Стаут Рекс / книги / Не рой другому яму

Текст получен из библиотеки 2Lib.ru

Код произведения: 10642
Автор: Стаут Рекс
Наименование: Не рой другому яму


Рекс Стаут. 

                        Не рой другому яму

     --------------------
     Home to Roost (1952)
     перевод Ю. Смирнова
     Издательская фирма . 1994
     OCR: Сергей Васильченко
     --------------------


     Home to Roost (1952)

     I

     -  Наш племянник, Артур, был  типичный  романтик,  - проговорила миссис
Бенджамин Рэкил, едва разлепляя  плотно сжатые, тонкие губы. - Он думал, что
коммунистом быть очень романтично.
     Ниро Вулф, сидя за своим  столом в исполинском кресле,  которое играючи
вмещало его слоновую тушу весом в одну седьмую тонны, хмуро смотрел на  нее.
Я, сидя  за своим  собственным  столом с ручкой  и  блокнотом, позволил себе
приватную усмешку,  не лишенную некоторого сочувствия.  Вулф  едва сдерживал
себя. О  том,  что  мистер  Рэкил посетит  кабинет Вулфа на первом этаже его
старого особняка  на Западной  Тридцать  пятой улице  в  шесть часов вечера,
предварительно договорился по телефону секретарь из конторы "Рэкил Импортинг
Компани",  причем  о  том,  что Рэкил заявится с женой,  не  было сказано ни
слова. И вот теперь эта жена, которая и  с  виду была  не подарок, без конца
встревала в разговор и сыпала банальностями, а  этого было достаточно, чтобы
заставить Вулфа хмуро смотреть на любого, не говоря уже о женщине.
     - Но, - возразил он, не слишком язвительно, - вы сказали, что он не был
коммунистом,  что,   напротив,  он  работал  на   ФБР,   когда   вступил   в
коммунистическую партию.
     Вулф с удовольствием послал бы  ее  куда  подальше. Но в его доме  было
пять этажей, считая  цоколь  и оранжерею, полную  орхидей на крыше,  а также
Фриц - шеф-повар, Теодор - ботаник, и я, Арчи Гудвин, ближайший и доверенный
помощник; все  это содержалось исключительно за счет его доходов от частного
сыска, а чек Рэкила на три тысячи  баксов, предложенный в  качестве  аванса,
лежал под пресс-папье на столе.
     - Вот именно, -  раздраженно  сказала миссис  Рэкил.  -  Разве  это  не
романтично, работать на ФБР? Но он не потому пошел на это; он пошел  на это,
чтобы  послужить своей  стране, поэтому-то  они и убили его. Он был типичный
романтик, тут уж ничего не поделаешь.
     Вулф состроил  гримасу  и  постарался не  обращать на  нее внимания. Он
перевел взгляд на  Рэкила. Она, возможно, назвала бы мужа коротышкой,  из-за
коротеньких ручек и ножек, но плюгавым он  не выглядел. Туловище у него было
длинное  и широкое, голова  длинная  и  узкая. Уголки  его глаз были загнуты
книзу, что в сочетании с опущенными углами рта придавало ему скорбный вид.
     Вулф спросил у него:
     - Вы уже обращались в ФБР, мистер Рэкил?
     Но ответила жена:
     - Нет, он не обращался,  - сказала она. - Я сама ходила туда вчера, и я
никогда  не  слышала ничего  подобного.  Они не сообщили  мне ровным  счетом
ничего. Они даже не признают, что Артур  работал на  них как шпион для своей
страны.  Они  сказали, что  это  дело нью-йоркской полиции и  что  я  должна
поговорить с ними - как будто я с ними не говорила!
     - Я говорил тебе, Паулина, - сказал Рэкил мягко, но не робко, - что ФБР
ничего не сообщает людям. Так же как и полиция, когда дело идет об убийстве,
и особенно  когда в  него  замешаны коммунисты.  Вот  почему  я настаивал на
визите  к  Ниро Вулфу, чтобы  выяснить, что  происходит.  Если  ФБР не хочет
делать достоянием гласности, что Артур работал на них, даже если из-за этого
они не смогут поймать убийцу, чего еще ты можешь ждать?
     -  Я  жду  справедливости! -  заявила  миссис Рэкил,  явственно  шевеля
губами.
     Я записал эту фразу для себя в блокнот.
     Вулф насупившись смотрел на Рэкила:
     -  Похоже,  тут какая-то путаница. Я понял,  что вы хотите расследовать
убийство.  Теперь  вы  говорите,  что  пришли ко  мне,  чтобы  выяснить, что
происходит. Если вы хотите сказать, что поручаете мне расследовать  действия
полиции и ФБР, то такой кусок мне не по зубам.
     - Я этого не говорил, - запротестовал Рэкил.
     - Не говорили, но это бы все прояснило. Чего же вы хотите?
     И без того скорбные глаза Рэкила стали еще печальнее:
     -  Мы хотим фактов, - заявил он. - Я думаю, что и  полиция и ФБР вполне
способны  пожертвовать  правами  рядовых  граждан, ради того,  что  они сами
считают общественными интересами. Нашего  племянника убили, и моя жена имеет
право  спросить, как продвигается расследование, а они ей ничего не сказали.
Я этого так не оставлю. У нас демократическое государство или нет? Я не...
     -  Нет, - вклинилась жена, - у нас не демократическое государство - это
республика.
     - Я предлагаю, -  раздраженно сказал Вулф, - для  ясности повторить все
еще раз.  Я объединю воедино то, что прочитал в газетах, с  фактами, которые
услышал от вас,  -  он  сконцентрировался на  жене, возможно решив, что  она
будет  менее склонна  перебивать  его,  если  он  не будет  отрывать  от нее
взгляда. - Артур  Рэкил, осиротевший  племянник вашего  мужа,  был  довольно
квалифицированным служащим в его компании, получал приличное жалованье и жил
в вашем  доме здесь в Нью-Йорке на Шестьдесят восьмой  улице. Около трех лет
назад вы заметили, что он занимает радикально-левую  позицию в дискуссиях по
политическим и социальным вопросам, и  ваши увещевания никак  не повлияли на
него. Со временем  он становился все более левым и все более оголтелым, пока
наконец его  мнения и аргументы не перестали отличаться от коммунистических.
Вы и ваш муж спорили с ним и умоляли его, но...
     - Я, - перебила миссис Рэкил, - но не мой муж.
     - Минутку, Паулина, - запротестовал  Рэкил, - Я иногда  спорил с ним, -
он посмотрел на Вулфа. -  Я не умолял его,  потому что думал, что у меня нет
на  это права. Я считаю, что  не вправе  вмешиваться,  когда  дело  касается
убеждений. Я платил ему  жалованье  и  не  хотел,  чтобы  он думал,  что  он
должен...  -  Импортер махнул рукой.  - Я любил  Артура, он  был сыном моего
брата.
     - В любом случае, - резко продолжал  Вулф, попрежнему обращаясь к жене,
-  он  не изменился. Он  упрямо  придерживался  коммунистической позиции. Он
одобрял коммунистическую агрессию в Корее и осуждал действия ООН. Наконец вы
не смогли больше этого выносить и предъявили ему ультиматум: либо он оставит
свои возмутительные...
     - Не ультиматум, -  поправила миссис Рэкил, - муж мне этот не позволил.
Я просто...
     Вулф перебил ее, повысив голос:
     -  По крайней мере, вы ясно дали ему понять, что с вас достаточно и что
вы не  хотите больше видеть его  в  своем доме. Должно быть, вы  сделали это
достаточно  жестко,  поскольку вынудили его раскрыть страшную тайну:  что  в
сорок  восьмом году ФБР уговорило  его вступить в  коммунистическую партию с
целью шпионажа. Легкими  увещеваниями вы бы, разумеется, не вытянули из него
такого признания.
     -  Я не  говорила,  что  они  были  легкими. Я  сказала  ему...  -  она
остановилась, и  ее тонкие губы плотно сжались, превратившись в едва видимую
полоску. Затем она  разлепила их, чтобы выпустить на свободу несколько слов.
-  Думаю, он посчитал,  что  может  потерять работу,  а  ему хорошо платили.
Намного больше того, чего стоил сам и чего стоила его работа.
     - Как бы то ни было, - кивнул Вулф, - он открыл вам свою великую тайну,
и вы, пообещав  хранить  ее, стали  сообщником. Восхищаясь им про себя,  при
других вы притворялись, что продолжаете осуждать его. Вы рассказали об  этом
только  мужу и  больше  никому. Вы говорите, это случилось  примерно  неделю
назад?
     - Да.
     - А в субботу вечером, три дня назад вашего племянника убили. Теперь об
этом. Вы не так уж много добавили к тому, о чем сообщали  газеты, но давайте
посмотрим. Он вышел  из квартиры, из вашего дома, и взял такси  до ресторана
"Чезар", где у него был назначен ужин. Он пригласил поужинать  трех женщин и
двоих мужчин, и когда он появился, они все уже  поджидали его в баре. Вместе
с  вашим  племянником  они  прошли  к  заказанному  им  столику  и  занялись
коктейлями. Он вынул из кармана маленькую металлическую коробочку...
     - Золотую.
     - Золото - это металл, мадам. Он достал ее из  кармана бокового кармана
плаща, положил на стол и оставил там, пока совещался с официантом. За столом
завязалась  беседа.  Когда  принесли  тарелки,  булочки и  масло,  коробочку
куда-то задвинули. В общей сложности  она была  на  столе  десять двенадцать
минут. Когда подали hors d'ouevres*, ваш племянник принялся за еду, вспомнил
о  коробочке  с пилюлями, нашел  ее за корзинкой с булочками, достал из  нее
витаминную  капсулу,   проглотил,  запил  водой  и  принялся  за  свой  hors
d'ouevres.  Шесть или семь минут спустя он дико вскрикнул,  вскочил на ноги,
опрокинув стул, несколько раз конвульсивно дернулся, потом вдруг одеревенел,
рухнул  на пол и умер. Вскоре появился врач, но ваш племянник был уже мертв.
Выяснилось, что  две  другие  капсулы  из  металлической  коробочки,  внешне
похожие на извлеченную им, содержат то, что и должны содержать, и совершенно
безвредны, но ваш племянник проглотил цианистый  калий. Его убили,  подменив
витаминный порошок смертельным ядом.

     * закуска (франц.)

     - Разумеется. Вот почему...
     -  Я  продолжу, с вашего позволения. Вы  были  и до  сих  нор остаетесь
убеждены,  что  подмену  осуществил один  из  его сотрапезников,  коммунист,
который  узнал,  что ваш  племянник работает  на  ФБР,  и  вы  сообщили  это
инспектору Кремеру из полиции. Вы были  совершенно не удовлетворены тем, как
он  воспринял  эту  информацию,  и, особенно, последующим  разговором с  ним
вчерашним утром, и  лично отправились в контору ФБР,  встретились с мистером
Энстреем, но отклика в  нем не  нашли. Он заявил, что убийство в  Манхэттене
это дело нью-йоркской  полиции. Рассердившись, вы  отправились в  управление
уголовной полиции,  но  инспектора  Кремера  на месте  не застали. Тогда  вы
переговорили с сержантом по имени Стеббинс,  потом ушли, негодуя еще больше,
с благосклонностью  отнеслись  к сделанному  утром  предложению вашего  мужа
проконсультироваться  со  мной,  и вот  вы здесь.  Упустил ли  я  что-нибудь
важное?
     -  Одно маленькое замечание, - Рэкил прочистил горло. - Наш  разговор с
инспектором Кремером о том, что Артур вступил в коммунистическую  партию  по
заданию  ФБР,  был   конфиденциальным.  Впрочем,  разговор   с   вами  тоже,
разумеется, конфиденциальный, поскольку мы ваши клиенты.
     Вулф покачал головой:
     - Пока нет. Вы  хотите нанять меня для того, чтобы я расследовал смерть
вашего племянника?
     - Да. Конечно.
     -  Тогда  я  должен  поставить  вас в  известность, что  хотя  по части
осторожности равных  мне  нет, я не смогу работать,  если руки  у меня будут
связаны.
     - Справедливо.
     -  Хорошо. Я  дам вам  знать  завтра, возможно  еще до полудня.  - Вулф
потянулся  для того, чтобы отодвинуть пресс-папье и взять чек. - Могу я пока
сохранить его, но, разумеется, вернуть, если не смогу взяться за работу?
     Рэкил растерянно хмурился. Его жена вмешалась:
     - Почему, скажите на милость, вы не сможете взяться за нее?
     - Не знаю, мадам. Надеюсь, что  смогу. Но мне нужно навести кое-какие -
осторожно,  разумеется. Я дам вам знать самое позднее завтра,  - он протянул
руку с чеком. - Если  вы  не предпочитаете забрать  его  и попытать  счастья
где-нибудь еще.
     Это им не понравилось, особенно ей. Плотно сжав губы, она даже встала с
красного  кожаного кресла, чтобы взять чек,  но,  после  обмена  мнениями  с
мужем, они  решили  оставить все как есть,  и миссис  Рэкил положила  чек на
стол. Они хотели поделиться с нами другими подробностями, особенно о пятерке
гостей,  приглашенных на ужин их племянником, но  Вулф сказал, что это может
подождать, и они ушли, не выглядя довольными. Выходя на улицу, Рэкил вежливо
кивнул мне, тогда как его жена даже не удостоила меня взглядом.
     Вернувшись в кабинет,  я  взял  чек, убрал его в сейф  и  посмотрел  на
Вулфа.  Его  нос  брезгливо  подергивался.  Вулф  выглядел так,  словно  его
заставили проглотить  устрицы с  хреном -  сочетание, которое он  на дух  не
переносил.
     - Ничего  не попишешь, - сказал я ему. - Они  приложат  все силы, чтобы
попасть к вам в клиенты. Что за справки мы собираемся наводить?
     Он вздохнул:
     - Свяжись  с мистером  Венгертом из ФБР. Ты должен увидеться с ним,  по
возможности сегодня вечером. Я возьму трубку.
     - Уже почти семь часов.
     - Попробуй.
     Я подошел к  телефону на  моем столе,  набрал  РЕ  2-3500,  поговорил с
незнакомцем,  затем  с  человеком, с которым встречался  пару  раз и доложил
Вулфу:
     - Венгерта нет. Будет завтра утром.
     - Назначь встречу.
     Я назначил и положил трубку.
     Вулф хмуро смотрел на меня. Потом сказал:
     - Инструкции  получишь после ужина. У  вас  остались номера "Газетт" за
последние три дня?
     - Конечно.
     -  Принеси  их  мне,  пожалуйста. Проклятье!  -  Он  снова вздохнул.  -
Суббота, а завтра уже  среда.  Хуже  заново разогретой еды, - он выпрямился,
его лицо просветлело. - Интересно, что Фриц состряпал из этой рыбы?
     Он поднялся из кресла, вышел в прихожую и затопал по коридору в кухню.

     II 

     В  среду  утром  весь  воздух  в  Манхэттене был  кондиционирован...  в
обратную сторону. Уважающий  себя пингвин  отдал бы концы за  пять минут. По
дороге на Фоли-сквер, мой пиджак ехал на сиденье рядом со мной, но, заплатив
водителю и выйдя из  такси, я надел его.  Даже обливаясь потом, я должен был
показать миру, что настоящему частому сыщику по плечу и не такое.
     Когда,  после недолгого  ожидания,  меня  допустили  в большой  угловой
кабинет  Венгерта,  хозяин   кабинета  предстал  передо  мной  в  рубашке  с
закатанными рукавами,  расстегнутым воротничком и полуразвязанным галстуком.
Он встал,  чтобы  пожать  мне руку, и пригласил  присесть. Мы  перебросились
парой слов:
     -  Я не видел  вас,  - сказал  я ему,  - с  тех пор,  как  вы  получили
повышение. Поздравляю.
     - Спасибо.
     - Пожалуйста.  Я  заметил,  что у вас  добавилось металла в голосе, но,
думаю, тут уж ничего не поделаешь. Мистер Вулф передает вам привет.
     - Передайте  ему привет от меня, - его голос едва заметно потеплел. - Я
никогда не забуду, как он распутал дело со ртутью, - он взглянул на наручные
часы. - Так что я могу сделать для вас, Гудвин?
     Несколько лет назад, когда мы служили в одном подразделении, он называл
меня  просто  Арчи,  но  тогда у  него  не было  углового  кабинета  с пятью
телефонами на столе. Я положил ногу на ногу, давая ему понять, что никуда не
спешу.
     - Сущий пустяк, - сказал я. - Мистер Вулф просто хочет внести  ясность.
Вчера  к нему пришли мистер Рэкил  с женой.  Они хотят, чтобы он расследовал
гибель  их племянника,  Артура  Рэкила.  Вы  в  курсе дела,  или  вам  нужно
пригласить кого-нибудь? Миссис Рэкил разговаривала с мистером Энстреем.
     - Я в курсе. Давайте дальше.
     -  Тогда мне  не нужно вам все  объяснять.  В  банке  нам сообщили, что
состояние Рэкила оценивается цифрой  с семью  нолями, и мы  с  удовольствием
заработали бы гонорар, изобличив  убийцу,  но не  знаем, какую услугу окажем
при этом нашей  стране. Нам  не  хотелось  бы торпедировать  государственный
корабль в столь неблагополучную погоду. Рэкилы пришли к мистеру  Вулфу,  так
как считают, что ФБР  и нью-йоркская полиция рассматривают смерть Артура как
достойный  сожаления,  но  незначительный  эпизод.  По  их мнению, его  убил
какой-нибудь комми,  который узнал что, Артур работает на ФБР. Но перед  тем
как мы начнем двигаться в этом направлении, мистер Вулф хочет выяснить все у
вас. Конечно,  вы  можете  не захотеть сказать, даже нам, по секрету, но это
дело ваше. Так, захотите?
     - Сегодня жарче, чем вчера, - констатировал Венгерт.
     - Да. Вы не хотите дать нам никакого знака, например, намека?
     - Нет.
     -  Тогда я попробую  более общий  подход. В  газетах ничего не были  по
поводу коммунистов, и поэтому не  упоминалось  о  ФБР. ФБР  занимается  этим
убийством. Официально или как-то еще?
     - Намного жарче, - сказал он.
     -  Так  точно.  А как насчет остальных пяти гостей? Конечно, эти только
наше  дело, я  понимаю. Есть у  вас  какие-нибудь  предложения,  просьбы или
приказы? Может быть, вам не хотелось бы, чтобы мы касались каких-то струн?
     - А еще эта влажность.
     - Совершенно верно. Я так понимаю, что вам хотелось бы посоветовать нам
бросить  все  это, исходя из  общих соображений, но вы боитесь, что завтра в
газетах  появятся заголовки:  "ФБР ПРЕДУПРЕЖДАЕТ НИРО ВУЛФА: РУКИ  ПРОЧЬ  ОТ
УБИЙСТВА РЭКИЛА".  Между прочим, если вы хотите зажечь для  нас стоп-сигнал,
то  сперва  объясните  причину или  мы будем продолжать.  Удовлетворите  мое
личное любопытство, ответьте, есть какой-то вопрос, который я мог бы задать,
чтобы отвлечь ваши мысли от этой погоды?
     - Нет, - он встал. - Я был рад видеть вас, и память о старом времени, и
вы по-прежнему еще можете передать Вулфу мои привет,  но скажите, что у него
ничего не выйдет.  Какое  нахальство. Присылать нас с этой  чепухой,  насчет
внесения ясности! Почему  бы просто не  попросить прислать ему наши досье? В
следующий раз приходите, когда меня здесь не будет.
     Я уже уходил, но, не дойдя до двери, повернулся:
     -  Утром  по радио  сказали,  что  жара  может дойти до девяносто  пяти
градусов*, - злорадно заявил я и вышел.

     * По Фаренгейту. Соответствует тридцати пяти по Цельсию.

     На Фоли-сквер такси всегда хоть пруд пруди. Я снял пиджак, залез в одно
из них и назвал  адрес на Западной Двадцатой улице. Когда мы приехали  туда,
моя   рубашка  приклеилась  к   спинке  сиденья.   Я  вырвался  на  свободу,
расплатился, вылез, надел пиджак и  вошел в здание. Штаб-квартира  уголовной
полиции западного Манхэттена  была знакома мне куда лучше, чем Верховный Суд
Соединенных Штатов. Так же как и ее обитатели, особенно один из них, сидящий
за маленьким выцветшим столом в маленькой выцветшей комнате, к которому меня
провели  под  эскортом.  С  того  памятного  дня,  когда  я  сфотографировал
хранящийся  у  них  клочок бумаги, мне больше не дозволялось расхаживать  по
этому зданию в одиночку, хотя они так и не смогли доказать мою вину.
     Крупного и  пышущего здоровьем  сержанта Пэрли Стеббинса я бы красавцем
не назвал. Увидев меня, он откинулся на спинку старого, покрывшегося вековой
ржавчиной вращающегося кресла, которое жалобно заскрипело и застонало.
     - О, черт,  - сказал я, садясь. - Совсем забыл.  Сто лет  уже собираюсь
принести  тебе банку  масла для  этого кресла, - я вздернул  голову. -  Чего
уставился? Я что, лицо перепачкал?
     - На твоей  физиономии грязи все равно не разглядишь,  -  он  продолжал
пялиться на  меня. - Дьявольщина,  ну почему они  должны были выбрать именно
Ниро Вулфа?
     Я слегка задумался, секунды, может, на две:
     -  Мне приятно узнать, - любезно сказал я, -  что полиция и федеральные
служащие  так тесно  сотрудничают. Граждане могут  спать спокойно.  Венгерт,
должно быть, позвонил, как только я ушел. Что он сказал?
     - Он говорил с инспектором. Что тебе нужно?
     - Может быть, мне стоит поговорить с инспектором.
     - Он занят. Итак, Рэкилы наняли Вулфа.
     Я задрал нос.
     - Мистер и миссис Рэкил попросили мистера Вулфа расследовать  смерть их
племянника. Прежде чем  он  налетит  с яростью  циклона  и начнет  сокрушать
преступников, он хотел бы знать, не окажется ли  стеснен  в  выборе способов
проведения   расследования  по  соображениям  национальной  безопасности.  Я
встречался  с Венгертом, но жара его доконала. Он не заинтересовался. Теперь
я  встречаюсь с тобой, поскольку  в газетах  по поводу коммунистов ничего не
было. Если  наше согласие  взяться  за  эту работу противоречит общественным
интересам, то скажи почему. Я знаю - вы с Кремером думаете, что общественным
интересам  противоречит даже то, что мы с  Вулфом принимаем,  не говоря уж о
нашем занятии частным сыском. Но этого недостаточно. Нам нужны факты.
     - А-га-а, - протянул Пэрли,  - мы предоставим вам  факты, и Вулф решит,
что сможет их использовать лучше, чем мы. Чепуха. Я поделюсь с тобой фактом:
это дело вам не по зубам. Отступитесь.
     Я сочувственно кивнул:
     - Возможно, это  хороший совет. Я передам его мистеру Вулфу, - я встал.
-  Мы  будем  очень  благодарны  вам за  подписанные  показания,  содержащие
основные фрагменты нашей беседы. В трех экземплярах - один...
     - Отправляйся на все четыре стороны, - проскрежетал он. - Прочь, с глаз
долой!
     Я  подумал, что  Пэрли  утратил  бдительность, но  оказалось,  что  мой
конвоир,  пузатый ветеран с  приплюснутым носом,  ждал  в коридоре.  Пока  я
размашисто шагал к выходу, он, не отставая, переваливался за мной.
     Когда  я вернулся  в нашу  контору,  шел уже  двенадцатый  час, и Вулф,
проведя свои два  часа в  оранжерее, сидел за столом, обставившись пивом. Ни
одно создание, в котором теплилась  жизнь, не могло  выглядеть менее похожим
на циклон.
     - Ну, - проворчал он.
     Я сел:
     - Мы  депонировали чек. Венгерт передает вам привет. Пэрли -  нет.  Оба
подумали,  что   вы  послали  меня  просто,  чтобы  попытаться  хоть  что-то
разузнать, и посмеялись над самой мыслью о том, что  мы можем  заботиться об
общественном  благосостоянии.   Венгерт  позвонил  и  наябедничал  про  меня
Кремеру, как только  я ушел. Пользы от них  - как от козла молока. Мы  знаем
только то, что прочитали в газетах.
     Вулф промычал:
     - Свяжись с мистером Рэкилом.
     Значит, мы все-таки обзавелись клиентом.

     III 

     Два  нерешенных вопроса были связаны с семью посетителями, собравшимися
в ту же среду, после ужина в кабинете Вулфа: были ли среди  них коммунисты и
был ли один из них  убийцей? Я сказал "с семью", включив в это число и наших
клиентов, дабы не показаться предвзятым.
     Я  оглядывал их, пока они собирались, но сейчас, сидя за  своим столом,
держа всех их в поле зрения, я бы не взялся делать ставки. Было время, когда
я считал,  что ни один убийца, будь то мужчина или женщина, не сможет скрыть
своей  сущности от бдительного  ока  приличного  сыщика,  если  тому выпадет
возможность хорошенько понаблюдать за ним, но теперь-то  я стал умнее. И тем
не менее я смотрел во все глаза.
     Ближе  всех  ко мне  сидел долговязый и уже довольно пожилой субъект по
имени Ормонд Ледегард. Возможно, он и впрямь прекрасно руководил отношениями
трудящихся с администрацией, чем, собственно, и зарабатывал себе на хлеб, но
со своими  собственными пальцами он справлялся с трудом.  Он  так копошился,
доставая  пачку сигарет, спички и  закуривая, что я поместил бы его  в самый
конец списка подозреваемых, если бы полностью исключил возможность того, что
он ловчит.  Если я  мог решить, что такими неловкими  пальцами никак  нельзя
стащить  коробочку  с  заставленного  стола,  подменить  пилюлю  и незаметно
вернуть коробочку,  то  также  мог  посчитать  и он. Конечно,  эту маленькую
неясность можно было  бы  легко прояснить, поручив толковому  парню, скажем,
Солу Пензеру, потратить пару дней на беседы с дюжиной его друзей и знакомых.
     Рядом с  ним,  закинув  ногу  на  ногу, словно  ожидая,  что  се  могут
сфотографировать с любой точки, сидела Файфи Гоухин. Эту позу она, по старой
привычке,  принимала автоматически. Лет семь-восемь назад ее признали лучшей
дебютанткой года, и ни один,  даже самый завалящий, журнал не выходил без ее
фотографии; но от этого остались одни воспоминания;  теперь Файфи попала  на
первые  страницы только  как подозреваемая в  убийстве.  Она была незамужем.
Говорили,  что  сотни  самцов,   соблазненных  ее  привлекательностью,   уже
открывали пасть, чтобы предложить ей руку  и  сердце. Но,  завидев  свирепый
блеск  в  ее  прекрасных  темных  глазах,  прикусывали  язык и  быстрехонько
ретировались. Так что она  по-прежнему оставалась мисс Файфи Гоухин и жила с
папочкой и мамочкой на Парк-авеню.
     Следом за ней по дуге перед столом Вулфа восседал Бенджамин  Рэкил, чей
чек был депонирован днем в нашем банке и чье длинное узкое лицо казалось еще
более  вытянутым и  удрученным,  чем  вчера.  Справа  от  него  располагался
экземпляр, который с точки зрения  анатомии был женщиной, но со всех  других
точек  зрения представлял из себя  нечто, неизвестное науке. Звали  существо
Делла  Девлин, а возраст  ее можно  было определить с точностью до полувека.
Она приобретала новинки и безделушки для загородных магазинов. Десятки тысяч
таких, как она, заполняют по будним дням весь центр Нью-Йорка, все они жутко
навязчивые.  Это видно даже по голодному блеску в их глазах. Вопрос только в
том, чтобы раз и навсегда понять для себя - неужто  кто-то способен на таких
позариться;  впрочем, в один  прекрасный день я все-таки попытаюсь  на  него
ответить. Не считая этого, ничего страшного в наружности Деллы Девлин больше
не было, если не считать огромных оттопыренных ушей.
     По  соседству  с  ней  сидела  известная личность... хотя,  конечно,  в
настоящее время они все стали известными, можно сказать,  ex officio.* Генри
Джеймсон  Хитс,   подошедший  вплотную  к  полувековому   рубежу,  в  юности
унаследовал  кучу  денег,  но  очень немногие  люди  с  подобным  состоянием
разговаривали  с  ним. Точно не  говорилось, помогал  ли он коммунистической
партии деньгами или личным участием, и как  сильно, но не было секретом, что
он постоянно вносил залоги за арестованных коммуняшек. Его и самого  недавно
осудили  за неуважение  к  конгрессу, так что,  возможно,  ему  даже  светил
небольшой срок. Старый костюм из полосатой льняной  ткани был ему маловат, а
глаза на толстом, круглом лице так и сверлили собеседника.

     * Здесь: В силу сложившегося положения (лат.).

     За Хитсом в самом конце дуги сидела Кэрол  Берк, единственная, к кому я
испытывал  хоть  какое-то расположение. Всякий  раз, когда  мы ожидаем толпу
гостей,  я  рассаживаю  их, и если одни  из  них, на мой взгляд, заслуживает
изучения, то я сажаю его рядом с собой. Я так и поступил с этой Кэрол  Берк,
но  пока  я  отлучался  в  прихожую,  впустить   Ледегарда,  который  пришел
последним, она  изменила  мне,  что меня  обидело.  Я почувствовал, что  она
заслуживает внимания. Проверяя ее днем,  среди прочих, вместе с Лоном Коэном
из  "Газетт",  я  узнал,  что  она считалась вольнонаемным  специалистом  по
контактам с телевидением,  но в  действительности  никто  не пользовался  ее
услугами,  что у нее  была  репутация  прекрасного  генератора  идей  и  что
существовало шесть различных версий про то, почему она оставили Голливуд три
года назад. Кроме этого  оставался  вопрос: было ли на нее приятно  смотреть
или нет.  В случае,  когда  ответом  служит  быстрое нет (почти  всегда) или
быстрое да  (почти никогда),  все решается  раз и навсегда;  но  пограничные
случаи  требуют специального разбора и оглашения приговора. Я посчитал Кэрол
Берк именно такой, когда она, переступив  порог,  искоса взглянула  на  меня
карими  глазами,  которые  спереди  казались  безнадежно  пустыми. Сейчас, в
кресле, куда она пересела, она была в добрых пяти шагах от меня.
     Миссис  Бенджамин Рэкил,  поджав губы  еще  плотнее  обычного, сидела в
красном кожаном кресле у края стола Вулфа.
     Вулф обвел взглядом всех собравшихся.
     - Я не  благодарю вас за приход, - громко проговорил  он,  - потому что
это было бы неуместно. Вы здесь по просьбе мистера и миссис Рэкил. Пришли ли
вы ради них или потому, что посчитали неразумным не приходить совершенно, не
важно.
     Мне также казалось, что было совершенно не важно, пришли они вообще или
нет. Очевидно,  раз  уж Вулф послал  меня  на Фоли-сквер и к Кремеру кое-что
прояснить, он следовал версии Рэкила, согласно которой Артура  убили потому,
что один или  несколько красных обнаружили, что он работает  на ФБР. Но  эта
версия не публиковалась и  Вулф  не имел права выболтать ее. Если вы частный
сыщик и не хотите потерять лицензию, вы не  смеете раскрыть личность тайного
агента  ФБР, даже мертвого.  Но даже если Артур и просто навесил тетке лапшу
на уши, а на самом деле был связан с ФБР так же, как я с обществом любителей
опоссумов... нет здесь надо было избегать даже намека.
     Итак,  Вулф не только не  мог говорить о самом  главном, он не мог даже
позволить намекнуть на это главное. О чем же ему вообще оставалось говорить?
     Он произнес:
     - Я не  знаю, насколько ясно полицейские обрисовали вам ваше положение.
Им очень не нравится, что  к расследованию привлекли меня.  За входом  в мой
дом  наблюдают с  самого утра, с того времени,  как  им стало известно,  что
мистер  и миссис Рэкил консультировались со  мной.  За  некоторыми  из  вас,
возможно,  сегодня вечером будут следить. Но  мистер Рэкил имел право нанять
меня, я имею право работать на него, а  вы имеете право дать мне информацию,
если, конечно, на это настроены.
     -  Мы  не  знаем,  дадим  ли  мы вам  информацию  или  нет, -  Ледегард
приподнялся  в кресле, вытянув свои длинные  ноги. - По  крайней мере, я  не
дам. Я пришел, чтобы оказать любезность людям, понесшим тяжелую утрату.
     -  Очень любезно  с  вашей стороны, - сухо сказал  его Вулф.  -  Теперь
поговорим о вашем положении. Вчера я разговаривал с мистером и миссис Рэкил,
а сегодня днем еще  раз беседовал  с миссис Рэкил. Понятно, что  вы, пятеро,
находитесь в центре внимания газетчиков - ведь именно на  ваших глазах Артур
Рэкил проглотил яд и скончался. Но, кроме очевидного, почему все же вы? Были
ли полицейские искренними?
     - Чертовски глупый  вопрос, -  заявил Хитс.  У него был  неглубокий, но
едкий баритон. - Полицейские никогда не бывают искренними.
     - А мне однажды  попался честный фараон,  - мечтательно заметила  Файфи
Гоухин.
     - Мне кажется, - сказала Вулфу  Кэрол Берк, - что  вы просто играете на
публику,  собрав  нас всех  здесь.  Нужно  быть настоящим фокусником,  чтобы
вытащить коробочку у него из кармана, подменить капсулу  и вернуть коробочку
на место, чтобы никто ничего  не заметил. А пока коробочка  лежала на столе,
она все время была у нас на глазах.
     Вулф хмыкнул;
     - Вы все не спускали с нее глаз? Все двадцать минут?
     - Она не сказала, что  мы не спускали с нее глаз,  -  вызывающе выпалил
Ледегард.
     - Пф. - Вулф был возмущен.  -  Любой увалень  без труда справился  бы с
такой задачей. Потянуться за чем-нибудь  - за булочкой, за бокалом - уронить
руку на  коробочку, осмотреться,  пряча руку, подменить капсулу под столом и
вернуть  коробочку  таким  же  неприметным   движением.  Я  бы   сам  взялся
продемонстрировать такой трюк, а я отнюдь не Гудини.
     -  Скажите-ка  мне вот что, -  потребовал Ледегард. - Может быть,  я  и
тупой, но почему это проделали именно в ресторане? Почему не раньше?
     - Конечно, это не  исключается,  - кивнул Вулф - Не только  вы, пятеро,
были  настолько  близки  с  Артуром  Рэкилом,  чтобы  знать  о  его  розовых
витаминных капсулах и о  том,  что он принимает по три капсулы  в день перед
каждой трапезой.  Да и возможность совершить подмену была не  только  у вас.
Однако... - Он  посмотрел налево.  - Миссис Рэкил, вы  не повторите то,  что
рассказывали мне днем? О субботнем вечере?
     Она  не  отрывала  глаз  от Вулфа,  но  сейчас повернула  голову, чтобы
оглядеть остальных.  Судя  по  выражению  ее  лица, она была  убеждена,  что
коммунистом и убийцей был не один из них, а все, исключая, конечно, ее мужа.
     Она вновь посмотрела на Вулфа.
     - Мой муж и Артур провели весь день, отправляя партию важных товаров, и
вернулись домой незадолго до шести. Они разошлись по комнатам, чтобы принять
душ и  переодеться. Пока Артур был в ванной, моя кухарка  и  экономка миссис
Кремп зашла в его  комнату, чтобы  забрать его вещи: рубашку, носки, белье -
она  делала  это  уже много лет. Предметы, которые  он  достал  из карманов,
лежали  на бюро; она заглянула  в коробочку, увидела, что та  пуста, достала
три капсулы из наполовину заполненной баночки, рассчитанной на сто капсул, и
положила их  в  коробочку.  Это тоже делала она,  каждый день. Она умелая  и
опытная женщина, но слишком сентиментальная.
     -  И у  нее не  было причин,  - спросил Вулф,  -  желать  смерти вашего
племянника?
     - Безусловно, нет!
     - Она, конечно, все рассказала в полиции?
     - Конечно.
     - Кто-нибудь еще был в квартире, кроме вас четверых: вас, вашего  мужа,
вашего племянника и миссис Кремп?
     - Нет. Никого. Горничная ушла. Мы с мужем собирались уехать за город на
весь уик-энд.
     - После того, как миссис Кремп положила капсулы  в коробку, и до  того,
как ваш племянник вышел из ванны одеваться... вы заходили в его комнату?
     - Нет. Я вообще туда не входила.
     - А вы, мистер Рэкил?
     - Нет, не заходил, - он говорил так же уныло, как выглядел.
     Вулф провел глазами слева направо, от Кэрол Берк на одном конце дуги до
Ледегарда на другом.
     -  Итак, Артур  Рэкил вымыт и  одет,  коробочка  с пилюлями в  кармане.
Полиция  со  мной  не  делилась,  но я  читал газеты.  Покинув квартиру,  он
спустился  на лифте и  вышел на улицу,  привратник поймал  для него такси. В
такси  он  был  один и  доехал  прямо  до  ресторана. Капсулы, оставшиеся  в
бутылке,  тщательно исследовали и установили, что их  не подменяли. Вот так.
Вы готовы бросить тень на миссис Кремп или мистера и миссис Рэкил? Можете ли
вы поддержать предположение, что один из них убил Артура Рэкил?
     - Это не невероятно, - пробормотала Делла Девлин.
     -  Верно, - согласился Вулф. -  Но настолько же не невероятно,  что  он
выбрал  этот момент  и способ, чтобы покончить с собой, и даже что капсула с
ядом попала в бутылку случайно. Но я исключаю эти  возможности,  как слишком
маловероятные,  чтобы принимать их во  внимание, так же  как это сделал бы и
любой  другой,  включая   полицию.   Пытливая   мысль   редко  вдохновляется
очевидностью,  ее  двигают предположения, и я предполагаю на  основании этих
улик,  что  когда  Артур  появился  в  ресторане,  пилюли  у него  в кармане
оставались нетронуты. Я  предлагаю  вам опровергнуть это умозаключение. Если
вы не  сможете,  значит,  подмену совершили в ресторане  -  вот в  каком  вы
положении. Полиция  занимается  вами,  я тоже. Один из  вас?  Или  вы все? Я
собираюсь выяснить.
     - Ой, как страшно! - сказала Файфи Гоухин. - Я очень слаба и  могу дать
дуба  от  страха.  -  Она встала. -  Пошли, Ледди, я  куплю тебе  что-нибудь
выпить.
     Ледегард схватил ее за локоть и слегка встряхнул.
     - Постой,  Фай, - сказал он ей резко. -  Этот парень знает, что делает.
Давай посмотрим. Сядь.
     - Ерунда. Ты боишься. У тебя же репутация, - она вырвала  руку,  быстро
сделала два шага и оказалась у стола Вулфа. Она слегка повысила голос. - Мне
здесь не  нравится.  Вы  такой толстый,  что  смотреть противно.  И еще  эти
орхидеи - сдохнуть можно! - Ее рука метнулась к вазе с милтониями - короткое
резкое движение, и  ваза, скользнув по гладкой  поверхности стола, свалилась
на пол.
     Поднялась небольшая суматоха. Миссис Рэкил подобрала ноги, подальше  от
упавшей  вазы.  Кэрол  Берк  что-то  сказала. Ледегард встал и  направился к
Файфи, но та повернулась к Генри Джеймсону Хитсу, прижала ладони к его щекам
и наклонилась к нему. Она молила его:
     - Хэнк,  я люблю  тебя! Ты любишь меня? Возьми меня куда-нибудь и  купи
что-нибудь выпить.
     Делла Девлин  вскочила, подбежала и  хлестанула Файфи по щеке. Пощечина
получилась  увесистая,  и  Файфи, потеряв равновесие,  чуть  не упала.  Хитс
выпрямился   и  встал  между  женщинами,   глазевшими  друг  на  друга,  как
разъяренные  кошки.  Воцарилась  немая  сцена,  затем  Файфи   нарушила  ее,
обратившись к Делле через плечо Хитса:
     - Это не поможет, Дел. Что он может сделать, если, даже будучи с тобой,
он мечтает,  чтобы  на твоем месте  оказалась я? Что я  могу  сделать? Будет
только  хуже.  Если он купит себе новый костюм, перестанет вносить залог  за
коммунистов  и будет держаться подальше  от  тюрьмы,  я  смогу  сделать  его
счастливым, -  она коснулась щеки Хитса  кончиками  пальцев. -  Скажи когда,
Хэнк, - она свернула к столу  и обратилась к Вулфу: -  Послушайте, вы дадите
мне что-нибудь выпить?
     Я уже  подобрал  вазу. Вода не  повредила  ковра. Крепко взяв  Файфи за
запястье, я провел  ее к соседствовавшему с нашим огромным глобусом столику,
который  мы  с  Фрицем  уставили  всем  необходимым,   и  спросил,  что  она
предпочитает. Она  выбрала  шотландское  виски  со льдом,  и  я  плеснул  ей
изрядную порцию. Остальные, получив приглашение, высказали свои пожелания, и
Кэрол  Берк  подошла  помочь мне. Рэкил,  оказавшийся  между Деллой и Файфи,
решил пересесть и переместился  в  кресло Кэрол, которой, когда мы закончили
всех обслуживать, пришлось занять освобожденное им кресло.
     На протяжении всей интермедии только двое не двигались  и не сказали не
слова: миссис Рэкил и Вулф. Теперь Вулф обвел всех взглядом слева направо  и
обратно.
     -  Я  надеюсь, - сказал он угрюмо,  - что  мисс  Гоухин закончила  свое
импровизированное представление. Я пытался объяснить вам, что все  вы пятеро
находитесь  в  сложном положении.  Я не собираюсь докучать вам, выясняя все,
что вы делали в тот вечер в ресторане, что вы видели, что не видели; если бы
можно было что-нибудь установить  или исключить,  полиция бы уже действовала
бы  в  этом направлении, и  я остался бы  далеко позади.  Я  могу  потратить
несколько часов, копаясь с вами, пытаясь найти причины, по которым  вы могли
желать смерти  Артура Рэкила,  но  у полиции было  на  это  четыре  дня, и я
сомневаюсь, что  могу чем-нибудь поживиться.  Поскольку  вы были  достаточно
любезны, чтобы прийти  сюда по  просьбе миссис  Рэкил, я  полагаю, что вы не
откажетесь ответить на несколько вопросов, хотя не похоже, чтобы  вас стоило
расспрашивать.  Вы уже собирались  все  вместе  хоть  раз  после  субботнего
вечера?
     Они переглянулись. Ледегард поинтересовался:
     - Вы имеете в виду, собирались ли мы все впятером ?
     - Да.
     - Нет, не собирались.
     - Тогда, я думаю, вы захотите поговорить. Давайте. А я буду пить пиво и
подслушивать.  Конечно,  по крайней мере,  один  из  вас  будет  начеку,  но
остальные могут говорить свободно. Вы можете сказать что-нибудь полезное.
     Кэрол  Берк,  сидя теперь уже  ближе  ко мне,  легонько фыркнула.  Фриц
принес поднос, и  Вулф открыл бутылку, налил, подождал,  пока пена опустится
до нужного уровня и выпил. Никто не проронил ни слова.
     Ледегард заговорил.
     - Похоже не сработало. Вы этого ожидали?
     - Нам стоит  сделать так, чтобы  сработало, - заявила Файфи. - Я думаю,
он чертовски внимателен, даже если он и  толстяк, и  мы должны помочь, - она
повернула голову, - Кэрол, давай поговорим.
     - С удовольствием, - согласилась Кэрол. - Твой ход. Давай.
     - Ладно, так как же?  Мы все знали, что Артур был настоящий комиссар, я
всегда  называла  его  "товарищ",  и мы  знали, что  его тете и  дяде это не
нравится,  и  он  боялся, что может  потерять работу и  отправиться на биржу
труда, но  он  был  чертовски смелый и честный, и он не  мог  держать рот на
замке. Мы все это знаем?
     - Конечно.
     - А ты знаешь еще и это? Он сказал мне... неделю назад, да, неделю. Его
тетя поставила вопрос ребром -  изменяй  убеждения или выметайся на улицу, и
он  наврал ей,  что тайно  работает на ФБР, шпионя  за коммунистами.  По его
представлениям, ФБР  ничем не отличалось  от гестапо. Я говорила ему, что он
не должен...
     - Это ложь!
     Миссис Рэкил не кричала, но чувств в  этот  возглас вложила немало. Все
взгляды  обратились  на нее.  Ее  муж  встал  и положил  руку  ей на  плечо.
Послышался шепот.
     - Это  грязная  ложь, -  сказала  она. -  Мой племянник  был  настоящим
американским патриотом. Куда патриотичнее, чем все вы, вместе взятые. Все! -
Она встала  из кресла. -  С  меня хватит. Мне не надо было приходить. Пошли,
Бен, мы уходим.
     Она  вышла.  Рэкил  пробормотал  Вулфу: "Для нее это  шок...  настоящий
шок... я вам позвоню",  -  и  поспешил за  ней. Я вышел  в  прихожую,  чтобы
выпустить их, но она уже открыла дверь и вышла наружу, а Рэкил последовал за
ней. Я закрыл дверь и вернулся в кабинет.
     Там все гудели, как потревоженный улей. Файфи их растормошила. Вулф еще
раз  наполнил свой стакан и ждал, пока осядет пена. Я подошел к Файфи,  взял
ее стакан и направился к столику, чтобы подлить ей еще, решил, что она этого
заслужила.  Файфи  пребывала  в  самом   центре   внимания,  охотно   делясь
животрепещущими  подробностями. Она была свято уверена, что Артур не обманул
ее; он рассказал ей все под строжайшим секретом (она отказалась уточнять где
и когда), признался, что обманул тетю,  сказав, что якобы работает на  ФБР и
об этом никто не должен знать. Полиции она ничего не сообщала. Она  не любит
полицию, особенно лейтенанта Роуклиффа, который допрашивал ее три раза и при
этом вел себя как совершеннейший мужлан.
     Я смотрел,  слушал и пытался  определить, ломает ли  Файфи комедию.  Ее
было нелегко  классифицировать. Прикрывал ли ее кто-то  из остальных  и если
да,  то кто? Я не пришел ни к какому  выводу, моя интуиция тоже молчала. Они
все проявляли  интерес и  донимали Файфи вопросами, даже  Делла Девлин, хотя
она и не обращалась непосредственно к Файфи.
     Единственной,  кто  заметил, что я вернулся, была Кэрол  Берк,  которая
искоса  бросила  на  меня  взгляд  и  заметила,  что  я  перехватил  его.  Я
вопросительно поднял бровь:
     - Это что, подача?
     - Возможно,  - улыбнулась  она,  как  могла  бы  улыбаться  попрошайке,
сочувственно, но с чувством превосходства. - А кто в первом доме?*

     * Речь идет об игре в бейсбол

     Тогда-то  я и принял решение; к  ней стоит  присмотреться  хотя бы  для
того, чтобы выяснить, что же она скрывает.
     -  Все  жульничают,  - сказал я  ей, -  все пятеро. Это  против правил.
Рефери этого не допустит. Рефери - это мистер Вулф.
     - По-моему, он больше похож на мешок с песком, - констатировала она.
     Я  понял,  что  мне  понадобится,  если позволят обстоятельства,  найти
возможность провести  с ней  достаточно времени, чтобы дать  ей ясно понять:
нет, милочка, ты меня ну совершенно не привлекаешь.
     Вдруг Файфи Гоухин снова пошла вразнос. Вернувшись от бара и второй раз
кряду наполнив стакан, она  прихватила  с собой бутылку и  плеснула изрядную
толику виски прямо и стакан с пивом Вулфа. Потом  поставила бутылку на стол,
наклонилась, протянула руку, фамильярно  потрепала моего патрона по макушке,
выпрямилась и улыбнулась ему.
     - Выпьем, - настойчиво потребовала она.
     Вулф метнул на нее испепеляющий взгляд.
     - Попробуйте ерша, - скомандовала она.
     Вулф свирепо глазел на нее.
     - Какой стыд, - заявила она. - Фараоны с вами не разговаривают, нас  вы
тут угощаете выпивкой, а мы и словечком с вами не обмолвились. Почему это мы
не можем сказать то, что фараонам давно известно. Если они чего-то стоят, то
они уже все выяснили.  Возьмем хотя бы мисс Девлин, - она взмахнула рукой. -
Десятки людей знают, что  она бы  уже захомутала Хэнка  Хитса, сочетавшись с
ним законным браком,  если  бы  Артур  не  открыл  ему  глаза на  ее  темную
сущность. Любая женщина убьет мужчину только за это. А...
     - Заткнись, Фай, - рявкнул на нее Ледегард.
     - Пусть несет свой бред, - сказала побледневшая Делла Девлин.
     Файфи пропустила их слова мимо ушей и продолжала:
     -  А  мистер  Ледегард, мой  дорогой  друг,  для него  больной вопрос -
жена... не валяй дурака, Ледди. Про это  все знают, - она снова обратилась к
Вулфу. - Она отправилась в Южную Америку с Артуром пару  лет назад, заболела
и умерла там. Я даже не  представляю, почему мистер Ледегард так долго ждал,
чтобы убить его.
     Она осушила свой стакан и поставила его на стол.
     - Этот Артур Рэкил, - сказала она, - был еще тот ходок. Кэрол  Берк и я
только месяц назад выяснили, что  он  гуляет сразу по  двум дорожкам,  после
маленького  недоразумения, о котором  я  сейчас  не  хочу говорить. Мы  были
ошарашены. Я не знаю, что она про него думала, можете спросить у нее, но про
себя-то я знаю. Мне нужен был только  яд, а вам нужно только выяснить, где я
его  достала. Я понимаю, что  цианистый  калий  используется  в самых разных
местах, и его не так тяжело достать, если он в самом деле понадобится. Потом
Хэнк Хитс.  Оп думал, что Артур покорил меня, кстати это так и было, но смог
бы мужчина убить другого лишь для того, чтобы заполучить женщину, даже такую
чистую и прекрасную, как я? Вы можете спросить, у него. Нет,  я  сама у него
спрошу.
     Она посмотрела на Хитса.
     -  Смог бы,  Хэнк?  -  Она снова  повернулась к Вулфу. -  Видите, какую
компанию Артур собрал на ужин, но это не только его заслуга. Я завела его. Я
хотела иметь хороших слушателей, которые бы могли оценить... эй, мне больно!
     Хитс  одним прыжком  очутился  рядом  с  ней  и схватил  за  руку.  Она
отскочила и врезалась в Деллу Девлин, которая тоже привстала с кресла. Кэрол
Берк что-то сказала, так же как и Ледегард. Хитс обратился к Вулфу:
     - Это шутка, и не слишком удачная.
     Вулф поднял брови;
     - Это не моя шутка, сэр.
     - Вы попросили нас прийти сюда, - голос у Хитса был мягкий, но довольно
кислый,  а тусклые глаза,  казалось,  вот-вот выскочат с толстого,  круглого
лица. - Мисс Гоухин дурачит вас, здесь...
     - Вовсе  нет. - Файфи опять очутилась рядом с  ним. - У меня и в мыслях
такого не было,  - сказала она Вулфу.  - Знаете у меня кое-что для вас есть,
хотя вы  и  такой  жирный, - она потянулась, чтобы взять стакан  с  пивом  и
виски. - Откройте ротик и я... эй! Куда это вы?
     Ответа  не  последовало.  Поднявшись  с  кресла,  Вулф,  злобно  пыхтя,
протопал к двери, вышел в прихожую и повернул налево, к кухне.
     На этом вечеринка закончилась. Они  еще отпустили  несколько замечаний,
особенно Ледегард и Хитс,  я даже посочувствовал им, подгоняя свою паству  в
прихожую,  а затем и  на улицу. Выйдя наружу, я постоял на  ступеньках, пока
они спускались  на  тротуар  и  направлялись к Десятой авеню,  просто, чтобы
посмотреть,  но  когда  они  отошли  на  пятьдесят  шагов,  а  из  окрестных
подворотен  так и не повылезали зловещие фигуры, я  подумал, какого черта, и
вернулся  в дом.  Заглянув  в  кабинет, я  увидел, что  он пуст, и прошел на
кухню.
     Фриц  наливал  что-то густое  в  большой  кувшин.  Вулф, стоя с  куском
осетрины в  одной руке и стаканом пива в  другой, следил за ним. Рот у  него
был занят.
     Я пошел в лобовую атаку:
     - Я согласен, - сказал я, - что она собиралась запузырить этим стаканом
в вас,  но я  был начеку, чтобы тут же обтереть вас насухо. Чего ради вы так
поспешно смотались? Нужно  знать  не меньше восьмидесяти шести фактов, чтобы
только  начать  это дело,  они  все  были  уже  тепленькие,  а  вы  этим  не
воспользовались. Мой отпуск начинается  в следующий понедельник. Кстати, как
насчет нашего правила не есть на ночь?
     Он  проглотил  то,  что было во  рту, глотнул пива, поставил  стакан  и
положил  осетрину  на  стол,  достал с полки дыню,  взял  с  подставки  нож,
раскромсал дыню и начал вычищать семена на тарелку.
     - Самое время, - сказал он. - Хочешь попробовать?
     - Конечно нет, - холодно сказал я. Мякоть персикового цвета, была такая
сочная, что в каждой  половинке уже образовалась маленькая лужица, и ветерок
из  открытого  окна  донес до меня запах.  Я  потянулся за ломтем дыни, взял
ложку, проглотил один кусок, тут же растаявший во рту... потом другой...
     Вулф  никогда  не  говорит  о  делах во время  еды, но  дыня за  еду не
считалась. Дойдя до середины своего куска он заметил:
     - Прошлое для нас недостижимо.
     Я перехватил языком каплю сока:
     - Вот как?
     - Да. Нам  потребовалась бы целая армия. Полиция и  ФБР занимаются этим
уже четыре дня. Происхождение яда. Миссис  Кремп. Предположения миссис Рэкил
о мотивах. Хитс, по-видимому, коммунист, а как насчет остальных? Любой может
оказаться коммунистом, так же как у любого может быть скрытая опухоль.
     Он взял здоровенный ломоть дыни и лихо расправился с ним.
     - И  что с мотивами,  о  которых говорила эта распоясавшаяся  фиглярка?
Есть ли среди них подлинные и если да, то  какой или какие? Только для этого
потребовался бы  целый  полк.  Что касается  полиции  и  ФБР, то  нам нечего
предложить взамен. Может, они все  коммунисты? И все замешаны в деле? Должны
мы разоблачить не одного убийцу, а  пять? На  все эти и другие вопросы нужно
ответить. Сколько на это уйдет времени?
     - Года должно хватить.
     - Сомневаюсь. Прошлое безнадежно. Там слишком много всего.
     Я пожал плечами:
     -  Прекрасно,  не  надо повторять сто  раз.  Итак,  дело  закрыто.  Мне
выписать Рэкилу чек на три тысячи сейчас или подождать до утра?
     - Разве я просил тебя выписывать чек?
     - Нет, сэр.
     Он взял кусок осетрины и откусил. Жевал он всегда медленно и со смаком,
и, чтобы  закончить, ему  потребовалось добрых  четыре минуты. Я в это время
продолжал уписывать дыню.
     - Арчи, - сказал Вулф.
     - Да, сэр.
     - Как мистер Хитс относится к мисс Гоухин?
     - Что ж... - я задумался. - Можно ответить по-разному. Я бы сказал, что
почти  так  же,  как  вы относились бы  к блюду с тушенной в  хересе морской
черепахой, - вы его видите, ощущаете аромат,  вы думаете, что знаете, каково
оно на вкус, но на самом деле никогда его не пробовали.
     Вулф хрюкнул.
     - Перестань  паясничать. Это  серьезный вопрос  из области,  в  которой
экспертом являешься ты, а не я. Проснулось ли у него сильное желание? Пойдет
ли он ради нее на риск?
     - Я не знаю, как  он относится  к риску, но я  видел, как он смотрел на
нее и как он  реагировал,  когда она касалась его. Кроме того, я видел Деллу
Девлин,  и вы  тоже.  Я бы  сказал, что  он попробует перейти по высокому  и
шаткому мосту  при сильном  ветре,  но только в  том случае,  если там будут
перила.
     - У меня сложилось такое же впечатление. Придется нам попробовать.
     - Что попробовать?
     - Подтолкнуть  их. Ткнуть в ребра. Если копаться  в их прошлом дело для
нас  гиблое,  то с  будущим  проблем  нет,  да  и не должно  быть. Нам нужно
попробовать. Если не сработает, попробуем снова, - он нахмурился. - В лучшем
случае один шанс из двадцати.  Черт возьми, потребуется помощь миссис Рэкил,
так что мне придется еще раз увидеть ее, ничего не поделаешь.
     Он вонзил ложку в ломоть дыни.
     -  Тебе  понадобятся  инструкции. Я  покончу с  дыней,  и мы  пойдем  и
кабинет.
     Он  поместил сочный  кусок в надлежащее  место  и сконцентрировался  на
вкусовых рецепторах.

     IV 

     Все  пошло  не  по  расписанию.  В  программе  значилось:  позвонить  и
пригласить миссис Рэкил на следующий день, в четверг, на одиннадцать  часов,
но  когда  я  позвонил незадолго до девяти, горничная  сказала мне,  что еще
слишком  рано, чтобы  беспокоить хозяйку.  До  десяти та не  перезвонила,  я
попробовал позвонить  еще,  и  меня  соединили  с ней. Я объяснил, что Вулфу
необходимо обсудить с ней важный конфиденциальный вопрос, а она сказала, что
не  сможет  быть  у нас раньше,  чем в  одиннадцать тридцать.  Незадолго  до
одиннадцати она позвонила снова и  сказала, что звонила мужу в контору и они
решили,   что  если  вопрос  важный  и   конфиденциальный,  то  они   должны
присутствовать вдвоем, чтобы обсудить его. У ее мужа был свободный час после
обеда,  но на четыре часа у него была  назначена  встреча, которую он не мог
отменить. Наконец  мы договорились на шесть  часов, и  я  позвонил Рэкилу  в
контору и получил от него подтверждение.
     Генри Джеймсон Хитс в это утро снова был на  первой  странице "Газетт",
но не в связи с убийством. Он еще раз отказался открыть имена жертвователей,
предоставивших средства  для залога  за обвиненных коммунистов, и, очевидно,
он собирался стоять на  своем независимо от  того,  сколько  на него  выльют
помоев.  Ежедневный отчет  о  расследовании  убийства  Рэкила перекочевал на
седьмую  страницу, но  пищи для  размышлений в нем  было - кот наплакал. Что
касается  меня, то  проведя  час  на телефоне,  разыскав Сола Пензера, Фреда
Даркина и Орри Кэтера и сказав им по паре слов, я вполне  мог бы отправиться
даже  на  стадион.  Вулф  оставил  мне  множество  инструкций,  но  я не мог
действовать по ним, пока клиенты тоже не согласились придерживаться их.
     Первой ровно в шесть появилась миссис Рэкил. Минутой позже из оранжереи
спустился Вулф, и она принялась за него. Она вбила себе в голову, что именно
Вулф несет  ответственность  за гнусные сплетни,  которые  распустила  Файфи
Гоухин  о  ее  покойном племяннике,  поскольку все было  произнесено  в  его
кабинете, и что он, Вулф,  собирается в  связи с этим предпринять? Почему он
до  сих  пор  не  велел  арестовать   ее?  Вулфу  довольно  долго  удавалось
сдерживаться, но тон его становился  все  резче, и,  когда наконец прозвенел
звонок  и  я  улизнул с  переднюю,  Вулф уже закипал, как чайник. Я  впустил
Рэкила,  который протрусил мимо меня в кабинет на своих коротеньких  ножках,
кивнул  Вулфу,  поцеловал жену в  щечку,  опустился в кресло,  вытер длинное
узкое лицо носовым платкам и утомленно спросил:
     - Ну что? Пришли вы с ними к чему-нибудь?
     - Нет. - Вулф был краток. - Пока ничего.
     - Так и что же за важный вопрос?
     - Скажу прямо, без обиняков. Мне надо знать, хотите ли вы узнать правду
настолько, что готовы за нее заплатить, и если да, то какую сумму?
     Рэкил посмотрел на жену:
     - О чем он говорит?
     - Мы  еще  этого не  обсуждали, -  сказал  ему  Вулф.  -  Мы занимались
вопросом, который подняла ваша жена и который я посчитал незначительным. Мой
вопрос... возможно мне бы стоило назвать его советом. Я могу  предложить его
вам.
     - Что?
     -  Сперва я  объясню, на чем  он основывается. - Вулф откинулся назад и
полузакрыл глаза. -  Вы слышали,  как  вчера я  сказал  им, пятерым,  почему
предполагаю,   что  один   из   них  подменил  капсулу.   Исходя  из   этого
предположения,  в  ходе  дальнейшего  разговора  с  ними,  я  сделал  другое
умозаключение,  которое вкратце  сводится к следующему: весьма маловероятно,
что  подмена, при тех обстоятельствах, могла  быть совершена  незаметно. Для
этого требовалось совпадение выдающегося проворства и недюжинного везения, а
я не  могу  поверить  в  такое  совпадение без  веских доказательств.  Итак,
предположив,  что  подмена  сделана  в  ресторане,  я  также предположил,  в
качестве  рабочей гипотезы,  что один  из остальных видел  и знает, кто  это
сделал. Короче говоря, что там был свидетель убийства.
     Печальное  лицо Рэкила не  засветилось  интересом. Губы его сморщились,
сделав еще более резкими опущенные уголки рта.
     - Возможно, и был, - допустил он, -  но какой из этого толк, если он не
заговорит?
     - Я предлагаю заставить его заговорить. Или ее.
     - Как?
     Вулф потер подбородок большим и указательным пальцами. Он перевел глаза
на миссис Рэкил, потом вновь на ее мужа.
     -  Такого  рода  методы,  -  сказал  он,  -  требуют  особого  подхода,
основанного  на деликатности,  осторожности и скрытности. Я  изложил бы  это
так. Я не собираюсь утраивать  заговор, чтобы обвинить  в убийстве человека,
который  его  не  совершал.  Да,   правда,  любой  из  них  может  оказаться
коммунистом, но было бы не справедливо повесить на  одного из них  убийство.
Мое  предложение  ясное  и бесхитростное -  разоблачить  истинного убийцу  и
привлечь его к ответственности, и я предлагаю этот окольный  путь, поскольку
никакой другой, похоже, не приведет к успеху. Ясно, что  полиция спустя пять
дней ничего не добилась, так же как и ФБР, если  оно замешано, а вы думаете,
что замешано. Я хочу заработать свой гонорар, а почет меня не очень заботит.
     Рэкил нахмурился:
     - Я все еще не совсем понял, что именно вы предлагаете.
     - Знаю, я многословен, но я не  хочу, чтобы меня неправильно  поняли. -
Вулф  подался  вперед  и положил  ладони  на  стол. -  Свидетель,  очевидно,
запирается. Я предлагаю, чтобы вы согласились  предоставить  двадцать  тысяч
долларов, которые будут выплачены, если мой  метод  приведет  к  успеху. Это
покроет и  мой гонорар  за оказанные  неординарные услуги, и те чрезвычайные
издержки,  которые  я  могу  понести.  Вы  должны  понять  два  условия:  вы
санкционируете расходы в  ваших  же интересах и их единственным  результатом
будет поимка виновного, - он повернул ладони вверх. - Вот и все.
     -  Господи. Двадцать  тысяч.  -  Рэкил  покачал головой.  - Это же куча
денег. Вы хотите получить чек на эту сумму сейчас?
     - Нет. Вы заплатите только, если я ее заработаю. Устной  договоренности
вполне достаточно. Мистер Гудвин нас слышит, а у него хорошая память.
     Рэкил открыл  рот и снова закрыл.  Он посмотрел на жену.  Потом перевел
взгляд на Вулфа.
     -  Послушайте,  - убежденно сказал он, - возможно, я тугодум. Для  меня
это звучит так, словно эта сумма пойдет на подкуп свидетеля. Моими деньгами.
     - Не будь дураком, Бен, - резко сказала жена.
     - Я  думаю, вы  не  совсем  понимаете, -  сказал ему Вулф. - Подкуп это
уголовно  наказуемое  деяние,  противоправное по любым  меркам. Если  кто-то
получит  от  меня  хоть малую толику ваших денег, то  только как  стимул для
того, чтобы сказать правду. Да, некоторое влияние деньги окажут. Но подкуп -
конечно же, нет. Что касается суммы, то меня не удивляют ваши колебания. Это
и впрямь немалые деньги, но за меньшую цену я бы не взялся.
     Рэкил снова посмотрел на жену.
     - Что ты имела в виду, Паулина, говоря "не будь дураком"?
     - Я хотела сказать, что ты был бы дураком, если бы не согласился, - она
так  сильно увлеклась, что у нее  зашевелились  губы. - Ведь это  ты захотел
пойти в первую очередь к мистеру Вулфу, а теперь, когда он предлагает что-то
сделать, ты говоришь о подкупе.  Если  дело  в деньгах, то у меня достаточно
своих денег и  я  заплачу...  -  она неожиданно  замолчала, сжав губы.  -  Я
заплачу половину, - сказала она. - Это будет справедливо, каждый заплатит по
половине, - она обратилась к Вулфу. - Это кто, та женщина, Гоухин?
     Вулф пропустил ее реплику мимо ушей. Он спросил у Рэкила:
     - Итак, сэр? Что вы решили?
     Рэкилу  происходящее было  явно  не  по нутру. Он избегал  пристального
взгляда жены, но знал, что она  следит за ним, и это давило на него. Он даже
посмотрел  на меня, как будто мои глаза могли ему чем-то помочь, но я сделал
каменное лицо. Тогда он снова повернулся к Вулфу.
     - Хорошо, - сказал он.
     - Вы принимаете предложение в том виде, как я его сформулировал?
     - Да.  Только  я  заплачу  все.  Я предпочел бы не...  Я  предпочел  бы
заплатить сам. Вы сказали "вы  заплатите,  только если я  ее заработаю". Кто
решит заработали вы или нет?
     - Вы. Я не думаю, что мы будем считаться.
     - Вопрос, который задала моя жена, - вы знаете, кто этот свидетель?
     - Ваша  жена сделала  глупость, когда задала его. Даже если бы  я знал,
разве я бы сказал вам? Или вы хотите, чтобы я сказал? Сейчас?
     Рэкил покачал головой:
     - Нет, я думаю, нет. Нет, я понимаю, что лучше позволить вам... - он не
закончил фразы. - Вы хотите еще что-то сказать?
     Вулф сказал, что нет. Рэкил встал и стоял, словно хотел что-то сказать,
но  не  знал, что именно. Я  поднялся и двинулся  к двери.  Я не хотел  быть
грубым с клиентом, который принял совет, который мог обойтись ему о двадцать
кусков,  но  теперь,  когда он согласился, и у  меня было  что  делать,  мне
хотелось быстрее пойти. Я все еще не знал, в какую сторону, по мнению Вулфа,
он продвигается,  но чем раньше  я начну  следовать  инструкциям, тем раньше
узнаю. Наконец они двинулись, и я прошел вперед и открыл им дверь  на улицу.
Спускаясь  по ступенькам,  она  держала  его за  локоть.  Я  запер  дверь  и
воссоединился в кабинете с Вулфом.
     - Ну? - решительно сказал я. - Могу я приступать?
     - Да.
     - Уже почти половина  седьмого. Если я предложу угостить ее ужином... я
сомневаюсь, чтобы это был правильный подход.
     - Ты знаешь, как обращаться с женщинами, а я нет.
     -  Да-а, - я сел за  свой стол  и подтянул  к себе телефон.  - Если вас
интересует мое  мнение,  то предложение, которое вы  им  только что сделали,
приведет нас прямиком в тюрягу. Причем обоих.
     Вулф хрюкнул. Я начал набирать номер.

     V 

     В  Нью-Йорке   выпадают  прекрасные  летние  вечера,  когда  ему  этого
захочется, и сейчас стоял  как раз  такой вечер - теплый,  но не жаркий и не
удушливый. Когда мы остановились на углу Восточной  Пятьдесят первой улицы и
Лексингтон-авеню, я заплатил таксисту, вылез из такси и огляделся. При ярком
солнечном свете  на старом кирпичном  здании, возможно, видны были  бы следы
жизненных  передряг,  но  сейчас,  в свете  заката,  оно  смотрелось  совсем
неплохо. Войдя  в вестибюль, я проглядел список  жильцов на стене. Во втором
сверху ряду значилось "Девлин - Берк" Я нажал кнопку, толкнул дверь, услышав
звук открывающегося замка,  вошел,  огляделся в поисках лифта и,  не  увидев
его, начал взбираться по лестнице. Тремя этажами выше была открыта дверь,  и
в ее проеме меня ждала Делла Девлин.
     Я поприветствовал  ее  дружески,  но  не  развязно. Она  кивнула, менее
дружески, прижалась к  стене, чтобы дать мне пройти, закрыла дверь и провела
меня в  гостиную. Я огляделся с выражением  товарищеского интереса. Кресла и
кушетка в летних чехлах  выглядели манящими и прохладными. На стенах - полки
с книгами. Окно выходило на улицу, помимо проема, ведущего в прихожую,  было
еще три двери, две стояли нараспашку, а одна была неплотно прикрыта.
     Она села и пригласила присесть меня.
     - Я не могу вообразить, - сказала она громким голосом, в чем, казалось,
не было необходимости, несмотря на уличный шум доносящийся из окна, - что вы
хотите спросить у меня такого таинственного.
     Сидя,  я рассматривал ее.  Горела  только одна  лампа  в  углу, и  в ее
тусклом свете Делла смотрелась не так уж плохо. Ушки бы ей вдвое поменьше, и
можно было бы провести с ней вечер, если не слишком приглядываться.
     - Ничего таинственного здесь нет, - возразил я. - По телефону я сказал,
что дело у меня личное и конфиденциальное,  и все. Мистер Вулф полагает, что
для вас было бы обременительно  снова приезжать  к нам в контору, так что он
прислал меня. Мисс Берк вышла, не так ли?
     - Да, она отправилась с друзьями посмотреть шоу. "Ребята и девчата".
     -  Прекрасно. Это  хорошее шоу. Дело  у меня и впрямь конфиденциальное,
мисс Девлин. Мы действительно одни?
     - Конечно, одни. Так в чем же дело?
     Концы  не сходились с  концами в  трех местах.  Во-первых, у  меня было
предчувствие,   а  мои  предчувствия  часто  оправдывались.  Во-вторых,  она
говорила слишком  громко. В-третьих,  то,  она так подробно ответила на  мой
вопрос о Кэрол Берк, даже назвав шоу выглядело откровенно фальшивым.
     -  Причина,  по  которой   это  так  конфиденциально,  -  сказал  я,  -
заключается  в  том, что  вы  должны  сами  решить,  как  вам  поступить.  Я
сомневаюсь, чтобы вы представляли,  насколько мало долгие пересуды с другими
помогут вам решиться. Вы сказали, что мы одни, но я нисколько не удивлюсь...
     Я вскочил, подошел к неплотно закрытой двери, подумав, что эта наиболее
вероятное место, и  рывком распахнул ее. За  мной  раздался  сдавленный крик
Деллы Девлин.  Передо  мной, прислонясь к полкам стенного шкафа, заполненным
коробками и разными мелочами, стояла Кэрол Берк. Первый же взгляд на нее дал
мне ответ  на  вопрос, на  что похожи ее глаза, когда случается нечто такое,
что по-настоящему волнует ее.
     Я  отступил. Тараторящая  как  сорока Делла  Девлин  оказалась рядом со
мной. Я сжал ее руку, достаточно сильно, чтобы причинить боль, и обратился к
Кэрол Берк, которая выбиралась из шкафа:
     - Господи, неужели  я  кажусь таким лопухом?  Может  быть,  ваши  косые
взгляды не настолько проницательны, как вы думаете...
     Делла завопила:
     - Уходите! Убирайтесь вон!
     Кэрол остановила ее:
     -  Позволь  ему  остаться,  Делла,  -  ее  голос   звучал   спокойно  и
презрительно. -  Он всего-навсего задрипанная дешевая марионетка, пытающаяся
стянуть  то, что плохо лежит,  для своего хозяина. Я вернусь примерно  через
час.
     Кэрол шагнула  вперед. Делла,  отчаянно вереща, схватила ее за руки, по
Кэрол вырвалась и прошла через одну из открытых дверей.  Из соседней комнаты
раздались звуки,  затем она появилась снова в шляпке и  жакете, с сумочкой в
руках  и прошла к  выходу. Наружная  дверь открылась  и  затем  хлопнула.  Я
подошел  к  окну, высунул  голову  наружу и  через минуту увидел, как  Кэрол
появилась на тротуаре и зашагала в западном направлении.
     Я  вернулся  к своему  креслу  и сел.  Открытая  дверца  стенного шкафа
смотрелась неприглядно, я встал, закрыл ее и уселся обратно.
     - Давайте выкинем из головы эту досадную  сцену, - бодро предложил я. -
Затея  со  шкафом  в  любом  случае  была  дурацкая,  она  могла  бы  просто
задохнуться там. Садитесь  и расслабьтесь, пока я попытаюсь стянуть то,  что
плохо лежит, для своего хозяина.
     Делла вскочила.
     - Меня не интересует ничего из того, что вы можете сказать.
     - Тогда  вам не  следовали  впускать меня.  И, конечно, засовывать мисс
Берк в  этот шкаф. Давайте покончим с  этой комедией. Я просто  хочу понять,
знаете ли вы, как использовать десять тысяч долларов.
     Она вытаращила глаза:
     - Знаю ли я что?
     - Садитесь, и я расскажу вам.
     Она подошла к  креслу и села. Я  передвинулся в более удобную позицию -
лицом к ней.
     - Сначала я хочу сказать вам пару вещей о расследовании убийств. При...
     - Я уже слышала все, что только можно об убийстве.
     -  Я  знаю,  что вы  слышали, но вот еще кое-что.  Когда вы  замешаны в
убийство,   никого  не   интересует,  как  много  вы  хотите  слышать.   Это
единственный вопрос, которого никто не задаст вам. Пока дело Рэкила не будет
раскрыто  и не будут получены ответы на все вопросы, вы будете слышать о нем
до конца ваших дней. Смотрите фактам в лицо, мисс Девлин.
     Она промолчала. Только сжала руки.
     -  Еще  кое-что  о  расследовании  убийств.  Кого-то убивают  и полиция
принимается за работу. Каждого,  у которого  может быть хоть крупинка важной
информации,  допрашивают.  Скажем,   они  расспрашивают  пятьдесят  человек.
Сколько из этих пятидесяти отвечают совершенно искренне? Может быть, десять,
может  быть  четвери  или пятеро.  Они это знают, этого ждут,  и вот почему,
когда  они думают, что  дело  того стоит,  они задают  одни и  те же вопросы
одному человеку снова и снова, стараясь  узнать  истину. Они часто действуют
таким образом,  почти  всегда с людьми, которые придумывают целые истории  о
том, что  они сделали или  видели, со  всеми деталями. Конечно, вы  не из их
числа.  Вы не придумывали истории со множеством  деталей. Вы просто ответили
на простой вопрос "нет" вместо "да". Они не смогли поймать вас...
     - Что за вопрос? Что вы хотите сказать?
     - Я как раз собираюсь. Я хочу...
     - Вы хотите сказать, что я солгала? О чем?
     Я покачал головой, не обвиняя ее по лжи.
     - Подождите, пока я не дойду до  этого. Вы, конечно, изобразите большое
удивление,  если  я  просто заявлю,  что  Файфи Гоухин  убила Артура Рэкила,
подменив его капсулу  в ресторане тем вечером, и что вы видели, как она  это
проделала.  Естественно, вам придется, поскольку  полиция спрашивала  у вас,
видели ли вы, как кто-то проделывал эти действия или их часть, и вы ответили
"нет". Не так ли?
     Она нахмурилась, задумавшись. Ее руки все еще были сжаты.
     - Но вы... вы ведь не делали никакого такого заявления.
     -  Верно.  Я  лучше  пойду  другим  путем.  У  Ниро  Вулфа  свой  метод
расследования и свой  способ получения выводов. Он пришел к выводу, что если
он  пошлет  меня на встречу с вами, попросить  вас сказать полиции,  что  вы
видели, как Файфи Гоухин подменила капсулы, то это послужит интересам истины
и правосудия. Итак, он послал меня, и я прошу вас. Возможно, вас это смутит,
но это не так и  плохо. Как я уже объяснял, это будет не  первый раз,  когда
кто-то неожиданно что-то вспоминает. Вы можете сказать, что вы и мисс Гоухин
были подругами,  и вам  очень  не хотелось  говорить об  этом, но теперь  вы
поняли, что должны сказать правду. Вы можете даже сказать, что я пришел сюда
и  убедил вас заговорить,  но  вам,  конечно, не  нужно упоминать  о  десяти
тысячах долларов. Затем...
     - Что за десять тысяч долларов?
     - Я  же  рассказываю  вам. Мистер  Вулф также  заключил,  что  было  бы
неразумно  ожидать,  что вы  подвергнетесь такому испытанию  без  какой-либо
компенсации. Он сделал предложение мистеру и миссис Рэкил, и они согласились
выделить  некоторую  сумму  денег.  Десять  тысяч  из  них  достанутся вам в
качестве  оценки вашего вклада в  совершение правосудия.  Они будут переданы
вам наличными в  течение двух суток после того,  как вы выполните свою часть
сделки, - и нам  нужно будет только обсудить, что именно вы скажете полиции.
Говоря от  имени Ниро Вулфа, я  гарантирую вам оплату в течение двух  суток,
или, если хотите,  вы можете  сами проехать со мной к нему, и он гарантирует
вам это лично. Не спрашивайте меня, как он пришел к заключению, что виновата
именно Файфи Гоухин и что  вы это видели, потому что я не знаю. Как бы то ни
было, если  он  прав,  а  он  обычно оказывается прав, она только получит по
заслугам. Вы ведь знаете, что это правда.
     Я  остановился. Она сидела неподвижно,  пристально глядя на меня. Света
было  не много,  и я не мог ничего сказать по ее  глазам,  но они  выглядели
абсолютно  пустыми. Секунды складывались и минуты,  и  я  начал  думать, что
вогнал Деллу в транс, и решил потеребить ее.
     - Я вам все разъяснил?
     - Да, - пробормотала она, - вы все разъяснили.
     Неожиданно по всему ее телу пробежала дрожь, голова бессильно  поникла,
локти уперлись в колени, а ладони  закрыли лицо. Дрожь  прекратилась,  и она
замерла в  таком положении. Это продолжалось так  долго,  что  я  решил, что
придется еще раз  потеребить  ее,  но  не успел  я ничего  сделать, как  она
выпрямилась и требовательно спросила:
     - Что дало вам право думать, что я способна на такое?
     -  Я  не  думаю.  Думает  мистер  Вулф.  Я  просто задрипанная  дешевая
марионетка.
     - Вам лучше уйти. Пожалуйста, уходите!
     Я встал, но не знал, на что решиться. Мне казалось, что все должно было
пройти  как по маслу, как и говорилось в данных мне инструкциях, но сейчас я
не был в этом  уверен. Должен ли я пытаться выдавить из нее  "да" или "нет",
или оставить  все в подвешенном состоянии? Я не мог остаться  там  навсегда,
пытаясь решиться на что-то, пока она будет глядеть на меня, так что я сказал
ей:
     -  Я думаю, что это  хорошее  предложение. Наш  помер есть в телефонном
справочнике.
     Она ничего не сказала мне в спину, пока я шел к выходу. Я  сам выпустил
себя,  спустился на три этажа,  дошел до Лексингтон-авеню, нашел  телефонную
будку в аптеке и набрал прекрасно известный мне номер. Почти сразу же у меня
в ушах раздался голос Вулфа.
     - Все в порядке, - сказал я, - я в телефонной будке. Только что оставил
ее.
     - В каком настроении?
     - Точно  не знаю. Она спрятала Кэрол Берк в  стенном шкафу. После того,
как я навел порядок и мы остались одни,  я  действовал по  сценарию,  и  это
произвело на нее впечатление.  Я все  так хорошо объяснил,  что она  даже не
задала  ни  одного  вопроса. Свет был не слишком ярким, но насколько  я могу
судить, перспектива заработать  десять кусков не была абсолютно неприемлемой
для нее, так же как и мысль о том, чтобы  вырыть яму мисс Гоухин. Она пришла
в  полное  смятение  и  расплакалась.  Велела  мне  уйти, и  я  подумал, что
благоразумнее будет подчиниться. Когда я уходил, она была в ступоре.
     - Что она собирается делать?
     - Только не цитируйте  меня. Я сказал ей, что нам нужно обсудить, какие
показания она даст полиции, так что она даст знать, если решит играть в нашу
игру. Вы хотите услышать, как я оцениваю шансы?
     - Да.
     -  Ладно. На то,  что  она все  выложит полиции,  единственный вариант,
который все испортит, - сорок к одному, что нет. Это  не в ее образе мыслей.
На то,  что она  решит играть  с нами, - двадцать к одному, что нет.  Она не
настолько  крутая.  На  то, что  она просто  оставит  все, как есть, и будет
держать  язык  на  привязи,  -  пятнадцать  к  одному,  что  нет.  Из  общих
соображений.  На то, что она расскажет  мисс  Гоухин, - десять к одному, что
нет. Она  ее слишком ненавидит. На то, что она расскажет Кэрол Берк, - два к
одному, что нет,  но я  копал не  слишком глубоко. На то, что она  расскажет
мистеру X., - равные  ставки, и неважно, кто тут  коммунист, а кто  нет. Это
покажет  ему,  какое у  нее  большое  и  прекрасное  сердце,  насколько  она
благородна. Это вполне вероятно. Такое случалось не раз. Сол там?
     - Да.  Я никогда  не  трачу ничьих денег, даже  своих  собственных, при
таких слабых шансах.
     -  Особенно наших  собственных.  А  в данном случае вы подставляете мою
шею. Вам незнакомо чувство  страха, когда дело касается  моей шеи.  Мы будем
продолжать?
     - А разве есть альтернатива?
     - Никакой. Сол уже собрал своих людей?
     - Да.
     -   Скажите  ему,  чтобы   он  выходил   и   встретился   со   мной  на
северо-восточном  углу перекрестка  Шестьдесят  девятой улицы и Пятой авеню.
Она, должно быть, звонит Хитсу прямо сейчас.
     - Очень хорошо. Потом вернешься домой?
     Я сказал, что вернусь, и  выбрался из  духовки. Ничто не  казалось  мне
более привлекательным в ту минуту, чем здоровенный  бокал кока-колы с лаймом
и со льдинками,  ласкающими мои пересохшие губы, но, подумав, что  Делла уже
могла ему дозвониться, я  прошел мимо стойки  с  напитками с гордо задранным
носом  и  выбрался  в пекло. Такси довезло меня на  угол Шестьдесят  девятой
улицы и Пятой авеню за шесть минут. На моих часах было 9.42.
     Я прошагал на восточную часть Шестьдесят девятой улицы и остановился на
другой стороне от увенчанного куполом входа  в многоквартирный дом, одним из
жильцов которого был Генри Джеймсон Хитс.  Мне не требовалось осматриваться,
поскольку Сол  Пензер  днем уже побывал  здесь, произвел  рекогносцировку  и
наметил  места  для наблюдателей.  Это потребовало  усилий, но  было  весьма
желательным, поскольку планировалась довольно сложная слежка в три смены, по
три человека в каждой, причем Сол Пензер возглавлял одну тройку, Фред Даркин
другую, а Орри Кэтер  третью. Стоило это  удовольствие пятнадцать  зеленых в
час,  то есть  вполне прилично, учитывал,  что  Вулф  считал шансы  на успех
равными  одному из двадцати.  Не заметив никого,  кроме швейцара в  форме, я
вернулся на угол.
     Подкатило такси, и из него вышли трое. Двое из них для меня были просто
людьми, чьи имена я знал  и чьи данные мне  были хорошо известны, но третьим
был Сол Пензер, тот самый парень, которого мне хотелось бы иметь поблизости,
когда я  буду висеть на краю пропасти,  и  на меня будет  пикировать  черный
орел. Сутулые плечи  и огромный, во  все лицо,  нос делают его  с виду раз в
пять менее  сильным  и  стойким  и  раз  в  десять  менее смышленым,  чем  в
действительности. Я  пожал  ему руку, поскольку не видел его около недели, и
кивнул остальным.
     - Нам нужно что-нибудь обговорить? - спросил я.
     - Не думаю. Мистер Вулф мне все объяснил.
     - Прекрасно, приступайте. Вы знаете, что ребята из уголовки тоже  могут
следить за ним?
     - Конечно. Мы постараемся не споткнуться об них.
     - Вы должны знать, что дело это долгое, и кроме него, ставить нам не на
кого. Чем быстрее вы его упустите, тем быстрее разойдемся по домам.
     - Нам его упустить - раз плюнуть.
     - Молодец, Вот  благодаря  таким, как ты, скоро статуи частных  сыщиков
установят в Центральном парке. Увидимся в свидетельской ложе.
     Я  оставил  их.  Моей главной и насущной целью был  высоченный бокал  с
кока-колой  и  лимоном на  Мэдисон-авеню,  но  я  мужественно заставил  себя
протопать  целый  квартал до  Семидесяти  улицы.  Шестьдесят девятая  теперь
принадлежала Солу и его команде.

     VI 

     На следующее утро, в пятницу,  в одиннадцать часов я  сидел в кабинете,
прислушиваясь к клацанью лифта, который вез Вулфа вниз из оранжереи.
     Делла Девлин затаилась  и не подавала  признаков, что, впрочем,  играло
нам только на руку. То, чего мы ждали, мы и получили, по крайней мере первую
порцию. В 0.42 ночи позвонил Сол: Хитс замечен  на Шестьдесят девятой улице,
прибыл  на такси, один. За ночь больше  ничего не случилось В 6.20  утра Сол
позвонил и  сказал, что Фред Даркин и двое его  людей приняли смену и прошли
инструктаж прямо на месте. В 10.23 позвонил Фред: Хитс вышел из своего дома,
сел в такси,  доехал до дома 719 на Восточной Пятьдесят первой улице и вошел
в него. Это был тот самый серый кирпичный дом, который  я навестил накануне.
По словам Фреда, никаких признаков официальной слежки они не  заметили.  Они
перегруппировались и ждали.  Я на радостях  известил Фреда, что он мой самый
любимый ирландец и останется таковым навеки, если  не упустит нашу жертву, а
потом позвонил Вулфу в теплицу и проинформировал о свежих новостях.
     Вулф  вошел, сел  за  стол, просмотрел утреннюю  почту,  подписал  пару
чеков,  продиктовал  письмо кому-то  в  Висконсин  с просьбой  поставить нам
колбасу и  склонился над кроссвордом из  лондонской "Таймс". Я действовал по
заведенному  распорядку,  аккуратно  и  не  торопясь,  совершенно  отчетливо
демонстрируя, что могу быть таким же  безмятежным, как и он, вне зависимости
от  напряженной и щекотливой  ситуации.  Я  как  раз  закончил распечатывать
конверт, когда прозвенел звонок. Я проскакал в прихожую, бросил взгляд через
полупрозрачную стеклянную панель, круто развернулся, возвратился в кабинет и
заявил:
     -  Думаю, что  с букмекерством я завязал. Я ставил сорок против одного,
что она не  проболтается.  Там Венгерт и Кремер. Мы можем выскользнуть через
задний ход и попытаться удрать в Мексику.
     Перед тем, как посмотреть на меня, он старательно дописал слово:
     - Ты фиглярничаешь?
     - Нет, сэр. Это они.
     - В самом деле, - его брови слегка поднялись. Приведи их сюда.
     Я дошел до двери, повернул ручку и распахнул дверь настежь.
     -  Привет, привет, -  заворковал я. - Мистер  Вулф только  минуту назад
сказал,  что мечтает повидаться с мистером Кремером и мистером  Венгертом, а
вы уже здесь.
     Моего веселья хватило ненадолго: после первого же привета они ввалились
в прихожую, а к тому времени, как я закончил свою  тираду, они уже пересекли
порог кабинета. Заперев дверь,  я поспешил за  ними. Войдя в кабинет,  я был
обескуражен тем, что Венгерт и Вулф пожали  другу руки, но затем я вспомнил,
что  окружной прокурор всегда обменивается рукопожатиями  с защитником перед
началом  процесса,  чтобы  продемонстрировать  собственную   непредвзятость.
Кремер обычно садился в красное  кожаное кресло у края вулфовского стола, но
на этот  раз  он уступил почетное место  Венгерту, и  я подвинул ему одно из
желтых кресел.
     - В прошлый раз я передавал вам с Гудвином  привет, - сказал Венгерт. -
Я надеюсь, он не забыл.
     Вулф наклонил голову.
     - Не забыл. Спасибо.
     - Тогда я не думал, что увижу вас так скоро.
     - Так же, как и я.
     Да,  я полагаю, что так. - Венгерт  положил ногу  на  ногу  и откинулся
назад. -  Гудвин сказал,  что  вы взялись за работу  для  мистера  и  миссис
Бенджамин Рэкил.
     -  Верно. - Вулф был  небрежен.  - Я  подрядился расследовать смерть их
племянника. По их словам, он работал на ФБР.  Было бы неразумно перейти  вам
дорогу, вот я и послал мистера Гудвина повидаться с вами.
     -  Полно  пороть  чушь.  Вы  послали  его,  чтобы получить  нужные  вам
сведения.
     Вулф пожал плечами.
     - Я преклоняюсь перед таким всеведением. Мои  мотивы часто  неясны  мне
самому,  а  вы все о них знаете.  Ваше преимущество.  Если у него было такое
поручение, то он с ним не справился. Вы ему ничего не сказали.
     - Да. Наши досье служат  нам, а  не частным  детективам. Я пришел сюда,
чтобы сказать: да, мы связаны с этим делом, но это не для печати. Если вы не
хотели перейти нам дорогу, то, конечно, оступились. Но официально этим делом
занимается отдел по  расследованию убийств уголовной полиции Манхэттена, так
что я здесь просто слушаю, - он кивнул Кремеру. - Давайте, инспектор.
     Кремер с трудом  сдерживался. Сдерживаться -  было для него хронической
проблемой, проявлялось это  по-разному, в основном в  том, что  его мясистое
красное  лицо  постепенно  багровело  все  больше  и  больше, причем  краска
медленно  сползала  вниз  по  крепкой  мускулистой  шее. Глядя на  Вулфа, он
выпалил:
     - Видит Бог, я удивлен! Не так  Гудвином, как вами! Подстрекательство к
лжесвидетельству. Попытка подкупа свидетеля с целью дачи ложных показаний. Я
знаю,  что вы часто идете на большой риск,  но, святые  угодники,  и  данном
случае вы даже не рисковали, а просто подставили шею!
     Вулф нахмурился:
     - Вы  говорите что  мистер  Гудвин и  я принудили  кого-то дать  ложные
показания?
     - Вы пытались!
     - Боже мой, это  серьезное обвинение. Должно  быть у вас  есть  ордера.
Вручите их, пожалуйста.
     - Расскажите ему все, инспектор, - посоветовал Венгерт.
     Голова Кремера дернулась в мою сторону:
     -  Ты  был вчера  вечером в  квартире Деллы Девлин  на Пятьдесят первой
улице?
     - Сегодня жарче, чем вчера, - констатировал я.
     - Я, кажется, задал тебе вопрос! - гаркнул Кремер.
     -  Эго  ребячество,  -  заметил  Вулф.  -  Вы  не хуже  нас знаете, как
предписывает закон обращаться с подозреваемыми.
     - Расскажите ему, инспектор, - повторил Венгерт.
     Кремер кинул на Вулфа недобрый взгляд.
     - Да вы любой закон вывернете в свою пользу. Ладно. Вчера вы  отправили
Гудвина  к  Делле  Девлин.  Он  предложил ей от  вашего имени  десять  тысяч
долларов за то, чтобы она засвидетельствовала, будто видела как Файфи Гоухин
взяла со  стола коробочку, подменила  одну капсулу и положила  коробочку  на
прежнее место.  Гудвин сказал, что деньги ей передадут мистер и миссис Рэкил
сразу после того, как она  даст ложные показания.  Мне не следовало обвинять
Гудвина  в  подстрекательстве к  лжесвидетельству.  Я должен был  употребить
термин "попытка  к подстрекательству". Теперь можно задать Гудвину несколько
вопросов?
     - Я  сам хочу задать ему вопрос. - Взгляд Вулфа переместился на меня. -
Арчи. Правда ли то, что сказал мистер Кремер?
     - Нет, сэр.
     - Тогда не отвечай ему. Полицейский не вправе допрашивать гражданина по
поводу дела, в изложении которого  допустил неточность.  -  Он повернулся  к
Кремеру. - Это может тянуться целую вечность. Почему бы не решить дело сразу
- окончательно и бесповоротно?  - Он кивнул мне. - Арчи, позвони мисс Девлин
и пригласи тотчас приехать к нам.
     Я принялся не мешкая накручивать диск телефона.
     -  Перестаньте, Гудвин, - выпалил Венгерт. Я  даже ухом не повел. Тогда
Кремер без  лишних  разговоров  в два прыжка  пересек комнату и  хлопнул  по
рычажку.  Я  недоуменно  посмотрел  на  него,  а  Кремер  ожег  меня злобным
взглядом. Я  положил трубку на место, и только тогда Кремер вернулся и сел в
желтое кресло.
     -  Тогда  нам придется  говорить  по-другому, - произнес Вулф.  -  Ваша
позиция не  выдерживает никакой критики. Вы пытаетесь запугать нас за  некое
предложение, якобы сделанное мистером Гудвином от моего имени мисс Девлин; я
считаю, что нужно сначала установить, что именно было сказано, а сделать это
можно лишь одним  образом - собрав их обоих здесь. Тем не менее вы не только
не привели ее с собой,  но и всячески препятствуете тому,  чтобы я позвал ее
сюда. Совершенно очевидно,  что вы против  того, чтобы мисс Девлин узнала  о
происходящем.  Это,  разумеется, совершенно  смехотворно, но я воздержусь от
выводов. Трудно поверить,  что нью-йоркская полиция может вступить в заговор
с ФБР, чтобы подставить гражданина, даже такого, как я.
     Кремер снова побагровел.
     Венгерт прокашлялся.
     -  Послушайте,  Вулф, - сказал он  примирительным  тоном, -  мы пришли,
чтобы достичь согласия.
     - Очень хорошо, Так почему бы вам не начать?
     -  Я  и  пытаюсь.  Дело  в  том,  что  на  карту   поставлены  интересы
американского народа  и  американского  правительства. Я  знаю,  что,  когда
нужно, вы с Гудвином умеете держать язык за зубами. Так вот, сейчас я говорю
не для протокола. Это понятно?
     - Да, сэр.
     - А вам, Гудвин?
     - Угу.
     -  Надеюсь,  вы меня не  подведете.  Артур Рэкил сказал своей тете, что
работает на ФБР. Это вранье. Либо он состоял в компартии, либо просто  вешал
лапшу на  уши  - я пока  сам  не уверен, к какому варианту склониться. Мы не
знаем, сказал  ли он  еще кому-то,  кроме своей  тетки, но  мы  пытаемся это
выяснить вместе с полицией. Вполне возможно, что он неосторожно обмолвился о
работе в ФБР  какому-нибудь коммунисту, за что и  поплатился  жизнью.  Мы не
исключаем  и  другие  причины,  даже  личного  характера,  но  прежде  всего
расследуем коммунистический  след. Теперь,  надеюсь, вам понятно,  почему мы
занялись этим делом. Оно затрагивает интересы всей нации. Вы это понимаете?
     - Я  понял это еще позавчера, - пробурчал Вулф,  -  когда послал  к вам
мистера Гудвина.
     - Хорошо,  -  поспешно проговорил Венгерт, которому  явно  не  хотелось
ссориться с Вулфом. - Но теперь  речь идет  о  вас. Я прекрасно понимаю, что
для вас главное - изобличить убийцу и получить гонорар. Но нам известно, что
вчера вы подослали  к мисс Девлин  Гудвина с предложением заплатить ей, если
она  даст ложные показания  против мисс  Гоухин. Мы также  понимаем, что без
серьезной причины  вы на подобный  поступок  не решитесь. Вы  слишком хорошо
отдаете  себе  отчет  по всех действиях.  Вы  сами  говорите,  что  уважаете
интересы общества.  В таком случае, вы можете  нам  довериться -  ведь и я и
инспектор служим именно общественным интересам,  защищаем их. Мы гарантируем
вам  полную  конфиденциальность. Кого вы  подозреваете  и чего  намеревались
достичь с помощью попытки подкупа мисс Девлин?
     Вулф сочувственно обозревал его из-под полуприкрытых век.
     -  Вы  ведь  не  круглый  болван,  мистер Венгерт. -  Его  взгляд  чуть
переместился. - И вы тоже, мистер Кремер.
     - И на том спасибо, - буркнул Кремер.
     - Да,  учитывая,  сколько вокруг  нас идиотов. Тем не  менее ваш приход
сюда  и неуклюжая попытка оказать на меня давление - все это, мягко  говоря,
неразумно. Объяснить?
     - Если это вас не слишком обременит.
     - Постараюсь быть возможно более кратким. Давайте на минуту предположим
следующее: пусть я и вправду  получил у мистера и миссис Рэкил разрешение на
столь  сомнительную аферу; пусть я  послал мистера Гудвина  к  мисс  Девлин;
пусть он сказал ей, что  я пришел к умозаключению,  что  Артура Рэкила убила
мисс  Гоухин, а она,  мисс  Девлин, видела,  как  убийца  подменила капсулу.
Предположим  также, что я предложил  ей уведомить о случившемся полицию, а в
компенсацию посулил некую  сумму, предоставить которую согласились мистер  и
миссис Рэкил.
     Вулф поднял руку ладонью наружу.
     -  Если   даже   я  так  и  поступил,  это   никак  нельзя  назвать  ни
подстрекательством к лжесвидетельству, ни даже попыткой подстрекательства  к
даче ложных показаний, поскольку никто не докажет, что эти показания были бы
ложными;  более того, в таком случае мисс Гоухин могла бы подать на меня иск
за клевету. Мне пришлось пойти  на риск, а  оправдается он или нет - покажет
время.  В  том случае, если бы  выяснилось,  что  я не  только  не  совершил
противоправных  действий,  а напротив - способствовал торжеству  правосудия,
все мои действия были бы полностью оправданы. Надеюсь,  что  так и случится.
Даже уверен.
     - Значит, вы можете...
     - Пожалуйста, не перебивайте. Теперь предположим, что, совершив все то,
о чем  я вам сейчас рассказал, я раскрою вам и все свои расчеты, и гипотезы.
Одно из двух: либо вы попытаетесь меня отстранить от этого дела, либо будете
мне помогать. В  первом случае,  вы оказались  бы  последними  ослами, а  во
втором - впрочем, такой исход и предположить немыслимо. В любом случае вы не
можете себе  позволить  даже быть в курсе предложения подкупить свидетеля по
делу об убийстве, независимо от того, подлинные или ложные показания от него
требуются. Ваше  положение  это запрещает. Я  частное лицо  и  могу это себе
позволить;  вы - нет. А раз так, то какого дьявола  вы сюда заявились?  Если
мне  суждено потерпеть поражение, опозориться  и понести наказание,  то  так
тому и быть. Но зачем вы ко мне пришли, если выхода нет?
     Вулф перевернул ладонь.
     - По счастью для вас, это  пустые разговоры. Я просто  рассуждал вслух.
Строил предположения. Теперь,  если  вернуться к действительности,  я готов,
господа,  представить  вам  нужные  сведения...  Разумеется,  мистер  Гудвин
поступит также. Итак?
     Они переглянулись. Кремер хмыкнул.  Венгерт  почесал ухо и посмотрел на
меня, а я с самым простодушным  и  невинным видом воззрился  на него. Должно
быть, Венгерту это пришлось не по вкусу, и он обратился к Вулфу.
     - Вы раскрыли карты, велев  Гудвину позвонить мисс Девлин, - сказал он.
- Я должен был это предвидеть. Тут вы дали маху.
     В этот миг зазвонил телефон, я развернулся и снял трубку.
     - Контора Ниро Вулфа, у телефона Арчи Гудвин.
     - Это Раттнер.
     - О, привет. Говори потише, у меня очень нежные уши.
     - Даркин отправил меня звонить, пока сам пасет объекта. Объект вышел из
дома  номер  семьсот девятнадцать по  Восточной Пятьдесят пятой улице в семь
сорок  одну. С ним никого не было. Он дошел до  Лексингтон-авеню, свернул за
угол и  зашел в аптеку,  откуда  сейчас  звонит по телефону.  Я  нахожусь  в
ресторанчике по другую сторону улицы. Какие указания?
     - Никаких, спасибо. Привет жене, детям, тете Агате.
     - Понял.
     Я положил  трубку и развернулся лицом  к гостям, но вечеринка,  похоже,
заканчивалась.  Они уже стояли, а  Венгерт  даже двинулся к двери. Кремер же
говорил:
     - ...  я сам решу, что здесь говорилось не для протокола. Зарубите себе
на носу.
     Он  повернулся и  последовал за Венгертом в прихожую. Я решил,  что  не
стану выскакивать как угорелый, поскольку  двое взрослых мужчин вполне могут
сами повернуть ручку  и открыть дверь, но подошел поближе, чтобы понаблюдать
за их уходом. Заперев за блюстителями интересов общества дверь, я вернулся в
кабинет и обратился к Вулфу:
     - Ловко  сработано. Но  что  бы случилось,  если  бы  они позволили мне
позвонить ей?
     Вулф состроил гримасу.
     - Пф! Если  бы они ее раскололи, то не пришли бы ко мне. Они послали бы
за тобой, возможно, с ордером на арест. Это наиболее вероятно.
     - Они могли в любом случае позволить мне набрать ее номер.
     -  Вряд ли, ведь тогда  выяснилось бы, кто их навел. А если бы она  и в
самом деле выехала к нам, я бы сумел выдворить их вон до ее приезда.
     Я поставил желтое кресло на место.
     - Все  равно я  рад,  что они не раскусили  ваш блеф.  Звонил Раттнер с
сообщением от Фреда. Хитс  был  у мисс Девлин один час  и  четыре минуты. Он
покинул ее  в одиннадцать  часов  сорок одну минуту  и  говорил с кем-то  по
телефону в аптеке, пока Раттнер звонил мне.
     - Приемлемо.
     Вулф взял карандаш и с легким вздохом склонился над кроссвордом.

     VII 

     Принято  считать, что  самый длинный день в  году это  двадцать  первое
июня, однако на сей раз самым длинным оказалось третье августа. Оно тянулось
и тянулось до  бесконечности -  мне  показалось, что после  ухода Кремера  и
Венгерта прошло несколько недель. Дело в том, что помочь нам мог только один
поворот событий, тогда как угробить могло  все, что  угодно. Например, Хитса
могли упустить. Или же он обтяпал все свои делишки по телефону. Или сам Вулф
ошибся,  строя умозаключения  - такое  с  ним случалось  в одном  случае  из
двадцати. Или Хитс  мог  назначить встречу в  таком  месте,  где до  него не
доберешься.  Или какой-нибудь шпик  или ФБРовец  в последнюю минуту  мог все
испортить. Или, или, или...
     Вулф накинул  всем  по  пятерке в час.  На тот  случай,  если  поступит
сигнал, мне нельзя  было терять ни секунды,  так что Херб  Аронсон  поджидал
меня  в своем  такси возле  заправочной станции на углу  Одиннадцатой авеню;
такси, разумеется, оплачивал Вулф. Кроме того, он приходил  к нам обедать, а
в семь вечера еще и поужинал.
     Всякий  раз, как звонил телефон,  я хватал трубку, сам не  зная, хочу я
того или нет.  Да,  могла  уже завариться  каша,  но,  с другой  стороны,  я
опасался услышать, что  его упустили.  Чтобы успешно  следить  за  кем-то  в
Нью-Йорке,  если  этот  кто-то  к  тому  же  пытается  остаться  неузнанным,
требуется не  только особое искусство,  но и изрядное везение.  В лице Сола,
Фреда и Орри мы оплачивали искусство, но вот везение, увы, не купишь.
     Впрочем, пока нам  все-таки везло.  Раттнер  от имени Фреда звонил  еще
дважды,  а  в два часа его сменил  Орри.  В первый раз Раттнер  сообщил, что
Хитс, заглянув в магазин оптических принадлежностей и в книжную лавку, зашел
в ресторанчик на Сорок пятой улице, где в настоящее время обедает в обществе
двух незнакомых мне по описанию  мужчин, а во второй - сказал, где его может
найти Орри. Признаков полицейской  слежки по-прежнему не наблюдалось. Днем и
ближе  к  вечеру  Орри  звонил  несколько  раз. Хитс со  спутниками отбыл из
ресторанчика  в 2.52, они  взяли такси и доехали до многоквартирного дома на
Шестьдесят  девятой  улице, где  жил Хитс.  Поднялись  наверх.  В  5.35  оба
незнакомца вышли на улицу и удалились пешком. В 7.03 вечера  Хитс спустился,
взял такси, поехал в ресторан  "Чезар",  встретился  и отужинал там с Деллой
Девлин. В 9.14  они покинули ресторан и поехали на такси на Пятьдесят первую
улицу, зашли в  серый кирпичный дом,  где  и оставались до сих пор. В десять
вечера Орри сменил Сол и продолжал нести наблюдение на углу Пятьдесят первой
улицы и Лексингтон-авеню.
     К  тому времени я уже не находил себе места, а  Вулф  лез  вон из кожи,
пытаясь   прикинуться  беззаботным.  От  половины   десятого   до   половины
одиннадцатого он  четырежды путешествовал к книжным полкам (личный рекорд!),
тщетно пытаясь подобрать подходящую книгу.
     - Неужто нервничаете? - не выдержал наконец я.
     - Да, - ответил Вулф как ни в чем не бывало. - А ты?
     - Я тоже.
     Этот  диалог  имел  место  почти  в одиннадцать.  Почти сразу  зазвонил
телефон. Я схватил трубку. Звонил Билл Дойл.
     Он тяжело дышал. - Погоди, отдышусь чуток, - попросил он. Потом сказал:
- Уйдя оттуда, он что-то заподозрил и начал петлять, как заяц. Мы подставили
ему Эла и  позволили стряхнуть  его - сам  знаешь, как Сол  устраивает такие
фокусы, - но все  равно,  мы едва  его не  упустили. Он протопал  пешком  до
пересечения  Восемьдесят  шестой  улицы  с  Пятой  авеню  и  вошел  в  парк.
Остановился возле  скамьи, на  которой сидела женщина с колли на  поводке, и
вступил в разговор. Сол говорит, что тебе нужно приехать.
     - Согласен. Опиши женщину.
     - Не могу. Я старался держаться подальше и не разглядел ее.
     - Где сейчас Сол?
     - На траве за кустом.
     - А ты где?
     - В аптеке. Угол Восемьдесят шестой улицы и Мэдисон-авеню.
     - Жди меня перед входом в парк с Восемьдесят шестой улицы. Я выезжаю.
     Я развернулся и сказал Вулфу:
     - В Центральном парке. Разговаривает с женщиной и собакой. До скорого.
     - Ты вооружен?
     - Еще бы, - ответил я уже от двери.
     - Терять им нечего.
     - Мне тоже!
     Я выскочил  наружу, сбежал по ступенькам и помчался к  такси, в котором
ждал Херб. Увидев меня, он выключил радио и запустил мотор.
     - Угол Восемьдесят шестой и Пятой, - выпалил я, запрыгивая на сиденье,
     Мы поехали вверх по Одиннадцатой авеню, потому что идиотские светофоры,
понатыканные на Десятой авеню буквально на  каждом шагу,  не  позволяют даже
как  следует разогнаться. А  вот на Одиннадцатой, если не зазеваешься, можно
покрывать за один бросок аж двенадцать, а то и более кварталов - мы же, сами
понимаете, не  мешкали.  На  Пятьдесят  шестой улице мы свернули  на восток,
протащились до перекрестка  и завернули налево, на Пятую авеню. Там я уже не
выдержал  и потребовал от Херба, чтобы он сменил  скорость улитки хотя бы на
черепашью, на  что Херб  ответил, чтобы  я выкатывался наружу  и шел пешком.
Когда  мы  наконец добрались  до Восемьдесят  шестой  улицы, я  выскочил  на
тротуар,  не дожидаясь,  пока  машина остановится, и сломя голову ринулся ко
входу в парк.
     Билл  Дойл  поджидал  меня  там.  Бледный,  с  вытянутой   физиономией,
изможденный -  все  оттого, что слишком  увлекался  сказками  и  слепо верил
всяким  проходимцам,  которые  предсказывали,  что  на  этот раз  точно,  ну
совершенно точно победит Скунс, а не Роджер Грейв.
     - Какие новости? - осведомился я.
     - Никаких. Жду вот.
     - Можешь указать мне куст Сола, не вызвав подозрений у пса?
     - Да, если Сол еще там. Это не так близко.
     -  Не  доходя ярдов сто, сверни на газон. Они не  должны  нас услышать.
Пошли.
     Я  зашагал вслед за Биллом по асфальтированной дорожке. Сначала дорожка
поднималась  в гору и одновременно загибалась в правую сторону. Под одним из
фонарей две молодые пары остановились, чтобы  в споре  выяснить,  кто из них
больше влюблен,  и  нам пришлось  сделать  крюк,  чтобы обойти  их.  Дорожка
выровнялась и дальше шла в окружении развесистых деревьев.  Мы  миновали еще
одни фонарь. Встретили старичка,  который  так оживленно размахивал тростью,
что  едва не звезданул меня  по уху. Дорожка свернула  налево, вывела нас на
открытое  пространство,   затем  погрузилась  в  кустарник,  когда   посреди
замаячила развилка, Дойл остановился.
     - Отсюда до  них футов двести, - шепнул он, указывая влево. - Во всяком
случае, там я их оставил. А Сол вон там.
     - О'кей, я пойду первым. Подталкивай меня в нужном направлении.
     Я ступил на  траву и осторожно двинулся вперед, пригибаясь перед  низко
нависшими  ветвями. Вскоре Дойл потянул меня за рукав и, когда я  обернулся,
указал налево.
     - Вон  в тех  кустах,  - прошептал он. -  Он был  под самым  высоким  в
середине, но сейчас я его не вижу.
     На зрение я не жалуюсь,  но целую минуту не мог ничего различить,  хотя
глаза  уже  давно  привыкли  к  темноте.  Лишь  минуту  спустя  мне  удалось
разглядеть  очертания  холмика под кустом, на который показал Дойл. По  моей
спине пробежал холодок. Раз Сол еще здесь, значит,  и Хитс и женщина с колли
тоже  должны быть на месте. Разумеется, мне их не было видно из-за кустов. Я
принялся  обдумывать план дальнейших  действий.  Меня подмывало  застать  их
вместе, пока они не разбегутся по сторонам, но если Сол был настолько близко
от них, что мог слышать их разговор, портить его игру мне тоже не  хотелось.
Более всего меня привлекал замысел подкрасться и залечь рядом  с Солом, но я
опасался, что меня  могут услышать  - если не люди, то псина. Ломая над этим
голову,  я услышал за спиной шаги, но  оборачиваться не стал, думая, что это
какой-нибудь припозднившийся прохожий. Я понял свою ошибку, когда шаги вдруг
стихли, а незнакомый голос спросил:
     - Тигров высматриваете?
     Я  резко развернулся. Фараон!  Принесла  нелегкая.  Только  их  мне  не
хватало.
     - Добрый вечер, - вежливо поздоровался я - Вот, подышать вышел.
     - А что, на аллее воздух хуже? - съехидничал он. Простой патрульный, но
бдительный,  как  свора  сторожевых  псов.  Он  шагнул  вперед  и пристально
вгляделся  в темноту,  в  сторону кустов,  за  которыми  залег Сол. Внезапно
фараон  издал  изумленное восклицание и решительно двинулся к кустам. Должно
быть, он тоже не жаловался на  зрение. Времени  принимать  решение у меня не
оставалось. Я быстро зашептал на ухо Дойлу.
     - Хватай его фуражку и беги, будто за тобой черти гонятся!
     Дойл  повиновался.  С тех пор я его должник,  ведь он не колебался даже
тысячной  доли  секунды. В четыре прыжка  он подскочил  к полицейскому, лихо
смахнул фуражку и дал стрекача,  прыгая, как  обезумевший кенгуру. Я остался
стоять как вкопанный. Фараон поступил, как от него и ожидалось. Вместо того,
чтобы  махнуть  рукой  на шаловливого  бездельника  и  продолжать  охоту  на
предполагаемого злоумышленника (или хотя бы сграбастать меня), он устремился
за  Дойлом,  вопя  во все  горло, чтобы  тот остановился.  Дойл, который уже
выскочил на аллею и несся по ней как угорелый, был  пока впереди, но  фараон
наседал ему на пятки. Вскоре они скрылись из глаз.
     Поднятый ими бедлам в корне изменил обстановку. Я быстро обогнул  кусты
и  не таясь зашагал к парочке,  по-прежнему сидевшей на скамье.  Не  обращая
внимания на колли, которая смирно лежала у их ног, я подошел к ним вплотную.
При моем приближении пес вскочил и предупреждающе зарычал.  Моя рука нырнула
в карман.
     - Скажите собаке, что я свой, - предложил я. - Жаль было бы пристрелить
такого красавца
     - А с  какой стати... -  начал было Хитс, но  осекся. Потом поднялся во
весь рост.
     -  Да,  это я, - сказал я.  -  Представляю  здесь Ниро Вулфа. Кричать и
звать на помощь не советую - нас здесь двое. Выходи, Сол. Следи за псом - он
может не ждать приказа.
     Со  стороны кустов послышался шорох, а  в  следующую секунду  показался
Сол. Он подошел к нам, и я спросил:
     - Ты слышал, о чем они говорили?
     - Главным образом, да. Большую часть я расслышал.
     - Интересно?
     - Очень.
     -  Это незаконно!  - объявил Хитс. Он  был вне  себя от возмущения  или
чего-то иного. - Это нарушение права личности...
     - Вздор. Приберегите это для суда. Возле  входа нас ждет такси. Четверо
людей прекрасно разместятся  в нем вместе с собакой. Мистер  Вулф ждет  вас.
Пошли.
     -  Вы  вооружены,  -  заметил  Хитс.  -  Это  нападение  с  применением
огнестрельного оружия.
     -  Я иду домой,  -  заявила женщина, которая впервые  подала голос. - Я
позвоню мистеру Вулфу  или попрошу мужа позвонить  ему, - тогда и посмотрим,
как  быть дальше. Я  выгуливала собаку, а  этот  господин  подошел ко мне  и
завязал разговор. Возмутительно! Как вы посмели угрожать моей собаке!
     Она встала, и колли тут же насторожилась.
     - Что ж, - произнес  я. -  Я не возражаю. Ступайте домой,  а мы с Солом
обратимся в полицию и в ФБР  и честно расскажем  обо все, что я видел, а Сол
слышал. И не думайте, что  вам  удастся оправдаться. У нас такие  репутации,
что нам верят на слово.
     Они переглянулись. Потом дружно, как по команде, посмотрели на меня.
     - Мы поедем к мистеру Вулфу, - пробормотала женщина.
     Хитс  огляделся  по сторонам, словно надеясь,  что кто-то подоспеет  на
выручку, потом нехотя кивнул.
     - Очень благоразумно с  вашей стороны, - похвалил я. - Иди вперед, Сол.
К выходу на Восемьдесят шестую улицу.

     VIII 

     Колли мы  оставили на попечение Херба в такси  напротив дома Вулфа. Еще
никогда собака не переступала порог нашего жилища  и я не собирался нарушать
это правило ради пса, не питавшего ко мне  симпатии. Херб, по моему  совету,
поднял в машине перегородку.
     Я  отпер дверь своим ключом,  впустил всю  компанию,  завел  парочку  в
гостиную, где оставил Сола  приглядывать за ними, а сам прошел через смежную
дверь в кабинет.
     - Все в порядке, - сказал я Вулфу. - Они здесь. Теперь ваш черед.
     Вулф, громоздившийся за своим столом, отложил в сторону очередную книгу
и спросил:
     - Миссис Рэкил?
     - Да. Они сидели на лавке, рядом лежал пес, а Сол притаился за  кустами
и что-то услышал - не знаю, что именно. Я предложил им на выбор полицию, ФБР
и вас, и они выбрали вас. Она, по-видимому, надеется, что сумеет откупиться.
Привести сначала Сола?
     - Нет. Приведи их.
     - Но Сол может сказать вам...
     - Мне это не нужно. Или, если я... Посмотрим.
     - Привести Сола вместе с ними?
     - Да.
     Я  вышел в гостиную  и пригласил  их  заходить. Миссис  Рэкил уселась в
красное кожаное  кресло,  так  плотно  сжав  губы,  что  их не  было  видно.
Физиономия  Хитса  вообще  ничего  не  выражала,  но  по  такой  круглой   и
одутловатой ряшке,  как у него, совершенно  нельзя судить о  чувствах,  даже
если очень постараться. Сол примостился было  на кресле у дальней стены,  но
затем по просьбе Вулфа пересел поближе к моему столу.
     Миссис  Рэкил  тут  же  перешла  в наступление.  Она  заявила,  что  от
возмущения  не находит слов. Надо же - шпионить за ней, да еще и угрожать ее
собаке! Позорно и неслыханно. Она этого не потерпит.
     Вулф позволил ей выговориться, а потом сухо заметил:
     - Вы меня удивляете, мадам. - Он потряс головой. -  Несете всякий вздор
о попранных правах, когда сами находитесь в смертельной опасности. Разве  вы
не понимаете, что я сделал? Не отдаете себе отчета в  том, в каком положении
оказались?
     - Это вы несете вздор, - хрипло выпалил Хитс.  - Нас доставили сюда под
угрозой. Фактически - силой. По какому праву?
     - Я вам  скажу.  - Вулф откинулся на спинку кресла.  - Удовольствия мне
это не доставит,  поэтому  я буду краток. В  том, что касается  меня. Вам же
предстоит принять жизненно важное решение, и вы  имеете право знать,  каково
ваше  положение.  Но  сначала  позвольте  мне представить вам  мистера  Сола
Пензера. - Его взгляд переместился. - Сол, ты следил за мистером Хитсом и не
выпускал его из вида вплоть до тайной встречи с миссис Рэкил?
     - Да, сэр.
     - Тогда рискну высказать предположение. Я полагаю, что во время встречи
он  выражал глубокое возмущение по поводу  попытки опорочить  мисс Гоухин  и
потребовал, чтобы миссис Рэкил пошла  на попятный  и  не  давала  денег.  Ты
многое слышал из их беседы?
     - Да, сэр.
     - То, что ты услышал, не ставит под сомнение мое предположение?
     - Нет, сэр.
     - А подтверждает его?
     - Да, сэр. Весьма.
     Вулф повернулся к Хитсу.
     - Высочайшая квалификация мистера Пензера общеизвестна,  хотя  вы о нем
до сих ничего не слышали.  Думаю, суд присяжных поверит  ему, а уж полиция с
ФБР  и подавно. Так что мой вам совет,  сэр,  -  попытайтесь хотя бы урезать
потери.
     -  Потери? -  Хитс попытался презрительно  фыркнуть,  но  попытка вышла
довольно жалкой. - Я ничего не терял.
     -  Потеряете. Причем помимо своей воли.  - Вулф погрозил ему пальцем. -
Неужто вы  еще  сами не поняли? В среду вечером, позавчера,  когда  вы и еще
шестеро сидели здесь, я  пребывал в замешательстве.  Я стоял перед выбором -
либо отказаться от  этого  дела,  либо применить одновременно  дюжину весьма
изощренных подходов, на что меня попросту не  хватило  бы. Ни то,  ни другое
меня, понятно, не устраивало. Поскольку изменить случившееся я  был уже не в
состоянии, я хотел устроить так, чтобы  хоть что-нибудь произошло  у меня на
глазах, с этой целью я разработал план... довольно грубый, но меня он вполне
устраивал. Я  сделал одно  предложение мистеру  и миссис  Рэкил. Я, конечно,
облек  его  в  достаточно осторожную  форму,  но  суть состояла в том, что я
попросил их выделить деньги на подкуп  свидетеля.  В этом случае  исход дела
решали бы судейские крючкотворы.
     Вулф стрельнул глазами в миссис Рэкил.
     - И вы самим идиотским образом попались.
     - Я? - презрительно ощерилась она. - Каким образом?
     - Вы заглотали  наживку  вместе с  удочкой. Ваш  муж, святая  простота,
сомневался, вы  же не колебались ни секунды. Вы  решили, что я, осознав, что
дело  мне не  по зубам,  решил  заполучить  деньги  мошенническим  путем,  и
возликовали. Почему? Ведь  это не просто не соответствовало роли, которую вы
играли, но вообще выглядело сверх всякой меры нелепо. Вы уверяли, что хотите
лишь одного: чтобы убийца вашего племянника был изобличен и понес наказание.
И тем не менее вы  были готовы потратить деньги - изрядные  деньги - на  то,
чтобы  подкупить свидетеля. В противном случае вы просто  девственно наивны,
во что верится с трудом. В любом случае пищу для размышлений я уже получил.
     Вулф  смотрел  на нее в упор. Миссис  Рэкил тоже пожирала его  глазами.
Вулф продолжил:
     - И я начал рассуждать.  А что, если  вы сами  убили своего племянника?
Раздобыть яд было для вас так же несложно, как и для остальных. Что касается
возможности, то,  по  вашим  словам,  вы  не  заходили  в  комнату  к вашему
племяннику после  того,  как там  побывала миссис  Кремп,  которая  положила
пилюли в его коробочку, но как вы можете  это доказать? Нет, алиби у  вас не
было.  ФБР  и  полицию  вы  могли  теребить  специально,  для  отвода  глаз.
Обратиться ко мне решил ваш  супруг, а не вы, и вполне естественно, что  вам
захотелось присутствовать при нашей беседе. Что же касается мотива, то здесь
нужно еще поработать, хотя  вы сами  дали  мне пищу для ума.  Например,  без
всяких видимых  причин вы были уверены, что  вашего племянника убил какой-то
коммунист в отместку  за предательство общего  дела;  это  вы заявили первым
делом, едва успев переступить порог  моего дома в тот раз, во вторник. Может
быть, а все дело в том, что вы сами - коммунистка?
     - Чушь! - процедила она.
     Вулф покачал головой.
     - Не обязательно. Я сам не  люблю, когда людей несправедливо обвиняют в
приверженности  коммунистическим  идеям,  но   ведь  в  душу  к  каждому  не
заглянешь,  а внешность обманчива. Возникает вопрос: если вы и в  самом деле
коммунистка  или  сочувствующая,  почему  вы   настолько   замучили   своего
племянника, что он, надеясь от вас откупиться, солгал, что работает на  ФБР?
Почему вы  сами не признались  ему,  что разделяете коммунистические идеалы?
Должно быть, не осмелились.  Вы опасались, что он может передумать, выйти из
партии и рассказать обо  всем, что ему известно  - такое в последние годы не
редкость. Поэтому вы и напускались на него, пытаясь не ударить лицом в грязь
перед друзьями и знакомыми. Представляю, каким ударом для вас стало известие
о  том, что  он работает на  организацию,  являющуюся  заклятым  противником
коммунизма.  Для вас  он  стал сразу  представлять смертельною  угрозу, даже
будучи вашим домочадцем.
     Вулф чуть подался вперед.
     - Два  дня назад я только строил гипотезы, но не сейчас. Ваша встреча с
мистером  Хитсом  превратила  мои  умозаключения  в  убеждения.   Почему  вы
согласились встретиться с ним тайком? Что дало  ему право потребовать от вас
отказаться от  выделения денег  на  подкуп мисс  Девлин?  Думаю, что, будучи
коммунисткой, вы  вносили  определенные  суммы для партии, и  в  частности в
попечительский  фонд,  а мистер Хитс, являясь  распорядителем  этого  фонда,
согласен скорее  отсидеть в тюрьме, чем предать огласке имена жертвователей.
Словом,  моя уловка сработала... не  без толики  везения. Признаться,  нам с
мистером  Гудвином пришлось несладко. Еще  совсем недавно я не поставил бы и
ломаного гроша на то, что мне удастся вывести вас на чистую воду. Теперь же,
слава  Богу, дело  в  шляпе. Мои  умозаключения полностью подтвердились. Вам
крышка.
     - Вы просто  чванливый  болван, - проскрежетала миссис Рэкил.  Пожалуй,
впервые она  смотрелась по-настоящему внушительно. Вулфу не удалось  пробить
брешь в ее бастионах. Миссис Рэкил была  непоколебима, как скала.  - В жизни
не  слышала  такого  вздора.  Что  за  ослиные умозаключения? Я отдыхала  на
скамейке в  парке, а этот мистер Хитс просто подошел и завязал беседу. - Она
метнула  презрительный  взгляд на  Сола.  - Мало ли  чего наговорил вам этот
субъект.
     Вулф кивнул.
     -  Это, конечно, ваша лучшая линия защиты. Что ж, я не стану ломиться в
запертую дверь.  - Он перевел взгляд на Хитса. - А вот ваши позиции выглядят
хуже защищенными, и я не представляю, как вам удастся выкрутиться.
     - Бивал я противников  и посильнее, чем вы, - отмахнулся Хитс. - Людей,
облеченных властью. Империалистов, пытавшихся подчинить себе весь мир.
     - Несомненно, -  согласился Вулф - Однако, даже если  вы воздаете им по
справедливости,  в  чем я сомневаюсь,  сейчас  вы имеете  дело со мной. Я не
пытаюсь подчинить себе  весь мир,  но я припер вас  к стенке, и  вам  уже не
отвертеться. Объяснить? Будучи распорядителем денежного фонда  своей партии,
составляющего  почти  миллион  долларов, вы готовы идти на  отчаянный  риск,
чтобы  держать в тайне имена жертвователей. Вы  не подчинились даже законной
власти. Видимо, вы готовы пойти на все, чтобы не раскрыть эту тайну. Но одно
имя  вы мне сейчас раскроете: я имею в виду миссис Бенджамин Рэкил. А  также
назовете мне даты и суммы, которые она вносила. Итак?
     - Мне нечего вам сказать.
     - Пф! У  вас  нет другого  выхода.  Давайте  взвесим, что  случится.  Я
уверен,  что   миссис  Рэкил  убила  своего  племянника,  заподозрив  его  в
сотрудничестве с ФБР и полагая в силу этого, что  он представляет угрозу для
ее партии и для нее самой. В ближайшее время мою  уверенность разделят также
и ФБР с полицией.  Пусть у них это займет день или даже целый год, но неужто
вы считаете что есть хоть даже самый крохотный шанс, что мы не выведем ее на
чистую воду? Зная, что она раздобыла яд, мы рано  или  поздно выясним, где и
как она его получила.
     Вулф покачал головой.
     -  Нет. Вам  придется отдать ее на  заклание.  Она представляет для вас
смертельную опасность. Полиция не станет с вами церемониться - знали ли вы о
ее  принадлежности  к  коммунистической  партии?  Вы говорите, что  нет, или
отказываетесь отвечать.  Они неминуемо раздобудут доказательства, уличающие,
вас и ваша песенка спета. Более того, в их руки может  попасть и весь список
жертвователей. И что получается? Вместо административного взыскания за отказ
давать  показания на суде вам дают длительный  срок  за  утаивание важнейших
улик в деле об убийстве.  Приплюсуйте сюда  дело, которому вы служите. Вы же
знаете, как относится к коммунизму большинство американских граждан, включая
меня.  Неужто  вы  согласны, что  к одиозности  этого образа  присовокупится
клеймо  позора из-за выгораживания убийцы? - Вулф приподнял брови.  - Будьте
реалистом, мистер  Хитс. Вспомните прошлые  ошибки.  Не в  первый  раз люди,
сбитые с толку коммунистами, роя ямы другим, попадали в них сами. В странах,
где правят коммунисты, все тюрьмы переполнены - я  уж не говорю о  могилах -
бывшими "товарищами", допустившими неосторожность.  Но в  Америке, где вы не
правите и, надеюсь, никогда до власти не доберетесь, вы не можете  позволить
себе роскоши выгораживать убийцу.  Нет. Она для вас страшнее гремучей  змеи.
Сколько она внесла денег и когда?
     Да,  физиономией Хитса можно было залюбоваться. Не унаследуй он деньги,
он бы мог  зарабатывать их, играя в покер. Глядя на него, никто  не раскусил
бы - блефует Хитс или у него и в самом деле тузовое каре на руках.
     Он встал.
     - Я дам вам знать завтра.
     - О, нет, - буркнул Вулф. - Я  должен сначала вызвать полицию. А у  вас
должны взять свидетельские показания. Арчи?
     Я уже занял позицию у двери в прихожую.  Хитс шагнул ко мне. - Я ухожу,
-  провозгласил он и попытался протиснуться мимо меня. У меня руки чесались,
чтобы вмазать  ему оплеуху, но я  сдержался и просто оттер его плечом.  Хитс
пошатнулся, но удержался на ногах.
     - Это нападение, - сказал он, обращаясь почему-то к Вулфу, а не ко мне.
- Вы нарушаете закон. Вы об этом пожалеете.
     - Чушь! - Вулф внезапно взорвался. -  Черт побери, неужели вы считаете,
что  я позволю  вам  уйти и собрать экстренное  заседание своего  политбюро?
Повторяю:  вам крышка. Вы  не сможете  ее выгородить.  Сбросьте шоры с глаз!
Итак?
     - Нет, - отрезал Хитс.
     - Вы готовы сказать мне правду?
     - Только не вам. Полиции.
     Миссис Рэкил взвилась.
     - Вы что, совсем рехнулись? Не будьте болваном!
     Хитс пристально посмотрел на нее.  Трудно  упомнить, сколько  вранья  и
фальши  слышал я в стенах  кабинета Вулфа, но то, что отмочил Генри Джеймсон
Хитс, побило все рекорды. Глядя прямо в глаза миссис Рэкил, он отчеканил:
     - Я должен выполнить свой гражданский долг, товарищ Рэкил.
     - Арчи, вызови мистера Кремера, - велел Вулф.
     Я подошел к своему столу и снял трубку.

     IX 

     На  следующий  день,  в субботу, Венгерт с Кремером  стояли в  кабинете
напротив стола Вулфа. Стояли они потому, что  провели у нас уже целый час  и
теперь собирались  уходить. На словах  ни один из  них не  признал, что Вулф
оказал большую услугу американским гражданам, включая их  самих, но в  целом
оба держались достаточно дружелюбно.
     Когда они повернулись к двери, я сказал:
     - Одну минуточку.
     Они воззрились на меня. Я обратился к Венгерту:
     -  Я  думал, что об этом скажет мистер  Вулф, но  ни он, ни вы эту тему
затрагивать  не  стали.  Я  говорю об  этом  только  в плане  конструктивной
критики.   Девушки,   тайные  агенты   ФБР,   даже  законспирированные   под
коммунисток,  не  имеют  права  просто  так,  за  здорово  живешь,   обижать
добропорядочных граждан. Чего,  скажите, выиграла Кэрол Берк, назвав меня  в
присутствии свидетеля дешевой  задрипанной марионеткой? Да,  я  понимаю, она
точила на меня зуб за то, что  я  обнаружил ее в стенном шкафу. Мне кажется,
вам следует провести с ней разъяснительную работу.
     Венгерт набычился.
     - Кэрол Берк? Это что еще за ерунда?
     - Бросьте вы, - поморщился я. - Ежу ясно,  кто  она  такая. Мистер Вулф
даже не соизволил унизиться, чтобы упомянуть это. Кто еще мог рассказать вам
о нашем  разговоре с Деллой Девлин? Она достаточно доверяла мисс Берк, чтобы
позволить ей спрятаться в стенном шкафу,  и, безусловно, пересказала ей нашу
беседу. Может,  хотите устроить со  мной  публичный диспут на телевидении на
эту тему?
     - Нет. Ни с вами, ни с кем-либо другим. У вас язык без костей.
     - Только с близкими людьми.  Скажите "пожалуйста", и я обещаю никому не
рассказывать.  Я  хочу  только внести одно полезное  уточнение. Возможно,  я
марионетка, и пусть даже задрипанная, но я вовсе не дешевый!
     Кремер не выдержал.
     -  Нет,  это  уже слишком,  - рявкнул он. -  Ты  совершенно  невыносим.
Пойдемте, Венгерт, я спешу.
     Они отчалили. Я думал, на том история  и кончится, но пару дней спустя,
в понедельник,  когда Вулф диктовал мне письмо,  зазвонил телефон; звонившая
представилась Кэрол Берк. Я сдержанно поздоровался и спросил:
     - Как вы себя ведете?
     - Ужасно,  когда  это  требуется, - весело  прощебетала она,  - Кстати,
когда  дело  не касается работы,  как  сейчас, когда  я  звоню из телефонной
будки, я могу  быть совершенно очаровательной. Мне показалось,  что я должна
перед вами извиниться за то, что назвала вас дешевым.
     - О'кей. Извиняйтесь.
     - Может  быть, вы предпочтете, чтобы  я извинилась с  глазу  на глаз? Я
готова понести наказание.
     - Что ж, тогда  послушайте. В прошлую среду я подумывал, что  не  плохо
было бы в один прекрасный день найти время  и выложить вам все, что  я о вас
думаю. Я  согласен встретиться и  облегчить душу. Я  скажу  вам,  что  о вас
думаю, а вы будете извиняться. Бар "Черчилль" в половине  пятого устроит? Вы
имеете право появиться со мной на людях?
     - Разумеется. Появляться на людях вменяется мне в обязанность.
     - Прекрасно. Я воткну серп и молот в петлицу.
     Я положил трубку, повернулся и сказал Вулфу:
     -  Кэрол  Берк, между  прочим.  Я  собираюсь угостить ее  коктейлем, а,
может, и  еще  чем-нибудь.  Поскольку она связана с делом, которое мы только
что завершили, расходы я, естественно, отнесу на казенный счет.
     - Ни за что, - заявил Вулф и возобновил диктовку.