Код произведения: 11212
Автор: Уайт К.
Наименование: Черный кулатанг
К.Уайт
Черный кулатанг
Стоял крепкий мороз, а тут еще ветер словно острая бритва. В лесу то и
дело трещали деревья. Серо-голубое небо напоминало собой закаленную сталь;
даже солнце отдавало холодом, словно бесцветный ледяной круг на небе.
Сухой снег под полозьями саней точно жаловался на насилие своим звенящим
скрипом.
Лисья шкурка, обрамлявшая кулатанг* идущего за санями Беркхеда, была
покрыта вся белым инеем. Человек дошел, очевидно, до крайних пределов
усталости; его голова опустилась на грудь, губы потрескались и почернели
от холода, рамы плетеных канадских лыж шумно ударялись о снег, так как
Беркхед все время спотыкался.
Собаки были изнурены не меньше своего хозяина, но продолжали еще идти по
едва видневшемуся среди кустов следу. Морды у них побелели от холода, и
время от времени они жадно глотали снежные комья. У этих огромных и
свирепых лохмачей из-под приподнятых губ всегда раздавалось рычание; четко
выделялась их широкая выносливая грудь, а мордой и ушами они походили на
волков. Они были измучены, голодны и обозлены, но у них была та особая,
упрямая гордость, которая часто развивается в упряжке хороших собак: они
будут тянуть до тех пор, пока хозяин не прикажет остановиться, или они
сами не упадут с надорванным от натуги сердцем.
Беркхед с явной жалостью смотрел на трудолюбивых животных. Смотрел
тусклыми и безжизненными от натуги глазами, которые утратили теперь свою
обычную ясность и остроту.
- Еще часочек и мы остановимся, лохмачи! - прохрипел он. - Подтянитесь-ка,
пока мы не осилим этого следа.
Собаки навострили уши при звуке его голоса, а Стрейк, вожак, оглянулся
испытующе через плечо. Беркхед улыбнулся с явной болью, которую вызвали
стянувшиеся и потрескавшиеся от холода губы.
- Нет, старик, еще рано! - сказал человек, с трудом выдавливая из себя
смех. - Вот часиком позднее...
Звук выстрела разорвал окружающую тишину с треском, похожим на удар
молнии. В тот же миг у Беркхеда оторвалась часть окутывавшей его голову
лисицы и он понял, что был всего на волосок от смерти.
Его высокая и стройная фигура выпрямилась словно пружина, и он быстро
огляделся. В нескольких ярдах от него лежало поваленное дерево, обещавшее
надежное убежище своими толстыми и поднятыми вверх корнями. Яростно
щелкнув черным, похожим на змею, бичом, он отдал приказ собакам. Те
мгновенно свернули со следа, по которому до сих пор шли, и побежали за
Беркхедом, спешившим прямо к спасительным корням. Возможно, что не прошло
и пяти секунд после неожиданного выстрела, как Беркхед уже влезал в яму
между корнями, а собаки сгрудились около него, возбужденно лаяли, рычали и
своим дыханием, словно паром, наполняли чистый, морозный воздух.
- Чуть сам не попался! - пронеслось в голове Беркхеда, внимательно
осматривающего молчаливые кустарники, чтобы открыть спрятавшегося стрелка.
- Я шел по его обратному следу, и он подстерегал меня. Охотник чуть сам не
превратился в добычу! Вот уж не думал, что у этого Пита так хорошо варит
котелок.
Он зорко всматривался в кустарник, но видел только отбрасываемые им на
белый снег длинные, темные тени. Чуточку забывшись, выставил голову, и
тотчас же наступившая было тишина была вновь потревожена ружейным
выстрелом. У находившегося рядом с ним корня появилась серебристая белая
ложбинка; что-то ударило ему в губы, откуда струйкой потекла горячая,
соленая кровь.
Стражник мрачно усмехнулся и плевком окрасил белый снег.
- Третий выстрел может быть и последним, Пит! - пробормотал он, задумчиво
глядя на свою винтовку, которую держал в руках.
Он окончил осмотр с большой осторожностью и убедился в срочной
необходимости установить то место, где засел его враг. Ведь корни и ствол
упавшего дерева служили для него безопасным убежищем лишь до тех пор, пока
стрелок не зайдет лесом ему в тыл. Пит Джессуп, раз уже обагривший свои
руки кровью, не остановится и перед вторым убийством, чтобы спасти свою
шкуру.
Зоркие, ищущие глаза вдруг остановились. Беркхед уловил что-то движущееся
за маленьким, запорошенным снегом кустом. Стражник протер стекла своего
бинокля и тщательно установил его на место. Маленький куст, под
магическим влиянием сильного полевого бинокля очутился сразу так близко,
что казалось - рукой его схватишь.
- О, черт возьми, вот так история! - пробормотал Беркхед в явном изумлении.
В стекла он ясно увидел, что двигалось за маленьким кустом. Ему бросились
в глаза свободно опущенные коны котикового кулатанга, а также ствол
маленькой винтовки, которая уже дважды покушалась на его жизнь. Когда же
ему удалось наконец разглядеть и лицо сидевшего в засаде стрелка, то он не
мог удержаться от удивленного возгласа.
Стрелок был не Пит Джессуп, а Слим Барпнес, его лучший друг.
Беркхед опустил бинокль и сложил у рта обе ладони.
- Слим! - закричал он. - Это я, Берк! Какого черта ты обстреливаешь меня?
За кустом произошло сразу какое-то быстрое движение, и Слим бегом
направился к поваленному дереву, а Беркхед вышел ему навстречу.
- Я не задел тебя, Берк? - задыхаясь и совершенно побелев, проговорил
Слим, - Я, я... думал, что это был Арт Харриман.
- Ну, не мешало бы тебе быть чуть-чуть поосторожнее! - сурово ответил
Беркхед. - А что он за особа, твой Харриман?
Белое лицо Слима разом превратилось в маску самой бешеной злобы.
- Харриман? - медленно выдавил он из себя. - Это человек, в точности
похожий на тебя своей фигурой и в таком же черном кулатанге, как у тебя.
Говорят, он меховой скупщик. Возможно, но моих мехов он не купил. Он украл
их!
- Что-о?
Слим утвердительно кивнул головой.
- Он обчистил мою кладовую с мехами. Мне везло эту зиму, Берк, чертовски
везло. Тысячи на три заготовил.. А ты знаешь, как нужны были мне эти
деньги: жена хворает с той самой весны, когда у нас родился ребенок. И
Харриман украл мой мех.
Слим говорил о воре однообразным и мертвым голосом человека, в котором
медленный огонь жизни не мог разгореться даже и для проклятий.
- Я двинулся по его следу, который потерял два дня назад во время бури.
Вот я и кружу с той поры, чтобы найти его. А когда увидел тебя, то
подумал, что не только нашел след, но и его самого.
- Но ты ведь убил бы его! - сказал протестующе Беркхед.
- Да! - согласился Слим все тем же мертвым, усталым голосом. - И именно
так покончу с ним, когда встречусь.
- Но это убийство, Слим! - резко заявил Беркхед. - Выкинь это из головы.
Добудь свои меха, молодца же предоставь мне и об остальном не беспокойся.
Карать не твое дело.
Слим упрямо покачал головой и взглянул стражнику прямо в глаза.
- Он лишил меня не одних только мехов, - сказал он спокойным, тягучим
голосом. - Если я не верну их, то ведь это , Берк... Ты понимаешь? Жизнь
моей жены зависит от операции, на которую ушли бы мои меха. И он это знал,
проклятый! Он остановился у меня, я делил с ним хлеб-соль и, изголодавшись
по разговору с каким-нибудь человеком - ты ведь знаешь, каково здесь в
молчаливой пустыне - я рассказал ему все. Он знал, что делал, когда брал
эти меха, Берк! А потому, как только я увижу его, так немедленно
пристрелю, словно вороватую обжору россомаху.
В его последних словах явно слышалось непоколебимое решение. Беркхед
понял, что произошло с его другом. Постоянное, угнетающее одиночество,
тревога за жизнь жены и утрата мехов - все это довело его до некоторого
сумасшествия. И на лбу Беркхеда, между густыми бровями, залегла глубокая
трещинка.
- Ты возбужден, Слим! - проговорил он успокаивающе. - Давай-ка сделаем
здесь остановку и поговорим о других вещах. Добрый горячий ужин и
несколько дружеских советов могут изменить немного твой взгляд на дело.
Скоро уже полночь, а я смертельно измучился за последние сутки. Собаки
загнаны, да и я с ними заодно. Что скажешь?
- Идет! - коротко ответил Слим и вдвоем они принялись за разбивку лагеря.
Когда собаки, в один миг справившись с едой, забились в свои снежные
гнезда, оба друга, согретые горячей пищей, уютно расположились у
разложенного костра и задымили трубками.
- Так вот, Слим! - начал Берк. - Я теперь ловлю птицу, которую тянут за
убийство. Ты видел его след. Через день, самое большее через два, я надену
на него браслет. А ты отправляйся со мной. Съестного я захватил достаточно
и буду рад твоей компании. У нас впереди длинный и трудный путь. А когда
поймаем Пита и проводим его куда следует, то вернемся с тобой обратно и
займемся вплотную этим Харриманом с его мехами. Мы с ним быстро справимся.
Ведь ты знаешь, что я никогда не сбиваюсь со следа и не бросаю его! Ну,
что скажешь?
- Нет! - ответил спокойно Слим, вынимая свою трубку.
- Ах, так! - вскипел Беркхед. - Ты хочешь во что бы то ни стало сам
покончить с Харриманом и превратиться в убийцу. А что дальше? Разве ты не
понимаешь, Слим, что меня пустят по твоему следу. А мы с тобой старые
товарищи, и ты не пойдешь на это.
- Пойду! - спокойно ответил Слим, упрямо кивнув головой и смотря в огонь
невидящими глазами.
Стражник изменил тогда тактику и попытался атаковать Слима с другого
фланга.
- А как ты узнаешь его след? - спросил он. - Ведь здесь оставлены следы
не одним десятком саней. Похоже, что ты будешь охотиться за дикими гусями.
- Я узнаю его след! - тускло проговорил Слим. - У него легкие, узкие сани
и на одном полозе вырван сзади большой кусок. На снегу остается маленькая
рыхлая выемка.
Беркхед медленно пожал плечами и впал в отчаяние.
- Ложись спать, Слим, и подумай, что я сказал тебе. Утром ты встанешь в
другом настроении. А я устал, как собака, и тоже лягу.
Слим взглянул на своего друга с хитрым огоньком в глазах.
- Ладно! Давай укладываться.
Беркхед не смог уснуть сразу, несмотря на всю усталость и даже крайнее
истощение. Слим мучил его и не давал успокоиться возбужденному мозгу. Он
обязан был преследовать Пита, того убийцу, за которым его отправили. И
через день-два он поймает его. Но если он пойдет за ним и оставит Слима,
его старинный друг может стать убийцей в глазах закона. И на него,
Беркхеда, возложат обязанность доставить человека, которого он любил
больше всего на свете. Нет, он просто должен заставить Слима, взять его с
собой даже насильно, если понадобится. Да, это выход. Взять его...
Заставить силой...
Требования истощенного тела наконец взяли свое, и он заснул.
Проснулся Беркхед при дневном свете. Откинул с радостным чувством край
своего тяжелого, сшитого из кроличьих шкурок спального мешка. "Пора, Слим!
Поднимайся!" - весело крикнул он и в тот же миг заметил, что место, где
спал Слим, было пусто.
Ушел! Слим ушел! Беркхед всмотрелся в оставленный им след и убедился, что
тот опередил его на несколько часов. Его старый друг освободил его от
мучительного раздумья , и все взял в свои руки. Теперь оставалось только
одно - идти за Питом. А в это время Слим мог навлечь на себя обвинение в
убийстве.
Резкие глубокие морщины побежали от еще больше сжавшегося рта Беркхеда.
Никогда еще за время своей долгой службы он не жаждал крови, как теперь.
Он почувствовал к Питу личную, слепую ненависть, и так погнал собак, как
никогда еще не гнал их прежде. Весь день и большую часть ночи он гнался по
следу и горячо благодарил судьбу за то, что месяц и ясное небо позволили
ему удлинить часы его работы. Он наскоро поел между заходом солнца и
восходом луны, остановившись на час, чтобы скудно покормить усталую
упряжку.
Незадолго перед тем, как начала исчезать луна, крайнее изнеможение
заставило его остановиться. Он не разбивал лагеря, не разжигал костра, а
просто освободил от упряжи собак, а сам залез в спальный мешок. С восходом
солнца он вновь был на ногах, яростно насилуя больные мускулы и загнанных
собак, с дикостью, рожденной ненавистью и отчаянием.
Ровно в полдень его сердце усиленно забилось: он увидел впереди новый,
свежий след, который шел из кустов и вел в ту же самую сторону, куда
двигался и сам. А когда подошел поближе и всмотрелся в него, то не
удержался от удивленного, резкого возгласа: мягкий снег четко отпечатал
на себе следы узких санок, а задний конец одного полоза оставлял за собой
зигзагообразные бороздки.
- Обе птички разом! - пробормотал он с торжеством. - Это след Харримана,
который идет за Питом, а я между ним и Слимом, который стремиться
укокошить своего вора. Ну, теперь хоть могу вздохнуть спокойно!
В явном возбуждении он спешно двинулся по следу, проложенному двумя
упряжками; умятый снег давал возможность собакам стражника развивать
хороший бег. Время от времени он останавливался, чтобы исследовать следы,
и каждый раз угрюмая усмешка еще глубже залегала у его губ.
- Ночью я вас обоих накрою! - пробормотал он себе под нос.
Скоро след впереди стал настолько свежим, что Беркхед начал задерживать
собак. В критический момент они могли залаять на других собак и тем
испортить выгоды его неожиданного появления. Так он прошел еще час и как
раз перед первыми сумерками уловил вдали фигуру человека с узкими санками,
оставлявшими после себя зигзагообразные бороздки; человек бежал рядом с
санями, держа в руке длинный кнут, которым он то и дело подхлестывал своих
черных собак.
Беркхед осадил собак и подождал, пока человек не исчез за ближайшим
поворотом, а затем двинулся дальше с еще большей осторожностью. Когда в
следующий момент он на мгновение увидел Харримана, тот спускался с
пригорка. Расстояние между ними осталось почти без изменения: стражник
опасался приблизиться, ибо Харриман мог обернуться и увидеть своего
преследователя.
Вдруг что-то снова заставило Беркхеда внезапно остановиться: он заметил
какое -то пятно, двигавшееся за огромным валуном, не более, как в
пятидесяти ярдах от Харримана. Сначала он подумал было о животном, но
затем ясно различил человека со взятой на прицел винтовкой.
С того места, где стоял Беркхед, ясно видна была согнувшаяся и
притаившаяся фигура, но поднимавшийся на пригорок Харриман совершенно не
мог видеть прицеливающегося в него стрелка. Оцепеневший стражник быстро
сложил ладони у рта, чтобы крикнуть предостережение, но звук не успел еще
вырваться из его горла, как тишину прорезал выстрел, Харриман зашатался и,
подняв левую руку с кнутом, повалился ничком на снег. Его собаки
остановились и стали оглядываться. Харриман после нескольких судорожных
движений спокойно растянулся на снегу.
- Да ведь это Пит за валуном! - тихо прошептал Беркхед. - И он сделал ту
же ошибку, что и Слим.
А тем временем Пит, выждав некоторое время за скрывавшим его валуном,
осторожно вышел из засады и, держа винтовку наготове, начал подкрадываться
к неподвижно распростертой на снегу фигуре.
Беркхед больше не мог оставаться простым зрителем. Он еще дальше забился в
кусты и начал медленно продвигаться по целине, каждый раз глубоко
погружаясь своими узкими лыжами в мягкий и рыхлый, точно пух, снег;
наконец он добрался до намеченного им места в нескольких ярдах от
неподвижного тела Харримана. Осторожно раздвинул ветви небольшого куста и
увидел Пита, который повернул на спину убитого им человека и нахмурившись
смотрел на него, очевидно, осознавая свою роковую ошибку. Затем боязливо
взглянул на уходивший вдаль след, а затем снова на мертвое тело. Наконец
прислонил винтовку к нагруженным саням Харримана, а сам поволок мертвого в
кусты; следы своей работы он прикрыл снегом, который стряхнул с ближайшего
от него дерева; окровавленный снег он поглубже затоптал ногами, а сверху
насыпал свежего. Затем, быстро и нервно взглянув на проложенный санями
путь, схватился за оставленный убитым кнут.
В этот момент и показался из-за скрывавшего его куста Беркхед, держа на
весу свою тяжелую винтовку со взведенным курком.
- Кончено, Пит! - бросил он резко, - Руки вверх и быстро!
Пит дико заскулил, схватился за винтовку, но увидел точно направленный на
него прицел и передумал. Медленно вытянулся и поднял руки. Он ничего не
сказал, но его круглые черные глаза горели, словно у загнанной в угол
крысы.
Беркхед подошел ближе и левой рукой вынул из кармана наручники. В то же
мгновение Пит решил использовать последнюю возможность. Раз браслет
очутится на нем, ему не оставалось уже никакой надежды: канадское
правосудие не знает промедлений, колебаний и жалости.
Стражник инстинктивно выстрелил, но Пита спас его неожиданный прыжок.
Прежде, чем Беркхед успел выстрелить вторично, Пит уже бросился на него
подобно угодившей в капкан дикой кошке.
В обычных условиях Беркхед справился бы с нападавшим легко и быстро, но
тут сказались трое суток его безостановочной погони, почти полное
отсутствие сна и отдыха: мускулы отказывались работать с обычной быстротой
и силой. Противники катались по снегу, боролись, как звери, молча оскалив
зубы. Они пускали в ход подбородки, локти , кулаки, колена и зубы; они
выпрямлялась, свертывались, извивались, обнимались так, что кости трещали
от напряжения. Беркхеду удалось уже приподняться и стать на колени, как
вдруг Пит со всего размаху бросился ему головой прямо в живот и оба
очутились на земле; в этот именно момент стражник ударился головой о
выступавший из снега острый и промерзлый корень. В глазах показался сноп
красных и синих лучей и осталось только одно последнее впечатление о
черных, горящих торжеством глазах, о злобном оскале белых зубов, а затем
все погрузилось в темноту и молчание.
Когда сознание вернулось к Беркхеду, первое что он остро почувствовал, был
холод; затем осознал, что у него связаны руки и ноги. Тогда он открыл
глаза. Его точно так же стащили с дороги, завязав ему за спину руки и
крепко стянув ремнем ноги. А над ним стоял ухмыляющийся Пит.
- На этот раз вы встретились с человеком посильнее вас, не правда ли? -
сказал он с прерывистым смешком. - Пит не ошибся, решив использовать свой
последний шанс, не так ли? Да, вы далеко не страшный боец, м-р стражник! -
улыбка быстро сошла с его лица, на котором внезапно выступили круглые
глаза, пылавшие смертельной злобой и ненавистью.
- Так вам захотелось поймать Пита? - зарычал он. - Вы не рассчитывали, что
он поймает вас и освободит от неприятной для вас обязанности его
преследовать. Вы останетесь лежать здесь и замерзнете, как своим
появлением замораживали кровь у многих добрых людей. Так вот, знакомясь
поближе со злейшим врагом, прошу вас помнить, что мне-то не будет холодно
в вашем собственном кулатанге. Что оставит мороз, то закончат волки. Прошу
на этот счет не беспокоится.
Беркхед смотрел на него спокойными любопытными глазами и ничего не
отвечал. Он видел, как Пит неуклюже повернулся, торжествующе махнул рукой
и постепенно исчезал в густеющих сумерках. А тем временем тугие ремни
стали промерзать и превращаться в стальные кольца. Руки и ноги начали
коченеть.
Он поднял с большим усилием голову и начал следить за Питом, который дошел
теперь до санок и наматывал на руку длинный кнут. Он хлестнул по вожаку и
повернулся, чтобы еще раз взглянуть на Беркхеда. Стражник с трудом подавил
в себе острое искушение просить пощады. Устало опрокинулся головой снова
на снег. И в тот же миг раздался неожиданный выстрел.
Голова Беркхеда быстро поднялась, и в глазах загорелась надежда. Пит
спотыкался и шатался, а ему навстречу бежал Слим.
- Итак, - сказал сам себе Беркхед каким-то спокойным голосом, - Слим
дважды ошибся в своей цели.
Эти слова показались ему настолько забавными, что он затрясся от хохота. И
он смотрел, как Пит ползал по снегу на том самом месте, где упал Харриман
около часа назад.
- Слим! - слабо крикнул Беркхед.
Слим остановился, быстро взглянул на лежащего у саней человека, а затем
бегом пустился через потемки на голос Беркхеда.
- Что случилось с тобой? - пробормотал он, увидев стражника. - А я по
ошибке убил не того человека, Берк! Я был уверен, что это Харриман. Я шел
по его следу несколько минут назад и не мог ошибиться в его санях. Да и
надет на нем был черный кулатанг. Но это не Харриман, Берк. Кто же он?
- Разрежь эти проклятые путы и разведи костер! - ответил Берк, - Я не
думаю, что на этот раз ты ошибся в своей цели. Это был тот человек, за
которым гнался я. Он подкараулил и уложил Харримана на этом самом месте
полчаса назад. Полагаю, что ты найдешь все свои меха в санях в полной
сохранности.
- Так меня, значит, не привлекут за убийство? - спросил Слим, медленно
растягивая слова.
Беркхед перестал на миг оттирать снегом руки и ноги; суровая улыбка
пробежала по его лицу.
- Полагаю, что все уладится по совокупности обстоятельств, - задумчиво
ответил он.
- --------------------------------------
Перевод с английского.
Публикация Р. Олюнина.
Впервые на русском языке рассказ был напечатан в журнале "Вокруг света" за
1928 год.
* Кулатанг - меховая одежда.