Код произведения: 13290
Автор: Бурносов Юрий
Наименование: Тот, кто не с нами
Юрий Бурносов
ТОТ, КТО НЕ С НАМИ
- Дурнов, ты кем до войны был? - спросил Коломеец, доедая кашу.
Дурнов хмыкнул:
- Физиком. С товарищем Капицей работал.
- А не похож на физика... Вон ряха-то какая, чистый сталевар! Или, к
примеру, повар... - Коломеец тщательно облизал ложку. - Нет, скорей
сталевар. У меня сват сталевар, поширше тебя будет. А что тебе бронь не
дали? Физики, они вроде секретные.
- Секретные, да не все. Товарищ Капица, или Ландау, к примеру,
конечно, работают. А я - даже не кандидат наук. Просто старший научный
сотрудник. Пошел в военкомат, те подумали-подумали да и отпустили.
- Так ты добровольцем? Силен, - уважительно покрутил головой Коломеец.
- Мог бы и дома сидеть, молекулы сосчитывать... А я вот столяр. Хочешь, я
тебе после войны комод сострою? Хороший комод, ореховый. Или буфет.
- А письменный стол можешь?
- Письменный? Могу, чего ж нет. Доску только подходящую найти,
цельную... - Коломеец задумался, словно собирался заняться столом уже
сегодня ночью.
Под свисающий с бруствера брезент забрался сержант Бериев, зябко
поежился:
- Холодно... Дождик никак не кончится...
- А ты кем до войны был, сержант? - очнулся Коломеец.
- В армии служил. Сверхсрочную.
- Так ты у нас вояка записной! А вот Дурнов, представь себе, физик.
Бериев крякнул.
- Эге! Ни разу физика не видел. Слушай, Дурнов, "Гиперболоид инженера
Гарина" читал? Товарищ Толстой написал.
- Читал.
- И как оно с точки зрения физики? Можно такую штуку построить, чтоб
всех гансов на хрен пожечь?
- Можно, но трудно. Товарищ Толстой - фантаст, написать-то легко... -
Дурнов закашлялся. Сплюнув, он продолжил:
- Нет, конечно, я могу представить примерный принцип работы
гиперболоида. Толстой многие детали описал достаточно грамотно, так что...
Но с другой стороны, очень примитивно. Пирамидки эти...
- Короче, не могут, - подвел черту Бериев. - Плохо. А то бы чирк!
Чирк! И поперли их назад в Германию.
- Придумают, - уверенно сказал Коломеец. - Товарищ Сталин соберет
конструкторов, посидят-посидят, да и придумают. Танк Т-34 видел?
- Видел, - одновременно сказали сержант и Дурнов.
- Вон какая штука! Или, к примеру, "Клим Ворошилов-2". Пушка - жуткая,
я с танкистами разговаривал. Любую немецкую технику пробивает, как доску.
Так что вот... Дай-ка, сержант, мне закурить по такому случаю.
Бериев и Коломеец задымили, а Дурнов, дыма не переносивший, опять
закашлялся и выбрался наружу.
Светало. Моросил мелкий дождь, вдали изредка тарахтел пулемет и
плевались зенитки. Над окопом стоял густой молочный туман.
- Колбаски бы сейчас, - сказал Коломеец, высунув голову из-под
брезента. - Полукопченой. И селедочки. И пивка бокальчик.
- Не, пивка не надо, - прогудел Бериев. - Холодно. Соточку - это да.
- А зенитки бьют, - задумчиво сказал Дурнов. - Летает немец. И погода
ему не вредит...
- Лишь бы бомбить не начали. А то "юнкерсы" налетят, будет тебе,
сержант, и пивко, и соточка... - Коломеец невесело хихикнул.
- Старшина из минометчиков рассказывал, у немцев какая-то новая цацка
появилась, - сообщил Бериев, отбросив брезент. - Вроде как разведчик, но
не "рама". Летает совершенно бесшумно, только огоньками моргает.
- И не гудит? - поразился Коломеец.
- Не-а.
- Во суки.
- Ну. И низко-низко летит, прямо над деревьями. А потом повиснет - и
висит.
- На месте? - заинтересовался Дурнов.
- Ага. Как стрекоза.
- Интересно! - физик потер ладонями небритые толстые щеки. - Как же
это они, а? Я читал в журнале, у нас до войны тоже разрабатывали такую
технику. Автожир называется. У него сверху винт, поэтому может вертикально
подниматься и опускаться, на месте висеть. Но не достроили, в производство
не пустили. А немцы, получается, успели.
- Да нет там никакого винта, - покачал головой сержант. - Старшина
говорил, на миску похоже.
- Это как? - удивился Коломеец.
- Миска и есть миска. Висит, огоньками светит.
- Такого не может быть, - уверенно заявил Дурнов. - Должен быть
какой-то видимый движитель. Есть, конечно, разработки реактивных
двигателей, но он производит сильный шум. А старшина ваш говорит, что не
гудит... Массовая галлюцинация. Может они там спирту обпились,
минометчики?
- Их упоишь... - завистливо сказал Коломиец. - Слушай, сержант, а в
особый отдел они обращались? Секретное оружие, как-никак.
- Обращались. И капитану своему сказали. Ну, это уже не наше дело.
Пусть разбираются те, кому положено. Вот физик наш, например... Ой,
кажись, бежит кто-то.
Из тумана появилась сгорбленная фигура, завернутая в плащ.
- Мужики! - послышалось из-под низко надвинутой каски. - Где тут
Дуракова найти?
- Может, Дурнова? - уточнил Бериев.
- Или Дурнова... В штаб его требуют, в особый отдел.
- Я Дурнов, - сказал физик. - Что такое случилось?
- Когда в особый отдел вызывают, не спрашивают, что случилось, -
ответил курьер. - Не дети, чай. Оружие здесь оставь...
Начальник особого отдела Гочишвили раньше работал с самим Фриновским.
Когда Фриновского вначале бросили на флот, а потом и вовсе отправили в
расход, Гочишвили отделался едва ли не легче всех - был понижен в звании,
переведен в Туркестан, а потом отправлен на фронт в звании подполковника.
Гочишвили трусом не был, дураком тоже. Он прекрасно понимал роль
особого отдела и обязанности его начальника, попусту груды бумаг не
исписывал, к людям зря не цеплялся.
Дурнов об этом не знал. Зато он знал о судьбе Ландау, который загремел
в лагерь и был освобожден исключительно стараниями академика Капицы.
Помнил он и то, что с Ландау работал, работал долго и близко, и никак
нельзя было исключить возможность того, что даже сюда, на фронт, за
Дурновым притащился этот ужасный хвост.
- Садитесь, пожалуйста, - сказал особист с едва заметным грузинским
акцентом. Дурнов сел на табурет, стесняясь своих перемазанных глиной сапог
- в избе особиста было чистенько, на полу лежали домотканые половички.
- Можете курить, - предложил Гочишвили. Дурнов покачал головой:
- Спасибо, товарищ подполковник. Не курю.
- Тоже правильно, - Гочишвили закурил "казбек", с наслаждением
выпустил в низкий потолок клубы дыма. - Красноармеец Дурнов Михаил
Михайлович, одна тысяча девятьсот десятого года рождения. Так?
- Так точно, товарищ подполковник.
- Ленинградец... Или петербуржец?
- Ленинградец, товарищ подполковник.
- Замечательно. Я работал в Ленинграде в тридцать втором-тридцать
третьем. Очень красивый город. Вы где жили?
- На Васильевском.
- Почему-то так и думал, - улыбнулся особист. - Кого из ленинградцев
ни спросишь, где жил, все говорят - на Васильевском. Впрочем, дело не в
этом. Вы, уважаемый Михаил Михайлович, до войны занимались научной
деятельностью. Физик.
- Физик, товарищ подполковник.
- Работали с Капицей, Ландау... Ну-ну, не пугайтесь, - замахал руками
Гочишвили, заметив, как вздрогнул Дурнов. - Разобрались с вашим Ландау,
работает человек. С кем не бывает? Ну, ляпнул, не подумав... А вы что же
на фронте делаете? Вы в тылу нужнее.
- Что вы, товарищ подполковник... Я же не физик даже. По сравнению с
Капицей - так, лаборант. Что называется, подай-принеси. Здоровьем бог не
обидел, вот и пошел на фронт. Стыдно в тылу сидеть.
- Что ж, это хорошо. Член партии с...
- С сорок первого, товарищ подполковник.
- Да-да, вспомнил. А вызвал я вас, товарищ Дурнов, вот зачем. Странные
тут у нас вещи творятся. Может, вы слышали?
- Догадываюсь, товарищ подполковник, - сказал осмелевший Дурнов. -
Летающая миска?
- Уже и название придумали? Сказочники. Пусть будет миска, все равно.
Итак, сами понимаете: разговор сугубо секретный. Вы меня интересуете в
настоящий момент не как красноармеец Дурнов, а исключительно как
эксперт-ученый. Никаких чинов, пожалуйста, никаких "так точно". Меня зовут
Роберт Георгиевич, так ко мне и обращайтесь.
- Хорошо, Роберт Георгиевич.
- Сейчас нам принесут чай и немного перекусить. Подойдет еще один
человек, капитан Воронин. Мы должны крепко подумать и что-то решить.
Завтра вечером я буду докладывать командованию.
Действительно, тут же принесли чай в стаканах с подстаканниками,
тарелку с бутербродами, в том числе со столь любимой Коломейцем
полукопченой колбаской.
- Угощайтесь, Михаил Михайлович, - радушно сказал Гочишвили.
Дурнов отхлебнул из стакана и спросил:
- Роберт Георгиевич, так что все-таки за миска? Я не могу основывать
свое мнение на слухах. Я даже ничего не видел сам.
- Я тоже не видел, уважаемый Михаил Михайлович. Но многие видели. Вот
и капитан Воронин видел, командир минометчиков... Вы бутерброды кушайте,
кушайте... Вот так. Могу сказать вкратце: в последние два дня над
передовой линией обороны регулярно появляется летающий объект, не
принадлежащий ни нам, ни немцам. Сужу об этом только по тому, что его
обстреливают с двух сторон. Без видимого, впрочем, ущерба. Мда... -
Гочишвили снова закурил. - Судя по перемещениям, цель появления
разведывательная. Никаких оборонительных мер объект не предпринимает, на
обстрелы не реагирует. Никаких аналогов я лично не вижу - нигде в мире. Я
не знаток авиации, но в свое время много летал, был на выставках в
Германии, Италии, лично знаком с Джулио Дуэ. Так вот: подобных технологий
нет ни у кого. И еще... Постойте, кажется, капитан пришел.
В избу вошел, пригнувшись, длиннющий капитан-артиллерист с лошадиным
добродушным лицом.
- Добрый вечер, Игнат Петрович, - приветствовал его особист. - Наш
ученый совет в сборе. Знакомьтесь: Михаил Михайлович Дурнов, физик.
- Очень приятно, - сказал капитан, пожимая руку Дурнова. - Игнат
Петрович Воронин.
- Как я уже сказал, без чинов и званий, - напомнил Гочишвили. - Сейчас
вам тоже принесут чай, Игнат Петрович, и мы поговорим о нашей миске.
- А что о ней еще говорить? - Воронин осторожно взял горячий
подстаканник из рук ординарца. - Летает, подлая. Сегодня ночью опять
видели, около трех. Зависла метрах в двадцати, прямо над позициями.
Снимала, что ли... Курочкин по ней из ручняка полоснул, почитай, в упор.
Хоть бы что. Теоретически можно в нее из миномета стрельнуть, вот
только...
- Отставим самодеятельность, - нахмурился Гочишвили.
- Так что ж делать-то, товарищ подполковник, то есть Роберт
Георгиевич? Что я людям объясню? Все говорят, Гитлер новое оружие
испытывает, а мы смотрим...
- А вот такие разговоры пресекайте. Не хватало, чтобы мне начали
бумажки строчить. Сами знаете, что за прославление немецкого оружия
бывает. Тем более есть все основания полагать, что пресловутая миска к
немцам никакого отношения не имеет. Как я уже сказал, у нас есть данные,
что ее обстреливали и немецкие войска, в том числе зенитчики.
- Может быть, союзники? - неуверенно предположил Дурнов. -
Американцы...
- Американцам не с руки испытывать секретные образцы у нас.
Пожалуйста, если нужно делать это в боевых условиях, пугайте Роммеля в
Африке. Нет, не подходит, - Гочишвили покачал головой.
- А как же комиссия? - поинтересовался капитан.
- Не будет комиссии, - сказал особист, нахмурившись. - Самолет Ли-2,
на котором летела комиссия, сбили возле Воронежа. Все погибли, и Москва не
видит смысла посылать еще людей. Вот мы и будем заниматься. При
необходимости привлечем летчиков, у меня есть полномочия от командующего
фронтом. Ваши мнения?
- У меня несколько вопросов к Игнату Петровичу, - Дурнов допил чай и
отставил стакан в сторону. - Приблизительные размеры этой миски можете
назвать?
- Диаметр метров двадцать. Может, двадцать два. А по виду и впрямь
миска, - капитан растерянно развел руками. - Ну, суп из которой едят.
Белый металл, вроде алюминия, но крепкий - пуля не берет. По краю огоньки
желтые, расположены неравномерно, через разные промежутки. Летит бесшумно,
абсолютно. Я до войны в Крыму жил, там соревнования планеров, если знаете,
так планер, и тот какой-то гул издает, когда по воздуху идет. А эта - как
во сне. Молча. Страшно, товарищи.
- Скорость большая? - спросил Гочишвили.
- Разная. То еле-еле плетется, как пешеход. А потом взмывает резко
вверх, и нет ее.
Некоторое время все трое молчали, только потрескивал табак в папиросе
особиста.
- Значит, не наша техника, - сделал вывод Дурнов.
- Как - не наша? - Гочишвили зло ткнул окурок в пепельницу. - Что
значит - не наша?
- Не земная, товарищ подполковник, - виновато сказал Дурнов. - Слыхал
я и раньше, только никто этим у нас не занимался... В Америке, знаю,
зафиксированы случаи... Есть предположения, что инопланетная цивилизация -
или цивилизации - изучают нас.
- Ничего себе версия, - хмыкнул особист. - И это я буду докладывать?
Секретное оружие или природное явление - это еще поймут. А ваших
инопланетчиков... Сомневаюсь. В штабе реалисты сидят, в Ставке - и
подавно. Слава богу, Ставка пока ничего не знает... Короче, разобраться у
нас с вами времени нет. Ночь - и все. Если за ночь не прилетит, хрен с
ней. Если прилетит - поднимем самолеты, посмотрим поближе, попробуем
сбить, наконец!
- Вы что, Роберт Георгиевич! - вскочил физик. - Как можно?! Сбить! Это
же дружественная цивилизация, возможно, они хотят мира... Может быть,
помогут нам... Новые технологии, медицина...
- Медицина медициной, а Ставка Ставкой, - разумно сказал капитан
Воронин. - Война, Михаил Михайлович. А если они не к нам присматриваются,
а к немцам? Думают, как им помочь? Вы же ученый, представьте, что у них
совсем другая психология, другая мораль, другое политическое устройство
общества... Может быть, Гитлер для них - идеал государственного деятеля.
Я, товарищ подполковник, согласен - рассмотреть ближе, а потом, в случае
чего, сбить.
- На том и порешим. А теперь поедем к летчикам.
На помятой "эмке" особиста - Гочишвили сам сел за руль - они двинулись
к полевому аэродрому, где базировались штурмовики. Он оказался совсем
рядом. Покрытые маскировочными пятнами краснозвездные "илы" стояли на
раскисшем поле, поодаль бродил командир эксадрильи - розовощекий майор с
двумя орденами Ленина. Он поздоровался со всеми за руку, с особенным
интересом посмотрев на Дурнова. Действительно, простой красноармеец, к
которому и особист, и капитан минометчиков обращались с уважением, походил
не то на переодетого представителя Ставки, не то на жутко засекреченного
разведчика.
- Гореленко, - представился майор.
- Дурнов, - сказал физик.
- Полетать бы нам, товарищ майор, - Гочишвили дымил неизменным
"Казбеком".
- Да уж сообщили из штаба фронта. В полном вашем распоряжении, товарищ
подполковник. Когда и куда?
- Кто у вас по ночным мастер?
- Я сам, - пожал плечами Гореленко. - Что за история?
- Да вы, небось, знаете. Летучая миска.
- А-а, эта... Что за хреновина, товарищ подполковник? Позавчера мои
орлы ее из пушек пытались покрошить, думали, фрицы новинку запустили. И
ничего.
Майор был искренне возмущен: в воздухе появилось нечто, что оказалось
неподвластно всесильным пушкам его штурмовиков.
- И хорошо стреляли? - поинтересовался Воронин.
- Мои плохо не стреляют. Между прочим, Скобликов атаковал, Герой
Советского Союза, - обиженно заявил Гореленко.
- Сегодня ночью сами попробуете, - успокоил его особист. - Есть
желание?
- Есть. Только что за хреновина, товарищ подполковник?
- А вот и узнаем. Возьмете с собой вот Михаила Михайловича. Я полечу
с... а хотя бы с Героем вашим, как его там?
- Скобликов Коля.
- Вот с Колей и полечу. А товарищ капитан будет с земли наблюдать.
Такая у нас хитрая миссия, товарищ Гореленко. Мы тут у вас до темноты
перекантуемся, хорошо?
- Да пожалуйста, - развел руками майор. - Идите вон в мою землянку,
туда-сюда и обедать будем.
За обедом выпили по сто граммов, перекусили - жаренная на сале
картошка с солеными огурцами и тушенкой из банок пошла очень хорошо.
Капитан Воронов вышел погулять, а Дурнов разомлел от еды, тепла и выпивки,
уютно устроился на лежанке и сквозь дрему слушал, как разговаривают
особист и летчик.
- ...Скобликов - сам не свой, из машины вылез, а морда, как мел, -
рассказывал Гореленко, звеня орденами. - Я, кричит, в него стреляю, а ему
хоть бы что. Весь боезапас высадил, и ни хрена. Подыхать уже приготовился,
а она - фьють! - и в зенит пошла, только вслед посмотрели. Скорость
подъема невероятная, маневренность - нам и не снилась, в любой плоскости
движется... Откуда такое, товарищ подполковник? И как ее сбивать, если
что?
- Ты, майор, летчик, тебе и виднее. Я думаю, если ее пушки не берут,
поднимай свою эскадрилью, будем эту заразу сажать. Не пойдет же она, в
самом деле, на таран?
- Опасно, товарищ подполковник, - сжимая кулаки, пробормотал
Гореленко. - Опасно. А ну как пойдет?
- Значит, будете таранить, - жестко сказал Гочишвили. - Не в бирюльки
играем, майор. Скажете своим асам - любой ценой. Любой, слышите! И не
забывайте, я тоже лечу, чтобы потом не говорили, как особый отдел за
спинами героев отсиживался.
- Тараним, - зло буркнул майор. - Хер с ним. А если он не таранится?
Раскидает и дальше полетит?
- А тогда нам все равно будет, - заверил его подполковник. - И мне, и
вам, и вон даже Михал Михалычу.
Когда Дурнов проснулся и вылез из землянки, было совсем темно.
Гочишвили курил у выхода и обрадовался, заметив физика:
- Михал Михалыч, доброе утро! Сейчас полетим. Раньше летали на
самолете?
- Не доводилось, - признался Дурнов.
- Вот сегодня и начнете. Ваша задача - следить за этой штукой,
смотреть, как и что она делает, сопоставлять, анализировать. Я поговорил с
Гореленко, вы будете как бы наблюдатель. Остальные самолеты попробуют
посадить эту миску на нашей территории либо уничтожат ее. Вы туда соваться
не будете, так что не бойтесь.
- Да я и не боюсь, - улыбнулся Дурнов. - Интересно. Знаете, снова
почувствовать себя ученым... Конечно, лучше бы пригласить настоящих
специалистов...
- Были специалисты. Под Воронежем лежат, - сухо сказал Гочишвили. -
Ладно, давайте по машинам, ждут нас.
Гореленко был взбешен и еле держался. Он буквально втолкнул Дурнова в
тесную кабину и рявкнул:
- Будете за стрелка. Умеете?
- Умею. Ручной и станковый знаю...
- Тогда еще ничего. Прикроете в случае беды, если фриц появится или
эта сучка начнет коники выкидывать... Вы кто по званию, если это не
военная тайна? А то не могу я так вот с человеком, когда он за спиной...
- Красноармеец Дурнов. Я вообще-то физик, вот и попал сюда, - вздохнул
Дурнов.
- Ясно. Ну, физик, сиди тихо. И наушники одень.
Дурнов остался один, устроился поудобнее, потрогал холодные пулеметные
рукояти. Интересно складывается жизнь, подумал физик. Из лаборатории
Капицы - в военкомат, потом в пехоту, на фронт, легкое ранение... Из
госпиталя - опять в окопы, из окопов - на самолет, в воздушный бой...
Пожалуй, прожил жизнь с пользой. По крайней мере, последние два года.
Зарычал мотор, "ил" затрясся, темнота за плексигласом фонаря побежала
прочь. По тому, как внутренности опустились вниз и в животе стало холодно,
физик понял, что они уже летят.
- Живой, Михалыч? - раздалось в наушниках.
- Жив пока, - ответил физик.
- Ну, секи. Если фрица увидишь - бей без раздумий. Если миску увидишь
- не строчи пока, пускай особист командует, а то схлопочем с тобой... Да
не наблюй там!
- Блевать не буду, - пообещал Дурнов.
Он действительно не сблевал, хотя "ил" изрядно болтало и мотало.
Вообще полет на самолете, пусть и военном штурмовике, Дурнов всегда
представлял как-то изящнее... Погруженный в раздумья, он скрючился на
сиденье стрелка и едва не стукнулся головой о фонарь, когда в наушниках
рявкнул Гореленко:
- Вон она, зараза!
"Зараза" медленно плыла по воздуху параллельно с самолетом, метрах в
двадцати пяти правее и немного выше. Это и впрямь оказалась миска, обычная
суповая миска, только громадная. Как и говорил Воронин, по краю
беспорядочно вспыхивали желтые огоньки.
И тут началось. Наверное, дал команду Гочишвили: затарахтела
авиационная пушка, прижимая миску к земле. Гореленковские орлы брали
летучую небылицу в клещи, наваливались сверху, не давали отвернуть. Дурнов
буквально прилип к плексигласу, самолет кружил над местом странного
воздушного боя, майор громко матюкался.
- Немцы! - неожиданно заорал он, и Дурнов схватился за пулеметные
рукоятки. Никаких немцев он не видел и в помине, но самолет стал
снижаться. Физик снова приник к плексигласу, и вовремя: миска как-то
странно крутнулась, качнув краями, и стала заваливаться на чернеющий внизу
лес.
- Подбили! - закричал он, то ли радуясь, то ли ужасаясь. - Подбили,
товарищ майор!
- Возвращаемся. На посадку идем, - проворчал Гореленко.
Дурнов успел увидеть, как миска врезалась в щетку древесных вершин,
полыхнуло голубоватое холодное пламя...
На аэродроме уже ждал Гочишвили - его самолет сел раньше. "Эмка"
стояла тут же.
- Скорей, скорей! - закричал особист, когда Дурнов полез из кабины на
крыло. В салоне машины уже ждали Воронин, незнакомый Дурнову
летчик-старший лейтенант и пухлолицый рыжий Скобликов, тот самый Герой
Советского Союза, который пытался атаковать тарелку. Скобликов в азарте
толкнул физика в бок и сказал торопливо, глотая букву "ка":
- Тарел'а-то бря'нулась! Бря'нулась тарел'а! За вершину зацепилась,
хлопцы ее сверху даванули, она и бря'нулась!
В "эмку" влез Гореленко, отчего на заднем сиденье стало совсем тесно,
и машина помчалась по неровному полю, дребезжа железками.
- Сгорит, - мрачно заявил майор. - Тут километров восемь, пока доедем
- сгорит. Вон как полыхнуло!
- Посмотрим, - рассудительно сказал Гочишвили.
Бросив машину на краю леса, дальше они пошли пешком, треща сучьями.
Вдалеке, за стволами, был виден пожар.
- Попадем, как куры в ощип, - сказал Воронин, поправляя сбитую веткой
фуражку. - Ну как огонь с боков обойдет?
- Сыро очень, - возразил физик. - Горит плохо...
Огромный диск торчал наискось из земли, вывернув с корнями несколько
деревьев. Огонь вырывался из двух решетчатых отверстий, а в нижней части
диска чернело отверстие.
- Люк! - выдохнул Гореленко и ускорил шаг, но особист остановил его:
- Стоп, товарищ майор! Не спешите.
- Да я с пистолетом, - майор взмахнул своим ТТ. Гочишвили тоже вынул
из кобуры "вальтер", а Дурнова, у которого оружия с собой не было,
неожиданно пробрал озноб.
Они осторожно подошли ближе. Огонь несколько утих, так и не
схватившись за сырую древесину, и пожара можно было не опасаться.
- Так, товарищи... - полушепотом сказал особист. - Дурнов, Гореленко -
со мной, Скобликов, Воронин и вы, старший лейтенант - здесь. Никого не
подпускайте. Есть у меня подозрение, немцам тоже интересно, что же тут
такое упало...
И подполковник, подпрыгнув, ухватился руками за край люка,
находившийся метрах в двух от земли. Дурнов помог ему взобраться;
Гочишвили исчез внутри, потом высунулся обратно и втащил Дурнова. Вместе
они помогли влезть и летчику, после чего Дурнов осмотрелся.
Узкий круглый, а скорее даже овальный коридор со слабо
фосфоресцирующими стенками, в свете которых лица Гочишвили и Гореленко
напоминали мертвецов, вполне мог быть сработан и на Земле. Ничего
экстраординарного Дурнов не заметил.
Коридор длился метра три и упирался во второй, закрытый люк. На люке
не нашлось ни рукояток, ни каких-нибудь запоров, зато на стене рядом
обнаружились три ромбических кнопки, расположенных друг над другом.
Гочишвили пробормотал что-то по-грузински и нажал верхнюю.
Ничего не произошло.
- Может быть, изнутри открывается, - предположил Гореленко, но
особист нажал среднюю кнопку и люк с шелестом ушел вниз. Изнутри резко
запахло аммиаком и чем-то еще, непонятно-приторным.
- Ну и вонища... - прошипел летчик.
- Возможно, они этим дышат. Могло быть хуже, - сказал Дурнов и
поспешил за особистом. Он не чувствовал никакой возвышенной радости, даже
любопытства особого не ощущал. Может быть, немного боялся.
Коридор закончился, и все трое оказались в круглой шарообразной рубке,
довольно тесной. Посередине, в перепончатом кресле, сидело существо и
двумя выпученными лягушачьими глазами смотрело на Дурнова.
- Жаба, - сказал оторопело летчик.
- Мертвый, - особист уверенно шагнул к существу, коснулся пальцем
длиннопалой синекожей руки и повторил:
- Мертвый.
- Разрешите... - Дурнов протиснулся мимо столбом стоявшего летчика и
нагнулся к креслу. От существа пахло все тем же аммиаком, и на глазах у
Дурнова выступили слезы. Он утер их рукавом шинели и сказал:
- Да, судя по всему, умер. Головой ударился, что ли... Вот что-то
похожее на кровоподтек. Нужно его вытащить, товарищ подполковник.
- Вытащить... И куда я его?
- На штурмовике вывезем, - влез Гореленко. - Я сам полечу.
- Хорошо. Тащите его наружу. А с этой штукой что делать? Бросать -
нельзя.
- Взорвать к чертовой матери, - буркнул летчик, с опаской берясь за
предплечье трупа. Гочишвили взялся за ноги, хмыкнул изумленно: - Легкий
какой! - и оба исчезли в коридоре. Дурнов ошалело огляделся. Минимум
приборов: что-то вроде бинокля свисает сверху на эластичном шнуре, на
подлокотниках кресла - ряды мелких кнопочек, на одной из стен - тускло
посверкивающая череда утопленных в зернистое покрытие кристаллов. И все. И
это через несколько минут обратится в прах, в мусор...
- Дурнов! Давай сюда скорей! - заорали снаружи. Физик крутнулся вокруг
себя и схватил с пола какую-то золотистую пирамидку, сунул в карман, не
глядя, и бросился к выходу.
Навстречу уже лезли солдаты с тяжеленными дисками противотанковых мин.
Дурнов буквально вывалился наружу, зацепился за корягу и упал в лужу.
Гочишвили помог ему подняться и отвел в сторонку.
- Вот и вся физика, Михаил Михайлович, - сказал он, сверкнув белыми
зубами в свете огня. - Битая миска, дохлая жаба...
- Это не миска, товарищ подполковник! - взмолился Дурнов. - Это
космический корабль! Ну, может быть, разведывательный аппарат... Но здесь
же столько неизвестного, столько полезного! Нельзя его взрывать, товарищ
подполковник!
- Нельзя? - Гочишвили ощерился. - А ты знаешь, что немцы наступают? Ты
знаешь, что им не меньше нашего эта вот штука нужна?! И если мы сейчас ее
не рванем к такой матери, то немцы через пятнадцать минут будут здесь! Им
она тоже пригодится, их науке, так что ты предлагаешь?
Он тряс Дурнова за ремень, и физик, безвольно мотаясь из стороны в
сторону, думал, что вот сейчас особист может его собственноручно
пристрелить, и будет, в принципе, прав... И кто там полетит в штурмовике
Гореленко - друг ли, враг ли - так и не удастся проверить...
Неожиданно Гочишвили отпустил физика, бросил резко: - Можете быть
свободны! После зайдете ко мне, - и зашагал прочь.
Дурнов повертелся возле штурмовика, когда в него запихивали
упакованное в брезент тело инопланетянина. Потом, когда машина взлетела и
пошла над соснами в сопровождении еще двух "илов", повернулся и собрался
было идти назад, в свое отделение, но опять наткнулся на Гочишвили.
- Сгорела, - сказал подполковник. Лицо его было перемазано жирной
копотью.
- Что? - не понял Дурнов.
- Миска эта... Корабль... Сгорела, как у фотографов эта... магнезия.
Только пыхнуло, искры во все стороны. Троих обожгло. И что интересно, один
пепел остался, целая куча, а горело-то всего с минуту. Чудеса, - Гочишвили
вздохнул. - Ты, Михаил Михайлович, не сердись. Накричал я на тебя, это да.
Да ведь самому дурно. Что я, не понимаю? А немцев отбили. Минометчики
поддержали, артиллерия...
- Значит, можно было спасти?
- Можно было. Но кто знал? Они как поперли, у них ведь тоже приказ,
тоже кому-то хвост надерут... Короче, Михаил Михайлович, забудь все, что
видел тут и тем более внутри. Для остальных это просто немецкий секретный
самолет, а пилота в Москву повезли, тяжело раненного. Ясно?
- Ясно, товарищ подполковник.
- И консультация твоя не пригодилась... Так-то. А вообще надо тебя в
тыл. Ты там нужен, ты не тут нужен. Подумай, я могу посодействовать.
- Подумаю, - пообещал Дурнов, который в этот момент не думал вообще ни
о чем.
Особист снова вздохнул, утер копоть, козырнул и зашагал прочь.
Дурнов сунул руку в карман и нащупал там золотистую пирамидку.