортеры, Лось. Может, нам
уезжать? Они не хотят договориться.
   - Не сходи с ума! - крикнул Лось. - Где ваш автомобиль?
   - На правой сторане. Там три машины милицейские рядом стоят, вот мы и
стоим между двумя другими. Ты же сам говорил, что дерево в лесу лучше
прятать.
   - Выбрось все дурные мысли из головы, - предложил Лось, - все будет в
порядке. Твой напарник в машине остался?
   - Конечно. Как мы и договаривались.
   - Пройди лучше в аэропорт, посмотри, как там. Только осторожнее будь,
не рискуй. Ты меня понял, Савченко?
   - Понял, - сказал офицер милиции, отходя от машины. И в этот момент
раздался звонок сотового телефона Лося. Он взглянул на закрывшего глаза
Сизова и быстро раскрыл телефон.
   - Слушаю, - сказал он.
   - Лось, - раздался голос Аркадия Александровича, - как у вас там?
   - Ничего хорошего. Подтягивают танки и бронетранспортеры, - ответил
Лось и добавил: - Кажется, готовятся к штурму.
   - Наш звонил? - тихо спросил Майский.
   - Зароков, Лебедев, Солнцев, Лодынин, - назвал по памяти четыре фамилии
Лось. Майский отключился. Лось закрыл свой телефон, посмотрел на Сизова,
подергал его наручники, словно проверяя, крепко ли они держатся, и
усмехнулся:
   - Недолго осталось, майор. Скоро мы тебя в самолет поднимем, чтобы все
видели, какой ты предатель. А потом можешь умирать. Очень жалеть мы тебя
не будем.
   - Пить, - вынужденно попросил Сизов.
   Лось протянул ему бутылку воды. Сизов не смог взять бутылку. Левая рука
была надежно прикреплена к сиденью, а правую он не мог поднимать слишком
высоко.
   - Эх ты, инвалид, - насмешливо сказал Лось, - а еще по крышам бегаешь.
   Он поднес бутылку к губам Сизова, и тот жадно стал пить, чувствуя, как
в нем пробуждаются новые силы.
   - Ну хватит, - сказал Лось, - иначе еще по нужде попросишься, а тебя в
таком виде я вести не собираюсь. Под себя делать будешь.
   Сизов ничего не сказал. Но после выпитой бутылки почувствовал в себе
новые силы. Лось открыл дверь, выпрыгивая на улицу. Ему надоело сидеть в
автобусе, и он хотел немного размяться. Сизов достал из кармана рубашки
длинный винт. Теперь все зависело от его умения. Двигать правой рукой было
очень больно, но он зажал зубы и приблизил правую руку к отверстию для
ключа в наручниках. Лось смотрел на проходивших мимо людей. Повсюду
спешили сотрудники милиции, слышались нервные крики сотрудников ФСБ. Лось
наблюдал за всем с равнодушной миной, не оборачиваясь на свой автобус с
затемненными стеклами. Сизов вставил винт и начал его крутить. Лось
увидел, как к зданию аэропорта подъехали еще три бронетранспортера с
солдатами. Молодые ребята неуверенно прыгали с борта.
   - Салаги, - улыбнулся Лось, видя их неуклюжие действия.
   Сизов раскрыл наручники. Снял с левой руки. Потер затекшую руку. Тяжело
вздохнул.
   Неужели и на этот раз ничего не получится?
   Сквозь темное стекло он увидел, как к их машине медленно подходят двое
людей в штатском. Даже если бы Сизов никогда не работал на режимных
предприятиях, он все равно опознал бы в них сотрудников ФСБ. Уж слишком
специфично они оглядывали машины, стоявшие на площади, и сидевших в них
пассажиров.
   Они подходили к их микроавтобусу. Очевидно, их заметил и Лось. Он
внезапно повернулся и полез обратно в автобус. Увидев сидевшего Сизова с
открытыми глазами, усмехнулся:
   - Немного потерпи. - Вдруг он подумал, что Сизов может закричать, и,
перегнувшись через переднее сиденье, включил радио. Передавали какую-то
популярную джазовую мелодию. Лось сделал громче и закрыл дверь. Теперь
даже в случае крика Сизова из их машины будет слышна только музыка. И он
обернулся к своему пленнику.
   Всю свою ненависть, всю злость, всю боль, всю силу, накопившуюся у него
за этот день, вложил в этот удар Геннадий Сизов. Лось отлетел к двери,
выпадая на тротуар. У него была разбита челюсть. У машины уже стояли
сотрудники ФСБ.
   - Передайте нашим, - прошептал Сизов, - я майор Сизов. Мне нужно срочно
встретиться с кем-нибудь из начальства.


   Москва. 19 часов 25 минут

   Абуладзе медленно поднимался по ступенькам. Он сделал все, что мог. Но
они не стали его слушать. Может, эти министры и генералы действительно
правы? Нельзя разрешить террористам вылететь с территории страны, имея на
борту такое количество денег и капсулы ЗНХ. Может, они и правы... Но на
душе было неспокойно.
   - Когда будет готов экипаж? - спросил его Аркадий Александрович, едва
Абуладзе поднялся в депутатскую.
   - Через десять-пятнадцать минут. Они спрашивали, куда вы собираетесь
лететь?
   - Это неважно. Экипажу мы сообщим курс в самолете. Пусть поскорее
подходят к этому балкону.
   - Хорошо, - Абуладзе пошел к дивану, где сидел Седой, и намеренно сел
рядом с ним.
   - Карина, - попросил Седой, - там, кажется, открыт буфет. Принеси нам
воды.
   Молодая женщина встала и пошла в буфет.
   Уходившая из буфета сотрудница МУРа по просьбе полковника закрыла
только внутреннюю дверь, оставив открытой внешнюю. Абуладзе провожал
взглядом красивую фигуру Карины, когда Седой вдруг спросил:
   - Они хотят пойти на штурм?
   - С чего ты взял?
   - У Эдика есть рация. А переговоры стали значительно реже. Когда такое
происходит, значит, идет подготовка к штурму. Я ведь еще кое-что помню.
   Абуладзе промолчал. Врать не хотелось.
   - Позвоните и скажите, чтобы они отменили штурм, - равнодушным голосом
попросил Седой, - у них все равно ничего не получится. Неужели вы еще не
поняли, что здесь все просчитано?
   - Давно понял, - ответил Абуладзе, - но меня никто не будет слушать.
   - Погибнет много людей, - так же спокойно продолжал Седой, - и все
равно ничего не добьетесь. А как только штурмовая группа будет готова, ее
уничтожат.
   Абуладзе посмотрел на Седого.
   - Ты изменился, - сказал он.
   - Вы тоже, - ответил его бывший ученик.
   - Помнишь, я много рассказывал вам о Конфуции, - сказал вдруг Абуладзе,
- о древнекитайском мудреце?
   - Помню, конечно. Не все притчи, но некоторые помню.
   - А притчу о плате за зло помнишь?
   - Нет. По-моему, вы ее мне не рассказывали.
   - Правильно. Наверняка не рассказывал.
   А сейчас расскажу. К Конфуцию пришли и сказали: "Учитель, чем платить
за зло? Может, нужно платить добром, как и подобает хорошему человеку?" -
Седой смотрел на него, не двигаясь. - "Нет, сказал Учитель, - продолжал
Абуладзе, - нельзя платить добром за зло. Иначе чем вы будете платить за
добро?" - Полковник помолчал немного и закончил: - Учитель сказал, что за
добро нужно платить
   добром. А за зло нужно платить по справедливости.
   - Забавно, - очень серьезно произнес Седой.
   Абуладзе поднялся и пошел к стойке дежурного. Поднял трубку, вызвал
генерала Лодынина.
   - Товарищ генерал, - сказал он, - прошу под мою личную ответственность
отменить все мероприятия. Зал заминирован. Любой вошедший сюда человек
будет уничтожен.
   - Понимаю, - сказал Лодынин, - постараюсь что-нибудь сделать.
   Абуладзе положил трубку. К нему подошел Аркадий Александрович.
   - Они все-таки нас не послушались? - спросил он с угрозой в голосе.
   - При чем тут вы, - сделал вид, что нервничает, Абуладзе, - у них свои
мероприятия по очистке аэропорта.
   - Не нужно мне врать, - усмехнулся Аркадий Александрович и поднял
телефон, набрал чей-то номер. - Лось, - громко сказал он, - как у вас там?
   - Ничего хорошего. Подтягивают танки и бронетранспортеры. Кажется,
готовятся к штурму.
   Абуладзе стоял с потемневшим лицом. Он же предупреждал. Майский отошел
от полковника и тихо спросил:
   - Наш звонил?
   - Зароков, Лебедев, Солнцев, Лодынин, - доложил Лось.
   Аркадий Александрович быстро подошел к лежавшему на диване небольшому
чемоданчику, достал капсулу.
   - Вот и все, полковник, - сказал он, - нам остается только разбить
капсулу. Они, кажется, не дадут нам улететь из этой страны.
   Я же предупреждал, что третью капсулу тоже разобьют.
   В этот момент зазвонил телефон. Абуладзе, глядя на Аркадия
Александровича и стоя спиной к телефону, поднял руку. Эдик, находящийся у
него за спиной, быстро вложил ему трубку в руки.
   - Да, слушаю вас, - сказал Абуладзе.
   - Мы все остановили, - быстро сказал Лодынин, - мы все остановили. Ты
меня слышишь?
   - Да, конечно. Спасибо.
   - Пусть передают тебе капсулу. Экипаж уже пошел к самолету.
   - Они требуют капсулу, - сказал Абуладзе, обращаясь к Аркадию
Александровичу, - экипаж уже пошел к самолету.
   - Я его пока не вижу, - ответил Майский.
   - Идут! - крикнул ему Костя. - Идут.
   Трое.
   По летному полю шли три человека в форме летчиков гражданской авиации.
   - Хорошо, - кивнул Майский, - выйди на балкон, спустись вниз и обыщи
всех троих.
   Но автомат свой оставь здесь. Седой, возьми у него автомат.
   Седой взял автомат, и Костя поспешил к выходу на балкон, чтобы оттуда
спуститься к летному полю по лестнице, около которой уже стояли летчики.
Абуладзе угрюмо смотрел вниз.
   - Все в порядке! - крикнул через пять минут Костя. - Все чисто!
   - Пусть стоят у лестницы и никуда не отходят! - крикнул ему в ответ
Майский и, повернувшись к Абуладзе, сказал: - Теперь нам нужно выйти
отсюда и пройти к самолету. Но сначала я должен отдать вам капсулу.
   - Давайте, - протянул руку Абуладзе.
   - Откуда вы знаете, что я вам даю именно ту самую капсулу? - покачал
головой Аркадий Александрович. - Нет, - сказал он, - пусть капсулу примут
у меня ваши генералы. И пусть они сразу идут сюда, чтобы вы не успели
переодеть своих солдат в генералов. Иначе мы отсюда не выйдем.
   - Какие генералы?
   - Все, - улыбнулся Аркадий Александрович, - те самые, которые приехали
сюда- Я ведь не идиот, полковник. Наши люди зафиксировали появление здесь
генералов Зарокова, Лебедева, Солнцева и Лодынина. Они приходят сюда, и мы
отдаем им капсулу. Первую капсулу, полковник. И только потом взлетаем.
   А когда взлетим, может быть, вы получите и вторую капсулу.
   - Это несерьезно, Майский, - тяжело сказал Абуладзе, - генералы тут ни
при чем.
   - Мои люди наблюдают за всем происходящим на площади, - усмехнулся
Аркадий Александрович, - они все видели. Генералы в обмен на капсулы.
   - Тогда приготовьтесь умереть, - подвел итоги Абуладзе, - я ухожу.
   - А население города? - гадливо улыбаясь, спросил Майский. - О людях вы
не подумали?
   - Хорошо.
   - Я вас не понял.
   - Хорошо. Я пойду поговорю еще раз.
   - В последний раз, - разрешил Аркадий Александрович, - и на этот раз
только на пять минут. Идите быстрее.
   Время пошло. Абуладзе хотел что-то сказать, но, передумав, повернулся и
начал спускаться вниз по лестнице. До комнаты, где сидели генералы, было
ровно полторы минуты.
   Но он не стал ничего говорить. Просто попросил генерала Лодынина
проводить его обратно.
   И, когда они вышли, сказал:
   - Мы были правы, генерал. Они требуют, чтобы вы все четверо прошли к
депутатской.
   И там они передадут вам капсулы. Понимаешь, что это означает?
   - Понимаю. Один из нас улетит вместе с ними.
   - Тот, кто улетит, и будет настоящим организатором этого преступления.
Его нужно остановить, генерал.
   - Да, - выдохнул воздух начальник ГРУ, - хотел бы я посмотреть ему в
глаза напоследок.
   Они вышли из здания. Напротив стояли десятки машин.
   - Иди спокойно, - посоветовал Абуладзе, - в одной, а может, и в двух
машинах сидят их люди. И мы пока не знаем, в какой. Ты проверил
заграничные поездки генералов?
   - Конечно, проверил. Зароков в этом году был только в Монголии. Лебедев
отдыхал в Болгарии и был на симпозиуме в Канаде. А Солнцев - только не
удивляйся - был в Германии с группой наших экспертов. И знаешь, где
именно? В Баварии.
   - Ясно. У меня осталось около трех минут, генерал. Я должен подняться
наверх и сообщить о вашем решении. Посмотри, кто из них будет колебаться,
а кто пойдет без возражений.
   - Этого нельзя делать, Тенгиз. Ты ведь понимаешь. Ему нельзя разрешить
улететь.
   - Ты же не знаешь наверняка, кто этот человек, генерал. Он гений,
понимаешь? Он настоящий гений, если придумал и спланировал такую акцию. И
он наверняка продумал все.
   Все до самых мельчайших подробностей.
   - Я возьму с собой пистолет, - решил Лодынин, - и тот, кто шагнет к
самолету, будет убит. Пусть они потом убьют и меня.
   - Это не выход, генерал. У меня осталось две с половиной минуты.
Спокойнее, не оборачивайся. К нам идет кто-то из твоих людей. Не
оборачивайся. За нами наверняка следят. Сейчас мы войдем в здание.
   - Дурацкая ситуация, - пробормотал Лодынин, - чувствуешь себя полным
идиотом.
   - Не нужно было пригонять сюда столько людей, - досадливо проговорил
Абуладзе.
   Они вошли в здание, пройдя мимо дверей, около которых толпились
сотрудники милиции ИФСБ.
   - И никакой пользы от них, - сквозь зубы заметил Абуладзе.
   - Мы будем ждать у самолета, - кивнул Лодынин, когда они вошли в
здание, проходя к вестибюлю. Отсюда нельзя было слышать, о чем они
говорили. К ним подошел Маркин.
   - Звонил Борисов, - быстро сказал он. - Удалось установить, что майор
Сизов пытался бежать. Но его снова захватили террористы.
   Они на площади в милицейской машине. Следят за нами. Там же и их
руководитель. Мы сейчас пытаемся его обнаружить. Он бывший подполковник
милиции. Его фотографии уже у нас есть.
   - Машина ГАИ, - напомнил Абуладзе.
   - Да, - сказал Лодынин, - теперь все зависит от вас, Маркин. У нас в
запасе всего две минуты.
   - Мы их найдем, - кивнул Маркин.
   - Передай этим подонкам, что мы будем ждать у трапа самолета. Только
там и нигде иначе. Понимаешь меня?
   - Понимаю, - кивнул Абуладзе, - ты только не торопись там стрелять. Мы
с тобой для таких цирковых номеров не подходим.
   Возраст уж не тот.
   - Если мы с тобой их проморгаем, нас даже наказать не успеют. Ты это
понимаешь?
   - Там среди них Седой. Мой бывший ученик Хромов. Он очень опасен,
генерал. Пусть все время следят за ним. Он может выкинуть все что угодно.
   - Понимаю. Я уже поручил нашим. Вокруг сидят снайперы. Думаешь-таки,
насчет третьей капсулы они правду говорят?
   - Думаю, да. Она наверняка где-нибудь в Москве. И они ее нам не
отдадут, пока не приземлятся. Или не будут уверены, что все закончилось
хорошо.
   - Последняя минута, - посмотрел на часы Лодынин. - Если мы найдем на
площади террористов, я буду держать в руках белый платок.
   Если не найдем, значит, платка не будет.
   - Договорились. Только очень тебя прошу, ты сам не лезь никуда, не
рискуй.
   - Это ты мне советуешь? - усмехнулся начальник ГРУ. - Сам весь вечер
сидишь с ними, а мне такое советуешь.
   Он услышал какие-то крики с площади.
   - Что там случилось? - спросил Лодынин.
   В здание вбежал Маркин.
   - Нашли! - закричал он. - Нашли майора Сизова. И подполковника Авдотина
тоже нашли.
   Абуладзе шагнул к дверям депутатской.
   - Слава Богу! - сказал он, открывая дверь.


   Борт самолета "ДС-10"
   испанской авиакомпании "Иберия". 17 часов 30 минут по
среднеевропейскому времени. 19 часов 30 минут по московскому времени

   - Мы подлетаем к Монрови, - сказал командир авиалайнера, - они радируют
с земли, что низкая облачность. Сегодня плохая погода для путешествий,
сеньор.
   Переда в полной мере уловил сарказм в словах капитана.
   - Ничего, - сказал он, глядя на приборы, - запросите еще раз, как мы
можем сесть. Скажите, что у нас кончается бензин.
   Командир кивнул головой. В кабине экипажа, кроме двух пилотов,
находился также Альберто. А в салонах самолета пассажиры, уже смирившиеся
с судьбой и понявшие, что эти террористы не собираются причинять им вреда,
мирно спали в своих креслах, ожидая конца этого утомительного пути. Во
втором салоне было особенно много темнокожих, и они вообще стоически
относились к любым неудобствам, считая, что в таких случаях лучше быть
фаталистами.
   - Они подтверждают плохую погоду, сеньор, - сказал командир, - и
предлагают запасной аэродром.
   Переда нахмурился. Это было не предусмотренное их графиком чрезвычайное
происшествие. Но отклоняться от маршрута он не имел права. И не хотел.
   - Нет, - сказал он твердо, - мы садимся в Монрови.
   - Вы не понимаете... - снова начал капитан.
   - Это вы не понимаете! - заорал Переда. - Я взорву самолет, если мы не
сядем в Монрови. Мне нужно сесть только в Монрови. Вы меня понимаете?
Только в Монрови. И никакого другого аэродрома я не признаю.
   Второй пилот посмотрел на капитана.
   - Летим в Монрови, - сказал капитан, нахмурясь.
   - Вот так-то лучше, - кивнул Переда, - а если вы вдруг не сумеете
посадить свой лайнер, позовите меня. Я был летчиком и водил такие самолеты
много лет. Если понадобится то снова готов сесть за штурвал. Это касается
и тебя, молодчик, - обратился он ко второму пилоту, - если понадобится, я
просто выброшу тебя за дверь и сам поведу самолет.
   На этот раз капитан взглянул на второго пилота.
   - Летим в Монрови, - твердо сказал командир, - постараемся там сесть.
   - Хорошо. - Переда вышел из кабины экипажа. И только в коридоре
обнаружил, как вспотел. Господи, только не это, взмолился Переда. Если
погода не даст посадить самолет в нужном месте, все рухнет. Они же
проверяли заранее, и их уверяли, что в это время года в Монрови стоит
идеальная погода. Он прошел в конец самолета. Хулио с его подружкой нигде
не было. Пассажиры спали на своих местах.
   Разъяренный Переда прошел в туалет и вышиб там дверь. Раздался
испуганный крик девушки.
   Так и есть. Эти двое идиотов, забыв про свою вахту, занимались любовью
в туалете. Очевидно, чувство опасности вызвало у них острый приступ
желания. Но рассерженный Переда меньше всего хотел думать в этот момент об
их чувствах.
   - Кретины! - закричал он изо всех сил. - Идите на место, иначе я сам
прострелю вам головы.
   Хулио натягивал брюки, пытаясь одеться в маленьком пространстве
туалетной кабины.
   Девушке было легче. Она просто опустила платье.
   - Вон! - крикнул на них еще раз Переда, возвращаясь в первый салон.
Здесь все было в порядке. Виктор сидел с пистолетом в руках на заднем
сиденье и следил за пассажирами.
   Переда сел рядом с ним.
   - В Монрови плохая погода, - зло сообщил он своему напарнику. - Только
этого нам не хватало. Командир говорит, что мы не сумеем сесть.
   - Как же нам быть? - испугался Виктор.
   - Сядем все равно, - отмахнулся Переда, - мы обязаны сесть точно в
Монрови. Иначе сорвем всю операцию. - Он вытащил из кармана телефон и
набрал номер аппарата в Монрови.
   - Питер, - сказал Переда, - что нам делать? Командир уверяет меня, что
нелетная погода и низкая облачность. Хочет, чтобы мы сели на запасной
аэродром. Что? Это точно?
   Спасибо, Питер. Я выпущу ему кишки, когда мы сядем в аэропорту.
   Он убрал телефон. Виктор недоумевающе смотрел на него.
   - Командир мне соврал, - сказал Переда, пробормотав испанское
проклятие, - в Монрови стоит идеальная погода. Он специально хотел
посадить самолет на запасной аэродром.
   На военный аэродром, где находятся основные силы американских
рейнджеров. Слушай, Виктор, нам, кажется, придется взять управление на
себя намного раньше времени. Черт бы побрал твоего напарника. Как он мне
нужен сейчас! Пошли. - Переда встал и пошел в кабину экипажа. Виктор
последовал за ним. Переда вошел в кабину и приставил пистолет к голове
командира.
   - Карамба! - сказал он. - Я убью тебя за твой обман. В Монрови стоит
идеальная погода, а ты хотел меня обмануть.
   - Но подождите... - собрался вмешаться второй пилот. Переда размахнулся
и ударил пистолетом в лицо говорившему. Второй пилот упал на приборы с
разбитым лицом.
   - Убери его отсюда, Альберто, - приказал Переда, - и следи за ним,
когда он придет в себя. А я заменю его. Скажи Виктору, пусть вернется в
первый салон. Его услуги не понадобятся.
   Альберто поднял второго пилота за рубашку, вынося из кабины. Заглянул
Виктор.
   - Я не нужен? - спросил он по-русски.
   - Твою мать! - также по-русски ответил Переда. - Я же тебе тысячу раз
говорил, чтобы ты не смел разговаривать по-русски. Откуси себе язык,
чертов ублюдок! Теперь из-за тебя мне придется убить и командира корабля.
Как они полетят обратно? Я тебя спрашиваю, чертов дурак! Вон отсюда!
   Виктор обиженно закрыл дверь. Переда протиснулся на сиденье второго
пилота.
   - Значит, так, командир, - сказал он, - передавай теперь в Монрови:
самолет заминирован. Если мы увидим что-нибудь подозрительное, то сразу
взорвем этот лайнер. Пусть заправят наш самолет и дадут нам взлет.
   И чтобы никто больше к нам не подходил.
   - Ясно. - На лице командира не дрогнул ни один мускул.
   - И если попробуешь еще раз меня обмануть, - добавил Переда, - я лично
пущу тебе пулю в лоб.


   Москва. 19 часов 45 минут

   Абуладзе снова, в который раз, поднимался по этим ступенькам к
депутатской комнате.
   Почему они такие крутые? - подумал он. Ведь здесь поднимались раньше
секретари ЦК, министры и депутать!. А они в большинстве своем бьши очень
пожилыми людьми. Аркадий Александрович ждал его наверху.
   - Генералы подойдут к самолету, - твердо сказал Абуладзе, - все
четверо. Но первую капсулу вы дадите мне прямо сейчас. Иначе ничего больше
не будет.
   - Седой, дай капсулу, - разрешил Аркадий Александрович, - но учтите,
что к самолету мы пойдем вместе.
   Седой встал и достал из кармана обычную стеклянную колбу, напоминавшую
те стеклянные трубочки, с которыми занимаются ребята в школе. Абуладзе
бережно взял капсулу. Значит, вот в этой стеклянной трубочке таилась
смерть миллионов людей.
   - Я сейчас позвоню, - сказал он, чувствуя, как у него потеют руки. И
хотя он твердо знал, что эта капсула не может просто так разбиться, даже
при падении из его рук, тем не менее он держал эту капсулу очень
осторожно, словно боясь ее раздавить. Эдик поднял для него трубку
внутреннего телефона. На другом конце был Дмитриев.
   - Они дали мне первую капсулу, - подтвердил Абуладзе, - и мы сейчас
вместе идем к самолету.
   - Я понял, - сказал Дмитриев и положил трубку. Напротив него стояли
генералы. Лодынин уже объяснил им, что террористы хотят вручить вторую
капсулу лично в руки генералам. Заодно и прикрыться ими как живым щитом. В
случае опасности. Лебедев и Солнцев молчали. А Зароков возмутился.
   - Это безобразие! - громко сказал он. - Почему мы должны изображать из
себя героев?
   Что это такое, генерал Лодынин? Почему вы от нашего имени даете
согласие на такие безответственные решения?
   - Вы отказываетесь? - довольно невежливо перебил его Лодынин.
   - Нет, - зло ответил Зароков, - конечно, я пойду с вами. Но только ради
того, чтобы продемонстрировать этим подонкам всю степень моего презрения к
ним. А совсем не ради вашей дешевой договоренности. Нельзя зарабатывать
себе авторитет таким образом, генерал.
   Лодынин проглотил и это оскорбление. Он понимал, что идти придется. В
этот момент в комнату вбежал Маркин.
   - Сизов дал показания! - крикнул он. - Мы арестовали Авдотина. Но майор
Сизов уверяет, что на площади еще трое людей Авдотина. И двое из них
переодеты в форму сотрудников милиции.
   Дмитриев оценил сказанное.
   - Быстро убрать с летного поля всех офицеров милиции, - приказал он
своим людям. - Повторяю приказ. Всем сотрудникам МВД в форме покинуть
внутреннее пространство аэропорта. - А остальных троих мы возьмем, -
уверенно сказал он. - Сейчас начнем проверку по всей площади.
   - Не нужно, - улыбнулся Маркин, - мы уже знаем, в какой машине сидит
террорист.
   Сизов нам правильно указал. Их машина стоит между двумя другими
автомобилями ГАИ. Они поменяли номера на захваченной утром машине и
немного ее подкрасили. Наши сотрудники уже наблюдают за этим автомобилем.
Там пока сидит только один террорист. Когда подойдут двое других, мы их
всех возьмем.
   - Хорошо, - кивнул Лодынин и повернулся к генералам: - Идемте к
самолету. Кажется, сегодня мы должны показать пример нашим подчиненным.
   - Это очень рискованно, - попытался остановить их Дмитриев.
   - У нас нет другого выхода, - твердо сказал Лодынин, выходя первым. За
ним вышли Зароков, Лебедев, Солнцев. В этот момент зазвонил телефон, и
поднявший трубку Дмитриев крикнул уходящему Зарокову:
   - Привезли вашу форму, генерал.
   Зароков только махнул рукой в ответ. Лодынин, чуть поотстав, вдруг
протянул ему руку, широко улыбаясь.
   - Извините меня, Георгий Александрович, - сказал он, - я, кажется, там
немного погорячился. Я всегда очень уважал вас как порядочного офицера и
человека.
   Смущенный, Зароков пожал ему руку, буркнув в ответ нечто
невразумительное. Они так и пошли к самолету, выстроившись в одну цепочку.
   По предложению самого Аркадия Александровича, находящиеся в депутатской
комнате люди разделились на две группы. В первую входили Абуладзе, Седой,
Карина, Константин и трое летчиков. Они прошли через все поле, чувствуя на
своих затылках прицелы десятков снайперов. Прошли к самолету и медленно в
него поднялись. Абуладзе, поднимавшийся впереди Седого, ничего не
спрашивал и ничего не говорил. Только сжимал капсулу, отданную ему
Аркадием Александровичем. Он узнал в одном из летчиков командира спецназа
ГРУ Комарова и испугался, что его узнает и Седой. Но, вспомнив, сколько
прошло лет, и увидев, как Седой равнодушно скользнул взглядом по Комарову,
Абуладзе успокоился. Может, он его действительно не узнал? Комаров все
время сохранял бесстрастное выражение лица.
   Вторая группа состояла из самого Майского, Бармина и Эдика. Они
двигались еще медленнее, чем первая группа, и также чувствовали на своих
затылках прицелы снайперских винтовок окруживших летное поле сотрудников
ФСБ и ГРУ. Они подходили к самолету почти одновременно с генералами.
   В этот момент Савченко, один из помощников Лося, обеспокоенный долгим
молчанием своего шефа, подошел к микроавтобусу, заглядывая внутрь. И почти
сразу был сбит на землю, прижат и скован наручниками. Второй офицер
милиции, сидевший в машине, не успел даже понять, что происходит. Просто
открылась дверь, его выволокли, и через мгновение на руках защелкнулись
наручники.
   Стоявший у трапа Майский ждал подходивших генералов. Летчики уже прошли
на свои места. За их спинами встал Константин. Майский сделал знак рукой,
чтобы Абуладзе спускался вниз. Полковник взглянул на Седого.
   - Прощай, - сказал он, - может, больше не увидимся.
   Абуладзе вглядывался в лица генералов, различал знакомые фигуры. Кто из
них? Кто? - тревожно билась в голове одна и та же мысль.
   Увидев генералов, Майский расплылся в улыбке. Шагнул вперед, держа в
руках вторую капсулу.
   Абуладзе напряженно ждал, кому именно он ее отдаст. И Майский протянул
ее... генералу Лодынину. Тот спокойно взял капсулу.
   - Посмотрите, - передал он ее Лебедеву.
   Тот, посмотрев, кивнул головой:
   - Это та самая, - и, в свою очередь, передал ее Солнцеву. Майский
оглянулся. Он явно кого-то ждал.
   Кажется, Лодынин понял его состояние.
   - Вы закончили? - спросил он насмешливо.
   Майский уже явно оглядывался по сторонам. Он не мог понять, что
происходит. По намеченному сценарию, сейчас к самолету должна была
подъехать автомашина с сотрудниками милиции, которые бы на глазах у всех
вытащили майора Сизова, унося его в самолет и засвидетельствовав таким
образом его вину перед всеми собравшимися.
   Это был четко продуманный во всех деталях план. В тот момент, когда он
будет говорить с генералами, на площадь выедет автомобиль с переодетыми
сотрудниками милиции.
   Разумеется, автомобиль никто не будет останавливать, и он, благополучно
доехав до самолета, покажет, кто сидит в машине. Лось уже сделал даже
пропуск для машины милиции с разрешением въезжать внутрь аэропорта. Но
машины нигде не было.
   Абуладзе напряженно следил за происходящим. Он вдруг заметил умоляющее
лицо Майского. Аркадий Александрович обводил взглядом всех четверых,
словно прося защиты у своего неведомого покровителя.
   - Давайте вторую капсулу, - громко предложил генерал Зароков. Абуладзе
уже собирался протянуть капсулу, когда раздались крики со стороны
депутатской комнаты. По балкону бежал Моряк, которого преследовали сразу
несколько человек. Он явно торопился. Но пока никто не стрелял. Увидев
его, Майский все понял. Машины не будет, розыгрыш с подставкой Сизова не
получился. Он еще раз посмотрел на лица генералов. И, видимо, нашел там
то, что искал.
   - Улетаем, - сказал он, обращаясь к своим помощникам. Абуладзе хотел
шагнуть к Лодынину, когда Майский вдруг задержал его.
   - Нет, - твердо сказал он, - вы полетите с нами.
   - Мы так не договаривались, - вмешался Лодынин.
   - Он полетит с нами, - закричал Майский, - иначе мы взорвем третью
капсулу! Быстро в самолет! Быстро!
   - Я полечу, - сказал Абуладзе, кивнув на прощание Лодынину, и первым
начал подниматься обратно в самолет. Майский поднимался следом за
полковником. Путь к отступлению прикрывали Бармин и Эдик с автоматами в
руках. Абуладзе был уже почти у самого люка, когда Лодынин показал ему
четыре пальца.
   И сделал вопрошающий жест. В ответ Абуладзе показал ему указательный
палец, вытянув правую руку. И вошел в самолет. Они поняли друг друга без
слов. Лодынин спрашивал: почему ни один из четырех генералов не улетал
вместе с террористами? Может быть, они ошибались в отношении четверки? На
что Абуладзе уверенно показал жестом цифру "один". Он по-прежнему был
убежден, что один из оставшихся генералов был иудой. Просто этому иуде
сейчас не нужно было никуда вылетать. Очевидно, он снова оказался умнее,
чем они думали. И продумал лучший вариант своего ухода, чем простое
предательство на глазах у всех.
   Самолет развернулся и медленно поехал в сторону взлетной полосы.
Выскочивший на летное поле Моряк бежал за самолетом изо всех сил.
   - Подождите меня! - кричал он. - Я тоже лечу с вами! Подождите меня! -
Он с отчаянием видел, как самолет удаляется все дальше и дальше и уже
сознавал, что ему никогда не догнать свою мечту. Сзади уже с ревом сирен
неслись машины ФСБ. Моряк остановился. Его мечта улетала впереди, а он
остался стоять на этом летном поле. - Нет! - закричал он, доставая
пистолет. Больше он ничего не замечал вокруг, стреляя во все стороны.
Короткая автоматная очередь положила конец его мучениям.
   Он упал на бетонную плиту и еще несколько секунд перед смертью
недоумевал. Как могло такое случиться, что он опоздал на самолет своей
мечты? Может быть, в следующий раз ему повезет больше? А потом было
небытие.


   Монрови. Либерия.
   Местное время 17 часов 20 минут.
   Московское время 20 часов 20 минут

   Самолет тяжело опустился на бетонную полосу. Пробежал положенное
расстояние и замер как раз напротив здания аэропорта, где был вывешен
национальный флаг Либерии.
   К ним уже спешил джип с находившимися там офицерами американской армии.
Люк открылся, и первым выглянул Переда.
   - Все назад, - приказал он, - мы не собираемся здесь долго оставаться.
   Вслед за джипом уже подали лестницу, которая подъехала к лайнеру.
   - Нам нужно только заправиться! - кричал Переда. - Только заправиться!
   - Сэр, - крикнул кто-то из американских офицеров, - мы хотели с вами
поговорить!
   Сейчас сюда летит представитель испанской авиакомпании.
   - Никаких разговоров! - разъярился Переда. -Не поднимайтесь наверх,
иначе мы взорвем самолет. Нам нужна только заправка.
   Только заправиться, и мы улетим.
   - Но, сэр, это невозможно, - возразил офицер. Он говорил по-испански
довольно неплохо. - Мы просим вас отпустить женщин и детей.
   - Куда отпустить? - крикнул Переда. - У вас и так не хватает самолетов,
чтобы вывезти отсюда своих людей. Как я могу отпустить здесь женщин и
детей! Вы хотите, чтобы их перерезали местные черномазые?
   Офицер смутился. Этот горластый испанец был прав. Обстановка в Монрови
действительно не располагала к длительным переговорам и освобождению
заложников.
   - Мы сейчас полетим в Кению и там освободим всех пассажиров, - сказал
Переда, - можете не волноваться, сеньор. Мы не бандиты. Мы просто требуем
автономии нашей прекрасной родине. И просим освободить борцов за
независимость нашей страны. Мы не просим денег, и нам не нужно ничего. Мы
просто просим уважать наши права.
   Американец привык уважать идеалы другого человека. Он молча козырнул в
ответ и, сев в джип, приказал отвезти его к генералу. Вскоре он уже
докладывал генералу:
   - Они говорят, что борются за свободу своей страны, сэр. Просят, чтобы
мы разрешили заправку, после чего собираются лететь в Кению. Руководитель
группы, захватившей самолет, убеждал меня, что в Кении отпустит всех
пассажиров. Это чисто политическая, а не уголовная акция, сэр.
   - Пусть с этим разбирается Вашингтон, - пробормотал генерал. - А почему
он не хочет отпустить женщин и детей здесь, у нас?
   - Он говорит, что здесь очень опасно. Он считает, что нельзя оставлять
здесь пассажиров, когда в Либерии идет война, сэр. Он говорит, что у нас и
так не хватает самолетов и вертолетов для наших людей, сэр.
   - Правильно говорит, - кивнул генерал, - дайте им заправиться, и пусть
они летят в свою Кению. У. меня и без них своих проблем хватает.
   - Но, сэр, испанцы просили нас о помощи, - возразил сидевший рядом с
генералом сухощавый полковник, начальник штаба прибывшего экспедиционного
корпуса американских вооруженных сил.
   - Пусть испанцы летят за ними в Кению и там договариваются со своими
земляками, - подвел итог генерал, - у меня нет места и еды еще для ста
человек.
   - Из Мадрида уже вылетел самолет, сэр, - возразил снова полковник, -
они будут здесь через час. Может, можно было бы выторговать за наш бензин
женщин и детей? Наши журналисты смогли бы потом рассказать об этой
гуманной акции.
   - Да, - сказал генерал, - а вы точно знаете, что они будут через час?
   - Они уже вылетели, сэр, - подтвердил полковник, - кроме того, нам
звонили из Вашингтона и просили оказать им содействие.
   - Вот пусть Вашингтон сам и занимается этими проблемами, - пробормотал
генерал. - Хорошо, - наконец сказал он и, обращаясь к своему офицеру,
приказал: - Заправьте их самолет в обмен на женщин и детей. Как только они
заправятся, пусть убираются отсюда ко всем чертям. А всех освобожденных
заложников переведете в зал ожидания. Там, правда, нет кондиционеров, но,
думаю, через час они уже будут сидеть в другом самолете, который летит за
ними.
   - Слушаюсь, сэр, - улыбнулся офицер.
   - А вы, полковник, - обратился генерал к своему начштаба, - найдите
журналистов, и пусть они пощелкают наших освобожденных испанцев. Я сегодня
беседовал с этими щелкоперами из Си-эн-эн. Вместо того чтобы показывать
про нас гадости, пусть расскажут об освободительной миссии американской
армии.
   - Это мудрое решение, генерал, - улыбнулся вслед за молодым капитаном и
полковник, - сегодня об этом узнает весь мир.
   Вышедший от генерала офицер снова сел в джип и поехал к самолету.
Переда ждал его у входа в самолет. Капитан поднялся к нему.
   - Мы заправим ваш самолет только в том случае, если вы освободите
женщин и детей, - твердо сказал офицер, - иначе никакой заправки не будет.
   - Хорошо, - очень недовольно ответил Переда, - мы дадим ответ через
пять минут.
   Офицер еще не спустился на землю, когда Переда уже звонил по своему
телефону.
   - Питер, - прохрипел он, - где вы пропали, черт вас возьми!
   - Я уже в аэропорту. Скоро буду на борту вашего самолета.
   - Они требуют, чтобы я освободил женщин и детей.
   - Это же прекрасно, Мигель. Зачем нам возиться с детьми? Немедленно
освобождайте.
   Но смотрите, чтобы вас не обманули.
   - Сеньор, - закричал Переда офицеру, который уже отъезжал в своей
машине, - мы согласны! Только быстрее заправляйте наш самолет. Мы хотим
вылететь, пока светло.
   - Конечно, - улыбнулся капитан.
   Через десять минут к самолету уже подъезжали бензовозы. Почти
одновременно с ними из самолета начали выходить женщины и дети.
   В основном это были темнокожие пассажирки из Кении, летевшие на родину.
И четверо детей. Американские журналисты, приехавшие запечатлеть волнующий
момент американо-испанской дружбы, были несколько смущены.
   Из этого самолета выходили одни темнокожие.
   Правда, в конце появилась супруга испанского консула с сыном. И на нее
сразу набросились все пятеро журналистов, специально прибывших в аэропорт
на съемки.
   Пассажиры даже не подозревали, что полковник специально задерживал
заправку самолета до приезда журналистов, чтобы достойно отразить эти
события на американском телевидении. Пока на землю спускались женщины и
дети, к самолету подошел неизвестный мужчина в форме офицера американских
ВВС. Никто не обратил внимания, как неизвестный поднялся на борт самолета
и был любезно принят террористами.
   Через полчаса самолет был готов к взлету.
   Командир авиалайнера запросил разрешение на взлет. В это же время из
Мадрида передали, что посланный самолет уже подходит к Монрови. Генерал
колебался. Он не хотел ошибиться в таком вопросе. Ожидание становилась
невыносимым. Переда лично решил провести переговоры с представителями
американских вооруженных сил.
   - Господа, - сказал он, - если через пять минут нам не разрешат взлет,
мы начнем убивать пассажиров. Каждые пять минут по одному человеку.
   - Он блефует, - убежденно сказал полковник генералу, - он не посмеет
такого сделать. Все сошедшие с самолета женщины уверяют, что с ними хорошо
обращались.
   Ровно через пять минут Переда выбросил на бетонную дорожку труп
штурмана. И через минуту получил разрешение на взлет. Для сентиментальных
американцев, даже находившихся в горниле гражданской войны, каждая
человеческая жизнь была величайшей ценностью.
   Генерал понял, что он рискует окончательно подорвать свой престиж, если
из самолета выбросят еще один труп. Такого ему не простят никогда. Поэтому
он забыл про все договоренности с испанцами, про переговоры Мадрида и
Вашингтона. Он фактически спас шестьдесят восемь женщин и четверых детей.
И все это сегодня покажут по телевизору. Правда, к большой бочке меда
будет добавлена очень неприятная ложка дегтя в виде трупа несчастного
штурмана, выброшенного из самолета за задержку со взлетом. Но это были уже
издержки, возможные в таком трудном деле, как освобождение заложников.
   Один труп покрывался освобожденными женщинами и детьми. Но каждый
последующий труп серьезно перекрывал все возможные плюсы от сделки с
бандитами и террористами.
   Особенно огорчен был капитан, поверивший в свободолюбие Переды и его
людей. А на самом борту корабля, куда в форме офицера американских ВВС
поднялся Питер Бустен, никогда в жизни не служивший в американской армии,
царило подлинное ликование. Теперь ни Переда, ни его помощники не
сомневались в успехе операции. Переда набрал номер телефона своего старого
друга - Аркадия Александровича Майского и спросил у него:
   - Как ваши дела?
   - Все в порядке, - услышал он довольный голос Майского, - мы уже
взлетели. Все идет по плану, Мигель. Деньги на борту самолета.
   И тогда Переда закричал на весь самолет, приказав стюардессам раздать
всем пассажирам шампанское. А через минуту самолет получил право на взлет.


   Борт самолета "Ил-62".
   Московское время 20 часов 50 минут

   Увидев вернувшегося обратно в самолет полковника. Седой не удивился. Он
просто кивнул ему головой, как старому знакомому.
   А вот Майский, наоборот, ревел от возмущения.
   - Я всегда говорил, что нельзя доверять этим бывшим "мусорам"! - кричал
он. - Это твоя идея была. Седой, с этими кретинами.
   Вот, полюбуйся, в решающий момент они оставили нас одних. Подлецы,
мерзавцы! - Он выкрикивал оскорбления с таким задором, как будто их могли
услышать оставшиеся на земле сотрудники Лося. Но постепенно он успокоился.
Ровный гул моторов благотворно подействовал на его нервы. Он встал,
подошел к ящикам с валютой и ценностями.
   - Двести пятьдесят миллионов долларов, - сказал он, заливаясь лающим
смехом, - двести пятьдесят миллионов. Мы богаты, ребята. Теперь мы очень
богаты.
   Абуладзе сидел в кресле, не глядя на взбесившегося от денег Майского.
Седой и Карина также не проявляли особого интереса к деньгам. А вот
остальные - Бармин, Эдик, Майский - перебирали пачки с долларами, радостно
хихикали, трогая ювелирные изделия.
   - Получилось! - радостно кричал Майский. - Все получилось!
   - Мы еще не сели, - вдруг мрачно сказал Седой.
   - Что? - не понял Майский. - Что ты сказал?
   - Мы еще не сели на землю. Когда сядем и перепишем эти деньги на свои
имена, тогда и будем радоваться.
   - Дурак ты, Седой! - убежденно сказал Майский. - Такие деньги у нас, а
ты все не веришь. Да за эти деньги можно весь мир купить, весь мир! Теперь
у тебя будет все, что захочешь.
   Девочки, пардон, мадам, - обратился он к Карине, - мальчики, если
хочешь разнообразия, дворцы, замки, вино. Все. Весь мир можешь купить.
   - Вы ведь умный человек, - сказал Седой, - вон сидит впереди полковник.
Попробуйте для начала купить его.
   - Его, его, - засмеялся Майский, - ты посмотри на него внимательно. Он
же грузин.
   Южный человек. Ты когда-нибудь встречал хоть одного кавказца, который
откажется от своей прибыли? Да он за сто тысяч долларов свои полковничьи
погоны в Куре утопит. Ведь утопишь, полковник?
   Абуладзе, морщась, взглянул на него, но ничего не сказал, отвернувшись.
   - Ты у нас гордый, значит. Может, ты князь, как все грузины? -
засмеялся Майский. - Сто тысяч тебе мало. Двести даю, триста. Нет, пятьсот
даю, но чтобы ты встал и сказал этому парню все, что ты думаешь о своей
прежней службе.
   - Оставь его, - равнодушно сказал Седой, впервые обращаясь к Майскому
на "ты", - это просто не тот тип.
   - Не бывает таких людей, - покачал головой Майский, - каждый продается
и покупается. Вопрос лишь в цене. Миллион даю, - вдруг сказал он, и все
обернулись на его голос.
   Очевидно, его задевало упрямство Абуладзе.
   - Слушай, зачем ты глупости говоришь? - спросил полковник. - Не надо из
себя дурачка делать. Некрасиво. Ты ведь давно уже понял, что мне твои
деньги не нужны. Грязные это деньги, ворованные. На крови они. И насчет
грузин ты тоже не очень увлекайся. Мы любим заработанные деньги. Есть,
конечно, среди нас подонки, но такие деньги мужчина не возьмет.
   Ты посчитай, сколько сегодня людей из-за них погибло. А ты тут из себя
коммерсанта изображаешь, миллионами швыряешься.
   - Значит, миллион тебе мало? - тихо спросил Майский. - Что же ты тогда
хочешь?
   - Ты такую цену дать не сможешь.
   - Ха! - хмыкнул Майский. - Значит, всетаки есть цена?
   - Конечно, есть. Всему в мире есть своя цена, - рассудительно сказал
Абуладзе.
   Даже Карина начала с любопытством прислушиваться к их разговору.
   - Ну да, конечно. Тебе просто нужно больше.
   - Гораздо больше. Такая цена, которую ты мне дать не захочешь.
   - А ты скажи, полковник, может, дам, - заулыбался Майский.
   - Вот когда ты, Майский, и твои люди будут в камере смертников сидеть,
вот тогда я получу настоящую цену. Высшую цену за все, что сегодня
случилось.
   Наступила тишина. Бык подвинул к себе автомат. Абуладзе заметил это
движение.
   - Лучше ножом убить, - сказал он равнодушно, - автомат может повредить
обшивку самолета.
   - Смелый ты, - мрачно сказал Майский, - и юмор у тебя, как у
висельника. А еще говорят, что грузины остроумные люди.
   - Про грузин много разного говорят, - рассудительно сказал Абуладзе, -
а я тебе скажу: ты всему не верь. А вот насчет камеры поверь.
   Это действительно будет.
   - Заткнись! - вскочил Майский. - Мы тебя не для этого в самолет взяли,
чтобы ты нам свои проповеди читал. Ты думаешь, я хотел тебя вообще с собой
везти?
   - Знаю, что не хотел, - сразу ответил Абуладзе, - ты свою машину ждал с
друзьями.
   Милицейскую машину.
   - И это ты знаешь, - криво улыбнулся Майский.
   - Конечно, знаю. И даже другое знаю.
   Майор Сизов, который ни в чем не виноват, должен был сейчас вместо меня
лететь в этом самолете. Вы его захватили нарочно, чтобы все думали о нем
как о предателе. А на самом деле он настоящий герой.
   - Так, значит. Тебе пора умирать, полковник. Ты у нас все знаешь лучше
меня.
   - Работа такая у меня. Майский. Должен все знать.
   Из кабины экипажа вышел Константин.
   - Пролетаем Белоруссию. Они спрашивают, куда лететь.
   - В Прагу, - быстро сказал Майский, метнув взгляд на Абуладзе, - скажи,
что мы летим в Прагу. И не оставляй их одних. Они тебе что хочешь могут
сделать, пока одни.
   Константин ушел в кабину.
   - В Праге заправимся, - громко сказал Аркадий Александрович, обращаясь
к Седому, - а потом полетим дальше. - В этот момент раздался звонок
сотового телефона. Майский достал свой второй телефон и спросил: - Кто
говорит?
   - Как ваши дела? - спросил Переда.
   - Все в порядке. Мы уже взлетели. Все идет по плану, Мигель. Деньги уже
на борту самолета.
   Очевидно, Переда кричал от радости, если даже Майский улыбнулся.
   - А у вас как дела? - спросил он в свою очередь.
   - Питер уже на борту, - доложил Переда, - летим по графику.
   - Ждите нас, - сказал Майский, - мы будем вовремя. Главное, забрать
Всеволда в Чехии. Тогда все будет нормально. - Он закончил разговор, встал
и снова подошел к ящикам с деньгами. - Эдик, - крикнул он, - пойди и
скажи, чтобы они запросили разрешение на посадку. И передай наши позывные
в Москву. Пусть предупредят чехов, чтобы нас не трогали. Иначе не увидят
своей третьей капсулы.
   Эдик вскочил, бросившись в кабину экипажа. Седой молча встал, проходя к
ящику, где была еда. Принес несколько бутербродов, протянул один из них
Абуладзе. Тот не стал даже смотреть. Седой положил бутерброд рядом на
сиденье, горько усмехнулся и отошел от полковника. Майский, заметив, как
он понес бутерброд полковнику, тем не менее ничего не сказал. Карина взяла
бутерброд.
   - Спасибо, - сказала она.
   Седой кивнул. Сам он также ничего не ел.
   Просто пил воду.
   - Ты не хочешь есть? - спросила Карина.
   - Не хочу.
   - Почему?
   - Не хочу, и все.
   - Ты чем-то встревожен, - убежденно сказала молодая женщина, -
расслабься, все уже кончилось.
   Седой посмотрел на нее и очень тихо сказал:
   - Все только начинается, Карина. И мы еще не знаем, чем это
действительно кончится.


   Москва. 21 час 20 минут

   Программа "Время" началась, как обычно, точно в девять часов вечера.
Телевизор был включен, и все невольно прислушивались, опасаясь услышать о
сегодняшних событиях в Москве. Но первые десять минут
холодновато-благожелательная ведущая ничего не сказала.
   И лишь на одиннадцатой минуте рассказала о взрывах нескольких машин и
погибших бандитах добавив, что это, очевидно, разборки между кланами
мафии. И почти сразу вслед за этим позвонил Президент, которому премьер
докладывал уже трижды о ходе операции.
   Сначала премьер-министр долго рассказывал об убитых террористах, о
захваченных в аэропорту "оборотнях" - нескольких офицерах милиции,
оказавшихся пособниками бандитов. Не забыл упомянуть про полученные две
капсулы из трех. И только в конце признался, что самолет с деньгами на
борту и оставшимися террористами уже покинул территорию России, держа курс
на запад.
   - Вы разрешили им уйти? - не поверил Президент. - Уйти с такими
деньгами? С нашими деньгами?
   Премьер сверкнул глазами, глядя на окружавших его министров. Это они
уговаривали его отменить штурм. И он их послушался.
   - Мы держим ситуацию под контролем, - доложил он, - следим за самолетом
со спутников. Группа спецназа готова вылететь в любую точку земли, куда
сядет самолет террористов.
   Здесь с нами министр иностранных дел. Все послы, аккредитованные в
Москве, уже предупреждены о возможной посадке самолета с террористами. И
все единодушно обещали свою поддержку.
   - Держите меня в курсе, - сказал Президент, положив трубку. Премьер
недовольно посмотрел на сидевших в кабинете людей.
   - Ну, что мы имеем? - спросил он.
   - Террорист, который звонил нам из Германии, - начал докладывать
директор ФСБ, - уже проехал немецкие города Цизель и Айзенштейн. Потом
пересек германо-чешскую границу. Мы связались с чешской службой
безопасности, и они приняли его от немецкой стороны. Он пообедал в городе
Железна Руда, на самой границе Чехии, и проехал Клатови.
   В городе Пршештице он ненадолго останавливался. И сейчас движется в
сторону Праги. Мы просили пока его не задерживать, пытаемся выяснить план
террористов до конца. Пока неясно, куда они собираются направиться.
   - Понятно. Что у вас? - спросил премьер у Лодынина.
   - Вместе с террористами на борту находятся и мои сотрудники, - доложил
Лодынин, - из трех летчиков экипажа, затребованных террористами, двое -
сотрудники спецназа, в том числе и полковник Комаров. Второй - майор
Савельев, действительно бывший летчик, перешедший на работу к нам после
получения тяжелой травмы. Командир корабля - профессиональный летчик.
Герой Советского Союза Симаков. Они все трое добровольцы.
   - Таких людей на смерть посылаем! - покачал головой премьер. - У вас
все?
   - Там еще с ними летит наш полковник Абуладзе, - напомнил Лодынин, - я
вам про него уже докладывал.
   - Да, я помню, - кивнул премьер, - я все-таки не совсем понимаю, что у
вас там в самолете происходит? Террористов там всего четверо мужчин. Верно?
   - Пятеро мужчин и одна женщина, - поправил его Лодынин.
   - Ну пятеро. А ваших там четверо. Почему они ничего не могут сделать?
Пусть повернут самолет обратно и сядут в Москве.
   - Мы не знаем, где третья капсула, - объяснил Лодынин, - а Майский
уверяет нас, что выдаст нам ее только после приземления. Мы не можем так
рисковать.
   - А если он вас обманет?
   - Такой вариант мы тоже не исключаем, - кивнул Лодынин, - но, думаю,
это не в его интересах. Получив деньги, они становятся богатыми людьми.
Зачем им нужна эпидемия ЗНХ, которая вполне может распространиться по
всему миру? Нет, они все-таки прагматики и умеют мыслить рациональными
категориями.
   - Вот в следующий раз вы сами будете объяснять Президенту про
рациональные категории, - вспыхнул премьер. - Садитесь, Лодынин. Видимо,
военные окончательно провалили нам всю операцию. Что у вас? - спросил он,
обращаясь к министру внутренних дел.
   Самое мрачное настроение было у министра МВД. Захваченные двое
террористов действительно оказались сотрудниками МВД. И не бывшими, а
настоящими. Еще двое были бывшими сотрудниками. И все это стало известно и
премьеру, и самому Президенту.
   - Мы проводим сейчас служебное расследование, - жестко заявил министр
внутренних дел, - пытаемся выяснить, кто и как осуществлял подготовку
операции. По данным наших следователей, уже успевших побеседовать с
задержанными... - он хотел сказать - с сотрудниками милиции, но вовремя
спохватился и сказал: - террористами, установлено, что всю группу
террористов возглавляли три человека - Аркадий Александрович Майский,
бывший подполковник милиции Авдотин по кличке Лось и бывший сотрудник ГРУ,
бывший старший лейтенант, бывший Герой Советского Союза Владимир Хромов по
кличке Седой. Однако все задержанные указывают, что, кроме этих троих, был
еще один - самый главный, имени которого никто из них не знает. Они
утверждают, что его называли между собой Генерал.
   - Это кличка или звание? - спросил премьер.
   - Пока не установили. А задержанный Лось отправлен в больницу. У него
сломана челюсть.
   Но, как только он сумеет говорить, мы его допросим, попытаемся
установить, кто скрывался за кличкой Генерал.
   - У вас все?
   - Все, - строго закончил министр МВД. - В аэропорту порядок
восстановлен. Самолеты уже летают, постепенно восстанавливаем график
рейсов.
   В кабинет вошел Маркин.
   - Разрешите? - спросил он у премьера. - Новые сообщения о террористах.
   - Говорите, - потребовал премьер.
   - Только что они пересекли государственную границу Белоруссии и
Словакии. И попросили разрешение на посадку в пражском аэропорту для
дозаправки.
   - Срочно свяжитесь с Прагой, - посмотрел на министра иностранных дел
премьер, - если нужно, я сам позвоню президенту Чехии. - Он помолчал и
вдруг спросил, ни к кому не обращаясь: - Значит, они летели в Прагу?
   - Нет, - громко ответил на его вопрос генерал Лодынин, - они не могли
лететь в Прагу. Они понимают, что там у них нет никаких шансов. Я думаю,
они полетят дальше.
   - Этот террорист, который нам звонил, - вспомнил премьер, - он,
кажется, приехал сейчас в Прагу.
   - Да, - подтвердил Маркин, ответив вместо директора ФСБ, - мы получили
сообщение и про него. Он сдался властям. Требует, чтобы его посадили в
самолет, который скоро совершит посадку в аэропорту Праги. Просил
связаться с Москвой, чтобы мы подтвердили его полномочия.
   - Вот негодяй! - не выдержал премьер. - Ну, что будем делать?
   - Не разрешать, - строго сказал директор ФСБ.
   - По-моему, нужно подумать, - предложил министр иностранных дел. -
Какая нам польза от этого человека! Мы и так уже все о нем знаем. Пусть он
полетит с остальными.
   Так будет легче за ними следить. И мы узнаем, что именно они задумали.
   - Правильно, - согласился премьер, - передайте в Прагу, что мы не
возражаем. Пусть сажают террориста в самолет, посмотрим, что там получится.
   - Нет, - возразил вдруг Лодынин, чувствуя на себе взгляды всех
остальных, - так
   нельзя. Нужно поломать план террористов. Нужно, чтобы они немного
задержались в Праге и мы бы с ними поторговались. Нужно выяснить заранее,
какой у них план, чтобы мы могли опережать события, а не просто
реагировать на них.
   - Кажется, мы поручали ведение переговоров с террористами вашему
полковнику, - напомнил премьер. - А он вместо этого улетел с террористами.
Тоже мне герой-одиночка. С его весом и возрастом только по самолету бегать.
   - Они посадили его насильно, - возразил Лодынин.
   - Делайте как знаете, - нахмурился премьер, - помните только, что у нас
две задачи.
   Вернуть деньги и найти третью капсулу.
   "Три, - подумал Лодынин, - мы еще должны найти иуду".


   Борт самолета "Ил-62".
   Московское время 22 часа 10 минут

   Только в десять минут одиннадцатого по московскому времени они получили
наконец своего товарища и разрешение на взлет. Поднявшийся по лестнице
Всеволд оказался в хорошем настроении и долго шутил над их вынужденной
стоянкой в Праге. Он и не подозревал, что за время его вынужденного
бездействия в его "дипломат", который он взял с собой в самолет, был
вмонтирован мощный радиоприемник, позволяющий обнаружить его владельца
даже на расстоянии нескольких сотен километров.
   Всеволод оживленно рассказывал о своих переговорах. С удовольствием
смотрел на деньги и драгоценности. Но, в отличие от Майского, делал это
молча и с каким-то азартным наслаждением. В Праге они дозаправились и уже
с полными баками взяли курс на юг. Пилотам был указан курс на Абиджан,
столицу африканского государства Кот-д-Ивуар, и изумленные летчики начали
прокладывать этот курс, не понимая, почему террористы выбрали именно этот
странный маршрут.
   Абуладзе все время сидел молча. Он вспомнил, что с раннего утра ничего
не ел. Но взять лежавший на сиденье рядом с ним бутерброд не мог и не
хотел. Только дважды он вставал и ходил за водой для себя. И ни разу даже
не посмотрел в сторону Седого.
   Его по-прежнему волновала неразрешимая дилемма с иудой. Майский явно
знал, что один из четырех генералов, вышедших на летное поле, был
предателем. Собственно, он для этого их и вызвал, чтобы в случае
необходимости иуда мог подняться сразу в самолет. Но, видимо, этот человек
обладал большей выдержкой, чем они думали. Неужели это все-таки сам
Лодыиин? - боялся верить собственному наблюдению Абуладзе.
   Сизова держали до последнего момента для его последующей дискредитации.
Но после того как все сорвалось, иуда обязан был подняться в самолет и
улететь со своими сообщниками. Но генерал, один из этой четверки, не
сделал такого шага. А может, ни один из них и не замешан? Может, это и
есть Масликов? Нет, твердо решил для себя Абуладзе. Майский говорил ему,
что приехали в аэропорт четыре генерала. И называл их фамилии. Значит, ему
кто-то сообщил эти фамилии. А сообщить мог только один из приехавших -
Лодьшин, Зароков, Лебедев или Солнцев. Неужели действительно никому нельзя
в этом мире доверять?
   Он вспомнил, что в экипаже находится полковник Комаров. Абуладзе был
опытным аналитиком и понимал, что Комаров включен в экипаж не просто так.
Очевидно, руководство рассчитывает в крайнем случае применить и силовой
вариант.
   В одиннадцать часов вечера они вышли к Средиземному морю. Внизу была
изумительная погода. Ярко горели огни проходящих внизу кораблей. Абуладзе
вспомнил, что сегодня полнолуние. Ночь полнолуния, вспомнил он. Древние
считали, что в эту ночь люди, имеющие свойства оборотней, превращаются в
них и находятся в образе зверя до утра. Ночь Луны. А сегодняшний день был
настоящим Днем Луны, коща милицейские оборотни и бывшие спецназовцы
превращались в зверей.
   И кто-то из высшего командования тоже был пособником Зверя, придумав и
осуществив этот план. Оборотнем, который сбрасывал свою личину под луной.
День Луны, подумал Абуладзе.
   Сегодня был настоящий День Луны.
   Вместо Константина в кабину экипажа пошел дежурить Бармин. А Константин
сел около ящика с драгоценностями, перебирая камни и наслаждаясь их
блеском.
   - Как здорово! - крикнул он Майскому. - Ваш друг Мигель больше всего на
свете любит такие камни.
   - Да, - кивнул Аркадий Александрович, - Переда будет доволен нашим
уловом.
   - И все это за несколько стеклянных трубочек, - рассмеялся Константин.
- Когда вы вернулись из-за границы и рассказали мне о таком, я даже не
поверил.
   - А сейчас веришь? - спросил Майский.
   - Вот они, мои родные, - засмеялся Костя, - теперь они всегда будут со
мной.
   - Еще два часа, - возразил Майский, - через два часа мы с ними
расстанемся. Зато станем миллионерами. И ты, Костя, и я.
   Всеволд встал со своего места, сладко потянулся.
   - А почему вас так мало? - спросил он. - Где все остальные?
   - Там остались, - махнул рукой назад Майский.
   - А их доля? - оживился Всеволд.
   Все посмотрели на него. Эдик радостно захихикал.
   - Ты дурака не валяй, - строго сказал Майский, - голову оторву.
Получишь свой миллион и отвали. Скажи спасибо, что такие деньги
зарабатываешь. За несколько телефонных звонков это не так мало.
   - Ты бы слышал, как они со мной разговаривали, - оживился Всеволд, -
там один такой настырный был, грузин явно. Он меня вообще вопросами
допекал.
   В салоне самолета раздался громкий смех.
   Улыбались даже Карина и Седой. Только Абуладзе хмурился, глядя в
сторону.
   - Вон там сидит твой грузин, - показал в сторону полковника Майский, -
мы его решили с собой взять.
   - Правда? - Всеволд подошел к креслу, где сидел Абуладзе. - Так это вы
были? Ну и вопросы вы мне задавали, меня прямо в дрожь от них бросало.
   - Дурак ты! - громко сказал Майский. - Они играли с тобой, а ты, как
карась, на удочку ихнюю попался. Они ведь твой второй телефон тоже
засекли. А через него и нашу фирму. Хорошо, что друг позвонил и
предупредил. А то остался бы ты в Германии или в Чехии без денег и друзей.
Или еще хуже - сел бы в ихнюю тюрьму.
   -Ты откуда знаешь, что они мой второй телефон вычислили? - возмутился
Всеволд. - Ты же сам говорил, что если я по нему к ним звонить не буду,
его найти невозможно.
   - Но нашли же, - возразил Майский, - мы еле ноги унесли. Иначе
прихлопнули бы нас там всех до единого.
   Появился Бармин, пришедший из кабины экипажа.
   - Командир спрашивает: вы не передумали? Точно в Абиджан летим?
   - Пусть поменьше вопросов задает, - разозлился Майский, - куда надо,
туда и летим.
   Скажи, точно в Абиджан. А если понадобится курс изменить, у нас Всеволд
есть. Он нам курс подскажет. Он знает, как по карте ориентироваться, и
штурманом служить сможет.
   Бармин повернул обратно.
   - Который час? - спросил Майский. - Мне кажется, мои часы иногда
отстают.
   - Уже половина одиннадцатого по Москве, - ответил Костя.
   - Всеволд, - решил Аркадий Александрович, - иди в кабину. Нам важно не
пропустить наш аэродром. Ты не забыл, где мы должны садиться?
   - Я это место даже во сне вижу, - засмеялся Всеводд, проходя по салону
вперед и направляясь к кабине экипажа самолета. - Екепа. Либерия. Местное
время 22 часа 00 минут.


   Московское время 01 час 00 минут

   Когда самолет вошел в пределы африканского государства Кот-д-Ивуар,
Всеводд снова отправился к экипажу.
   - Сворачиваем на Либерию! - крикнул он командиру самолета.
   - Нельзя, - ответил командир, - здесь высокие горы.
   - Сворачиваем, - махнул рукой Всеводд, - самая высокая гора не больше
двух километров. Тысяча семьсот пятьдесят два метра. От Дананы возьмете
направо.
   - Откуда я знаю, где эта Данана находится, - зло сказал командир.
   - Курс правее гор! - крикнул Всеволд. -
   Данану вы сразу увидите. Это единственный городок в этой части страны.
Сегодня хорошая погода.
   - Что? - не понял командир.
   - Погода, говорю, хорошая. - Всеволд наклонился над картой, которую
достал из кармана. Развернул ее. - Все правильно, - сказал он, - пройдем
от Дананы правее. Там будет город Зеале. Пролетаем над рекой Сессе и
выходим к Либерии. Город Екепа.
   - Что за названия! - нахмурился командир. - Здесь и аэропорта
приличного не будет.
   Куда мы сядем?
   - В Екепа большой заброшенный аэродром, - показал вниз Всеволд, - там
сумеем сесть.
   - Если заброшенный, то как мы сядем?
   - Там уже приземлился один самолет до нас, - пояснил Всеволд, - поэтому
не волнуйся, командир. Сядем и мы. Местные племена держат эту дорожку в
сохранности, считая, что на ней когда-нибудь приземлится их местный бог1.
   - Какой там самолет?
   - Испанский. Компании "Иберия", - пояснил Всеволд.
   - Я спрашивал тип самолета.
   - "ДС-10". Не волнуйся, командир. Сядем нормально.
   Екепа - городок на севере Либерии. Действительно, имеет небольшой
аэродром, способный принимать достаточно тяжелые самолеты. (Прим. авт.)
   - Потом далеко не улетим. Баки почти пустые.
   - Ничего. Мы и не собираемся далеко, - сказал Всеволд, выходя из кабины
пилотов.
   Командир корабля Симаков посмотрел на Комарова, исполнявшего
обязанности штурмана. Тот пожал плечами. Он тоже не понимал, что
происходит. Почему они летят в маленький городок, расположенный на севере
Либерии?
   Но про самолет он запомнил и теперь мучительно размышлял, как поступить
дальше.
   Седой, сидевший весь путь в своем кресле чуть позади Абуладзе, внезапно
обратился к Карине.
   - Там будет другой самолет, - сказал он, - и ты должна будешь улететь
на нем. А я потом приеду.
   - Какой самолет? - удивилась Карина.
   - Неважно. Ты улетишь?
   - Конечно, не улечу. Куда я без тебя улечу?
   - Не спорь, - строго сказал Седой, - я лучше знаю. На месте решим.
   Карина обиженно замерла и отвернулась.
   Ровно в час ночи по московскому времени самолет пошел на посадку,
пройдя над рекой Сессе, находящейся уже на территории Либерии. У городка
Екепа действительно оказался неплохой аэродром, на котором уже стоял
громадный "ДС-10" с характерным оперением оранжевого цвета испанской
авиакомпании "Иберия". Летчики с изумлением смотрели вниз.
   Было непонятно, что делает здесь этот самолет.
   Симаков не зря получил звание Героя Советского Союза. Он был
действительно классным летчиком. И мягко посадил самолет, несмотря на
очень трудные условия. Самолет замер в ста метрах от чужого, испанского
самолета.
   - Открывайте аварийные люки, - распорядился Майский, - здесь лестниц
аэропортовских нету.
   Два люка с левой стороны были открыты и сброшены надувные
лестницы-трапы, которые доходили до земли и были предусмотрены в случае
аварийной посадки. Первым осторожно спустился, вернее, скатился вниз
Майский.
   - Давай! - крикнул он.
   За ним последовали Всеволд, Седой, Карина, Бармин. Последний, перед тем
как спуститься вниз, пропустил вперед Абуладзе, легонько подталкивая его
рукой. В самолете остались Константин и Эдик с тремя пилотами.
   Вся группа быстро прошла к испанскому самолету. Там также были открыты
аварийные люки, но лестницы были несколько другого типа. У самолета стояли
со счастливыми лицами Переда, Бустен и Виктор. Все бросились обнимать друг
друга.
   - Получилось! - кричал Переда. - Я знал, что все получится.
   Абуладзе стоял в стороне, с недоумением глядя на самолет испанской
авиакомпании.
   Постепенно из обрывков разговоров террористов он понял, что самолет был
угнан и приземлился здесь со специальной целью.
   - Как будем перетаскивать ящики? - спросил Бустен. - Может, заставим
пассажиров нашего лайнера?
   - Это хорошая идея, - обрадовался Майский.
   Абуладзе наконец понял все. Понял весь замысел террористов. Захватив
контейнер, они сразу продемонстрировали свое знание предмета, с которым
общаются, и свою силу, уничтожив вертолет спецназа. Затем угнали самолет
чужой авиакомпании, чтобы где-нибудь в таком месте поменять груз и
пассажиров. И пока российские спутники будут вести наблюдение за
российским самолетом "Ил-62", испанский самолет "ДС-10" благополучно
проскочит в нужное ему место и выгрузит весь груз. Никакая группа спецназа
не успеет прибыть. Они просто не будут знать, что деньги находятся вместо
российского самолета в испанском. Он еще раз подивился продуманности всего
грандиозного плана террористов. Обменять самолеты - до этого еще никто в
мире не додумался. И обменять их именно здесь, в Либерии, охваченной
гражданской войной, под прикрытием гор, за которыми самолеты не могут быть
зафиксированы сразу российскими спутниками. Им понадобится время, а за это
время самолет испанской авиакомпании улетит с грузом денег в другом
направлении. Но на него никто не обратит внимания.
   Из испанского самолета уже выгоняли пассажиров. Из российского
спустились все трое летчиков. И после этого Константин с Эдиком начали
бросать сверху ящики. Абуладзе подошел к Комарову.
   - Они хотят улететь на испанском самолете, - тихо пояснил он, - нельзя
им разрешить улететь просто так.
   - Сколько человек у них в том самолете?
   - Пять или шесть, - ответил Абуладзе.
   - И у нас столько же, - подвел итоги Комаров. - Вы стрелять умеете?
   - Умею. Но особенно не рассчитывайте.
   Я стрелял давно, лет тридцать назад. Обо мне не думайте. Главное -
спасти деньги.
   - Ясно. Придумаем что-нибудь другое. - Комаров шагнул к своим
товарищам, быстро объясняя им ситуацию.
   Абуладзе наблюдал за разгрузкой денег и драгоценностей с видимым
чувством сожаления. Но ничем не выдавал своего отношения.
   Переда громко подгонял своих земляков.
   - Быстрее, быстрее! - кричал он на пассажиров, с трудом волочивших
тяжелые ящики.
   Увидев российских летчиков, Переда разозлился: - А вы что стоите?
Приглашения особого ждете? Помогайте другим.
   Комаров посмотрел на Симакова, и они вместе шагнули к пассажирам.
Абуладзе подошел к Майскому.
   - Вы уже приземлились, - угрюмо сказал он. - Где третья капсула?
   - Что? - удивился Майский. - У нас ее нет. Она в Москве.
   - Где капсула? - снова спросил Абуладзе.
   - Иди ты к черту, полковник! - махнул на него рукой Майский. - Говорят
тебе, она не у меня.
   - Мне нужна третья капсула, - упрямо сказал Абуладзе, - только на этих
основаниях вам разрешили вылететь из Москвы.
   - Она у нашего друга, - разозлился Майский. - Когда он переедет на
Запад, вы получите третью капсулу.
   - У какого друга?
   - У нашего, - разозлился Майский. - Уходи отсюда, полковник. Не зли
меня.
   Ящики продолжали грузить. В испанском самолете остались Хулио и его
девушка, принимавшие грузы. Вот наконец понесли один из последних ящиков с
деньгами. Вдруг раздался дикий крик, и Хулио упал из самолета, словно его
кто-то выбросил. А потом раздался крик девушки. Все замерли, не веря своим
глазам.
   Комаров и Симаков, забравшиеся в самолет во время переноски грузов,
выбросили Хулио вниз, закрыв люк. Очевидно, досталось и его девушке.
   - Что там происходит? - испуганно закричал Переда.
   Самолет вдруг развернулся и как-то мягко покатился вперед.
   - Стой! - закричал Майский, не веря своим глазам. - Стой, сукин сын!
   Самолет продолжал катиться, набирая скорость. Испанские пассажиры,
стоявшие вокруг, в ужасе разбегались. Майский и Переда пока не стреляли,
еще не осознавая, что именно происходит. Самолет вдруг заревел, и Майский
понял, что сейчас он навсегда потеряет все свои деньги.
   - Стой! -закричал он, поднимая автомат.
   Самолет вильнул хвостом и, уже не обращая внимания на длинную
автоматную очередь Майского, быстро рванулся вверх. Через минуту он был в
воздухе, покачивая крыльями.
   Переда ошеломленно смотрел по сторонам.
   - Кто? - кричал он как бешеный. - Кто сидел в этом самолете? Я же убрал
обоих испанских пилотов.
   - Это русские, - показал на самолет пальцем Альберто, - это русские
летчики. Они украли наши деньги и наш самолет.
   - Стой! - закричали все в один голос, словно не сознавая, что
происходит. Седой стоял молча, с презрением наблюдая за суетившимися
напарниками. Абуладзе осторожно подошел к лежавшему на земле Хулио. При
падении тот выронил свой пистолет. Абуладзе хотел наклониться, чтобы его
поднять, но вдруг увидел взгляд Савельева, третьего летчика, оставшегося
на земле. Именно он и обеспечил побег своим товарищам, отвлекая внимание
Хулио и его спутницы своими расспросами на ломаном испанском. Абуладзе
отошел, закрывая собой этот холм с лежавшим на нем пистолетом, который
быстро подобрал Савельев. Через мгновение после этого к полковнику
подскочил Майский. На него страшно было смотреть. Волосы стояли дыбом, он
словно помешался.
   - Верни их! - кричал он, хватая Абуладзе за рубашку. - Верни их,
слышишь, верни!
   Иначе мы прямо сейчас взорвем третью капсулу. Я позвоню по своему
сотовому телефону, и мы взорвем капсулу.
   - Как мне их вернуть? - спросил Абуладзе, не сознавая того, что
улыбается. - Как мне их вернуть, если они уже улетели? У вас есть рация,
чтобы я мог с ними связаться?
   - Твою мать! - закричал Майский и, вытащив пистолет, прицелился
полковнику в сердце.
   Абуладзе понял, что это последнее мгновение в его жизни. Прозвучал
выстрел. Майский оглянулся и вдруг боком упал. Слева от него стоял Седой с
пистолетом в руках. Мгновение.
   Всего лишь один взгляд.
   - А-а-а! - закричал Переда, выхватывая автомат у Альберто.
   Он дал длинную очередь в сторону Седого.
   Но за секунду до этого на его крик отреагировала Карина. Она бросилась
между автоматом Переды и единственным человеком, который дал ей
почувствовать себя женщиной. И сразу умерла, отлетев прямо на Седого. Но
умерла с улыбкой на устах. Ибо нет лучше смерти, чем умирать, защищая
любимого человека. Раздалось несколько выстрелов с другой стороны.
   Переда рухнул как подкошенный. Это прямо ему в голову попал Савельев. А
потом начался кошмар. Абуладзе помнил, что он достал пистолет Майского и
даже несколько раз выстрелил. Он даже успел заметить, как упал от его
выстрела Бык Бармин, заоравший перед смертью какое-то русское проклятие.
Но он все время видел мелькающее между деревьев гибкое тело Седого и
коренастого, чуть прихрамывающего Савельева. А потом наступила тишина...
   Вокруг стали собираться напуганные пассажиры. Один из несчастных был
убит, а несколько человек получили ранения. Но зато на земле лежали
убитыми Альберто, так и не понявший, почему эти русские передрались друг с
другом, минер Эдик, про которого никто так и не узнал, кем он был в
действительности - минером или сапером. У российского самолета лежал,
свернувшись калачиком. Костя. Пуля попала ему прямо в живот, и он умирал
медленно, ненавидя весь мир. Распахнув большие глаза, рядом лежал убитый
Всеволд. На поляне сидел Седой, державший на руках Карину. Она по-прежнему
улыбалась. Улыбалась после смерти. Чуть в стороне сидел Савельев. Он был
дважды ранен и теперь истекал кровью. Рядом с ним сидел Виктор. Он был без
оружия и почему-то все время дрожал. А над ним стоял второй пилот
испанского самолета с пистолетом в руках и что-то ему выговаривал.
   Абуладзе подошел к Седому. Тот по-прежнему смотрел на убитую женщину.
Полковник подошел ближе. Глаза ее не были закрыты, и казалось, она
улыбается Седому.
   - Володя, - сказал Абуладзе, - спасибо тебе.
   Седой не ответил. Абуладзе подошел к убитому Переде и достал его
паспорт. Там были отмечены все зарубежные поездки погибшего испанца. Два
раза в Россию, в Болгарию, Германию, еще два раза в Либерию и Гвинею.
Абуладзе прошел еще дальше и, наклонившись, вытащил паспорт Майского.
Несколько раз был в Испании, отдыхал в Болгарии, ездил в Германию. Он
положил оба паспорта в карманПосмотрел на Седого.
   - Теперь я знаю имя генерала, который все это организовал, - сказал
полковник.
   - Третья капсула у него, - кивнул Седой.
   Он выпрямился, и в этот момент прозвучал выстрел. Питер Бустен стрелял
прямо в упор. Он хорошо умел стрелять, этот наемник, который успел
спрятаться, во время перестрелки и теперь верно оценил, что самый опасный
из оставшихся в живых - Седой. Он выходил из-за деревьев, уже уверенный,
что все будет в порядке. Савельев сидел весь окровавленный, а Абуладзе уже
выбросил свой пистолет. Бустен подходил, уверенный в своих силах, когда
раздался выстрел. Прямо в голову. Второй пилот испанского самолета не
промахнулся. В молодости он был неплохим стрелком и даже собирался
участвовать в Олимпийских играх.
   Полковник наклонился над бывшим старшим лейтенантом Хромовым.
   - Как же так? - участливо сказал он. - Эх, Володя, Володя!
   - Как говорил Конфуций... - сказал через силу Хромов, кровь уже шла у
него изо рта, - за добро нужно... добром, а за зло... - И он упал на траву
рядом с Кариной. И тогда Абуладзе сел на землю и запел. Он пел какую-то
грустную и заунывную песню, совсем не похожую на веселые задорные песни
грузинских застолий. А может, он так плакал. И собравшиеся вокруг испанцы
не понимали, почему плачет или поет этот седой полный мужчина, который
оказался победителем в этой неравной схватке и теперь оплакивает всех
погибших.
   А еще через три часа над ними начали кружиться вертолеты американских
ВВС, уже узнавших о случившейся трагедии.


   На следующий день

   Абуладзе терпеливо ждал в приемной. Наконец миловидная секретарша
вышла, предложив ему войти в кабинет генерала. Он встал и, чуть сутулясь,
боком прошел в роскошный кабинет генерала.
   - Здравствуйте, - встал генерал, - садитесь сюда. Вы у нас теперь
герой. - Он протянул руку полковнику. Но рука так и осталась протянутой.
Абуладзе сделал вид, что не заметил ее. Генерал опустил руку. Сел в свое
кресло.
   - Что произошло? - сказал он немного растерянным голосом.
   - Зачем вы все это придумали? - спросил Абуладзе. Генерал молчал.
Смотрел в большое окно справа от него и молчал. Потом наконец спросил:
   - А почему вы так уверены, что это все сделал я?
   - Я не знал, кого подозревать, - признался Абуладзе, - но с самого
начала было ясно, что у террористов был мощный покровитель.
   Они не могли сами придумать историю с захватом контейнера и этим
выкупом, не могли знать время транспортировки и выбрать место нападения,
где пройдет колонна. Все это им должны были подсказать. И это сделали вы,
генерал.
   - У вас есть доказательства?
   - Есть, - печально сказал Абуладзе. - Это вы приказали захватить
Сизова, чтобы свалить все на него. Но вас подвела случайность. Сизов
героически защищался, а Панченко видел все это и остался в живых. Это была
первая помарка. Потом Сизов захотел убежать. И это была вторая помарка. Но
с майором все было ясно и без этих помарок. Однако вы допустили еще
несколько ошибок.
   Генерал молча смотрел на него.
   - Террорист из Германии позвонил в дежурную часть министерства. Значит,
телефон ему подсказал кто-то из "наших". Террористы знали про маяк на
контейнере. Я думал, что это Масликов. Но он, оказывается, не знал ничего
про эти капсулы. Оставались четверо - Зароков, Лебедев, Лодынин и Солнцев.
Больше всего я подозревал своего старого друга, генерала Лодынина.
Блестящая организация, умелое знание человеческих слабостей, хороший
подбор исполнителей и, наконец, продуманность плана, продуманность до
мелочей, говорили не в пользу Лодынина. За исключением одной маленькой
детали. В день нападения именно он первым приехал в министерство.
   И именно он быстро вызвал самого министра.
   Конечно, все это могло быть уловкой, но зачем тогда он так подставил
своих сотрудников из спецназа? Ведь все сразу бы подумали про него.
Неужели он такой глупый? - спросил я себя. Ведь тот, кто все это придумал,
был человеком неглупым.
   Генерал по-прежнему молчал.
   - Потом вы позвонили Майскому. Конечно, вы не оставили следов ваших
пальцев на телефонной трубке, но это было как раз и подозрительнее всего.
Вы взяли трубку, очевидно, платком. Это была чисто нервная реакция. Вы
даже не подумали, что можно взять трубку руками. Ведь вы не должны ничего
бояться в здании Министерства обороны. И вот интересный парадокс
получился. На трубке были отпечатки пальцев Зарокова и Лодынина. А ваших
отпечатков, генерал, не было. Я, признаться, думал на Зарокова, но он
действительно звонил домой, просил привезти ему другой мундир.
   Я подумал, что Зароков не мог все так организовать. Иначе он не стал бы
красоваться в парадном мундире, явно выделяясь среди окружающих. Ведь если
это был он, то он должен был знать заранее о том, что именно случится в
воскресенье. А он этого не знал.
   В аэропорт вы приехали втроем. Лодынин приехал позже. Но Майский знал,
кто из генералов приехал. Точно знал, по фамилиям. Ему нужны были фамилии,
чтобы вызвать вас к самолету. Вы хотели на всякий случай устроить себе
страховку, чтобы в случае необходимости оказаться на борту самолета. Но
Сизов не появился, и вы решили не рисковать. Тем более, что в Либерии все
было обговорено.
   - Это пока все домыслы, - сказал генерал, - у вас нет доказательств.
   - Есть, - возразил Абуладзе. - Когда я вчера летел в самолете, один из
помощников Майского радостно сказал, трогая деньги, что не верил Аркадию
Александровичу, когда тот рассказал о своем плане, вернувшись из-за
границы. Я запомнил эту фразу. И подумал, что человек, спланировавший все
это, наверняка должен был продумать все вопросы где-нибудь в другом месте.
И конечно, не в Москве. Вот паспорта погибших Мигеля Переды и Аркадия
Майского. Вы были в одно и то же время с ними в Болгарии. И Питер Бустен
тоже там был. Таких совпадений не бывает, генерал. Это самое верное
доказательство вашей вины. Как вы объясните, что все организаторы этого
преступления случайно оказались вместе с вами в одно и то же время в
Болгарии?
   Генерал стиснул карандаш, находящийся у него в руке. Побледнел.
   - И наконец, третья капсула, - закончил Абуладзе. - Я с самого начала
подозревал, что капсулу нам так просто не отдадут. И знаете, почему? Я был
убежден, что человек, придумавший такой грандиозный план, не отдаст
капсулу. И не отдаст он ее только в одном случае. Если он сам ученый и ему
интересно обладать подобным вирусом ЗНХ. Прокуратура выдала санкцию на
обыск в вашем доме. Я думаю, третья капсула именно там. Вы ведь вчера
сильно опоздали к министру, явившись последним из генералов, названных
мною. Очевидно, у вас было время, чтобы спрятать капсулу у себя дома,
генерал Лебедев.
   - Нет, - быстро возразил генерал, - не дома. На даче, в моем сейфе.
   Абуладзе поднялся. Посмотрел на генерала.
   - Но почему, почему все это нужно было придумывать? У вас же было все.
Кафедра, научное звание, известность, хорошее положение.
   Лебедев скривил тонкие губы.
   - Какая глупость! - презрительно сказал он. - Мои коллеги владеют на
Западе целыми виллами, а я тут свою дачу достроить не могу.
   И вы считаете, что у меня есть все. Типично советский менталитет.
   - Вы подставили под удар стольких людей!
   Вы, ученый, разве не подумали, что может случиться, если хотя бы одну
капсулу разобьют?
   - Там были не все компоненты, - хмуро сказал Лебедев, - болезнь вполне
поддавалась излечению.
   - Да, - печально сказал Абуладзе, - теперь я вижу, что у вас было не
все. Вам не хватало для научных успехов такого компонента, как совесть,
генерал. Прощайте. - И, повернувшись, он пошел к выходу.
   Генерал остался сидеть в своем кресле.
   Потом, подумав немного, открыл ящик стола, где у него лежал пистолет.
Выстрел раздался ровно через двадцать минут после ухода Тенгиза Абуладзе.


   И еще на следующий день

   - Здесь? - спросил Абуладзе, глядя на дом.
   - Здесь, - улыбнулся Борисов, - но вообще-то это неправильно. Отец ведь
обещал ему самому починить этот паровоз.
   - Ах, дорогой мой человек! - покачал головой Абуладзе. - Разве в
паровозе Дело? Такие, как Сизов, мне жить помогают. Можно ходить по
улицам, воздухом дышать, с людьми разговаривать. И знать, что с тобой в
городе такой человек живет. С такими тяжелыми ранениями он на одной руке с
верхнего этажа на балкон спустился. И не для того, чтобы жизнь себе
спасти. А чтоб нам все рассказать. Чтобы про предателя предупредить. И с
такими ранениями весь день продержался. И даже освободиться во второй раз
сумел. Вот кто настоящий герой. Пока он выздоровеет, много времени
пройдет. Врачи говорят, месяца три, не меньше. А он сыну обещал этот
паровоз на следующий день починить. Нет, дорогой, я обязан туда подняться.
   - Идем, идем, - потянул его Борисов.
   Они поднялись по лестнице. Лифт опять не работал. Позвонили в дверь. Ту
самую дверь.
   И та же девочка, дочка Сизова, открыла дверь.
   Теперь ее взгляд был уже не детским, а повзрослому мудрым и
осмысленным. За День Луны она прошла весь курс своего подросткового
осмысления жизни - от ненависти соседей и проклятий в адрес ее отца до
восторженных, слезливо-умиленных лиц тех же людей.
   Она познала науку притворства и увидела Ложь в ее первозданном виде. И
потому теперь, стоя на пороге своей квартиры, она сурово и молча смотрела
на незнакомцев, стоявших перед ней.
   Внезапно из другой комнаты вышел ее младший брат. Он по-прежнему
волочил свой сломанный паровозик. Не обращая внимания на чужих, он подошел
к сестре.
   - Опять не лаботает, - твердо сказал он.
   - Ах ты, мой дорогой! - наклонился к нему Абуладзе. - Я тебе другой
паровоз принес, еще лучше. - И протянул ему большую коробку с целой
железной дорогой. И, опустившись на корточки, почему-то заплакал, глядя на
этого мальчика.
   - Как мой внук, - говорил Абуладзе сквозь слезы, - совсем как мой внук.
   Ребенок стоял перед ним, прижимая к груди огромную коробку с такой
заманчивой игрушкой, и глядел на этого плачущего большого человека, не
понимая, что происходит. Он не осознавал, что вчера его папа и этот
незнакомый дядя спасли тысячи таких детей, как он.
   И поэтому полковник Абуладзе мог позволить себе сидеть теперь на
корточках и плакать перед этим ребенком. Может быть, это и была его высшая
награда.


   OCR Pirat