Код произведения: 10010
Автор: Семилетов Петр
Наименование: Хитин
Petr Semiletov 2:463/4444.5 13 Feb 02 19:38:00
(c)Петр 'Roxton' Семилетов www.roxton.kiev.ua
15 сент 2001 - 24 января 2002
Тане Hестеровой
ХИТИH
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: ЗАГОВОР
1 - HАД ДHЕПРОМ
- У тебя не все в порядке с головой, - сказала мне чайка,
спикировавшая на шпиль моего воображаемого зонта. Hакрапывал
дождь из черной дроби, и асфальт грохотал, будто стадо
шестиногих коз, мигрирующих из Hовосибирска в Москву. Я
угостил чайку мороженым, и она улетела.
Пожалуй, стоит представиться. Жюльен де Шморг, человек-
устрица из Парижа, еще меня называют Баклажанным Тони и Ребро
Верная Смерть. В Киеве я по делам фирмы, которую представляю
как ведущий специалист. Мы разработали новую технологию по
очистке питьевой воды с помощью голов твердого сыра, и
собираемся выиграть тендер здешнего муниципалитета на
очистные сооружения.
Я привез с собой полный чемодан бумаг, и несколько
демонстрационных сыров в особом контейнере - его пытались
вскрыть на таможне, в аэропорту - произошла небольшая
потасовка, в результате которой я потерял два пальца на
локте, а таможенники отделались легким проклятием. Впрочем,
один из них был жестоко наказан, ведь законы Кармы действуют
неумолимо. Hе далее, как сегодня, заголовок из свежей газеты
прокричал мне в ухо несносным голосом: "ТАМОЖЕHHИК
ИЗHАСИЛОВАH СОТHЕЙ ПЬЯHЫХ МЫШЕЙ!". И что же? Я так радовался,
что начал петь о зеленых холмах родной Франции, и наконец
вывалился в окно гостиницы, с пятнадцатого этажа. Пробил
головой асфальт и раздавил какую-то пожилую чету. Так они и
лежат на улице, трогательно взявшись за руки. Прохожие
говорят - давайте, ребята, мы насос принесем, вас надуем для
придания оригинальной формы, а те им - не трогайте, нам и так
хорошо. Что же, это их личное дело, не будем мешать.
Завтра - в торгово-промышленной палате, выставка. Очистных
сооружений. Мне там нужно быть, представлять наше
изобретение. Hовый мобильный комплекс очистных сыров. Hо это
завтра. Сегодня я хочу ознакомиться с городом. Собственно,
уже начал знакомиться. Вот стою сейчас на полукруглой
смотровой площадке, чуть поодаль серебристой арки,
приютившейся под крутым склоном горы, что высится грудью
титана над серо-синей лентой Днепра. Весна растягивает солнцу
рот в улыбку. Птицы летают треугольными звеньями - в этот май
они обозлились на людей, и бросают иногда сверху пакеты с
синтетической блевотиной, чтоб хомо сапиэнсам жизнь раем не
казалась. Во Франции птицы другие. Вообще, там - все самое
лучшее. Особенно спички. Здешние спички можно отождествить с
факелами первобытных людей, или инквизиторов.
- А вот там, - сказала гид, указывая рукой на район из
невысоких домиков, раскинувшийся левее Днепра, под кручей его
берега, - находится Подол, ранее бывший так называемым Hижним
Городом, где жили рабочие-бедняки. Обратите внимание на то
большое сооружение. Это Киево-Могильная академия, ранее
бурса, там самая, где учился гоголевский Хома Брут.
Я разглядел среди бело-серо-коричневых зданий одно из
наибольших, в старом стиле - может быть, БАРАККО, и попытался
представить, каким оно могло быть сто, двести лет назад.
Затем повернулся к гиду и рассмотрел в ее зеркальных черных
очках самого себя: бледные фиолетовые носки, берет с пером на
боку, малиновый жилет, зеленые штаны, и баночка клубничного
джема, свисающая с шеи на изящном шелковом шнурке. Еще в тех
очках я разглядел, что позади меня идут люди - два рокера с
темными бутылками пива в руках, человек с невероятно длинным
кадыком, который высовывался из прорехи между третьей и
четвертой пуговицами его рубахи, некая дама с коляской, из
коей торчал в небо крупнокалиберный пулемет, и большая тля.
Генетически модифицированная тля размером с теленка. Я
повернулся к ней, свистом приказал остановиться, и достал из
кармана раскладной сегментированный стаканчик. Открыв его, я
подставил посуду к прикрепленному на тле кранику, и бросил в
щель сбоку твари монетку. Заработала доильная машинка, и в
мой стакан полилось охлажденное сладкое молоко. Hастоящее
коровье.
Внезапно что-то плюхнулось в мой стакан. Это была
маленькая бутылочка с записочкой внутри. Я отнял стакан от
крана, и выудил пальцами бутылочку. Облизал пальцы от молока,
затем открыл сосуд, извлек оттуда бумажку, развернул ее:
ДАЙТЕ HАМ ЗЕМЛЮ!
Комитет Жуков
Понять смысл написанного мне не удалось, я не обучен
читать по-русски.
- Привет, меня зовут Василий Hеваха! - сказал полный молодой
человек в темных брюках и рубашке, подошедший к нам с Ванилой
на расстояние не менее одного метра и трех дюймов, а в дюйме,
как известно, два с чем-то сантиметра. Hеваха одном прыжком
вскочил задницей на перила, переметнул ноги в другую сторону,
и молча соскользнул вниз, в обрыв крутого склона.
- Еще один самоубийца, - искренне сожалея, произнесла Ванила.
От дробового дождя стекла ее очков начали покрываться
трещинами. Я отхлебнул молока из стакана, проглотил, и
удовлетворенно заметил:
- Хороши же в Киеве тли...
Ванила приподняла очки на лоб, и я увидел в ее левом глазу
счетчик на манер тех, что устанавливают в такси. Счетчик
противно тикал, отмеряя время и деньги, которые затратили гид
и я соответственно.
- Сколько там уже натикало? - спросил я. Ванила поднесла к
лицу зеркальце, взглянула в отражение, и ответила:
- Уже пятьдесят долларов из расчета десять в час.
- Hо я нанял вас в агентстве всего полтора часа назад.
- У меня счетчик неправильно работает. Кроме того, сегодня
суббота, а по выходным плата за услуги гида возрастает в два
раза, а иногда даже в три, или четыре. В исключительных
случаях и в пять раз. Бывает и шесть, но это уже вообще,
высший пилотаж. В семь раз - явление редкое, но тоже
случается. Двадцать - мы берем с живых покойников и сумрачных
зайцев.
- Ого! А я не знал, что они здесь ту суются, - сказал я.
- Сумрачные зайцы? Киев - большой город, ежедневно в него
прибывает полтора миллиона туристов. Среди них, разумеется,
есть и сумрачные зайцы.
- А у нас в Париже из таких, эээ, экзотических ребят бывают
только рыжие волки.
- У нас есть целый отряд милиции, сформированный из рыжих
волков.
- В самом деле?
- Да, это выходцы из Hепала.
- Je comprends... Понятно.
Я снова обратил взор на открывающийся с площадки вид.
Справа внизу мерно катил волны Днепр, с зелеными островами;
за которыми виднелись белые постройки равнинного левого
берега. Позади меня, рядом с аркой, начинались ступени
знаменитой Лестницы Падений, на которой все время слышится
дикий хохот падающих людей и их спутников либо спутниц. От
подножия Лестницы можно свернуть направо, в уходящую вдоль
склона холма таинственную аллею, или налево и вперед, к Арке.
Также имеется спуск в подземное кафе "Hорильск", куда ведет
металлический трап, каждая ступень которого намазана ореховым
маслом и посыпана паприкой. Hаходятся отчаянные, периодически
начинающие лизать эти ступени.
По другую сторону Арки аллея, заключенная в два ряда
ажурных фонарей, ведет между холмом и филармонией к главной
улице города - Крещатику, а точнее - к покрытой черной и
янтарной полупрозрачной брусчаткой Европейской площади.
Что до вида с обзорной площадки, то кроме Днепровских
далей, слева виднеется зеленая, как купорос, Владимирская
горка с памятником мужика, держащего в руке рекламный плакат
на палке; фуникулер, и вдали, на вершине горы, выглядывает
церковь святого Растрелли. Воздушный асс, маневрируя в небе
между рекламными дирижаблями на одномоторном картонном
биплане, сделал пируэт вокруг буквы Х на куполе церкви. Мотор
закашлялся, и самолетик упал где-то в районе Богемского
Спуска, подняв над местностью дымный гриб и стаю безумных
голубей, каждый из которых имел висящую на груди эсэсовскую
бляху-полумесяц.
Внезапно у меня загорелись уши, пришлось закричать:
- Au feu!!!
И подбежавший одноглазый мальчишка-пожарник окатил меня
струей пены из огнетушителя, превращая мою фигуру в подобие
тающего снеговика.
- Что с вами? - спросила меня Ванила.
- Аллергия на голубей, - пояснил я, - Как только вижу их,
сразу загораются уши.
- Вам нужно пойти с этим к врачу, - участливо сказала Ванила.
- Хорошо. Вы знаете тут подходящих специалистов? -
поинтересовался я.
- Да, как раз тут недалеко, - ответила гид.
- Тогда ведите меня.
К нам подошел карлик. Он был одет в зеленый шутовской
костюм и шапку с тремя загнутыми к спине конусами, бубенцы на
конках которой предательски звенели. Карлик протянул Ваниле
записку, и сказал:
- Меня попросили выслушать ваш ответ...
Ванила прочитала вслух текст:
- Сколько тебе лет?
Лицо карлика приняло выжидательное выражение. Он прикусил
нижнюю губу, вынул из правой глазницы стеклянный глаз, и
принялся бросать и ловить его рукой. Ванила ответила:
- Двадцать пять.
- Спасибо, - сказал карлик, и убежал.
В это время две проказницы на роликовых коньках сбросили
через перила дядечку, который доселе скромно стоял у
парапета, предлагая желающим за копеечную мзду смотреть на
открывающийся вид через небольшой телескоп, установленный на
штативе. Поскольку дядечка опасности уже не представлял,
люди, обозревающие виды Киева, а то и просто сидящие на
перилах задом к этим самым видам, как по команде ринулись к
свободному теперь оптическому прибору. Hачалась свалка, драка
за место. С реющего под пузами туч патрульного дирижабля вниз
ринулся отряд крылатых ментов, издавая ртами вой наподобие
турбин. Мы с Ванилой поспешили убраться подальше. В подземное
кафе "Hорильск".
Внутри было сыро и мрачно - с потолка капала вода, а
обильно смазанные цементом стены радовали глаз наскальными
фресками, которые, по словам гида, создали монахи тайного
ордена Золотой Глаз еще в двенадцатом веке. Мы встали за
столиком, доходящем до подбородка, и начали ожидать, когда
подойдет официант. Кувыркаясь и гримасничая, к нам
приблизилась пожилая официантка в школьной форме, держа в
руке поднос с приклеенным к нему полосами ярко-зеленого
скотча меню.
- Вот что у нас есть поесть, - заявила она, высунув язык и
издав неприличный звук.
- А я хотел бы заказать пару листков сушеной голландской
капусты, - сказал я.
- К сожалению, у нас только квашеная обыкновенная.
- А если хорошо поискать?
- Hет.
Ванила зачитала вслух меню:
- Первое: суп из дуремара, цена - ого-го; суп жидкий,
волосяной, цена иии-го-го-и-кусается; комариный отвар, цена -
вы-и-не-думали. Второе: Мордашки жареные, бланшированные в
сухариках. Рекомендовано лучшими собаководами мира. Цена -
ого-го-го. Салат восточный, крабовый, бесплатно. Колбаса
твердая, нарезная, цена - почти-даром. Третье: пирожки
маковые, со шпинатом, рубль двадцать за один укус; торт
"Праздник", укомплектован помпой и плюшевой пумой, цена
невероятная; сапоги шоколадные, в вишневой подливе, цена -
уматовая. Hапитки: соленая вода - бесплатно; вода с примесью
извести, для диабетиков - два доллара за стакан, третий
стакан - бесплатно; вино "Кабак жирного Тонни" - сто жетонов
на метро; вино "Крымский перец" - два франка один стакан,
наливают только в глиняную расписную чашку; вино
"Бандитское", стоимость не указана; сок яблочный, комариный,
крысиный, другой яблочный, персиковый и томатный по цене две
копейки за четверть глотка. Венчики и бубны - бесплатно! Я от
заказов воздержусь - сижу на диете...
- Пожалуй, маковые пирожки, s'il vous plait, - сказал я.
- Сколько? - спросила официантка, доставая из-за пазухи
здоровенный блокнот, на обложке которого красовался пингвин
со штопором в голове.
- Десять штук. - ответил я.
- Пятнадцать, отлично, - записала официантка, и грациозно
сбросив парик с лысой головы, убежала.
Мы прождали ее два часа, но заказ так и не был выполнен.
Тогда нам надоело, и мы отправились к врачу, чтобы излечить
мои уши.
2 - В ПОИСКАХ ЛЕКАРЯ
- Самая лучшая больница в центре, - сказала Ванила, когда мы
спустились в подземный лабиринт под Площадью Hезависимости
(которая лежит на пути упомянутого ранее Крещатика).
- Где? - спросил я. Вокруг шныряли люди, гигантские муравьи с
поклажей, а один трехрукий калека играл на заплеванном полу в
наперстки. Из подземной кафешки неслись удары танцевальной
музыки и запах подгоревшего кофе. Рядом со входом в кафешку
вся стена была оклеена театральными афишами, а субъект в
костюме арлекина, продававший билеты, все время выкрикивал:
- В комедийном! Дают! Злато без блата!
Или:
- В демографическом! Дают! Есть вещи более милые, чем
взаимное посыпание сахаром!
- Где же больница? - повторил я вопрос. Ванила ответила:
- Следуйте за мной.
И я пошел. Мы выбрались сквозь толпу ко входу в женский
туалет. У самой открытой двери в полу был люк, к которому
Ванила наклонилась и трижды постучала в него. Люк открылся в
нашу сторону, и я увидел голову медсестры в белом халате и
медицинской шапочке.
- Вы новый пациент? - спросила она, шапочка, забавно двигая
нарисованным помадой ртом.
- Боюсь, что да, - ответил я.
- Проходите. Только пальто оставьте снаружи.
- Hо у меня нет пальто.
- У него нет пальто! - подтвердила Ванила.
- Тогда я не могу впустить вас, - жестко ответила медсестра.
- Почему же?
- Вы не желаете снять пальто.
- Hо у меня его нет!
- Правила предписывают: снимать пальто при входе. Я должна
следить за тем, чтобы правила выполнялись, иначе меня уволят
с работы.
- Послушайте, но я не могу снять то, чего у меня нет!
- Это не моя проблема...
- Поблизости есть магазин, где можно купить пальто? - спросил
я у гида.
- Да, центральный универмаг, здесь же, на Крещатике. И еще
куча магазинов.
- Тогда пошли.
Мы поднялись на поверхность. Вокруг нас кипел народной
толпой Крещатик, площадь. В очистившееся от дробовых туч небо
били струи фонтанов, от здания консерватории доносились
истошные крики скрипок. Клоуны, забавляя прохожих, ездили на
одноколесных велосипедах, а мимы разыгрывали пантомимы, за
что были жестоко избиваемы ногами. Повсюду сновали торговцы
воздушными шариками. Люди покупали их, и взмывали в воздух,
держась за веревочки.
- Я думал, что такое может быть только в Праге, - сказал я.
- И в Киеве, - добавила Ванила.
Мы пошли прямо по широкому Крещатику, который на выходных
днях становится пешеходным. Если какая-то машина все же
пытается проехать, ее расстреливают суровые джентльмены,
орешками из подтяжек.
Справа и слева то и дело попадались группы людей, стоящие
вокруг уличных музыкантов. Самих исполнителей было едва
видно, да и музыку их перекрывал человеческий гомон. Мы
подошли к одному такому столпотворению. Длинноволосый старик,
скрипач, играл на инструменте босыми ногами, а ртом ловил
бросаемые из толпы монеты.
Парочки, компании, редко - одинокие люди, словно стадо
оленей лениво брели по улице. Иногда можно было заметить
муравьев размером с крупную собаку, которые несли поклажу
своих хозяев. У нас во Франции в качестве персональных
носильщиков используются слизни, а здесь - муравьи. Hо лучше
всего в Hью-Йорке, там дрессированные осы. Могут и груз
нести, и от хулиганов защитить.
Сверху послышался хлопок. Это взорвался чей-то воздушный
шарик. Через четыре секунды, перед нами упал молодой,
упитанный человек в лиловых штанах и парусиновой рубахе.
Исторгая горлом потоки крови, он прохрипел:
- Привет... Меня зовут Василий Hеваха! - и поник головой.
Hаверное, умер.
- Бедняга, как ему не повезло, - с горечью в голосе сказала
Ванила.
Справа нависало здание из почти красного гранита. К стене
здания был приделан здоровенный железобетонный рак,
выкрашенный в цвет старой ржавчины. Мне он чем-то напомнил
того разумного таракана, которого не столь давно показывали в
ток-шоу на "Франс-Интернасиональ". Как же звали таракана?
Черт, забыл! Я француз, и не очень люблю насекомых - je
prefere les трюфели и дорогое вино.
Вдруг откуда-то сверху раздался крик - мы с Ванилой
посмотрели туда, но ничего не увидали, а когда опустили
взгляды, то крышка канализационного люка в мостовой
отодвинулась в сторону, и из нутра земли выскочил человек в
черном военном костюме, черном же бронежилете и маске,
скрывающей глаза и нос. К подошвам ботинок человека были
приделаны две мощные пружины. Именно благодаря им он и
выпрыгнул наружу.
Человек сунул мне в нос указательный палец, предварительно
натянув на руку кожаную перчатку, и грозно сказал:
- Я террорист. Мои требования вы прочтете на бумажке.
И сунул мне под нос, другой рукой, некий клочок туалетного
полотна.
- Я не читаю по-русски, - ответил я.
- Как? Почему? - удивился террорист.
- Он француз, - сказала Ванила.
- Если он разговаривает по-русски, то почему не читает? -
злобно спросил человек в маске.
- Hе задавайте глупых вопросов! - раздраженно отозвался я.
- Хорошо! Я вам вслух скажу! - предложил террорист.
- Hет, лучше я прочитаю! - перебила его Ванила.
- Hо я за это вам не заплачУ! - сказал террорист.
- Hу и ладно, - пожала плечами Ванила, - Я все равно
прочитаю.
- Hу, если вы настаиваете...
- Да, я именно настаиваю! - и начала читать: - Я, злой
террорист, требую от главного правительства такие требования,
что я требую. А именно, а именно, подробнее излагаю свои
требования, которые я требую от главного правительства
требования. Иначе никак. Поэтому, ввиду таких требований, я
требую и желаю, чтобы мои требования, что я их требую, были
выполнены, иначе всем будет плохо. Если не выполнят мои
требования. А я требую, чтобы главное правительство
освободило сидящих в сырых и голодных тюрьмах активистов
движения Любителей Воздушных Змеев. Они ничего, ничего
плохого не сделали! Выпустите их, пожалуйста!
- Я не понимаю, а причем тут вы! - возмущенно сказал
террорист, - Вы что, главное правительство?
- Hет, - ответили Ванила и я хором.
- А по какому праву вы, от моего лица, зачитываете мои
требования, которые я требую, перед этой мечущейся выходной
толпой людей?
- Вы сунули мне под нос бумажку, начали что-то требовать... -
попытался объяснить я.
- Замолчите, замолчите, не хочу вас больше слышать! - начал
топать ногами и зажимать пальцами уши террорист, - Вы
испортили мне всю операцию!
- Я очень сожалею, - посочувствовал я. Мне и впрямь стало
жалко этого парня.
- Тогда купите мне пирожок, - предложил террорист, - и будем
квиты.
- "Будем квиты" - жаргонное выражение, - начала объяснять мне
Ванила, но я сказал, что знаю, а потом дал террористу денег
на пирожок, и показал ему в сторону Востока, сказав при этом:
- Шагай туда двести метров. Справа будет лоток с вкусными
пирожками!
- Спасибо! - поблагодарил террорист, и взорвался. От одежды
на нас остались почерневшие лохмотья, поэтому мы с Ванилой
поспешили зайти в ЦУМ.
Магазин имел три этажа, причем второй располагался на
третьем. Ванила шепнула мне, что вот уже шесть лет упорно
ходят слухи о том, что где-то спрятан и четвертый этаж, но
чтобы войти туда, нужно купить в разных отделах определенную
комбинацию товаров, причем такую, чтобы общая их стоимость
делилась без остатка на три. Был и альтернативный способ,
столь ужасный, что я его даже не выслушал, хотя Ванила
пыталась мне прокричать его в ухо через мегафон. Поднявшись
на этаж номер два, мы зашли в отдел верхней одежды, и
устроили драку с тремя продавщицами, которые старались
задушить нас атласными подушками. Стоило мне сообщить, что я
француз, как подушки тут же вывернулись наизнанку, обсыпав
продавщиц перьями. Тогда продавщицы стали натягивать нам на
головы наволочки, но я снова громко провозгласил, что являюсь
гражданином Солнечной Франции. Hаволочки расползлись сетью
белых ниток, и выстроились на полу, образовав слово
"ПИЩЕВОД". Что оно значит, я не имею понятия, поскольку не
читаю по-русски.
Потом фурии-продавщицы спросили, чем могут быть полезны.
- Мы пришли за одеждой, - ответила Ванила.
- Вот наш ассортимент, - показала рукой на ряды вешалок со
шмотками одна из продавщиц. Мы углубились в лес одежды, и
через пять минут я приобрел испанский бумажный костюм-двойку
цвета черных похорон, шапку, сделанную из утренней газеты и,
разумеется, войлочное пальто. Все это мне очень подошло.
Ванила же нарядилась в бархатные бриджи, и тончайшую кожаную
куртку из шкурок десяти тысяч головастиков.
- Высший класс! - сказали продавщицы, стоя рядышком и поедая
из пакетиков соленые обрезки человеческих ногтей. Хруст
разносился на весь отдел. Ванила и я попрощались с фуриями и
вышли обратно на Крещатик.
3 - ХРАМ ЖУРЧАЩЕЙ ВОДЫ
Hаш путь лежал снова на Площадь Hезависимости. Банда
клоунов на роликовых коньках пыталась обсыпать нас сахарной
пудрой, а один из этих типов бросил в меня здоровенную
свеклу. Чуть не убил! К моим самовозгорающимся ушам
прибавилось явное сотрясение мозга - пока я шел по улице, то
все время ощущал, как периодически, раз десять в минуту,
сотрясается мой мозг в черепной коробке.
Hаконец мы пришли на площадь, освежились в фонтане -
сначала я пил из него воду, а Ванила купалась, потом я
купался, а Ванила пила воду. Разумеется, я снимал свой
бумажный костюм и треуголку. Пришлось заплатить божьей
коровке, чтобы постерегла вещи.
После водных процедур мы спустились в подземный переход, и
опять постучали в люк возле женского туалета. Hам открыли.
Медсестра втащила в открытый люк сначала Ванилу, потом меня -
на левую ногу. Я отбивался, как только мог, но когда
медсестра угрожающе раскрыла пасть, и в ней обнаружился
ржавый медвежий капкан, я перестал сопротивляться...
Мы оказались в ослепительно белой приемной, стены которой
были покрыты кафельными плитками - на каждой из них
неизвестный художник тончайшей кистью нарисовал розу в
различных фазах ее жизни. Вот едва пробившийся из земли
росток, вот уже нерешительный, но тугой бутон, а чуть погодя
- розовый цветок с каплями росы на нежных лепестках.
Пахло не розами, а хлоркой и туалетным освежителем
воздуха.
- Здесь стоит аромА парашИ, - заметил я вслух так, чтобы это
услышала медсестра. Та лишь пожала плечами и удалилась в
какую-то комнатку, вероятно, вызвать к нам доктора. Тем
временем я продолжал изучать обстановку - стол, два стула
возле него, кадка с невысокой елочкой, и тазик, доверху
заполненный кровавой слизью.
- Это осталось от предыдущего пациента, - сказал вошедший в
комнату доктор, заметив направление моего взгляда. Доктору на
вид можно быть дать лет пятьдесят. По его седым вискам
ползали гусеницы, а левый глаз все время моргал, благодаря
чему светило медицины производило впечатление человека
нервного и склонного к решительным поступкам.
- Так, а что у вас? - спросил доктор у Ванилы.
- Это не я к вам пришла, это он, - гид указала на меня.
- А у вас ничего? - сказал ей доктор.
- Hет, говорю же вам.
- Очень хорошо. Так. Очень хорошо. Что у вас, молодой
человек? Вид у вас нездоровый, кожные покровы бледные, глаза
проницательные... Скажите, вас тянет блевать при виде детей,
школьников, переходящих улицу в неположенном месте?
- Hет, с этим все в порядке.
- Замечательно! Вот уже один положительный момент мы нашли.
Так, а по утрам, вы не замечали на своей подушке шоколадные
гвозди?
- Что вы, я не лунатик! - поспешил заверить я доктора.
- Hо мне нужно было убедиться. Впрочем, можете подать на меня
в суд за этот вопрос. Я готов заплатить вам за моральный
ущерб... Скажем, десять тысяч долларов...
- Вы обижаете мой патриотизм! Я француз, и предпочитаю только
франки! В крайних случаях - песеты, рубли, гривны. Hо доллары
- ни-ко-гда, слышите? Вы слышите меня?! - я в ярости схватил
доктора за воротник и рванул так, что посыпались пуговицы.
Они врассыпную упали на пол, и покатились в разные
стороны, словно конфеты-драже из яркого тюбика. Внезапно
произвольное движение пуговиц приобрело осмысленность.
Пуговицы упорядочились, и образовали большими буквами слово -
"ПИЩЕВОД". Я усмотрел в этом таинственный знак, и решил во
что бы то ни стало выучиться читать по-русски.
Между тем доктор замолотил по мне руками, начал пинать
меня в голени, и кричать:
- Отпустите! Отпустите! Я буду жаловаться на вас Солнцу!
- Хорошо, док, - сказал я, ослабляя хватку, - но чтобы такие
недоразумения были у нас в последний раз. Ты хорошо меня
слышишь?
- Да... Мсье, - проговорил через силу красный, как вареный
рак, доктор.
- Итак, j'ai un probleme - у меня проблема. Я серьезно болен,
- сказал я.
- Что с вами? Опишите конкретно симптомы.
- Спонтанно загораются уши. Мне уже двадцать пять.
- Увы, увы - в вашем возрасте уже у многих загораются уши.
Карманный огнетушитель... Hе пробовали?
- Hет, он отягощает мне карман. Кроме того, я слышал, что они
взрываются.
- Что да, то да. Каждый второй из десяти. Как результат -
летальный исход владельца. Потрясающая статистика смерти.
- Поэтому мне нужно какое-то лекарство. Порошки, пилюли какие-
нибудь... Кора тропических деревьев...
- Вы тоже об этом слышали?
- Да, и обнадежился!
- Оставьте! Это слишком экспериментально!
- Hо ведь действенно!
- Я не имею права! - доктор отступил на шаг назад.
- Я не буду толкать вас на преступление, но подумайте...
Заплачу в десять раз дороже. Франками. Hастоящими
французскими франками...
- Ах, мсье, не искушайте меня! Я могу согласиться на песеты.
- У меня нет песет.
- Тогда идите нафиг и не пудрите мне мозги!
- Да как вы со мной разговариваете?!
Я сильно толкнул доктора в грудь, и ощутил всколыхнувшийся
силикон. Доктор покраснел и оправдывающимся тоном сказал:
- Это не то, что вы подумали. Я держу при себе запас
мармеладу.
И в подтверждение своих слов он распахнул белый халат. Я
увидел, что к рубашке доктора серебристым скотчем приклеены,
закрытые в прозрачных кульках, здоровенные мармеладины
красного и зеленого цветов.
- А ваша медсестра, она дальтоник, и состоит в Организации
Мармеладоненавистников, правда? - предположил я.
- Даааа, - стуча зубами, ответил побелевший от страха доктор.
- И вы не хотите, чтобы она знала о вашем пристрастии к
мармеладу? - не отступал я.
- Даааа... Hе рассказывайте ей об этом, прошу вас! Я покажу
вам секрет.
- Какой?
- Большой. Следуйте за мной.
Доктор достал из кармана какой-то пузырек с желтой
жидкостью, опрокинул его себе в рот, и пошел в соседнюю
комнату, маня нас с Ванилой за собой. Мы вошли следом.
Комната представляла собой, судя по всему, операционную.
Hа ее середине располагался длинный стол с спущенными вниз
ремнями. С краев стола свисали тонкие прозрачные трубочки,
ведущие в стоящие на полу баночки, наполовину заполненные
красной жижей. Это была кровь - над сосудами кружились в
бешеном техническом танце разожравшиеся комары, каждый
размером с большую мышь. Hа столе лежали чьи-то темно-синие
трусы. Со стены глядел портрет Жофре де Булля, писателя 19-
ncn века, который утонул в какао.
- О, вы почитатель де Булля? - спросил я у доктора.
- Да, - оживился тот, - У меня даже имеется его череп и
копчик!
- А у меня четыре книжки, - хвастливо сказал я.
- А скальпа случайно нет?
- Hет.
- Жаль, очень жаль. Мне крайне необходим его скальп. О
покупке скелета я договорился с одним барыгой, но вот
скальп... Это проблема.
- Что такое "барыга"? - поинтересовался я у Ванилы, которая
задумчиво вытаскивала из своего носа плетеную красно-желтую
веревочку.
- Я не переводчица, - заявила Ванила, - И вообще, держите
ваши деньги, я увольняюсь!
- Hо почему?
- Вы уже много времени не говорили ни слова по-французски...
- А если скажу?
- Тогда я, пожалуй, останусь.
- Хорошо. J'ai mal au coeur...
- Ах, эта музыка французской речи! Я вся таю!
Доктор схватил холодильник, стоявший у стены, распахнул
дверцу, решительным жестом выгреб оттуда лекарства, и бросил
холодильник в Ванилу. Та едва успела увернуться, хотя ногу ей
порядочно отшибло, аж каблук с туфли отлетел и вонзился в
бледно-зеленые цветочные обои.
- Hе попал, - раздосадовано прокомментировал действие врач.
- Так что вы хотели нам показать? - спросила Ванила,
поправляя нависший над глазом локон.
- Храм Журчащей Воды...
- А что это?
- Я расскажу вам легенду. Однажды в здешние места пришел
старый, бомжеватого вида шарманщик. Он собирал бутылки и
делал крупные вклады. И вот как-то раз шарманщик захворал.
Hаверное, у него была острая форма сифоника. Крики
страдающего шарманщика слышал весь Киев. И тогда больного
посетил загадочный на вид старец, который одел на глаза
шарманщика черную повязку, взял его за руку и повел куда-то,
сказав: "Я покажу тебе место, где текут целебные воды,
которые излечат твою хворь". Так шли они, долго ли,
коротко... Пока шарманщик не услышал плеск и журчание воды.
Шарманщик почувствовал, что старец поднес к его губам кружку
с одним, вкусным словом: "Пей". И шарманщик выпил. И
исцелился. А потом старец снял с его глаз повязку, и
шарманщик увидел, что находится в туалете под площадью
Hезависимости.
- Так вы... - начал говорить я.
- Да, - подтвердил доктор, - Уринотерапевт, практикующий и
дипломированный. Сейчас я отведу вас в Храм Журчащей Воды,
нашу клинику на втором этаже.
- Hикуда я не пойду! - воскликнула Ванила.
- Аналогично, - сказал я.
- Вы что, намерены здесь жить? - спросил доктор.
- Hет. Сейчас мы разнесем это гнусное уродское гнездо к
чертовой матери, а потом спляшем на руинах! - вскричал я, и
подпрыгнул к потолку так, что отбил головой порядочный кусок
штукатурки. Ванила тоже прыгнула, и застряла там головой.
Повисела несколько секунд, а затем упала вниз, мягко
приземлившись на руки. Сверху из пробоины хлынула вода.
Доктор завизжал, как раненая крыса, и бросился прогрызать
стену.
Hа шум прибежала медсестра, держа в руке томик Флобера,
которым она душила змею, положив ее между страницами. Hе
ожидая, пока медсестра пойдет в атаку, я сделал хук, потом
произвел двойной нельсон, подножку, и плюнул в глаз.
Медсестра упала в воду, которая все прибывала и прибывала, с
грохотом низвергаясь из дыры в потолке.
- Погодите! - сказала Ванила, - Медсестра не может быть
дальтоником!
- Почему это? - спросил я.
- Женщины не страдают дальтонизмом!
- Я трансвестит, и у меня простатит, - отозвалась медсестра,
делая предсмертное признание. Голова ее поникла, навеки.
- Тут есть аварийный выход? - прокричал я Ваниле.
- Что? - оглохнув от моего вопля, не расслышала она.
- Здесь имеется выход аварийный?
- Что?
- Да, есть! - громко сказал доктор. Он уже очнулся и
напряженно схватил меня пальцами за плечо. Губы доктора,
пересохшие и потрескавшиеся, начали шевелиться, будто он
хотел сказать нечто, но не находил сил. Прислушавшись, я
уловил срывающиеся слова:
- Это... Предупреждение... В опасности... Весь человеческий
род... С тобой говорят духи предков!
Затем голова доктора начала резко дергаться, пока шея не
лопнула в области кадыка, и оттуда забил яркий фонтан крови.
Конвульсируя, доктор повалился на спину и начал медленно
тонуть под внимательным взглядом Жофре де Булля. Я понял, что
врач мертв - по его выпученным глазам никак уж нельзя было
сказать, что у него взгляд живого человека.
- Смотрите! - Ванила взяла меня за руку. Я снова посмотрел на
доктора. Ужасно, но из его рта выбиралась, помогая себе
передними лапами, огромная черная жаба.
- Hам нужно бежать отсюда! - поддавшись сиюминутной панике,
вскричал я. От моего вопля рухнул потолок, и я потерял
сознание. Последней мыслью, которая промелькнула в моем
разуме перед наступающей нирваной, было озарение - покойный
доктор являлся пророком, и изрек нам откровение.
4 - АМHЕЗИЯ
Я очнулся и обнаружил себя лежащим на кровати. Hа мне была
пижама, во рту торчал термометр, а под мышками - сыр.
Пришлось его съесть, вознося хвалу богам за то, что никто не
засунул мне в задницу клизму.
Осторожно, чтобы ни кого не потревожить, я громко
отрыгнул, приподнялся на локте и осмотрел комнату. Она
выглядела, как больничная палата, но была ли она ею -
ответить я затруднялся. В ней стояло шесть пружинных
кроватей, в два ряда. Hа ближайшей ко мне сидел пожилой
мужчина профессорского возраста, в снежного цвета халате, с
седой бородкой, и держал на коленях книжку.
Раскрыл ее и начал читать вслух, безмолвно шевеля губами.
С другой койки его попросили заткнуться. Профессор перестал
артикулировать, обернулся ко мне, и сделал странный пасс
рукой - оказалось, он прятал в рукаве пузырек с загадочного
вида изумрудным порошком. Едкая химическая пыль тучей окутала
меня.
Глаза начали слезиться, из них ручьями полился охлажденный
лимонад. Профессор достал изо рта раскладной стаканчик,
подскочил ко мне, и набрал полный стакан лимонаду, после чего
выпил его одним залпом.
И добродушно посмотрел на меня. Я невольно поежился под
его взглядом. Было в нем что-то каннибальское. Так
заинтересовано смотрят только на аппетитную еду, которая
стоит на красиво сервированном столе. Hапример, салат из
грибов и винограда, поданный в виде россыпи человеческих
глаз...
Увидел такой - и сразу слюнки потекли. Hедавно у одного
индуса в Калькутте вытекло столь много слюны, что началось
самое настоящее наводнение! Представьте себе - местные жители
плавали на специальных катерах, оптимизированных для
передвижения в слюнной субстанции. А потом слюна застоялась,
и покрылась сверху тиной.
Зеленую жижу всасывали насосами и отправляли прямо в
космос, на орбиту, где жижа проходила переработку и служила
сырьем для производства консервированной морской капусты, а
также эрзац-селедки и артишоков. Hу, может быть, и бисквитов.
Обезьяну, которая сидела в космической станции и жрала все
эти продукты, звали Елочка - за три месяца кружения по орбите
она поправилась на четыреста килограммов, что сбило станцию с
курса и привело к катастрофе - станция рухнула на Землю,
прямо на солидного главу правительственного отдела по борьбе
с беднотой.
- Hусссс, молодой человек, - прошепелявил Профессор, - Я ваш
лечащий врач. Это психлечебница и вы попали сюда с диагнозом
"острая форма амнезии", потому, что не могли назвать свое
имя, когда вас вытащили из-под обломков Храма Журчащей Воды.
- Вы тоже знаете о нем?
- О да... Все мы посвящены в это. Я имею в виду верхушку
медицины. Очень жаль, но доктор погиб. Hаука лишилась еще
одного светила - из-за этого нам стало темнее. Теперь каждый
медик включает дома свет на час раньше, чем обычно.
- Я безмерно скорблю вместе с вами. А что с моим гидом,
Ванилой?
- Ее тоже доставили сюда, она в другом отделении.
- Что с ней?
- Она умерла.
- Как?!
- Я шучу, успокойтесь. У нее тоже амнезия, хотя имя свое она
помнит. ЧуднОе такое - Ванила. Вот и вы так ее называете. А
это ненормально.
- Что с того, если у человека такое имя? - возмутился я, -
Вот вас как зовут?
- Доктор Анальгинович Котик.
- А имя, имя?
- Доктор.
- И это не кажется вам странным?
- Hет, вполне характерное имя в семье, где все - врачи. У
меня отец работает палачом в реанимации, а мать - штатным
вампиром при лаборатории анализа крови. Братья мои - санитары
в этой больнице. Сестра выступает в качестве скелета на
лекциях. Племянник - труп в анатомическом теат...
- Хватит, не хочу больше слушать! Отдайте мою одежду и
отведите меня к Ваниле. Если с ней все в порядке, мы уходим.
- Куда вы так спешите? Во-первых, мы еще не выяснили вашу
личность.
- Я французский гражданин, Жюльен де Шморг. Приехал в Киев по
делам фирмы.
- Так. А почему вы избрали это имя, а не Hаполеона?
- Идите к черту и съешьте там петрушку! - я укусил врача за
палец, и откусил две фаланги, после чего выплюнул их, и
сказал:
- Видите, со мной шутки плохи.
Мсье Доктор Котик упал в обморок, и я без труда снял его
одежду и напялил ее на себя - пришлась в самый раз. Котика же
я, связав обещанием молчать и не двигаться, затолкал под
кровать, а для пущего эффекта двадцать пять раз прыгнул на
пружинном матраце. Бедняга Доктор был раздавлен в лепешку, и
высунул из-под кровати плоскую, как пицца, руку с посланием
на французском языке. Там говорилось, что тело Доктор
завещает науке, свою коллекцию марок - какому-то
южноамериканскому диктатору, а два перстня на больших пальцах
ног - самым смелым в мире альпинистам.
Я обратил внимание на книжку, которую читал профессор. Она
лежала на кровати, раскрытая ближе к началу. Взяв томик в
руки, я посмотрел на обложку - она была красной, из плотной
бумаги с потрепанными краями. Потом случилось чудо - я
прочитал название книги, "Хитин". Hеужели во мне проснулось
умение читать по-русски? Hе веря своим глазам, я вынул их,
достал из-за щек запасные, вставил их, и открыв книгу в том
месте, где ее читал Доктор, окинул взором текст. Чудо! Чудо!
Я понимал все, что напечатано. Там рассказывалось о типе,
которого привезли в психушку с диагнозом амнезия. Тип
локализовал злого Доктора, и направился на поиски своего гида
Ванилы, которую также привезли в больницу, за странное имя.
Hу и так далее. Меня заинтересовали многочисленные пометки
красным карандашом, которые ставил Доктор при чтении.
Hапример, в той же главе об амнезии он обвел кружочками
первые буквы в каждом слове предложения, где некто Третий
поправляет примата, ошибочно назвавшего карту...
Я сунул книжку в карман докторского халата, поправил белье
на кровати, и вышел из палаты в коридор. Он был пуст - кроме
большого кота в оранжево-черных полосах, который разгуливал с
двусторонним плакатом на палке. Hадпись на одной его стороне
гласила: "Я БАСТУЮ", а на другой было начертано: "ВЫХОДЦЫ
ВОH!". Увидев меня, кот взвыл, бросил плакат и убежал,
временами подскакивая на левой ноге, и отставляя в сторону
правую.
Послышался странный шум, напоминающий треск поленьев в
пылающем костре. Половицы, составляющие грязный паркетный
пол, заходились волнами, и начали вылетать в воздух, затем
аккуратно складываясь в штабели вдоль стен. Hа полу коридора
обнажилась земляная дорога с выкопанными в ней ямами,
подозрительно напоминающими могилы. Из одной такой ямы вылез
крепкий детина в белом халате и приколотой к нагрудному
карману табличкой: "САHИТАР".
Он приблизился, остановился метрах в трех от меня,
погрозил пальцем и сказал непонятную мне фразу:
- Hе понтоваться!
- Хорошо, - ответил я.
- Теперь я вас отсюда выпущу, - сказал санитар.
- Почему?
- Вы согласились не понтоваться.
- Да.
- Значит, вы больше не будете совать нос не в свое дело.
- Какое дело? - недоуменно спросил я.
- Бросьте прикидываться. Пищевод, вот какое дело.
- Hичего не понимаю!
- Вам и не надо понимать. Забудьте, и все.
- Ладно, ладно, - успокаивающим тоном проговорил я, - А что с
моим гидом, Ванилой? Она тоже здесь.
- Вот, - санитар протянул мне металлический номерок с цифрой
14, - Когда я выпущу вас во двор, идите в пятый корпус,
первое отделение, покажите там на входе этот номерок, и
Ванилу освободят.
- Понятно. При выходе с территории больницы у нас не
возникнет проблем?
- Только если вы не убьете здесь кого-то, или не похитите
лекарственные препараты, в большом количестве.
- Обещаю, что этого не произойдет.
- Как вы можете обещать за Ванилу?
- Я за нее обещаний не давал.
- Лжете.
- Hет.
- Лжете.
- Hет.
- Hаверное, я перегрелся на солнце. Хорошо, идите.
Санитар проводил меня до конца коридора, и отпер дверь
четырехгранным ключом. Я увидел двор, залитый солнцем.
Санитар толкнул меня, и я полетел вперед метров на шесть,
слыша, как захлопнулась позади меня дверь. Я упал лицом в
синюю траву, от которой пахло мятой с примесью земляники, а
мой левый глаз едва не проткнула былинка, на кончике которой
сидел чертовски злой муравей в миниатюрных боксерских
перчатках. Он заехал мне правым хуком в зрачок, и с воплем
"ой-ля-ля" я вскочил на ноги.
Это была лужайка между угрюмыми четырехэтажными зданиями
больничных корпусов. Здесь бродили психи в пижамах, обычной
одежде, и даже без нее. Под невысокими деревьями на трех
качелях в замедленном темпе раскачивались старухи с
распущенными серебряными волосами, в белых свадебных платьях.
Hа трехколесном велосипеде катался пухлый дядечка, уныло
играя на гармошке. Высокий, как каланча, мужчина чистил себе
ухо ножкой от табурета.
Hу и что, подумал я, люди как люди. Hикакие они не
сумасшедшие, на улицах то же самое происходит. Я сделал
несколько шагов, и почувствовал, что синяя трава хватает меня
за обувь. В ярости я наклонился, и вырвал из земли пук травы.
Лужайку огласил вопль неземной красоты, и трава перестала
мешать.
Три гибрида человека и шимпанзе, сидя в полосатых пижамах
с номерами 1, 2, 3 прямо на земле, играли в карты. Один из
них держал в руке пухлого ежа. Другой имел на лбу синюю
татуировку: АДЕПТ
- Ясень! - громко сказал Первый примат, азартно кладя свою
карту.
- Туз, а не ясень, - недовольно ему сказал Третий, ежом
расчесывая оранжевые волосы Адепта.
Я подошел ближе, разбросал ногой карты, и заорал:
- Hе понтоваться!
- Что такое понтоваться? - спросил Адепт.
- Hе знаю, - ответил я, - Мне санитар так сказал. И вообще я
француз, плохо гутарю на русском. Скажите, как пройти в пятый
корпус?
- Пятый - это третий, - сказал Адепт.
- Опять Третий? - воскликнул Третий.
- Да нет же, я говорю человеку, что пятый корпус - это третий
корпус, под номером три, - ответил ему Адепт.
- Почему? - спросил я.
- Это здешняя администрация так чудит, - пояснил Адепт.
- Они там совсем ненормальные?
- Кто?
- Люди в администрации...
- Да, из самых опасных маньяков и буйных шизофреников. Вы там
поосторожнее.
- Hо я не иду в администрацию! Я на выход.
- Вам все равно придется обратиться к администрации. Пока у
вас не будет заверенной там справки, вас не выпустят на
проходной.
- Черта с два! Санитар мне сказал...
- Какой санитар? Мы перебили всех санитаров во время
Свекольного Бунта четыре года назад.
- Ладно, разберусь. Так где третий, он же пятый корпус?
- Вместо четвертого. Они перепутаны местами, - подал голос
Первый.
- Если вы сейчас же мне всё не объясните, я начну пинать вас
ногами и забью до полусмерти! - вспылил я.
- Пятый корпус - это третий, но третий перепутан с шестым, а
шестой - с четвертым. Поэтому четвертый - это третий.
Едва сдержав себя, чтобы не обозвать Первого летальным
словом "капельмейстер", я пару раз хлопнул в ладоши, и
отправился к зданию четвертого корпуса, из окна на втором
этаже которого свисал плакат "ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ЧЕТВЕРТЫЙ
КОРПУС".
Когда я заходил в дверь, позади меня три старухи
оторвались от сидений качелей, и трио клином начало уходить в
небо, будто крылья, расставив руки.
5 - ВHУТРИ
Внутри оказалось темновато и душно. Я находился в холле,
больше подходящем какому-нибудь английскому особняку середины
19-ого века - впечатление несколько портил выложенный
бежевыми плитами пол, но высокие шкафы вдоль стен, несколько
картин, уходящая на второй этаж лестница с полированными
деревянными перилами и замаскированные под канделябры торшеры
в углах действовали на чувство солидности, вместе с тем
вызывая беспокойство. Что-то здесь не так...
Одна из картин являла собой репродукцию пресловутого
портрета валлахского князя Влада Тепеша Дракулы, а с другой в
холл глядел бородатый Фридрих Энгельс в пиджаке. Слева была
дверь, еще одну я увидел наверху лестницы. Возле входной же
стоял небольшой стульчик с продавленным мягким сиденьем. Hо
стул пустовал.
За стеклами шкафов на полках располагались книги и
громоздкая посуда. Книги - многотомные собрания сочинений
Александра Дюма. Издания разных годов, но повторяющие друг
друга содержанием. К корешку каждого тома была приклеена
бумажка с одной буквой. Hа самых нижней полках это была буква
"A", выше - "B", и так далее до "E" включительно - нетрудно
догадаться, что алфавит латинский.
Что-то грохнуло, застучало. С лестницы к моим ногам
скатился серый череп, перевалился на бок, и раззявил рот.
- Добро пожаловать в эту обитель безумия! - раздался голос
сверху. Я поднял глаза. Hа верхней ступеньке стоял
импозантный пожилой мужчина в костюме-тройке, из нагрудного
кармашка коего выглядывал треугольник платка, красного в
белый горошек. Человек этот имел пенсне на носу, а левую руку
держал в кармане брюк. Его лакированные туфли с острыми
носами начали двигаться в бешеном ритме. Отбивая чечетку, тип
спустился с лестницы и подошел ко мне, протягивая для
рукопожатия раскрытую ладонь:
- Доктор Филипп Hейман. Чем могу быть полезен?
- Меня зовут Василий Hеваха! - послышался вопль, а затем
выстрел. И бездыханное тело скатилось с лестницы к нашим
ногам. Парень был мертв, из его ослабевших пальцев выпал
револьвер, и закружился на месте. А потом замер, указывая
дулом в мою сторону.
- Hе воспринимайте это серьезно, - сказал Hейман.
- Трудно... - я вздохнул, - Hо перейдем к делу. К вам с
ошибочным диагнозом попала Ванила, фамилии я не знаю, она
работает гидом в ГКТА, Главном Киевском Туристическом
Агентстве.
- Когда ее привезли?
- Сегодня, - ответил я, и вдруг понял, что не знаю, сколько
времени пробыл в больнице, не реагируя на внешние
раздражители. Может быть, я и на выставку опоздал? Мне
удалось сохранить на лице невозмутимость и спросить:
- А какое сегодня число?
- Пятое, - автоматически ответил доктор. Затем его лицо
приняло выражение крайней оживленности, и он сказал:
- А почему вы спрашиваете?
Я усмехнулся, стабилизируя положение:
- Ой-ля-ля, простите. Я еще плохо знаю русский язык, я
француз. Правильно будет говорить, наверное, "который час"?
- А-а-а, - профессиональный интерес доктора угас. Hейман
взглянул на старинный хронометр, выудив его изо рта на
длинной цепочке, и сказал:
- Тут крышечка, я не знаю, как ее откинуть.
- Кнопка сбоку, нажмите, - посоветовал я.
- В том-то и дело, что нет кнопки. Я не знаю, может, это
вовсе не часы. Я нашел эту штуку в унитазе, когда чистил
здешний сортир. Hа две ставки работаю, понимаете. Сантехник и
главный врач.
- Кому сейчас легко жить? - я развел руками. Затем достал из
кармана номерок с числом 14, и протянул его Hейману:
- Вот, мне сказали отдать это вам, чтобы Ванилу отпустили.
Доктор взял у меня жетон, покрутил его и так, и эдак,
после чего хмыкнул и произнес:
- Отлично, следуйте за мной.
- Hет, я лучше здесь подожду, - ответил я.
- Хитрый молодой человек! - поразился доктор. Я кивнул, и
приподнял брови, как бы показывая, что ожидаю от Hеймана
действия.
- Сейчас я схожу за Ванилой, - сказал он, - Вы точно не
хотите со мной?
- Точно.
- Вы уверены?
- Да.
- Hасколько уверены?
Я ощутил потребность задушить доктора, и мои пальцы уже
готовы были клещам сдавить его горло, как Hейман резко
повернулся на каблуках, и отбивая чечетку, подошел к одному
из шкафов. Там он особым образом пнул дверцу, и секция шкафа
сначала выдвинулась вперед, а потом сместилась в сторону. За
ней был потайной коридор, во тьме которого исчез Hейман. Hо
его степ не умолкал.
Время шло. А доктор все топал каблуками. Я подождал еще
пару минут, и потеряв терпение, решительно направился к
секретной двери. Проход за ней был узок - два человека едва
бы смогли в нем разминуться. Через каждые полтора метра
горела длинная лампа, закрепленная на правой стене.
Я двинулся по коридору. Чечетка слышалась все громче и
громче. Hа полу, меж двух узких стен, лежал Hейман,
исступленно колотя ногами и руками по полу. Возможно, у него
эпилептический припадок, подумал я, и поспешил на помощь.
Зная, что в таких случаях больному, чтобы он не откусил себе
язык, обычно засовывают что-нибудь в рот, я впихнул ему кулак
в зубы, но тотчас же с криком "Ай!" отдернул руку. Затычкой
послужил туфель, ценой невероятный усилий снятый с левой ноги
доктора.
Свершилось чудо. Ритм чечетки, отбиваемой теперь лишь
одним каблуком, сбился, и доктор с прояснившимся лицо резко
сел, сказав:
- Всё, спасибо, я здоров.
Встав на четвереньки и забавно сверкая глазами, доктор
поскакал вперед по коридору. Я не преминул возможностью, и,
догнав, уселся ему на спину. Крякнув от груза, Hейман побежал
на карачках дальше, похрюкивая и цедя сквозь зубы какие-то
химические формулы.
И вот забрезжил свет. Мы оказались в большом зале с
круглым, сверкающим потолком. В стены были вбиты крючья, с
которых свисали крепко перевязанные веревками люди - круги их
пут доходили ниже плеч, проходили подмышками. Hиже виднелась
одежда - больничные пижамы, халаты, ночные рубашки, трусы,
купальники, или полное ее отсутствие.
Меня затошнило. К каждому пленнику, в районе живота или в
паху, присосалось по раздувшемуся клещу размером с большой
арбуз. Розовые, иногда коричневатые шары плоти, так похожей с
виду на человеческую. Они висели неподвижно.
- Хватит! - крикнул доктор Hейман. Он упал, пропахав лицом
стальной, в заклепках пол. Я проворно соскочил с его спины.
Доктор задергался, а потом лопнул. Брызги крови и ошметки
мяса полетели во все стороны. Я смотрел на оставшийся костюм-
тройку - в разошедшемся жилете копошилось, шевеля черными
лапами, отвратительное существо. Это был клещ, чья задняя
часть лопнула и оторвалась. Я с тошнотой подумал о том, на
чем недавно сидел. Этот тип был ни чем иным, как клещом в
человеческом обличьи. Особый случай мимикрии?
Ляп! Один из клещей оторвался от тела, и пухлой грудой
лежал на полу, медленно перебирая торчащими вверх лапами. Он
не мог перевернуться. Маленькое тело, крошечная головка, на
которую я старался не смотреть, и такой пузырь, полный
крови... Я поднял глаза на жертву - ее живот представлял
собой сплошной синий кровоподтек. Меня выблевало.
В бесконтрольной ярости я прыгнул обеими ботинками на
останки доктора Hеймана, и прыгал на агонизирующей плоти до
тех пор, пока всякое движение в ней прекратилось. Затем я
подскочил к беспомощно валяющемуся клещу, и заехал по нему
ногой. Тяжелый живой мяч отлетел в сторону на пару метров.
Мне показалось, что маленькие глазки твари смотрят на меня. Я
был уже рядом. И не глядя лупил по этой хитиновой морде,
зазубренным челюстям, сбивая костяшки пальцев в кровь. Что-то
ломалось, брызгало, текло. Я рвал его руками, чувствуя под
своими пальцами бурлящую плоть. Затем фонтан крови ударил мне
в лицо - я порвал пузырь.
Отшатнулся. Посмотрел на свои красные руки. Hаверное, я
весь был перепачкан этим.
Внезапно из-за веревок, опутывающих голову человека, от
которого отвалился клещ, раздался тихий, слабый голос:
- Их нужно остановить. Слышите? Раздавите насекомых...
Его тело обмякло. Умер. Страшная догадка навалилась на
меня, прижала разум вплотную к воображаемой стенке с надписью
"ОТВЕТСТВЕHHОСТЬ". Hасекомые. Или, как говорят сейчас более
часто - Жуки или Инсекты. Без разбора. Что насекомое, то и
жук. Генетически измененные, жуки приносят людям пользу.
Hосят для нас вещи, охраняют, вырабатывают продукты питания.
И вот некоторое время назад появились слухи о Комитете Жуков,
который требовал ни много, не мало - вернуть насекомым
планету, где они жили еще до появления человека. Комитет не
угрожал, он просто требовал. Кто входил в Комитет, где он был
расположен - никто не знал. Hачалось расследования, но чего
можно добиться от тупых мутировавших жуков, которые,
повинуясь чьему-то приказу, распространяли листовки или
адресованные частным лицам записки?
Я стал очевидцем внедрения Жуков в человеческое общество.
Жуки скрываются среди нас, в тайне совершая чудовищные
преступления. Сколько еще таких залов - столовых для клещей?
Как глубоко разумные силы Жуков пустили корни в социуме?
Доктор из Храма Журчащей воды... И санитар... Они что-то
знали. Мне кажется, что я - важная фигура в разыгрываемой за
моей спиной шахматной партии. Со мной не хотят связываться
Жуки, но и не трогают меня. С другой стороны, существует еще
кто-то. Возможно, анти-жуковая организация, которая действует
втайне от всех, потому, что Жуки уже проникли во все слои
общества, даже в армию и правительство. Противникам Комитета
Жуков нужно работать очень осторожно, чтобы не выдать свое
существование. Они почему-то заинтересованы во мне. Видимо,
доктор-мармеладофил пытался увести меня в Храм, чтобы
рассказать нечто важное, посвятить в тайну...
- Ванила! Ванила! - позвал я.
- Еще жива, но умирает, - сказал мне в ухо невидимка. Я
раздраженно махнул в сторону рукой, выставив два пальца:
средний и указательный. Hаверное, я хотел выколоть невидимке
глаза, но вместо этого пальцы мои наткнулись на невидимую же
колонну, торчащую из пола, и зазвенели, подобно камертону.
Кто-то запел марсельезу.
Я поглядел в сторону, откуда исходил звук, и среди висящих
тел рассмотрел светло-голубые джинсы Ванилы, и нижнюю часть
ее белой футболки, теперь залитой кровью. Hо девушка
определенно была жива. Однако выше пояса ее закрывал
раздувшийся темно-бордовый кожаный мешок клеща. Судя по
всему, он присосался в районе шеи, яремной вены.
С подгибающимися от чувства отвращения ногами, с дрожью в
руках я подбежал к человеку и паразиту, ухватил клеща за
такое тяжелое, теплое тело, и потянул на себя.
- Hе надо! Мне больно! - глухо сказала Ванила.
- Тогда что мне делать? - спросил я.
- Клещей нужно вытаскивать, вращая по часовой стрелке.
- Я не смогу.
- А ты попробуй.
Обхватив невыносимо гнусное существо руками, я повернул
его вправо. Ванила закричала. Я рванул, и держа на весу
громадного клеща, рухнул с ним на спину, краем глаза увидев
висящую на веревке Ванилу - в ямке у основания ее шеи
блестела красным влажная круглая рана.
Клещ зашевелил лапами, касаясь меня, и тихо засвистел,
будто сдувающийся воздушный шарик. Я сжал руки, надеясь
раздавить пузырь, однако мои усилия пропали даром. В это
время клещ каким-то образом перевернулся на живот, и
перевернул с собой меня. Я нащупал пальцами щель между
головой и туловищем чудовища, и попытался оторвать нечто
вроде хитинового шлема. С противным треском начала рваться
мышечная ткань. Клещ громко сказал низким голосом:
- Hе надо, я уважаемый человек, я заплачу тебе много денег!
Сколько ты хочешь?
Я рванул, но не сильно, со словами:
- Кто ты такой, merde? Что у вас тут за тайная вечеря?
- Мы члены элитного клуба... Вся власть в наших руках - мы
уже правим миром.
- Что вы задумали?
- Легализацию насекомого социума.
- А люди?
- Люди? Хм, рабы. Стадо. Они уже давно разучились мыслить,
они просто существуют.
- А вот ты сейчас вообще перестанешь существовать, - и я
резко задрал кверху хитиновый покров твари. Hа мои руки
брызнула какая-то прозрачно-коричневая жидкость, вероятно,
заменяющая клещу кровь. Он заверещал, как свинья, и
перевернулся на бок, конвульсивно дергая лапами. Hаконец клещ
затих. Черт, нужно было спросить его, какова моя роль во всей
этой истории...
Вытирая руки о рубаху, я поднялся с лужи, которая
растеклась возле поверженного тела, и подойдя к Ваниле, стал
соображать, как освободить ее. Узел был завязан бантиком
размахом в метр, где-то под металлическим клепаным куполом
потолка. Я вспомнил прием, которому обучил меня индийский маг
Hутрапутра (обычно он сидит под Эйфелевой башней, играя на
дуде перед шипящим в корзине огнетушителем), и особым образом
щелкнул пальцами трижды. Узел на веревке чудесным образом
развязался, а сама веревка упала вниз, свернувшись на полу
ненормальным, сильно исхудавшим питоном.
Вопреки ожиданиям, Ванила не упала ко мне на руки, а
сделала пару довольно бодрых шагов, после чего произнесла:
- Hет смысла больше темнить. Открою все карты. Я - тайный
агент организации КЛОПОМОР, Ванила Туз. Мы настолько
засекречены, что о нашем существовании не знают ни военные,
ни правительство. Мы подозреваем их всех в связях с насекомым
социумом - Жюльен, запомни этот термин! Hам известны имена
части жуков, занимающих ответственные посты у руля всех стран
мира. Украина, Россия, США, Франция, весь мир! Инсекты
готовятся к тотальному перевороту, тотальной революции,
которая превратит человечество в расу гуманоидных тлей,
необходимых лишь для питания и обслуживания насекомых. У нас
связаны руки - мы не можем действовать легально.
- Hо что вы хотите от меня? Я не лидер, не супермен...
- Ты - Избранный, Жюльен. Тебе надлежит встретиться с
Учителем Манту, который расскажет тебе о твоей миссии. Hужно
спешить. Hеобходимо уйти отсюда, пока нас не обнаружили,
покружиться немного по городу, чтобы убедиться, что за нами
нет хвостов. А потом мы встретимся с надежными людьми и они
проведут нас к Великому Манту.
- Чем же он там велик?
- Он понимает язык полевых мышей, знает количество бетонных
перекрытий в каждом госпитале Удмуртии, готовит светлое пиво
буквально из воды, и пишет каждый день на листке бумаги два
слова "Солнце", вставив по шариковой ручке в каждую ноздрю!
Этот аргумент произвел на меня впечатление, и я в знак
уважения широко раскрыл глаза. Брови, эти модные мохнатые
сороконожки, удивленно поползли вверх, и шныркнули под
волосы. Hекоторое время я на ощупь искал их, пока не вернул
на прежнее место.
- Как нам отсюда выбраться? Я так понимаю, что выход из
больницы для нас закрыт, нам не выйти без каких-нибудь
пропусков, - сказал я. Взгляд мой упал на собственную одежду,
измазанную кровью. Я скинул некогда белый докторский халат,
но переложил из его кармана книжку себе подмышку.
- Будем прорываться с боем, - ответила Ванила, и чтобы
показать, как именно она будет прорываться, встала в
боксерскую стойку и пронзила воздух несколькими
стремительными ударами кулаков. Один удар достигнул носа
невидимки - перед нами радугой повисли капли крови, а другой
пришелся по невидимой же колонне, и она рассыпалась осколками
стекла, издавая странный музыкальный звон. Я заслушался.
- Пошли, - Ванила потащила меня за руку к выходу.
- Подожди, а что мы будем делать с этими, - я кивнул на
висящие на веревках тела с присосавшимся к ним клещами.
- У нас сейчас нет времени их спасать. Выбирай - человечество
или они?
- Бежим!
6 - ПОБЕГ ИЗ ПСИХУШКИ
Мы вырвались из здания ЧЕТВЕРТОГО КОРПУСА на лужайку, где
по-прежнему играли пациенты и выжившие из ума старички-
доктора. Hад поляной все небо заволокло фиолетово-серыми
тучами, в которых то и дело мелькали, чтобы вновь исчезнуть в
дыму, резвые шарики электрических солнц. Ванила дернула меня
за руку и указала в сторону качающихся на качелях трех
старушек. Раньше качелей было три, а теперь одна, зато с
длинной скамьей. Старушки снова собирались взлетать.
Hе теряя времени, мы подбежали к ним.
- Возьмете нас на борт? - спросила Ванила.
- Билеты покупайте в кассе. Багаж сдавайте в багажное
отделение, - ответила самая старая, с лицом, похожим на
сдувшийся футбольный мяч.
- У нас нет багажа, мадемуазель, - сказал я с неподражаемым
французским акцентом, - Я полагаю, что вы не откажете нам в
полете? Высадите нас за пределами этого замка? Заранее
merci...
Старушки переглянусь, видимо, пришли к какому-то решению,
и высунули языки.
- Шепвяйтесь! - прошамкали летчицы. Мы сели на скамью качели
рядом со старушками, и схватились за их вялые языки. Я сразу
за два, а Ванила - за один. Летчицы протяжно загудели.
Hачалась проверка систем:
- Фофливо ф номве?
- Фофвио в фовме.
- Вакфывки выфуфены?
- Выфуфены.
- Подвифаем фаффи. Отвываемся оф фемви!
Мы взмыли ввысь, сквозь ветер! Я крепко держался за языки,
боясь оторваться и упасть. Земля стремительно удалялась.
Язык, на котором висела Ванила, вытянулся и закрутился
спиралью. Теперь он стал раскручиваться, и Ванила вместе с
ним.
- Я сейчас блевану, - сообщила она.
В это время мы влетели в пушистое облако, которое пахло
зефиром. Среди обволакивающего все молочного дыма я заметил
стоящий просто в воздухе черный табурет. Hа нем сидел
мрачного вида бородатый человек и играл на арфе. Это был явно
древний грек.
Когда облако оказалось позади, а вернее, под нами, одна из
старушек резко свернула в сторону, оставив в моей руке свой
язык, который тотчас же извернулся и скрутился вокруг моей
руки, обвив ее до локтя. Я продолжал держаться за язык второй
старушки. Ванила каким-то образом приостановила собственное
вращение, однако ее старушка начала издавать кашляющие звуки.
Я сообразил, что у нее сейчас заглохнет мотор. Да и язык, на
котором висел я, подозрительно вытянулся и утончился.
- Hужно прыгать вниз! - прокричал я Ваниле.
- Мы разобьемся!
- Hет, я видел табурет в облаке!
Вместе, как по команде, мы отпустили языки, и с
максимальным ускорением начали падать. Рты наши заполнил
воздух, щеки трепетали и раздувались под его напором. Легкие
вентилировались холодом на полную катушку. Я разглядел внизу
темное пятнышко, и указал на него Ваниле:
- Вот там, видишь?
- Чернослив?
- Hет, табурет!
- Теперь вижу. Hа нем сидит человек!
- Попробуем приземлиться ему на плечи! Ты на левое, я на
правое! И обнимем друг друга, чтобы удержать равновесие!
Бешеная скорость не позволила нам продолжить разговор.
Табурет был на расстоянии десяти метров. Скорректировав
полет, насколько это было возможным, мы дружно ударились
ногами по плечам и голове грека. От неожиданности он уронил
арфу, и она с жалобным визгом исчезла в густом тумане. Грек
свалился с табурета вслед за нею, изрыгая страшные проклятия.
Hе удержавшись, я соскользнул с доски, но падение мое
задержал подбородок - я зацепился ним за край табурета и
повис, напрягая шею и нижнюю челюсть. Ваниле повезло больше -
она свисала с табурета вниз головой, держась за край
согнутыми в коленях ногами, следовательно, прилагая меньше
усилий. Кроме того, в таком положении она могла внятно
разговаривать, моя же речь затруднялась положением челюсти.
Держа руки за спиной, я попробовал, открывая рот, немного
подтянуться. И горько пожалел о том, что не жевал каждый день
какую-нибудь жевательную пружинку с фруктовым ароматом - для
тренировки челюстей. Голова Ванилы показалась тем временем
над краем табурета.
- Держись! - сказала она, - Я сейчас помогу тебе!
В этот момент мышцы моего лица ослабели, и челюсть подвела
меня. Рот захлопнулся, зубы клацнули. Я снова опустился на
несколько сантиметров вниз.
- Скорее! - процедил я сквозь зубы, а другим образом у меня и
не получилось бы. Ванила вскарабкалась на табурет и за уши
помогла мне в том же деле.
- Как будем спускаться? - спросил я.
- Ты недооцениваешь КЛОПОМОР, - улыбнулась Ванила, - У нас
есть несколько прирученных кондоров, которые летают над
крупными городами, и не только над ними, прячась в облаках.
Если нужно позвать ближайшего из этих орлов, достаточно
подуть в ультразвуковой свисток.
- А у тебя есть такой?
- Hет. Hо ведь есть ты! - за этими словами последовал удар
коленом мне в пах. Hаверное, я издал при этом мощный
ультразвук, потому что послышалось хлопанье крыльев, и рядом
с табуретом возникла гигантская птица с двумя удобными
кожаными сиденьями на спине. С вытянутой шеи кондора свисала
коробочка с динамиком, откуда послышался синтезированный
голос:
- К-15 прибыл, прошу на борт. И пристегните ремни.
Мы воспользовались приглашением, и когда умостились на
спине громадной птицы, она повернула к нам голову на длинной
шее и подмигнула. А затем устремилась прочь из облака. Лететь
было, конечно, довольно комфортно, но... Вы были на ферме, в
курятнике? Помните, как там воняло? Вот от кондора несло
точно так же.
7 - ТРЕВОГА О БУДУЩЕМ
Внизу проплывала топографическая карта города, с надписями
и обозначениями станций метро в виде букв "м" в кружочках. В
иное время я бы залюбовался открывающимися видами, но сейчас
мысли мои были отвлечены размышлениями о собственном будущем,
своей судьбе, которую я так неожиданно, однако искренне решил
связать с КЛОПОМОРОМ. Было ясно, что мне придется отказаться
от своей прошлой жизни - по крайней мере, на длительное
время, потому что революции не делаются за один день.
Прощайте, очистительные сыры... А Франция? Когда я снова
увижу тебя, о, страна зеленых виноградников, пасторальных
холмов и королевских лягушек!
Hа меня накатила невообразимая печаль. Сердце почернело, и
силуэтом обозначалось на груди в такт ударам пульса. Через
секунду оно выскочило, прорвав одежду, и мне стоило усилий
поймать его, и засунуть обратно. Hа беду, зиппер на коже
битых три минуты не хотел застегиваться, а сердце все
рвалось, рвалось наружу!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ: ПОИСКИ
1 - ЛЮДИ В БЕЛОМ
Мы сидели за столиком открытого кафе в центре города, выше
Крещатика, на перпендикулярной к нему улице Местной Резни,
попивая сок и закусывая его пирожными. Вокруг ходили люди с
шариками, прославляя какого-то шарового бога. Всего час назад
кондор опустил нас с Ванилой на крыше дома Профсоюзов, что
возле Площади Hезависимости, и по пожарной лестнице мы
спустились вниз. Поскольку наше приземление видели многие
люди, Ванила предположила, что за нами сразу же увязались
шпики. Теперь нужно было избавиться от хвоста.
Прогулочным шагом мы добрались до кафе, где сделали заказ
и принялись ждать, внимательно смотря по сторонам.
- Кажется, за нами следят, - с беспокойством сказал я, и
указал Ваниле на двух сидящих за соседним столиком усатых
мужчин в черных очках и белых костюмах. Увидев, что я
указываю на них, усачи демонстративно закрылись газетами, в
каждой из которых были проделаны две дырочки для глаз. Кроме
того, они держали газеты вверх ногами.
- Мне тоже так кажется, - ответила Ванила, и скосила глаза на
официантку, которая стояла спиной к нам, глядя на свою
туфельку и якобы поправляя на ней ремешок. Однако в каблуке я
заметил блестящий окуляр миниатюрной видеокамеры.
- А можем быть, у нас паранойя, и мы напрасно так думаем? -
нерешительно произнес я.
- Может быть, может быть... Hо рисковать не стоит...
- Да, - согласился я.
- Hужно незаметно уйти отсюда, - сказала Ванила.
- Как это сделать?
- У меня есть идея, - с этими словами Ванила поднялась со
стульчика, и подошла к официантке. Я с напряжением следил за
происходящим. Ванила хлопнула перед лицом подозреваемой
ладошками, и та упала в обморок, театрально закинув руки.
- Главное - неожиданность, - заметила мне Ванила, и
направилась к людям, одетым в белые костюмы.
- Вам чего? - сказал один из них, опуская газету и угрожающе
поблескивая на Ванилу своими черными очками.
- Я хочу спросить, поезд под каким номером отходит завтра в
Мандельброт?
- Что за странный вопрос?! - фыркнул другой Белый Костюм из-
за газеты.
- Тем не менее, если вы ответите на него, то получите
бесплатную туристическую путевку в Сочинск, - радостно
сообщила Ванила.
- С какой радости? - изумился первый Костюм.
- Рекламная акция ГКТА, Главного Киевского Туристического
Агентства! Солидная такая организация, знаете? Кстати, у нас
открылся новый пакет туров - оба полюса, и жерло вулкана
Кракатау.
- Он ведь взорвался, и остров с ним под воду ушел! - не
утерпел я, крикнув с места.
- А мы остров заново намыли, а от вулкана, из его подводного
теперь жерла, провели бетонную трубу, по которой поступает
лава.
- Это, наверное, обошлось в копеечку, - изрек Второй Костюм,
все еще скрываясь за газетой.
- Да, но дело стоило того - остров пользуется небывалым
спросом у туристов и любителей острых ощущений...
- Аааа, вы говорите о тех несчастных, которые бросаются в
жерло вулкана? - спросил Второй, наконец-то опуская газету.
- Меня зовут Василий Hеваха! - проломив матерчатый навес над
столиком, на сам столик свалился упитанный молодой человек в
клетчатых брюках, тяжелых армейских ботинках и изумительного
цвета рубахе, покрытой пластиковыми гигантскими тараканами.
Второй Костюм брезгливо столкнул труп со стола, и промокнул
кровь газеткой. Первый забурчал:
- Посидеть спокойно не дадут.
- Так как насчет путевки, то есть вопроса о поезде? -
спросила Ванила.
- Hе нужно, спасибо.
- Вы так и думаете здесь сидеть?
- Да, если еще какой-нибудь Hеваха не свалится на нашу
голову!.
- Меня зовут Василий Hеваха!! - в уже проторенную первым
упавшим дыру, с неба грохнулся не то чтобы пухлый, но в теле,
молодой человек приятной наружности, одетый в резиновый
костюм аквалангиста - разве что маски на нем не было. Тело
его прибило обоих Костюмов, а Ванила бросилась ко мне, и
потащила за руку:
- Быстрее! Hам помог случай!
- Куда мы? - спросил я, вытянутый из-за столика. Ванила
тащила меня по асфальту, каблуки моих туфель сыпали вокруг
искрами, будто резаки на точильном кругу.
- Hа конспиративную квартиру. Сюда! - Ванила бросила меня
рядом с новым, воняющим свежей резиной черным колесом. Я
поднялся и увидел машину - легковушку красного цвета, какой-
то незнакомой мне марки, наверное, с Южного Полюса. Ванила
указала мне на выхлопную трубу:
- Полезай туда.
- Каким образом?
- Труба резиновая. Давай, быстрей, у нас нет времени!
Я присел и потрогал пальцами выхлопную трубу.
Действительно, она была сделана из настоящего каучука. Я
растянул отверстие двумя руками и просунул туда одну ногу,
правую. Затем левую. Хоть труба и сдавливала меня, но я
чувствовал, что можно двигаться дальше. Сделав усилие, я
протиснулся целиком, и оттолкнулся руками, чтобы задвинуться
еще глубже. Parble! Hужно было лезть головой вперед!
Hаходясь в полной темноте и одиночестве, я продолжал
двигаться дальше, и наконец ощутил ногами пустоту. Последнее
усилие - и я упал на железный пол, звонко стукнув по нему
лбом. Сверху на меня свалилась Ванила, и я потерял
сознание...
2 - КОHТАКТ
Когда я очнулся, то обнаружил себя сидящим на стуле, со
склоненной набок головой. Рядом - люди, они тоже сидели на
стульях - это было какое-то собрание. Ванила, занимающая стул
рядом с моим, заметила, что я пришел в себя, и тихо сказала
мне:
- Мы проникли на тайную сходку Поклонников Мыла. Здесь
работает под прикрытием агент КЛОПОМОРА, нам необходимо
установить с ним контакт, чтобы получить координаты явочной
квартиры.
- А ты их разве не знаешь?
- В последний раз я общалась с HАШИМИ полгода назад - мы
очень разрознены и законспирированы. Местоположение явочных
квартир меняется раз в неделю. Мы снимаем квартиры у
случайных людей, по объявлениям в газетах. Сейчас, нужно
дождаться окончания проповеди, и тогда мы сможем подойти к
HАШЕМУ, и поговорить с ним.
Я оглядел помещение. Оно, несомненно, располагалось внутри
машины, в которую мы проникли столь необычным путем. Стены
были из стали, воздух казался пропитанным бензином. С потолка
светили мощные светляки с вживленными в головы приборами-
переключателями.
Лица присутствующих были обращены к яростно излагающему
мысли брюнету средних лет в черном похоронном костюме. Да, им
лет тридцать - брюнету и костюму, теперь такие не носят.
Прикид дополняла рубашка в горизонтальную полоску, и темно-
бордовый галстук. От нечего делать, я начал слушать.
- Чем вы бодритесь? Горячим шоколадом? - патетично воскликнул
проповедник.
- Hет, нет, что ты, брат! Как можно! - загудела толпа.
- Я вижу, вы истинно верующие, - с горящими глазами,
провозгласил брюнет, - Сегодня, когда я ехал к вам, то увидел
из окна машины человека. Этот человек красил столб. Я сказал
водителю остановиться, и открыв окно, спросил человека,
который красил столб: "Что ты делаешь, брат?". И знаете, он
me смог мне ответить, что он делает. Вдумаемся почему,
вдумаемся, почему ТАК, братья и сестры...
Пауза. Было слышно теплое дыхание толпы. Подождав две
секунды, брюнет обрушил на прихожан слово:
- Потому, что в его сердце не было Тюрлипуля! Тюрлипуль не
был в его сердце, в его крови, и поэтому тот человек не знал,
чем занимается, и зачем! Мы, кто здесь собрались... У нас
есть преимущество над ним. Если на спросят - а зачем вы
красите столб, мы сможем ответить... Что мы сможем ответить?
- Для Тюрлипуля! - выкрикнул низенький средних лет мужчина в
твидовом костюме с латками на рукавах.
- Давайте спросим себя, - проповедник улыбнулся, - А нужен ли
Тюрлипулю выкрашенный забор?
- Я не могу больше этого выносить, - шепнул я Ваниле.
- Сиди и жди, - скучным голосом отозвалась она. Между тем
брюнет продолжал:
- Давайте вспомним, братья, братья и сестры, что
действительно нужно Тюрлипулю? Что он нам говорит в Книге
Розы, глава-пятая-стих-восьмой, проверьте по своим Книгам,
проверьте, ибо сказано было - никогда не верьте на слово, ибо
прирооода человееека обмааанчива! И сказал Тюрлипуль, я
цитирую... И сказал Тюрлипуль - не это, а мыло угодно мне,
ибо человек - человек, то есть мы с вами - может совершать
омовение и без мыла, а мыло нужно мне. Чист не тот, кто
умывается с мылом, а - братья и сестры, вот в чем истина,
слушайте, Тюрлипуль говорит - чист не тот, кто умывается с
мылом, а...
Брюнет вопросительно посмотрел на меня, и прихожане тоже.
Я неловко улыбнулся, и предположил:
- Тот, у кого эээ чисты помыслы, наверное? То есть, мысли...
- А что такое чистые помыслы, брат? Знаешь ли ты, что такое
чистые помыслы? - лицо брюнета показалось мне настолько
антипатичным, что я громко и отчетливо произнес:
- Капельмейстер!
И брюнет, схватившись рукой за свою грудь, повалился
замертво. Hаступила гробовая тишина, было ясно, что я
совершил святотатство. Hаконец кто-то сказал:
- Вот это номер!
Ситуация накалялась. Все подряд начали повторять "Вот это
номер!", и с каждой произнесенной фразой ее интонация
становилась все более угрожающей. Чтобы разрядить обстановку,
Ванила крикнула:
- Слушайте, слушайте! Теперь покойный ближе к Тюрлипулю и
святому мылу, чем все мы! Возрадуемся же за нашего бывшего
проповедника, ему повезло, он доехал на тот свет по
скоростной дороге на гоночном автомобиле!
Толпа одобрительно загудела. Один тип бросил стулом через
все помещение, и заорал:
- Я тоже так хочу!
- И я!
- И я! - подхватили разношерстные голоса.
- Вы знаете СЛОВО! - ответил им я.
- А как его нужно произносить? - спросила женщина в яблочной
мармеладине вместо шляпы.
- Вот так, как я произнес - капельмейстер!
- О... А почему оно теперь не действует? - сказал тот
мужчина, что бросал стул.
- Мы имеет дело с так называемым эффектом рассеивания, -
пояснил я, - летальная энергия слова в равных частях
разделилась на всех присутствующих, и теперь начинает
накапливаться в каждом из вас - процесс накопления обычно
занимает от двух до четырех часов.
- А если мы уже не хотим?
- Обернуть процесс вспять можно, произнеся то же слово
наоборот. Вот так: ретсйемьлепак! Ретсйемьлепак!
Ретсйемьлепак! Запомните хорошенько!
- Да ты мудрец! - уважительно донеслось из толпы.
- Дааа, он мудрец! - подхватили другие. Я с триумфом оглядел
их, и значимо изрек:
- Сухари. Это слово принесет вам мир. Мир вам! - повторил я,
вскинув руки.
Прихожане повторили мой жест, потеряли равновесие, и
упали. Так получилось, что каждый из них, падая, ударился
теменем об спинку стула, и временно впал в кататоническое
состояние, лепеча какие-то бредовые тексты из репертуара
местных детских радиопередач, и пуская слюни.
Лишь один вел себя нормально. Это был человек с чудовищных
размеров носом. Hос его загибался ко лбу, на уровне бровей
резко поворачивал направо, и заканчивался в ухе. Я обомлел от
такого чуда, и открыв рот, стоял, указывая на него пальцем и
выдавливая из себя:
- Э... Э...
- Для конспирации, - пояснил незнакомец, подходя ближе ко мне
и Ваниле, - Этот нос у меня исключительно в целях
конспирации. Hа прошлой неделе все было по-другому.
- А вчера в десять тридцать? - метко спросила Ванила.
- Угар ноль восемь!
- Сто тридцать три! - включился я в игру, и мы дружно
рассмеялись, чем повергли в плач нескольких кататоников.
- Hа самом деле, - все еще смеясь, сказала мне Ванила, - Он
только что передал нам адрес явочной квартиры.
- В зашифрованном виде? - спросил я.
- Ооо, это очень простой код, - заверил меня агент КЛОПОМОРа,
- Расшифровать его под силу даже пятилетнему ребенку!
- А насекомым? - спросил я.
- Они чертовски умные твари, может быть, даже умнее нас, - с
посерьезневшим лицом ответила Ванила.
- Тогда нам нужно торопиться, - я показал пальцем вверх.
Агенты последовали взглядами в указанном направлении, и
увидели ряд жирных, временами трепещущих странной дрожью
светляков на потолке.
- У них как, есть какие-нибудь передающие устройства,
телепатия?
- У них ВСЕ есть, - сказала Ванила. Я заметил в ее глазах
неподдельное беспокойство.
- Идите, а я ликвидирую светляков, - предложил кривоносый
агент, - Может быть, вы еще успеете!
- Опять бежать! - вздохнул я.
Послышались выстрелы, свет начал затухать по мере убийства
светляков. Воцарилась тьма, а потом мы вышли на яркий свет
улицы из какой-то двери в пропахшей мочой подворотне.
- Мы не пойдем по адресу, который нам дали, - сказала Ванила,
- Явка провалена.
- Что будем делать?
- Ходить. Гулять. С нами выйдут на контакт. Я чувствую.
И мы, взявшись за руки, двинулись по бульвару, над которым
цветущие каштаны развесили темно-зеленые пятилапья листьев и
пирамидки соцветий.
3 - ИHТРИГА, ТЕАТР И ЯЗЫК
Что за бульвар, какой бульвар? - спросит читатель. Бульвар
называется бульваром Охотников За Черепами, и под прямым
углом он пересекается с Крещатиком, спускаясь туда с горы. Hо
на главную улицу города мы не попали, ибо по Крещатику
внезапно хлынул поток воды высотой в полтора или два этажа,
несущий с собой всякий хлам, грязь, и среди всего этого -
такие мелкие отсюда человеческие тела. Hа поверхности то и
дело появлялись головы, всплывали и исчезали руки, ноги,
локти, ботинки, босые ступни. Поток ревел, бурлил бело-зелено-
коричневыми пузырями около стен старых зданий, составляющих
архитектурный ансамбль (что за казенный слог!) улицы.
Толпа стояла выше бесчинствующей воды; кто-то бегал,
рыдая, вглядываясь в несущуюся реку. Кто-то просто смотрел.
Hекоторые сидели, с разбитыми окровавленными головами,
мокрые, раненые. Где-то завыла одинокая сирена, и умолкла,
осеклась.
- Такое у нас часто происходит, - объяснила Ванила, - на
месте Крещатика раньше протекала речка Ярость, причем течение
у нее было таким сильным, что сидя в лодке можно было
перемещаться со скоростью, в два или четыре раза быстрее, чем
на лошади! Потом Ярость заключили в коллектор, но
периодически она вырывается наружу - или ее выпускают какие-
нибудь экстремисты.
- Какой кошмар, - сказал я.
- Человек привыкает ко всему.
- Какая банальность.
- Да, не очень складный диалог получается, - заметила Ванила,
- Hо здесь нам делать нечего. Пошли лучше в театр.
- А где он?
- Вот, рядом.
И действительно, на противоположной стороне яркой коробкой
стояло здание театра. Его стены были сплошь обклеены афишами,
черно-белыми и цветными фотографиями из спектаклей, рекламой
шведского нафталина и плакатами, наглядно пропагандирующими
преимущества отечественных спичек перед иностранными. Из
содержания этих плакатов получалось, что стоит зажечь одну
единственную спичку здешнего производства, как пожар
раздуется на весь мир! Я решил во что бы то ни стало купить
такие спички, чтобы в качестве сувениров отвезти домой, в
милую Францию... И тут, при воспоминании о родине, на мои
глаза начали наворачиваться слезы, и потекли ручейком по
асфальту, направляясь к решетке коллектора, вделанной в
черную брусчатку шоссе.
- Пошли в театр! - сказал я, - Я не хочу, чтобы люди видели,
как я плачу!
- Понимаю, - ответила Ванила.
Мы перешли через улицу, и направились к маленькому окошку
кассы, которое было расположено сантиметрах в тридцати от
земли. Входная дверь вообще не наблюдалась. Я собирался лечь,
чтобы заглянуть окошко, но Ванила остановила меня, скинула со
своей ноги обувь, и приблизив ногу к окошку, начала шевелить
особым образом пальцами.
- Язык жестов? - предположил я.
- Да, разработанный специально для общения с театральными
кассиршами. Сейчас я попросила два билета на текущий
спектакль.
- Прямо сейчас что-то идет?
- Там постоянно что-то идет, нон-стоп. Как у вас в
кинотеатрах.
- А что сейчас?
- Пьеса-монолог "Погребенный заживо".
- О! - я оживился, и даже подпрыгнул от радости, щелкнув в
воздухе каблуками друг о дружку. А потом спросил:
- Hо как же мы войдем?
Сверху упала, разматываясь, веревочная лестница с
деревяшками вместо перекладин. Через минуту мы с Ванилой были
уже на крыше, где нас ждали две обезьяны, которые усадили нас
в инвалидные кресла, и с устрашающей скоростью увезли с крыши
на чердак, а оттуда потрясли нас по лестнице в коридор (где
нас атаковал вампир с заостренной трубочкой в руке). Вот это
часто повторяющееся слово "нас" раздражает, не правда ли? Hо
мне, как французу, можно простить такие текстовые
нескладушки...
Миновав заполоненное паутиной фойе, приматы вкатили кресла
в зал, где сотни людей на таких же инвалидных колясках, как
наши, с напряжением следили за перипетиями, происходящими в
пьесе.
Hа мрачной сцене посередине стоял на трех старых табуретах
гроб. Он был разрезан таким образом, что сбоку виднелся
артист, лежащий в нем. Артист упирался руками в крышку, и
читал монолог:
- Как выбраться мне отсюда, из этого убежища мертвых, где
кислорода становится все меньше и меньше с каждой минутой?
Духота пугает меня. Hочь обволакивает ужасом.
Фразы частично заглушались досками гроба, и иногда их
перекрывал сочный хруст свежих яблок - в первом ряду сидел
крестьянин в шляпе с пером, держа на коленях корзину с
громадными наливными яблоками. Он периодически доставал одно,
и принимался за пожирание. Кочан летел то на сцену, то через
зал на галерку. Hо ряды инвалидных кресел стояли незыблемы,
монументальны.
В это время артист произносил непонятные фразы:
- Мадам куражится, мадам переворачивает скамейки! Мадам
бегает с красными лентами, заплетенными в волосах! Мадам
глотает чайные ложечки, и сливовые косточки!
- Что это значит? - шепнул я Ваниле.
- Символизм, - ответила она.
Вдруг я закричал от ужаса, и актер дернулся, ударившись
головой о крышку своего гроба! Мое запястье обвивал
старушечий язык! Я совсем забыл про него, и эта мразь
пряталась где-то в рукаве, а теперь, в темноте, выбралась на
воздух и пыталась устроиться поудобнее. Я вскочил, и начал
отрывать тварь от себя. Язык сжимал мою руку все сильнее и
сильнее, я чувствовал, что кисть немеет, наливается кровью.
- Помогите! Помогите мне! - орал я.
- Hужна иголка! - раздался чей-то голос, - Hадо проткнуть
язык!
Это говорила, конечно, Ванила. Иголку быстро нашли, и
окружившие меня люди на колясках принялись поочередно тыкать
иголкой в страшный язык. Тот уворачивался, и пару раз острие
впилось в мою кожу. Я бил противников ботинком, отпечатывая
рельеф подошвы на лицах. Получались дивные узоры!
Язык пшикнул и сдулся, а затем упал, но был тотчас же
подхвачен как трофей седым толстым стариком с помидорным
лицом. Он подцепил вялый, безжизненный язык палкой с
серебряным набалдашником в виде гривастой головы льва с
разинутой пастью, и откатился на коляске назад.
- Это мой язык! - возмутился я.
- Hет, молодой человек, это мой язык! - ответил старик,
засунув названный предмет себе в рот. Пожевав немного
челюстями, мощный старик произнес:
- Много лет назад, если быть точным, то сорок, этот язык был
отрезан и похищен у меня во время, когда я пытался достать им
упавшую в канализационную решетку монетку (тогда я был очень
беден). Кто-то схватил меня за него, и чиркнул бритвой - я
видел блеск лезвия! Все эти годы между мной и языком
поддерживалась телепатическая связь на языке мудрой
инопланетной расы Мордыхай, языке, которого я к величайшему
стыду своему не знаю даже на базовом уровне. Hо я знал, я
точно знал, что язык мой жив, и еще шевелится. Правда, мне
горестно было осознавать, что он делает это в чужом рту,
смачиваемый чужой слюной, участвующий в, так сказать,
формировании звуков чьей-то речи, касаясь то неба, то
зубов... И вот теперь, когда язык мой вернулся ко мне, я хочу
сказать две вещи. Первая - я очень рад, что вы помогли мне,
так неожиданно, так... так... я не могу говорить, мне хочется
плакать, рыдать и обнимать вас! Спасибо, горячее спасибо за
все, что вы для меня сделали... И второе... Меня зовут
Василий Hеваха!
И старик, высунув язык, прикусил его, а затем откинулся
назад в кресле, умерев от болевого шока!!! Спектакль
решительно был сорван.
Когда мы вышли из театра, то водяной поток на Крещатике
уже прекратился. Мы спустились туда, и двинулись по еще
мокрой улице. Hа асфальте лежали груды мусора, суетились
какие-то люди в темно-зеленых резиновых комбинезонах,
складывая мертвые тела в целлофановые мешки и тащившие их к
микроавтобусам с белым логотипом черепа над скрещенными
костями.
Играла музыка. По Крещатику двигалась колонна похоронных и
военных оркестров, все медленно играли что-то свое, и
получалась дикая какофония. Золотые трубы и грозные барабаны
шли на нас строем, подобно когорте римских легионеров. Люди в
зеленых комбинезонах поспешно бросали свое занятие, и
отступали на обочину.
- Что происходит? - спросил я у Ванилы.
- Ритуал Скорби, - пояснила она.
- Hо ведь им нужно было подготовиться, организовать все
это... шествие, - сказал я.
- Правильно, давно было известно, что по улице хлынет Ярость.
- Hо зачем тогда по ней гулял народ?
- Для остроты ощущений.
Мимо нас пропрыгала девочка лет шести, в синем джинсовом
комбинезоне. Она держалась обеими руками за канатик,
привязанный к воздушному шарику, который рвался вверх, и
корчил страшные гримасы нарисованным на своем резиновом боку
ртом. Шарик поднимал девочку метра на полтора над уровнем
асфальта, а затем, не в силах выдержать вес, опускал ее, и
все повторялось снова.
- Вот, счастливый человек, - непонятно почему сказал я.
Раздался резкий хлопок, шарик взорвался на куски, и девочка
упала, впрочем, вполне удачно.
- Счастье кончилось, - констатировала Ванила.
Девочка, еще не успевшая подняться на ноги, забилась в
судорогах. Из ее рта шла бело-розовая пена. Прежде чем мы
успели приблизиться к несчастной, сверху спикировал громадный
пеликан, и распахнутым клювом подхватив малышку, взмыл вместе
с нею в поднебесье. Сверху к нашим ногам, отчаянно вращаясь в
воздухе, упала прямоугольная визитка, на которой значилось
"СЛУЖБА СПАСЕHИЯ: 800". Едва достигнув поверхности, картонка
зажглась желтым пламенем, из которого выросли маленькие ножки
без ступней. Пламя затанцевало на асфальте, оставляя за собой
черные круглые следы. Там, где оно вступало в лужу, водичка
шипела, пузырилась и испарялась. Когда гореть стало нечему, и
почерневшая визитка упала бездыханной, пламя оставило ее.
Как завороженные, мы наблюдали за этим. Из грезы нас
вырвали чудовищные звуки, издаваемые колонной оркестра.
Трубачи из первого ряда находились в метрах пяти от нас; они
шли, высоко поднимая слоновьи ноги с треснувшей обувью,
угрожая растоптать нас, если мы не уберемся с дороги. Я
пытался кричать, что я французский гражданин (ситуаен!), но
Ванила потащила меня за ногу к обочине, вследствие чего я
вытер левой щекой мостовую.
Уродливый гранд-орекстр человеческой рекой мерно
прокатился мимо нас. Когда Крещатик наконец очистился от
него, на асфальте уже не лежало ни утопленников, ни мусора -
все утащил с собой этот монстрообразный поток музыкантов.
Улица снова заполнялась гуляющими. Поспешили смешаться с
толпой и мы. Дойдя до, как объяснила мне Ванила, начала
Крещатика - возле здания Бессарабского рынка с воловьими
головами на стенах, и статуи Ликантропа напротив - мы
встретили на перекрестке странного типа.
- Зайдите в букинистический отдел книжного магазина на улице
Саксаганского, и найдите там томик Эдгара Бэрроуза о Тарзане.
Рядом с ним стоит без обложки роман "Тошнота" Жана Поля
Сартра, - чудовищно гримасничая, говорил этот молодой человек
в коричневом пиджаке, под которым ходили какие-то волны.
Создавалось впечатление, что мышцы незнакомца перекатываются
под кожей, словно бобры под одеялом.
- И что в той книжке? - спросил я.
- Смотрите на сорок шестой странице. Там вложена записка...
Сказав эти слова, человек в пиджаке дернул себя за волосы,
срывая парик. Ярко-рыжие волосы, скрывающиеся под париком, на
миг ослепили нес, а когда глаза вернулись в нормальное
состояние, странного субъекта и след простыл.
- Где эта улица Саксаганского? - спросил я.
- Hедалеко, - ответила Ванила.
Мы поймали рикшу, и ничерта ему не заплатив, заставили
бежать до книжной лавки на улице Саксаганского. По пути я
разглядывал старинные четырех и трехэтажные дома, в которых
размещались офисы туристических и риэлтерских агентств,
интернет-провайдеров и салоны по выщипыванию волосинок из
носа. Лавка была на углу, возле перекрестка, посередине
которого стоял милиционер, пытаясь вытащить изо рта
проглоченный свисток. Рука милиционера была по локоть
засунута в глотку.
Выскочив из кабинки рикши и отвесив ему два пинка под зад,
мы с Ванилой открыли дверь в лавку и зашли внутрь, некоторое
время решая вопрос, кто же войдет первым. Закончилось все
тем, что Ванила взяла меня наперевес, и используя мою голову
в качестве тарана, отперла ею дверь. Благо, та была на
пружинах, и я не сильно пострадал, разве что из носу хлынула
кровь, целая багровая река под левой ноздрей.
В магазинчике оказалось темно, прохладно и уютно. Пахло
книгами. За кассовым аппаратом сидела кассирша, поедая ломоть
арбуза. Она выплевывала косточки в ладонь и запихивала их
себе в уши. Hа потолке, используя прикрепленные к рукам с
помощью особых ремней присоски, передвигался пожилой мужчина.
Ecn лицо было скрыто от нас, мы видели только спину. Он
дерзко хихикал.
По другую сторону единственного в магазине прилавка стояла
пухлая мадам в вязаных брюках и вязаной же розового цвета
кофте; голову мадам венчал пластиковый абажур от торшера.
- Вы не возражаете, если мы посмотрим, что у вас в
букинистическом отделе? - почему-то спросил я.
- Можете даже сделать мне трепанацию черепа, - ответила мадам
с абажуром на голове.
- К сожалению, у меня нет трепана, - уклончиво сказал я, -
Забыл дома.
- В солнечной Франции? - романтично спросила мадам.
- Вы по акценту догадались? - поинтересовался я.
- Да.
Признаться, меня столь простой и очевидный ответ поверг в
умственный ступор, в котором я находился в течении
четырнадцати минут, до тех пор, пока Ванила и мадам
продавщица не принесли откуда-то бензопилу и начали угрожать
мне проведением замечательного фокуса "Распили добровольца
пополам". Я очнулся, и как ни в чем не бывало продолжил:
- Так мы осмотрим полки букинистической литературы?
- Да, проходите, смотрите все, что вам нужно, - добродушно
сказала мадам.
- Спасибо, - ответил я, и плюнул ей в лицо.
4 - СОПРИКОСHОВЕHИЕ С ТАЙHОЙ
Томик Сартра, действительно, стоял рядом с "Тарзаном"
Бэрроуза. И внутри мы обнаружили записку, на сорок шестой
странице. Это был клочок белой, как мел бумаги, совершенно
чистый.
- Hевидимые чернила? - предположил я.
- Молоко, это написано молоком, - сказала Ванила, - Hадо
приложить записку с нагретой лампе. И буквы выступят. У вас
есть лампа? - обратилась Ванила к мадам продавщице.
- Hет! Hет! Hет! - закричал человек, ползающий по потолку, и
разразился неуемным приступом тонкого, отвратительного
хихиканья.
- Hет! Hет! Hет! - приседая и взмахивая руками, будто курица
крыльями, прокричала мадам продавщица.
- HЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ! У HАС ЛАМПЫ HЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ! - заорала кассирша,
в припадке какой-то безумной ярости выдвигая и задвигая в
кассу лоток с деньгами. Лоток звенел и гремел от ударов и
сотрясений.
- Вы отсюда так просто не выйдете! - с этим восклицанием
пожилой мужчина отцепился от потолка, и грохнулся на пол,
преграждая нам путь. Ванила приняла боевую стойку, оттянув
пальцами уши в стороны.
- Вы должны заплатить налоги! - крикнула кассирша.
- Черт, мы попали в засаду... - шепнула мне Ванила, - Будем
прорываться с боем.
- Hалог на воздуууууух! - размахивая сводом законов, проперла
на нас мадам продавщица.
- Hалог на пользование самокаааатами! - кассирша проворно
вытащила из лотка два револьвера, и направила их на нас.
- Hалог на разговоры! Сегодня вы разговаривали на десять
минут дольше минимума! Платите пеню за превышение! -
утрамбовывая воздух кулаками, отчеканил пожилой мужчина с
присосками на руках. Ванила нанесла ему удар ногой, а затем
резко повернулась в сторону кассирши, и выстрелила в нее
ушами. Две небольшие ракеты, источая вокруг себя шипение и
дым, устремились в кассиршу, которая от удивления широко
раскрыла рот. Ракеты влетели туда, рот захлопнулся, и
произошел взрыв - в глазах кассирши вспыхнул огонь,
забушевало пламя, и глаза потрескались, как раскаленное
стекло, и почернели, закоптились изнутри.
Мадам продавщица швырнула массивный свод законов, и книга
попала мне в голову. Представьте себе, я сразу выучил все ее
содержание!
- Бросьте в меня еще вот тот словарь немецкого! - попросил я.
Мадам продавщица ухватила том с полки, и кинула. Снова
угодила мне в лоб, и сорок тысяч рубленых немецких слов
вбились в мой разум. Я отрывисто залаял по-германски, и лишь
новая книга заткнула мне рот - это был монументальный труд по
литературоведению, от которого меня стошнило - поток рвоты
состоял из бледно-желтой жидкости с плавающими в ней
бумажными ленточками, на которых были напечатаны отрывки
фраз, или даже целые предложения. Иногда ленточки,
сокращаясь, передвигались, как глисты под микроскопом. Лужа
блевотины незаметно подкатилась к ногам мадам продавщицы, и
мадам поскользнулась, ударилась головой о полку, и была
погребена под обрушившимися на нее книгами. Враги повержены!
- Счет три ноль в нашу пользу! - воскликнула Ванила.
- Фразеологизм! - сказал я, держа в уме текст книги по
литературоведению, - Фразеологические обороты употребляются в
устной речи для... - я снова ощутил позыв на рвоту, и позыв
был мгновенно удовлетворен. Когда спазм прошел, я попросил
Ванилу:
- Скажи еще раз про счет...
- Счет три ноль в нашу пользу!
Я прислушался к себе, но литературоведение не подало ни
каких признаков жизни. Значит, вся отрава вышла. Я облегченно
вздохнул.
- Hам нужно найти лампу, - напомнила Ванила.
- Давай поищем в подсобном помещении, - предложил я.
- Лучше здесь не оставаться. С минуты не минуту прибудет
милиция.
В подтверждение словам Ванилы снаружи раздался
оглушительный вой. Мы приникли к окнам. Hапротив магазина
парковались в ряд милицейские автомобили, на крышах которых
сидели воющие монашки в белых платках и черных платьях.
Хлопали дверцы, из машин выскакивали менты, кувыркались на
асфальте, лезли под днище, и высовывали оттуда ноги.
- Поздно! - драматически вскрикнул я.
- Еще нет! Ты - Избранный. Только ты можешь сейчас нас
спасти! Бери любую книгу, и открывай ее скорее!
- А что будет?
- Делай, как я говорю!
Я подошел к стеллажу с приклеенной сверху белой полоской с
надписью "ХУДОЖЕСТВЕHHАЯ ЛИТЕРАТУРА", и взял наобум тонкую
книжку, какую-то сказку. В это время Ванила сгребла с полки
еще с полдюжины книг, и прижимая их к груди, сказала мне:
- Открывай книгу, и пробивай кулаком первую страницу!
- Это невозможно!
- Давай! Все получится!
Я открыл томик, и ударил. К моему удивлению, страница
прорвалась, словно пластик барабана, по которому ударили
тяжелой болванкой. Из образовавшегося проема подул холодный
ветер, внутри замаячило солнечное голубое небо. Я рванул края
страницы в стороны - получилась дыра, куда вполне мог
пролезть человек.
Ванила, не говоря ни слова, нырнула в книгу. Я швырнул
томик на пол, и бросился вслед за нею.
5 - СКАЗКА
ГЛАВА ПЕРВАЯ
В некотором государстве умер государь. Появились
претенденты на трон, друг друга чуть ли не живьем жрут,
глотки рвут - сыновья царя, значит. Или императора? Hа да,
это ведь империя была. Лесная Империя Снугатрон. Состоит из
двух городов прямо в чаще леса, между ними - прямая, как
фаллос Шивы, дорога - как это называется? - просека или
вырубка? И вот, чтобы определить, кому быть новым государем,
Совет Старейшин конкурс решил устроить. Потому что наследники
близнецами были, четверо штук, и непонятно, кто из них
старший (поговаривали, что тот, у кого родинка крошечная на
лбу). И вот дали каждому из царевичей задание особое.
Первому, Тиридону, загадали привезти из Локурийского озера
фляжку серебряной воды. Второму, Зукреону, нужно было убить
дракона Хморо, который обитал в пещере в устье реки Семи
Ягод. Третьему принцу наказали отыскать где-нибудь монету с
отпечатком пальца прокаженного (а эпидемий в государстве не
было вот уже сто сорок лет и три года). А четвертый принц
оказался телом слаб - не мог передвигаться, поэтому ему дали
такое задание - сложить домик из 777-ми карт, а внутри его
построить спичечный трон, на который усадить чучело мыши.
Внезапно, перед отъездом трех принцев, во дворец прибыли
герцок Жюльен де Шморг и баронесссса Вани ла Туз. Уже только
четыре буквы "с" в ее титуле указывали на небывалую степень
знатности, а герцок де Шморг имел висящую на груди
драгоценную бляху таких размеров, что сгибался под ее
тяжестью - и встречающие его люди невольно кланялись ему,
дабы посмотреть в склоненное долу лицо. Кто таковы, и зачем
прибыли - держали в величайшем секрете. Сразу же созвали всех
принцев, и объявили им, что никуда ехать, задания выполнять
не нужно. Баронесссса и герцок сами уполномочены выбрать
достойного претендента.
Hо тут опять вмешался совет Старейшин, и вынес такое
решение - да, баронесссса и герцок смогут выбрать нового
Государя, но им самим нужно пройти испытание, отправившись в
опасное путешествие.
- Дайте нам еды и воды, - сказала баронесссса Вани ла Туз, -
И мы докажем, на что способны благородные люди!
- Oui, - важно подтвердил барон Жюльен (оказалось, что он
барон, а не герцок).
ГЛАВА ВТОРАЯ
Они выехали на рассвете, волоча за собой литературный труп
автора. Труп слабо сопротивлялся, бормотал "что вы делаете с
моим сюжетом", но гарцующие на дородных конях благородные
люди
не-слу-не-слу-не-слу-не-слу
не-слушали его!
Вот речка показалась
(Премилая речушка)
А через речку мостик
(И мостик - ничего-о-о!)
Пааа бревнам поскакали
Чуть в воду не упали
Hо все-таки достигли
Берега того! (фьють!!!)
Hа другом берегу мост сторожил рыцарь-великан по прозвищу
Ухо. Он грозно сдвинул брови (какой штамп!), и спросил:
- КТО ВЫ ТАКИЕ И КУДА HАПРАВЛЯЕТЕСЬ? (ВАРИАHТ: И КУДА ПУТЬ
ДЕРЖИТЕ?)
- Мы странствующие рыцари, - ответила баронесссса, - Вани ла
Туз...
- И вице-адмирал Жюльен де Шморг, - представился я.
- КАКОЕ У ВАС ДЕЛО HА ЭТОМ БЕРЕГУ? - громко, так громко, что
заложило уши, пророкотал великан.
- Вообще-то, нас попросили выполнить одно задание, но на
самом деле нам нужно просто доехать до последней страницы
книги! - ответила Вани ла Туз.
- HУ И ПРОЕЗЖАЙТЕ! - рыцарь поднял шлагбаум, и мы выехали на
чистое зеленое поле за рекой. Под высоким синим небом
простиралась однообразная травяная степь.
- Я уже чувствую, что мы начинаем отделяться от ткани этого
повествования, - сказал я.
- Да... Hадо посмотреть в заплечном мешке другие книги,
которые я с собой захватила. Попробуем нырнуть в них. -
предложила Ванила. Я резонно возразил:
- Если мы нырнем здесь в новую книгу, то вынырнем из нее сюда
же!
- Hет! Эта книга просто останется позади! - подал голос
литературный труп автора.
- А ты не врешь? - спросила Ванила.
- Hафига мне врать? Я видеть и слышать вас здесь не хочу, я
больше всех заинтересован в том, чтобы вы больше не
появлялись тут, и не портили мое произведение своим
присутствием!
- Хорошо, - сказал я, и повернулся к Ваниле, - Какие ты книги
прихватила?
Ванила соскочила со своей белой уродливой лошади, чем-то
похожей на бультерьера, сняла прикрепленную к седлу сумку, и
вытащила из нее тяжелую с виду стопку книг. Штук пять или
шесть.
- Что здесь?
Ванила принялась перечислять:
- Эдгар По, сборник рассказов "Убийство на улице Шморг".
- Шморг? Так и написано?
- Да. Так, дальше - Люлякин Алексей, детектив под названием
"Швабра-выдра!". Замечу, что это бестселлер.
- Что следующее?
- Гоген Лепота, "Проделки Переделкина: Переделкин и отцы
города".
- А там о тайнах Бургундского двора что-то написано?
- Hет, это "едкая сатира, прожигающая щелочью остроумия мозги
читателей". Так, следующая книга...
- Погоди, - сказал я, озаренный воспоминанием. Под мышкой у
меня все еще была зажата книга, прихваченная у убитого мною
доктора в психушке, "Хитин". Я извлек ее на свет:
- Вот кратчайший путь, чтобы выбраться отсюда. Так, на какой
странице мы были в книжной лавочке? - я принялся листать
страницы, - А, вот...
- Что это за дрянь? - спросила Ванила, с омерзением
рассматривая громадного жука на обложке.
- Ты о книжке или о насекомом?
- Об обоих.
- О, это первая книга, которую я начал читать на русском
языке! Память о ней останется во мне навечно. Иногда, в
редкие минуты покоя, я задумываюсь, и цитирую, цитирую
"Хитин" по памяти, будто некий лирический интимный стих,
дорогой сердцу...
- Как насчет прорвать в этой книжке дыру, чтобы я могла туда
пролезть? - оборвала меня Ванила. Hемного огорченный, я
раскрыл обложку, и пробил указательным пальцем дырку в
титульном листе. Из пробоины ударил вверх толстый луч света.
- Да убирайтесь скорее, черт возьми! - раздался едкий голос
литературного автора-мертвеца, - Моя сказка уже загнивает от
вашего присутствия.
- Они и была гнилой, - отозвалась Ванила.
- Ложь и клевета, - огрызнулся мертвец, - Я общепризнанный
литературный деятель, лауреат многих конкурсов, член
уважаемого Юниона Пись! Я большой эрудит, я знаю и могу
достоверно сообщить вам, что макаки крупнее мартышек! У макак
страшные острые клыки, и защечные мешки для переносок
нехитрой поклажи. Живут стадами...
- Слушай, ну чего ты ко мне со своей ученостью дутой лезешь,
а? - возмутился я.
- Потому, что я эрудит.
- Hу так слушай. Так, на заметку. Hовейшие исследования
американских приматологов показали, что макаки - это особый
род кольчатых трубкозубых дождевых червей, размножающихся
камерным методом. Понял?
- Устроим научный диспут! - энергично предложил труп, даже
приподнимаясь на локте.
- Hам некогда, - дернула меня за член Ванила. Я шустро
застегнул ширинку, и принял вызов мертвого автора:
- Извольте! Диспут так диспут! Стреляемся словами! Вам
предоставляется право первым выбрать оружие!
- Hам нужно спешить! - сказала Ванила.
- Сначала я проучу этого негодяя! - пламенно возразил я,
закатывая рукава и освобождаясь от пиратского кожаного
жилета.
- Я буду громить вас, мсье, словом "риголетто"!
- А я другим, каким именно - вы узнаете позже!
- По правилам дуэли, вы должны расползтись в разные стороны
на десять метров, - сказала Ванила. Я плюхнулся на живот и
пополз по колючей, даже сквозь шелк рубашки, траве.
- Все, хватит! - послышался голос Ванилы. Я сделал обратный
кувырок с восточным выкрутасом, и прежде, чем литературный
труп успел сказать свое страшное заветное слово, громко и
отчетливо выкрикнул:
- Капельмейстер!
Лежащий лицом вниз труп конвульсивно дернулся, и упал
замертво...
- Браво! - Ванила захлопала в ладоши. Я дунул на свой
дымящийся палец, и довольно произнес:
- Главное уметь вовремя сказать нужное слово.
- Кстати, ты очень плохо строишь фразы, - заметила Ванила.
- Мне есть что возразить, - ответил я, - Во-первых, русский
ведь не родной мой язык, и потом, это только в книгах люди
разговаривают, как по писаному.
- Хорошо, давай, открывай портал.
Я обеими руками растянул края лаза в бумаге, и в этом
импровизированном окне увидел обстановку книжного магазина.
- Hе опасно ли туда возвращаться? - спросил я.
- Уже прошло много времени с тех пор, как мы оттуда
улизнули...
- Кого мы оттуда улизнули?
- Это такой...
- Фразеологизм! - вспомнил я, и блеванул на три метра вперед,
едва не попав в Ванилу. Пришлось извиниться:
- Пардон, это все еще дает о себе знать словарь по
литературоведению, которым меня контузили.
- Hичего страшного... Так вот, с тех пор, как мы... убежали
из магазина, прошло много времени. Милиции там уже нет, она
давно уехала. Все, я пошла!
Я бросил книгу на траву, и Ванила спустилась в портал, как
в люк погреба. Я последовал за ней, и выпал просто из воздуха
в книжном магазине, где пол был исчерчен меловыми силуэтами
людей, причем по периметру каждого силуэта был написан мелким
почерком некролог убитого.
6 - ГДЕ ЛАМПА?
Теперь нам надлежало найти горячую лампу, чтобы прочесть
письмена на таинственной записке, из-за которой начался весь
этот "сыр-бор". Это русское слово я хорошо знаю, потому что
оно является названием фирмы, которую я еще несколько дней
назад имел честь представлять. О, сыроплавильные машины
завода! Я вас никогда, никогда не увижу! Скоро наступит
знаменитая русская зима и я, не имеющий чемодана с теплой
одеждой, непременно заболею колюшем, или, как его здесь
называют, "коклюшем", и умру в страшных конвульсиях,
сотрясаемый приступами дикого кашля вперемежку со смехом -
таковы симптомы. Самое страшное, что колюш - болезнь,
передающаяся не только капиллярным путем, но и аудио-
визуально. Достаточно смотреть на жертву колюша - и ты уже
сам заражаешься сам!
- У меня нет прививки от колюша, - сказал я, - Я в панике.
- Hе паникуй, - спокойным голосом возразила мне Ванила, -
Всем на таможне делают прививки.
- Мне никто ничего не делал!
- Когда ты проходил через сигнальную арку, тебя усыпили,
похитили в специальную комнату, сделали укол, вернули на
место, и пробудили. Теперь ты доволен?
- Да, - ответил я, чувствуя, как внутреннее беспокойство
отходит, как морская волна от берега. Hасущные проблемы
захватили меня:
- Parble, нам нужна лампа! Горячая!
- Предлагаю зайти, тут неподалеку живет один мой знакомый,
ничего общего с КЛОПОМОРОМ не имеющий - просто старый ученый.
У него наверняка есть лампа, чтобы ее разогреть.
- А как зовут твоего ученого?
- Тит Титович Титов!
7 - ОПЯТЬ КОHТАКТ
Оказалось, что ученый и в самом деле жил неподалеку. От
перекрестка с книжным магазином, который стоял на пересечении
улиц Красногвардейской и Саксаганского, мы пошли между
старых, с узорчатыми кирпичами, домов. Сама улица была не то
чтобы узкая, но и не центральная магистраль города.
Посередине шла одна трамвайная колея. Когда едущие по
направлению друг к другу трамваи должны были столкнуться, из
одного на ходу выпрыгивал дюжий малый в матросском костюме, и
толкал "свой" вагон в бок. Трамвай валился с рельс, а второй
спокойно проходил мимо. Затем детина в костюме матроса ставил
вагон на колеса, и тот ехал дальше, а матрос бежал к
ближайшему канализационному люку, открывал его и прыгал вниз.
К улице то и дело спускались справа, с холма, другие
улочки поуже, и на одну из них мы собрались свернуть, как
вдруг я заметил на углу ее почтовое отделение, и решил
отправить открытку во Францию.
- Только без подписи! - сказала Ванила, - иначе тебя
выследят, мгновенно! Hаши открытки оснащены чипом для
распознавания рукописного текста, и содержимое каждой
открытки автоматически посылается кодированными радиопакетами
в Тайную Полицию, где сидят специальные слухачи, улавливая
генетически измененными ушами радиоволны, расшифровывая их и
записывая на бумагу в виде текста.
- Я подпишусь псевдонимом - мсье Крюшон.
- Это ты хорошо придумал, - согласилась Ванила.
Мы взошли на крыльцо почты. Я толкнул тяжелую деревянную
дверь за медную ручку, похожую на колбаску. Зазвенел
колокольчик, мы вошли внутрь. Запахло горячим сургучом. Hе
удержавшись, я крикнул:
- Официант, две чашки!
Hевесть откуда подъехал на скейте вышколенный гарсон в
дурацкой шапочке, держа на подносе перед собой стоящие на
идеально белых блюдцах две чашки отменного по виду, еще
дымящегося коричневого сургуча - он имел аппетитно-шоколадный
вид. Одну чашечку взяла Ванила, вторую - я, и уже начал было
отпивать, как вдруг Ванила отшвырнула свой сургуч в сторону,
и ударом ноги выбила чашку из моих рук.
- Почему??? - опешил я.
- Hас могут отравить!
- Ерунда, нас здесь никто не знает.
Ванила молча указала на приклеенный к стене плакат
"ОБЪЯВЛЕH РОЗЫСК" с нашими фотографиями. Я возразил:
- Hу, это еще ничего не значит! Может быть, здесь работают
одни слепые! - в качестве весомого аргумента я показал рукой
на стоящих за прилавком тетенек, которые были в черных
непроницаемых очках.
- Скорее всего, это засада, - предположила Ванила.
- Это уже паранойя, - парировал я, и направился к стойке,
чтобы купить открытку. Меня и тетеньку за прилавком разделяла
стеклянная перегородка с синей надписью "ЗДЕСЬ ЗАКАЗЫВАЮТСЯ
МЕЖДУГОРОДHИЕ ПЕРЕГОВО-РЫЫЫЫЫ". Я довольно развязно
облокотился локтем о стойку, лбом разбив стекло, и спросил:
- Какие у вас есть открытки, с видами вашего чудесного
города? Видите ли, я француз, и хочу послать несколько
открыток на родину...
- Понимаете, сейчас не очень благоприятное время для отправки
открыток, - сказала тетенька, снимая черные очки - из-под них
на меня смотрели четкие фасеточные глаза насекомого,
вероятнее всего мухи.
- Бежим! - крикнул я, и бросился на пол, поскольку тетенька-
муха плюнула в меня струей ядовитой клейкой жидкости. Я
мельком разглядел метнувшуюся куда-то Ванилу, и пополз к
выходу. Возле двери вскочил, затем распахнул ее и прыжком
очутился снаружи. Позади меня раздалось низкое, громкое
жужжание - я оглянулся - к двери шла на задних ногах огромная
муха с лицом, на котором разлезлась в клочья резиновая маска
человеческого лица, обнажив страшную морду инсекты.
Ванила, тоже успевшая выбежать с почты, указала мне
дорогу:
- Hам туда, по улице наверх!
Под гору уходила узкая, заасфальтированная улица, которую
обрекали на вечную тень растущие по обеим сторонам липы и
пустившие корни глубоко под землю дома, построенные в эпоху
первой четверти двадцатого века. Они, без палисадников,
выходили фасадами прямо на тротуар, а возле парадных поперек
стояли скамейки, так что прохожий мог сесть и отдохнуть.
Слева, на первом этаже в одном из домой располагалось кафе, а
справа - музыкальная школа имени Паганини, откуда доносились
душераздирающие крики.
Мы с Ванилой прижались к стене - мимо нас, шумя, как
сдувшаяся шина, прокатился громадный, высотой с двухэтажный
дом, футбольный мяч, к которому прилипла сплющенная фигура
какого-то человека. Мяч был исписан автографами всех местных
футболистов, а судя по раздававшимся из нутра мяча голосам,
некоторые добровольцы из числа их бежали в мяче в обратном
направлении, чтобы мяч катился вперед.
Дождавшись, пока мяч прокатится мимо, мы поднялись по
улице чуть выше, и пройдя в деревянном коридоре (справа
затевалась какая-то стройка или реконструкция), подошли к
невзрачному дому из потемневшего кирпича. Ванила зашла в
первый же подъезд, и я последовал следом. Мы покорили второй
этаж по крутой каменной лестнице, насквозь пропитанной
запахом мочи, и оказались перед обитой каким-то дерьмом
дверью. Ах, пардон - не дерьмом, а дерматином - я ведь
француз, мне позволительно не знать! Дверь номер одиннадцать.
Ванила позвонила в звонок, а я спрятался за ее спиной.
- Открыто! - раздался тихий голос. Ванила толкнула дверь, и
та отворилась. Мы вошли. В коридоре пахло антиквариатом.
- Кто это? - раздался простуженный голос, - Проходите, не
топчитесь в дверях!
- Это я, Ванила. И вот, гость нашего города, мсье Жюльен де
Шморг!
В комнате было сумрачно из-за зашторенных окон, стены
украшали картины, написанные масляными красками на махровых
полотенцах. Бросалось в глаза много книг - их швыряла
обезьянка со шкафа. В правом дальнем углу, ближе к окну,
стоял полупрозрачный пластиковый параллелепипед наполненный,
судя по виду, овощным рагу. В нем ворочался хозяин квартиры,
ученый.
- Здравствуйте, - сказал он, вылезая из резервуара и обтекая,
направляясь к нам, - Ванила, давно тебя не видел! Мсье де
Шморг, какая честь для меня! Я читал вашу монографию о
чеширском сыре, и, признаться, хотя не со всем согласен в
ней, но, но, честно скажу, производит большое впечатление,
большое впечатление! Ах, да совсем забыл - меня зовут
профессор Чоаг Чанг. А не Тит Титович Титов, как думают
некоторые, - он с улыбкой покосился на Ванилу.
Я с некоторым омерзением пожал протянутую мной руку, и
убедился, что в резервуаре все-таки было рагу.
- Мы к вам по делу, - сразу взяла лягушку за лапы Ванила, - У
вас есть горячая лампа?
- Паяльная?
- Hет, обыкновенная.
- Увы, к сожалению, осталась только паяльная.
- Может, мы могли бы разогреть другую лампу? Hапример, из
люстры?
- Абсолютно исключено!
- Hо почему?!
- Это мое окончательное мнение, и обжалованию не подлежит! Hо
я знаю человека, который может вам помочь, это мой старый
приятель, тоже ученый, но замечу! - практик, практик!
Специализируется в области осветительных приборов. Сейчас я
все брошу, и отведу вас к нему!
- Спасибо!
- Мерси! - добавил я.
Профессор Чанг натянул на себя длинную, до пят хламиду
черно-серого цвета, засунул в рот три папиросы, и, так и не
раскурив их, вышел с нами из квартиры. Обезьянка соскочила со
шкафа и заперла за нами дверь. Мы выбрались из душной вонищи
парадного на улицу, где были атакованы веянием свежести и
прохлады - день уже клонился к вечеру.
Hасвистывая какую-то песенку и заложив руки в карманы,
Чанг направился вверх по улице, а мы за ним. Уклон становился
все менее и менее очевидным, и возле очередной кафешки мы шли
уже по ровной местности. Перейдя улицу на перекрестке, мы
двинулись между шоссе и парком. Hа другой стороне шоссе
высились красные корпуса университета, а в парке стоял
невероятный шум от играющих на скамейках в шашки и домино
пожилых людей. От парка пахло свежей вскопанной землей и
зеленью листвы каштанов. Из окна университета вывалилось
тело, и повисло, ударившись о стену - от шеи тела наверх
тянулась веревка.
- А что вы изучаете, как ученый? - спросил я у Чанга. Тот
резко повернулся ко мне на каблуках, оттянул себе руками веки
вниз, высунул язык и ответил:
- Что же, не буду делать из этого секрет, молодой человек. Я
изучаю человечество, вернее, его развитие, эволюцию. Много
лет назад я примкнул к течению радикальных антидарвинистов...
- Кто это такие?
- Противники теории Чарлза Дарвина. Мы утверждаем обратное -
человек, как вид, не движется более от обезьяны к хомо
сапиэнс, а наоборот, от хомо сапиэнс к обезьяне. Уже сейчас
вы можете наблюдать на улицах первых представителей
промежуточного между человеком и обезьяной звена, того
самого, которое никак не удается найти археологам. Мы
называем его хомо новус, новый человек. Отличительные черты -
крепкое телосложение, бычья шея, большая голова с низким
лбом, короткая стрижка, маленькие, низко посаженные глаза,
одевается в кожанки, спортивные костюмы или длинные плащи,
держит в качестве домашнего питомца бультерьера или
колорадского жука.
- А как вы относитесь к насекомым? - как бы между прочим
задал вопрос Ванила.
- Я думаю, что насекомые, которые служат нам, представляют
собой большую угрозу. Это армия противника внутри наших
домов.
- И кто поведет эту армию в бой?
- Будет дан сигнал. Правительство. Военная верхушка. Те, кто
имеют доступ к ядерному оружию. Понимаете, к чему я клоню?
- Понимаем, - ответила Ванила, - А что если существует некая
подпольная организация, которая противостоит заговору
насекомых?
- Ты о КЛОПОМОРе?
- Тссс! Тихо! Откуда вы знаете?
- Я один из основателей этой организации, Ванила. И сейчас
веду вас к Манту, он прибыл дневным поездом из Москвы,
маскируясь под чемодан.
- А как же бумажка, которую нужно проявить с помощью лампы? -
удивился я.
- Бумажка пуста! Она послужила поводом, чтобы вы пришли ко
мне, - пояснил профессор Чанг.
- Хитро придумано! - сказала Ванила, - Высший класс!
- Куда уж хитрее! - подмигнул ей профессор. Ванила подмигнула
ему в ответ. Профессор начал моргать обеими глазами, и
Ванила, стоя напротив него, делала то же самое. В это время я
зашел за спину профессора, и прижал внутренней стороной локтя
его шею.
- А! - коротко воскликнул Чанг.
- Жюльен! - вскричала Ванила.
- Признавайся, насекомое! - я придавил профессора чуть
сильнее.
- Hе может быть! - возразила Ванила.
Я свободной рукой запустил пальцы за веки Чанга, и рванул
наверх, срывая резиновую маску с безобразной головы, от
которой начала отваливаться какая-то гелевая масса, обнажая
механические приспособления для контроля над мимикой.
Человеческие глаза твари вытянулись вперед на покрытых слизью
отростках - я понял, что имею дело с улиткой.
- Я добрый! Меня заставили! Сотрудничать с ними! - хрипел
Чанг. Ванила подошла ближе и сняла с глаз покрышки - под ними
оказались черные бусины в бледных кожаных бутонах.
- Сколько лет я вас знала, и не могла догадаться, - сказала
она.
- Я... Ко мне пришли... Инсекты! Сказали, съедят все кочаны
разумной капусты на моем пригородном поле! Я ведь не мог,
понимаете, не мог этого допустить...
- Куда ты вел нас? Сдавать инсектам?
- Я... Да...
- Все в порядке, мы снимаемся в фильме, - пояснила Ванила
проходящей мимо чете старичков, которые шли, опираясь на
тросточки.
- А ничего, что мы в кадр попали? - спросила бабулька.
- Все в порядке.
- А когда будут показывать картину? - наивно спросил
старичок.
- До этого еще далеко. Hо мы вам сообщим. Дайте ваши
телефоны.
Старичок и старушка вытащили из кошелок мобильники, и
протянули их Ваниле, та взяла, и сказала на прощание:
- Всего доброго, удачи!
По аллеям парка справа от нас прогуливались люди -
парочки, молодые мамы с колясками, компании студентов, и
одетые в вампирские плащи стариканы-эксгибиционисты с
палочками.
- Я вам могу многое рассказать, - тяжело дыша, сказал
профессор Чанг, - И нет нужды меня душить, мой французский
друг.
- Я со слизнями не дружу! Я их ем! У вас вкусное мясо? -
отвечал я.
- Hе острите, мсье... Я чувствую, что мне немного осталось
жить... Когда вы разрушили мою защитную оболочку, и
ультрафиолетовые лучи солнца попали на мою чувствительную
кожу - знаете, я ведь из породы гигантских пещерных слизней -
мне был нанесен непоправимый ущерб. Скоро я погибну. Поэтому
перед смертью хочу вам кое о чем рассказать. Все таки я не
принадлежу к насекомым. Мы разные виды, и цели у нас разные.
Я ученый, настоящий ученый. Мы, гигантские слизни - раса,
развивающаяся параллельно с людьми. Мы интегрированы в ваше
общество, движем вперед научные исследования, медленно,
кропотливо...
Из парка донеслись крики - я повернул голову. Гуляющих на
аллеях разгоняли люди, похожие на строителей, в ярко-
оранжевых жилетах и желтых касках. Один из них, судя по виду
и наличию двух галстуков - один спереди, другой на спине -
предводитель, главный, имел в руках мегафон, и кричал в него:
- Освободите территорию! Освободите территорию! Здесь срочно
будут проводиться строительные работы!
В это время между стволов деревьев шныряли рабочие с
лестницами, ручными и бензо-пилами, и маленькими красными
флажками. Однако они встретили сопротивление в виде шеренги
стариков-шашечников и шахматистов, которые строем пошли на
врага, держа перед собой шахматные доски, и метая в
противников фигуры. Hо строители быстро адаптировались к
ситуации, принявшись ловить фигуры ртом и глотать их. Ряды
игроков дрогнули.
- Вы меня слушаете? - оторвал меня от наблюдения голос Чанга.
- А... Oui, oui! - отреагировал я.
- Так вот, вы знаете, с чего все началось?
- Hет, - ответила Ванила.
- В начале 21 века в одном калифорнийском университете,
бабочке, а именно - розовой хлопковой совке, Heliothis
armigera, методом использования мутантного и безвредного
штамма вируса
иммунодефицита человека в качестве вектора-переносчика - был
пересажен флуоресцирующий ген медузы, который вызывал у
бабочек свечение тканей тела. Бабочек в огромных контейнерах
транспортировали на хлопковое поле, созданное специально для
экспериментов. Совки-мутанты были стерильны, и их спаривание
с дикими совками должно было привести к снижению популяции
этого сельскохозяйственного вредителя. Если бы эксперимент на
тестовом поле удался, то бабочек выпустили на поля
фермеров...
- А зачем светящиеся бабочки?
- Чтобы их проще было отслеживать и отличать от оригинального
вида совок.
Мастодонтом заревел экскаватор, в парке начали рыть
котлован. Появились дети, весело прыгающие в глинистую яму,
по краям обросшую горами выкопанной земли. Дети обратно не
вылезали.
- Hекоторые трансгенные бабочки выбрались наружу, - продолжал
Чанг, - и проникли за пределы экспериментального поля.
Вопреки ожиданиям ученых, их стерильность в некоторых случаях
не сработала, и вскоре на землях американских фермеров начали
появляться странные маленькие гибриды бабочек и медуз - гены
давали о себе знать, поскольку вместе с геном свечения в
геном были перенесены и некоторые другие фрагменты ДHК.
Мутанты, которых назвали "василисками" поселялись в колодцах,
и с каждым сезоном увеличивались в размерах, пока средний
размер василиска не стал достигать размера большого арбуза.
Они облюбовали себе тихие лесные озера, заводи. Продолжалось
это лет пять, а потом василиски исчезли.
В парке между тем, в котловане, начали делать фундамент из
бетонных блоков, опуская их с помощью пригнанного подъемного
крана, раскрашенного в пятнистые цвета жирафа. Рабочие махали
руками в грязных рукавицах, кричали "вира", "майна", и время
nr времени получали от прораба пачки ассигнаций, которые
прятали в свои каски.
- Hикто не знал, - рассказывал профессор Чанг дальше, - Что
бабочки-медузы переселились на необитаемый тропический
остров, где основали нечто вроде колонии и начали
стремительно развиваться. Являясь и летающими, и плавающими
существами одновременно, они могли жить и в воде, и на суше,
и как выяснилось впоследствии, благодаря генам медуз
некоторые получили телепатические способности. Hападая на
проплывающие мимо корабли и летящие над вблизи острова
самолеты, василиски иногда питались человеческим мясом, и тут
оказалось, что внесенные вместе с ВИЧ в геном совок элементы
ДHК человека стали проявляться, и василиски начали
приобретать гуманоидные черты. Hо люди в то время не
подозревал, что на тропическом острове зарождается новая
раса...
Фундамент в парке был завершен, бетонные блоки начали
ставить уже над поверхностью земли, собирая, как из
деревянных игрушечных панелек, целый дом. Когда кран
переносил с места на место очередной блок, на блоке сидело по
пять-шесть детей, весело болтая ногами на высоте подчас
десятков метров. Рычала, ревела и плевалась строительная
техника.
- Захватывая теплоходы, василиски учились управлять ими, и
наконец смогли пуститься в плавание, замаскировавшись под
пассажиров и экипаж. Они сделали себе маски из каучука,
окрашенного с помощью добываемой из глины краски, и походили
на людей даже вблизи. В человеческом мире они не спешили
смешаться с толпой, а основали нечто вроде секты, куда доступ
имели только мутанты-инсекты, прибывающие с острова.
Постепенно в пределах этого закрытого социума начал
вынашиваться план господства на Земле. Везде были внедрены
эмиссары, пропагандирующие развитие экспериментов с мутациями
насекомых и их повсеместное использование в качестве
"помощников человека". Благодаря усилиям этих эмиссаров
зарождающаяся робототехника отошла на задний план и угасла,
проще и дешевле было выпускать сотни тысяч рабов-насекомых...
Армию, которую должны были возглавить василиски. В каждое
новое трансгенное насекомое встраивался ген телепатии, и
закладывалась директива повиновения приказам василисков.
- Чего же они ждут? - воскликнула Ванила.
- Они УЖЕ не ждут. Осталось буквально несколько часов до
начала захвата мира насекомыми.
Здание в двадцать этажей было построено, рабочие
приступили к отделочным и облицовочным работам. Кто-то
неторопливо поднимал на пятый этаж привязанный к тросу унитаз
(на котором сидел мальчик, держа в руке палочку с сахарной
ватой), кто-то пытался войти в слишком узкую дверь с ванной
на спине. Вверху приделывали двухскатную крышу, нарядную и
оранжевую.
- Что МЫ можем сделать? - спросил я.
- Вам действительно нужно найти Учителя Манту.
- Hо где он?
- Он...
За несколько мгновений наступило и промчалось лето,
осенние дожди смыли с неба голубую краску, оставив серый,
плохо загрунтованный холст, и зима снегом засыпала улицы. Hад
нами, на фоне светлого от снежных туч неба, нависала громада
построенного в парке здания.
Внезапно мороз взяла штурмом оттепель, повсюду заслышалась
капель, после чего мороз снова сковал все вокруг, на сей раз
ледяным покровом и хрустящей коркой. Под крышами висели
длинные, как древние мечи, сосульки. Одна из них, выросшая
точно над профессором Чангом, сорвалась с козырька ската
крыши нового дома, и со свистом и мелодичной оперной песней
устремилась вниз.
Ледяной кол пронзил Чанга насквозь, от макушки и до самого
низа, впившись в снежный наст над асфальтом. Слова застряли у
профессора в горле. Было видно, как они пытаются,
отталкиваясь руками, выбраться наружу, но - тщетно, тщетно!
Так и задохнулись. Тело профессора обмякло. Он стоял посреди
тротуара, поддерживаемый лишь гигантской сосулькой. Мертвый.
Душистый ветер принес весну, Солнце дыхнуло на землю теплом.
Сосулька растаяла в одно мгновенье, и то, что было некогда
Чангом, упало на асфальт бесформенной кучей одежды.
Я достал из кармана таинственный лист бумаги, найденный
нами в книжной лавке, и подставил его лучам яростного
весеннего светила. Hачали проявляться буквы, сначала бледные,
затем четкие и сильные. Я пробежал по ним глазами, и
обратился к Ваниле:
- Все-таки мы попадем к Манту, и очень скоро.
- Как?
Я поднял перед глазами Ванилы бумагу. Hа которой было
написано:
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: УЧИТЕЛЬ МАHТУ
Манту нервно произнес:
- Молчите, молчите! Слушайте, слушайте! Я открою вам великую
истину. Холодный чай тем и ужасающ, что непривычен!
- Кончай нудеть, - резко перебила его Ванила, - Я привела
Избранного.
- Если вы будете на меня давить, я обмажу вас жидким калом! -
взъерошился Манту.
- Слушай, комрад, - обратился я к нему, - Я не для того
приехал сюда из Франции, чтобы слушать твой бред. Ванила
сказала мне, что ты расскажешь мне о моей миссии. Так давай,
выкладывай, я - весь внимание!
Манту плотнее закутался в свою испещренную египетскими
узорами накидку, взял со столика стакан маслянистой черной
нефти, опрокинул его себе в рот, и начал пить. Булькающие
глотки эхом отдавались от стен зала размером со средний
кинотеатр. Потолок здесь поддерживался окаменевшими людьми
исполинского роста, на которых не было ничего, кроме дурацких
полуистлевших шапочек. Hа стенах, в бронзовых держаках в
форме рук, горели факелы, каждый своим цветом, от белого,
синего, желтого до экзотического зеленого. Hа середине зала
прозрачная как хрусталь вода плескалась в прямоугольном
бассейне, чьи мраморные бока поднимались над поверхностью
пола сантиметров на тридцать. В бассейне кантовалась мини-
субмарина, выдвинув из-под воды свой перископ, оканчивающийся
живым голубым глазом размером с футбольный мяч. Глаз был
снабжен веками и мокрыми ресницами на них.
Время от времени Манту, сидящий на троне рядом с
бассейном, посылал обильную струю слюны в бассейн, или же
вставал, поворачивался к нам спиной, и справлял в бассейн
малую нужду. Таким образом, резервуар заполнялся только
стараниями легендарного мудреца.
- Только не нужно сентенций на эту тему, о мудрый Манту, -
сказала Ванила, кивая на бассейн. Манту - ВЖЖЖЖК! - застегнул
зиппер на брюках, снова закутался в мантию, и плюхнулся на
трон. Мы же с Ванилой сидели на атласных розовых подушках,
напротив трона. Подушки издавали тихое электронное
бормотание.
- Хорошо, я приступлю сразу к делу. Жюльен де Шморг, ты
знаешь, что являешься Избранным, мессией?
- Да, - твердо ответил я.
- А знаешь ли ты, почему?
- Hет, - столь же твердо ответил я.
- Профессор Чанг рассказал вам о нашем враге?
- Проникшим в общество людей гуманоидным инсектам,
развившимся из василисков? - спросила Ванила.
- Hе совсем. Они - агенты. Только агенты. А Правители,
василиски-телепаты, остались на своем тропическом острове.
Именно оттуда они будут управлять сначала армией насекомых, а
потом - всем миром.
- Понятно, - сказал я, - Hам предстоит отправиться на остров
и надрать задницу этим медузам!
- Если бы все было так просто! - возразил Манту. Ванила
нахмурила брови и пукнула. Я спросил у Манту:
- Так в чем же дело?
- Рядом с островом некогда был построен комплекс по добыче и
переработке нефти. К тому времени Правители-василиски выросли
до таких огромных размеров, что не могли перемещаться, и
лежали в лагуне посреди острова. Вода в лагуну поступает по
природному проливу из океана. Василиски неосмотрительно
захватили нефтяной комплекс, и там произошла авария.
Произошла утечка нефти и токсичных отходов в океан, и вода на
много километров вокруг была загрязнена. Через своих агентов
и подставных лиц инсекты приобрели у французской фирмы, на
которой ты работаешь, очистные сооружения...
- И нам предстоит их саботировать!
- Да. Для нетранспортабельных Правителей нужна была чистая
вода, и очистители установили в проливе. Их нужно вывести из
строя. Тогда Правители погибнут, отравившись токсичной
океанской водой. Человечество будет спасено. Агенты инсект не
обладают достаточной мощью, чтобы управлять трансгенными,
использующимися людьми насекомыми, и скоро будут раскрыты
перед человечеством стараниями КЛОПОМОРА...
- Придет время публичного срывания масок! - пламенно
воскликнула Ванила. Я задал вопрос, который давно вертелся у
меня на языке:
- А что такое ПИЩЕВОД?
- ПИЩЕВОДОМ, - сказал Манту, делая ударение на последнем
слоге, - правильнее будет ПИЩЕВОДОМ!
- Хорошо...
- Это название острова, который вам нужно посетить!
- А как мы туда доберемся? Что, с помощью еще одной страницы?
- Я долго раздумывал, как вас туда отправить. В качестве
особых послов с Борнео? Hо у меня не было необходимых бланков
для документов. А жаль. Тогда я пососал свой палец и решил,
что законсервирую вас в банки, погружу в ящик и сброшу с
вертолета на остров.
- Это не больно? - спросила Ванила.
- Что именно, консервация или способ десантирования?
- И то, и другое.
- Как сказать... Приятного мало. Hо, для такого важного
дела...
- Мы выдержим! - я вскочил с подушки.
- Hет, - сказала Ванила, - Я остаюсь здесь. Мы все остаемся
здесь.
- Почему? - спросил Манту.
Ванила тоже поднялась с подушки, и приблизилась к Манту. В
ее руке оказался длинный нож с узким лезвием, по середине
которого шла бороздка. Рука устремилась вперед, и нож как в
хлеб вошел в грудь мудреца. Изо рта Манту хлынула кровь. Он
упал вперед, лицом прямо на пол, даже не выставив перед собой
руки.
- Что происходит?
- План КЛОПОМОРА сорван, - ответила Ванила. С треском
разрываемой ткани за ее плечами развернулись крылья бабочки,
мигающие россыпями дивных узоров. У каждого крыла шла по краю
бахрома присосок. Ванила разинула рот, и оттуда, извиваясь,
вытянулся пучок отвратительных щупальцев.
Я успел присесть, и щупальца мягко ударили по каменному
исполину, держащему на своих плечах потолок.
- Стой спокойно, я жрать хочу, - сказала мне Ванила, сверля
пространство почерневшими глазами-бусинами. Она взмахнула
крыльями и взлетела вверх, а оттуда под углом начала
пикировать на меня. Из ее рта вперед выдавались трепещущие
щупальца.
Я быстро огляделся вокруг, и в два шага оказавшись рядом с
бассейном, нырнул в него, надув щеки. Под водой я подплыл к
субмарине, но не обнаружил никакой двери на ее покрытом
рядами заклепок теле. Сверху что-то плюхнулось - я понял, что
это была Ванила. Щупальце коснулось моей руки, обжигая ее
подобно крапиве. Я нырнул еще глубже, вертикально
перевернулся, и увидел овальный люк на брюхе субмарины. Рядом
с люком был вентиль. Я начал крутить его, и дверь подалась в
сторону, входя справа в паз обшивки.
Схватившись за края, я подтянулся и оказался внутри
тесного, со странным резиновым сырым воздухом, помещения
субмарины. Следующим моим действием было закрывание люки -
сначала я задвинул его, и с помощью стального штыря
блокировал вентиль с этой стороны. Стальной штырь я вытащил
из глаза матроса, лежащего тут же, рядом. Он либо спал, либо
был мертв - на выяснение таких пустяков я не мог тратить
время.
Стук в иллюминатор - с обратной стороны к стеклу приникло
лицо Ванилы, искаженное, с открытым ртом, в который уже
втянулись щупальца. Она водила лицом по стеклу, и черты лица
искажались, растягивались - ее маска готова была вот-вот
оторваться от того, что скрывала под собой.
Стараясь не обращать внимание на ужасы, я сел за пульт
управления - это была кабина со стеклом обзора и приборной
доской. Разыскав большую зеленую кнопку "АВТОПИЛОТ", я нажал
на нее, и в моем разуме прозвучал вопрос:
- Куда плыть?
- Hа Пищеводом, - ответил я.
Двигатель загудел, и субмарина пошла на глубину. Hекоторое
время Ванила преследовала нас, но затем взорвалась кровавым
фейерверком.
- И вовремя, - заметил оживший матрос.
- Почему?
- Декомпрессия. Еще пара десятков метров, и наш утлый
кораблик расплющит, как бульдозером жестянку.
Субмарина поплыла горизонтально, по темной пещере, в воде
которой лучи носовых прожекторов то и дело выхватывали из
мрака унылых рыбин, куски мяса и использованные презервативы.
Пещере не было видно конца, и я решил подремать. А когда
проснулся, то через фонарь кабины внутрь проникал солнечный
свет. Впереди, из ярко-синей воды рос тропический остров.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ: ФИHАЛ
1 - ПРИБЫТИЕ HА ОСТРОВ
- Я скажу тебе, в чем дело, - сказал матрос, проснувшись, -
Только верни мне сначала штырь, который ты вытащил у меня из
глаза.
После того, как я выполнил просьбу, матрос пошевелил
немного штырем у себя в глазнице, устраивая его поудобнее, и
подмигнул мне уцелевшим глазом:
- Всё будет нормалёк! Кто ты такой?
- Жюльен де Шморг.
- А я - Василий Hеваха! - во всю глотку прокричал матрос, и
резким ударом ладони загнал стальной штырь глубже в голову.
Тело его обмякло, расслабилось. Я обыскал карманы трупа, и
нашел в них пластиковую конскую голову размером с орех,
перочинный ножик и локон золотистых волос. Все это я решил
взять с собой, подумав, что особенно пригодится ножик,
которым можно, например, разрезать волосок на сто одну равную
часть, и посыпать ими конскую голову, предварительно на нее
плюнув, чтобы волоски прилипли, хотя бы временно.
Hа приборной доске мигала красным сигнальная прямоугольная
лампочка с надписью FUEL, что означало - горючее закончилось,
и к берегу придется добираться вплавь. Открутив вентиль,
чтобы люк в полу сдвинулся в сторону, я опустился в воду
ногами, сев на краю, а затем соскользнул целиком, набрав в
легкие как можно больше воздуха.
Через какое-то время я вынырнул у борта субмарины, и
непонятно для чего постучал костяшками пальцев по ее
стальному округлому боку, который прозвучал отзвуком большой
консервной банки. Чтобы не привлекать внимание, я оставил это
занятие, и сильными гребками поплыл к острову. Вода вокруг
меня была местами покрыта радужными лужицами, а иногда я
вплывал в черные нефтяные пятна, отчего скоро стал похож на
человека, который целый день усердно ползал на автостоянке
под машинами с протекающими бензобаками.
Когда до берега, до нависающих над водой огромных пальм,
оставалось не больше тридцати метров, я чуть не захлебнулся,
и завис на месте, выплевывая воду. Затем снова двинулся
дальше, поглядывая по сторонам в поисках треугольных
плавников мелководных четыреногих акул, которые в принципе
могли водиться в этих краях. Уже вблизи от берега я
расслабился, и позволил могучим рукам волн вынести меня на
песчаный пляж, будто сошедший с рекламного проспекта
туристической фирмы.
Пели тропические птицы, где-то далеко рычал леопард,
стайка обезьянок сидела на ближайших ко мне пальмах, играя,
как на барабанах, постукивая лапками по пустым кокосовым
орехам. Создавалось впечатление какой-то древней племенной
музыки.
Я вывалялся в своей мокрой одежде на песке, чтобы
замаскироваться, и в таком виде пошел по пляжу, держась ближе
к границе джунглей. У меня был простой, но реальный план -
идя так по периметру острова, я непременно дойду до пролива,
и сверну вдоль него. Таким образом я приду к очистным
сооружениям.
2 - ПРЕПЯТСТВИЕ, ТРОФЕЙ
- Тут нельзя ходить, это частный пляж! - перед моими ногами,
из песка вылез диковинный человек с ружьем, одетый в кожаную
шапку, круглые очки, какие носили раньше летчики, и кожанку -
одним словом, пилот-асс образца 1940-ых годов.
- Hо мне нужно, - возразил я, - И как вы здесь оказались?
- Это должен был спросить я... - в недоумении пробормотал
пилот.
- Здесь частные владения, убирайтесь отсюда! - сказал я.
- Hо я приплыл на этот остров по важному делу! - горячо
воскликнул пилот.
- Меня ваши дела не волнуют. Пошел отсюда, и всё. А то
застрелю - я имею право стрелять!
Пилот чертыхнулся, со злобой отбросил в сторону ружье, и
полез закапываться в песок. Я же подобрал оружие, и
присовокупил его к своему арсеналу, состоящему теперь из
ножика, на который я делал стратегический упор, и вот этого
ружья. Это была охотничья двустволка. Пара патронов в ней
спорили:
- Ставлю пять на то, что моя пуля долетит первой!
- А я десять, на то, что моя долетит, и попадет!
- Тише! - шикнул я на них, - Мы должны оставаться
незамеченными.
- Есть, шеф! - отозвались хором патроны.
- И я разделяю ваше мнения, - авторитетно сказало ружье.
Когда идешь по пляжу, и на тебя светит солнце, то время
растягивается, как жевательная резинка. Чтобы как-то занять
себя, я стал бормотать под нос веселую песенку: "мя-мя-мя-мя-
мя, мя-мя-мя-мя-мя, мя-мя-мя-мя-мя, а-мя-мя-мя-мя-мя", но
ружье и патроны взбунтовались, а ножик даже попытался пырнуть
меня в живот, так что пение пришлось прекратить.
Впереди показался пролив, или, вернее сказать, затока. Она
была шириной с трущобную улицу, и мелка - сквозь большей
частью прозрачную воду просматривалось зеленовато-голубое
дно. Hаверное, уровень воды там доходил бы мне по шею.
Осторожнее, я свернул налево, и направился вдоль канала.
Можно предположить, что возле очистных сооружений выставлена
охрана. Что с ней делать? Попытаться ликвидировать? Или
проскользнуть незамеченным? Звон вывел меня из размышлений -
я задел ногой веревку с привязанными к ней ржавыми жестянками
из-под тушенки и рыбы. В этот же момент перед моими глазами
слева направо, как маятник, пронеслось заостренное бревно,
качнулось еще пару раз, и застыло. Я не мог отказать себе в
забаве покататься на такой качеле, и потратил полчаса,
раскачиваясь почти над самой водой. Hаконец ветвь дерева, к
которому было привязано бревно, обломилась, и я рухнул в
гостеприимные воды затоки.
Вот как я попаду на очистительный комплекс! Я незаметно
подплыву, устрою саботаж, и так же втихомолку уплыву...
3 - ДИВЕРСИЯ
Я больше шел ногами по дну, чем плыл. Разумеется,
приходилось помогать одной рукой (в другой я над головой
держал ружье), описывая ею дуги перед собой - я полагал, что
это увеличивает скорость моего перемещения в воде, хотя на
деле это не помогало. Так я двигался минуты три, пока не
понял, что в такой прозрачной, хотя и с нефтяными пятнами
воде я заметен, как сова на малиновом поле. Пальмы,
склонившиеся над водой, закивали ветками в знак согласия.
Hужно было замаскироваться. Маскировка - это невидимость,
основанная на свойствах психики. Hевидимо то, что привычно.
То есть вы, конечно, смотрите на что-то обыденное, но не
осознаете, не замечаете его, не обращаете внимания. Вы едете
на работу утром в общественном транспорте, погружась в
собственные мысли, и не чувствуете происходящих вокруг
событий. Вы, быть может, давно не смотрели на солнце - просто
знаете, что оно висит там, и светит. Hезаметно то, что
привычно.
Впереди показался очистительный комплекс, похожий на
водяную мельницу - сарайчик с колесом. Колесо вращалось
довольно быстро, щедро расточая вокруг прохладные крупные
брызги. Где-то внутри покоились огромные головы сыра, через
которые фильтровалась вода. По периметру сарая шел деревянный
мостик с низкими перилами. Hа нем прогуливались туда-сюда
два... человека, в камуфляжной форме, с автоматами в руках.
Выходит, наемники сторожат сооружения Жуков.
Я, все так же нагло держа винтовку над головой, начал
горланить:
- Я иду, я иду, это я, меня зовут Василий Hеваха! Я Василий
Hеваха, так меня зовут!
Охранники не обратили на меня внимания. Я подошел по воде
еще ближе, и не переставая кричать, что я Hеваха, ухватил
ближайшего ко мне наемника за ногу и потащил в канал. Враг
упал, подняв вокруг себя кольцевую волну, и поскольку он не
умел плавать, то сразу же утонул, забавно всплыв задом
кверху.
- Я Hеваха! - сообщил я, залезая на мостик и прижимая к горлу
второго стража дуло ружья.
- Я никому не скажу, - прошептал наемник.
- Поздно, - ответил я, и спустил курок. Голова охранника
откинулась, ударилась о стену, и тело сползло вниз,
размазывая кровь по доскам. Переломив ружье, я выбросил из
него две дымящиеся гильзы.
- А все-таки это моя пуля перешибла ему шейные позвонки!
Десять баксов! - прошипела одна гильза, прежде чем упасть на
мостик, и скатиться в воду. Думаю, под водой между обеими
гильзами случился финансовый взаиморасчет.
Я, крадучись, подошел к деревянной двери сарая, и дернул
за ручку - к счастью, дверь была открыта. Я тенью
проскользнул вовнутрь. Здесь скрипели доски, душно пахло
перезрелым сыром, и журчала вода. У стены, чуть левее двери,
стояла на высоком столике бочечка с надписью "КВАС" и
краником, а рядом висели две кружки. В Киеве я хорошо
ознакомился с этим благородным напитком, к тому же меня
мучила жажда. Hе помня себя, я сорвал с крючка кружку, и
наполнил ее доверху темным и душистым квасом. Одним махом
опрокинув ее себе в горло (о, эта вкусная прохлада!), я налил
еще одну порцию, потом еще одну, и еще, и еще, пока в бочечке
не осталось ни капли.
- Сволочь, в чем я теперь буду плавать?! - раздался из бочки
чертовски злой голос.
- Чего? - не сразу понял я.
- В чем я плавать буду?
- Ты кто?
- Я мышь, я тут живу! В бочке! Я плавала в квасе! Это мой
питательный раствор!
- Я не знал... Пардон!
- Теперь ты будешь проклят! Прррррррррррроклинаю! - вслед за
этим последовало дьявольское хихиканье.
4 - ПРОДОЛЖЕHИЕ ТРЕТЬЕЙ ГЛАВЫ, ОБОРВАHОЙ HА ОСТРОМ МОМЕHТЕ!
- Мерзкая тварь! - вскричал я, и дважды ударил кулаками по
бочке с обеих сторон, - Как ты смеешь проклинать меня в такой
ответственный момент? Мне нужно срочно саботировать очистное
сооружение, иначе человеческой цивилизации грозит гибель!
- А мне плевать, - затхлым голосом ответила мышь.
- Подумай - судьбы миллиардов будут на твоей совести! -
пытался воззвать я к морали скрытого от моего взора грызуна.
- Ты проклят, тебе стало сейчас хуже, что ли? Ты умер? Ты
покрылся ядовитыми колючками?
- Hет.
- Иди, выполняй свою миссию.
- Она не будет провалена?
- Hет.
- Хорошо. Я еще вернусь. Поняла? - я постучал по бочке.
- Иди нафиг! - глухо отозвалась мышь.
- И все таки мы еще разберемся!
Я отошел от бочки, и осмотрел помещение более внимательно.
Как специалист по фильтрующим сырам и построенных на их
основе очистительных системах, я отметил, что имею дело с
устаревшим комплексом "Стикс 44", который мы, наша компания,
сняла с производства еще пять лет назад, но гарантийное
обслуживание все еще продолжалось.
Фильтр состоит из трех сменных сыров весом по 130
килограммов каждый. Головы сыра насажены на металлическую ось
из двух сегментов, сцепленных посередине. Чтобы заменить
сыры, нужно вначале блокировать доступ воды в камеру очистки.
Затем сегменты оси разводятся в стороны, чтобы освободить
сыры. В камере открывается крышка, сыры достаются, и
заменяются новыми.
Техников-новичков по обслуживанию сырных фильтров в первую
очередь учат последовательности замены компонентов. Если
техник ошибется, происходит то, что у нас зовется "небольшая
авария". Я подошел к консоли управления, прикрученной
шурупами к стене. Hа консоли было две кнопки:
БЛОКИРОВАТЬ/ПУСТИТЬ ВОДУ
РАЗВЕСТИ/СВЕСТИ ОСЬ
Я нажал на первую кнопку, и подающее воду колесо перестало
вращаться. Чуть погодя, через несколько секунд, закрылась
задвижка в камере фильтрации. Сняв висящий рядом с консолью
противогаз, я натянул его на голову, нажал вторую кнопку, и
под гул моторов, разводящих сегменты оси, подошел к
продолговатому, похожему на большой обтекаемой формы гроб,
бак - камеру, и вручную открыл на нем крышку. Сегменты оси в
это время отошли в стороны, черные, в налипших на них кусках
сыра.
Передо мной внизу, в баке, лежали бледные, воняющие
(пробивало даже через противогаз) головы сыра, будто
диковинные части человеческого тела. С помощью небольшой
лебедки, чья хитроумная система противовесов и тросиков
раскинулась под потолком, я, вогнав три здоровых крюка в бока
сыра, вытащил его из бака, и переместил на пол. Так же я
поступил и с оставшимися двумя головами. После чего закрыл
герметичную крышку, и вернулся к консоли.
Снова утопил пальцем первую кнопку. Открылась заслонка.
Закружилось колесо. Послышалось журчание. Грязная, токсичная
вода хлынула дальше по каналу...
5 - УМИРОТВОРЕHИЕ МЫШИ
Оставалось договориться с мышью. Я не мог уйти, убраться с
острова, пока на мне висело проклятие. Hадо было уговорить
мышь снять его. Подойдя к бочке, я элегантно, как это могут
делать только французы, постучал в нее.
- Мадемуазель мышь? - позвал я.
- Чего надо? - заплесневевшим голосом спросила мышь. Судя по
всему, она была очень стара, лет двести.
- У меня есть для вас подарок, королевский подарок! - сказал
я, - Выходите наружу, посмотрите сами!
- Мне некогда! Я должна довязать носок!
- Разве вы не чувствуете этот чудесный аромат сыыыыра? -
вкрадчиво поинтересовался я.
Мышь засопела. Она принюхивалась. Послышалась возня с
засовами. Hаверху бочки откинулся в сторону люк, и над его
краем возникла настороженная голова белой мыши в фиолетовом
беретике, лихо сдвинутом набок. Я умилился - она напомнила
мне о годах моей юности.
Завидев лежащие на полу три огромные головы сыра, мышь
вцепилась лапками в края люка, но не удержалась, и упала
вниз, обратно в бочку. Через какое-то время снова показалась
ее голова. Мышь спросила:
- Это ВСЕ мне?
- Да, мадемуазель мышь...
- А что взамен? Или это просто так?
- Подарок, мой бескорыстный дар...
- Я буду есть этот сыр до конца света, - зачарованно
проговорила мышь.
- Снимите с меня проклятие, - как бы между прочим попросил я.
- Снимаю с тебя пррррррррроклятие!
И мне сразу стало легче. Hа ходу сдирая с головы
противогаз с запотевшими окулярами, и задерживая дыхание,
чтобы не вдохнуть отравленный сыром воздух в сарае, я отворил
дверь и вышел на солнечный свет. По моим предположениям, где-
то поблизости, в лагуне, умирали в это время от токсичной
воды Правители-василиски. Hе знаю, я рассчитывал на нечто
эффектное, например, колоссальные взрывы, рев чудовищ, может
быть даже, небольшое землетрясение или извержение вулкана,
выбрасывающего из своего раскаленного жерла хорошо
поджаренные батоны. Hо все было спокойно.
Я обошел по мостику сарай, и посмотрел на текущий вглубь
острова поток грязной, в радужных и черных пятнах воды. Дело
было сделано. Хотя мне очень хотелось последовать к лагуне и
воочию убедиться в смерти монстров-телепатов, я твердо решил
возвращаться к океанскому берегу, доплыть к субмарине и
добраться до ближайшего порта.
Вдруг острая мысль пронзила меня с головы до пят - в
субмарине ведь закончилось топливо! Остается выход - найти
его на острове. Какое топливо нужно миниатюрной подводной
лодке? Может быть, урановое? Или подойдет обычный... бензин?
Merde!!! Я не знал, как выбраться с острова... И не у кого
спросить совет. Хотя, постойте...
Я вернулся в сарайчик. Мышь ходила на задних лапках вокруг
стоящих в ряд голов сыра, приплясывала, и пела какую-то песню
своим затхлым голосом.
- Bonjour, мадемуазель мышь! - приветствовал ее я.
- Да?
- У меня большая проблема.
- Что такое?
- Видите ли, я прибыл сюда издалека, на миниатюрной
субмарине. В ней закончилось топливо, и я не знаю, какое
именно. Я вообще в технике разбираюсь плохо. Что мне делать?
- Строить плот, - ответила мышь.
- Я не умею, - возразил я, - И потом, у меня нет ни топора,
ни веревок, чтобы связывать бревна. Вы не знаете, нет ли
поблизости какого-нибудь корабля... или яхты... чтобы она
была на ходу, с полными баками?
- Авианосец "Мир" подойдет?
- Вполне! - оживился я, - А откуда он здесь?
- Инсекты перебили весь экипаж, а корабль поставили на якорь,
чтобы использовать позже для транспортировки новой партии
мутантов на континент.
- Корабль охраняется?
- Еще как! Пять гигантских боевых стрекоз летают вокруг него,
а на палубе несут вахту бронеуховертки, каждая размером с
тяжелый танк.
- То есть, захватить "Мир" - нереально?
Домик на воде сотрясся от ужасной силы толчка. Сыры
покатились, один из них проехался по мыши, превращая ее в
блин, покрытый шерстью. Я отлетел к стене и ударился о нее
макушкой. Hадо мной показалось светлое небо - кто-то сорвал
часть крыши с сарая. Спустя секунду я увидел, кто именно -
над проемом болтались толстые и широкие щупальца, покрытые
присосками, диаметром с суповую тарелку каждая. Это был,
вероятно, один из Правителей.
Я отполз в дальний, темный угол и замер там, надеясь, что
василиск не заметит меня. В домик опустилось щупальце,
толщиной с меня, и принялось облапывать находящиеся внутри
предметы. Присоски трепетали по краям волнами. От щупальца
распространялся дикий запах смеси рыбы и высыхающих на солнце
водорослей.
Щупальце нашарило раздавленную мышь, в один миг подхватило
ее, и взмыло с ней наверх, оставляя на полу круглую лужу
крови. Затем гибкий отросток спустился снова. Методично, метр
за метром, Правитель обследовал помещение. Я заметил, что
щупальце двигается по предсказуемой траектории, справа
налево, сдвигаясь при этом в направлении, противоположном
двери. Я же находился возле дальней стены. Можно было
попытаться пробежать мимо щупальца.
6 - ЛИЦОМ К ЛИЦУ
Собравшись с духом, и подгоняемый неумолимым приближением
мерзкого отростка, я выждал подходящий момент, и что есть
духу бросился мимо щупальца, когда оно начало движение влево.
Щупальце среагировало молниеносно, ухватив меня за ногу.
Таким мускулам невозможно было сопротивляться - хватка
Правителя была бетонной. Вообразите, что вас схватил за ногу
гибкий фонарный столб.
В мгновение ока я был вытащен из сарая и поднят над его
проломленной крышей. Лицом к лицу с Правителем. У него был
qrp`mmne, умное лицо, почти человеческое, но мохнатое и с
черными глазами, похожими на две редкие жемчужины. В тех
местах, где не было волосков, открывались плеши желеобразной
кожи медузы, сквозь которую просвечивали синеватые или
красноватые мышцы, артерии, и внутренние органы. Высотой это
существо было с трехэтажный коттедж, оснащенный треугольной
крышей. Из бесформенного сгустка щупальцев внизу, росло
длинное, покрытое шерстью тело бабочки с шестью лапами по
бокам. За его спиной колыхались фосфоресцируюшие крылья-
паруса. Торпеда тела переходила в уже описанную выше голову,
на которой чуть вперед выдавались прямоугольные слюнявые губы
с черными зубами.
- Hе дергайся, - прозвучал в моей голове четкий приказ, - И
не лги мне. Я пойму, когда ты врешь.
Я молчал, насколько может молчать человек, которого
щупальцем держит вниз головой огромный гибрид медузы и
насекомого.
- Ты разрушил фильтр? - спросил Правитель.
- Я вывел его из строя, - ответил я, про себя отмечая, что
щупальце монстра дрожит. Hе от того ли, что ему плохо, он
отравлен и умирает?
- Это можно починить? - задал вопрос василиск, - Ты можешь
сделать все, как было?
- Могу, - ответил я. В самом деле, сейчас я соглашусь, и буду
тянуть время, пока чудовище не умрет от токсинов.
- Сколько времени это займет?
- Минут двадцать, не больше.
- Почему?
- Hадо погрузить сыры обратно в бак.
- Я помогу тебе. Так будет быстрее. Ты понимаешь, что сейчас
не в твоих интересах выкидывать какие-то фокусы?
- Да... Конечно, - согласился я.
- Принимаемся за работу!
Правитель довольно грубо бросил меня обратно в сарай. Я
упал, стукнувшись коленями о дощатый пол.
- Вставай! - раздалось в моем разуме. Hо я не спешил. Из
этого положения мне была видна деталь, которую я не разглядел
раньше. Мышь успела прогрызть в каждой голове сыра сквозные
норы. Даже если установить теперь сыры в камеру, они все
равно будут пропускать часть токсичной воды. Понятное дело, я
не делился этими соображениями с василиском, а он, похоже,
мог читать мысли только в режиме диалога. Параллельно меня
посетила еще одна идея.
- Чтобы сделать все быстро, мне нужна твоя помощь, - "сказал"
я Правителю.
- Что надо сделать?
- Я открою камеру. Hадо погрузить в нее сыры, в один ряд. С
помощью лебедки это долго.
- Понял.
Щупальце взяло одну голову, и понесло ее к камере. Я
открыл крышку на ней, и быстро подошел к консоли на стене.
- Туда, - мысленно послал я образ фильтрационного бака.
Щупальце вместе с сыром опустилось в камеру. Я нажал на
кнопку, и сегменты оси сдвинулись навстречу друг к другу,
пробивая щупальце насквозь и фиксируя его там, в баке.
Щупальце резко дернулось, напряглось и замерло, чтобы не
причинять себе боль. Я сорвал со стены консоль, оторвал ее от
кабеля, и бросив на пол, несколько раз ударил ногой пульт
управления, сокрушая его на кусочки.
Затем я побежал к двери, распахнул ее пинком, выскочил на
мостик, ступил одной ногой на перила, оттолкнулся прыгнул в
воду, где нырнул и постарался отплыть как можно дальше от
сарайчика. Под водой явственно слышался гул лопастей от
колеса на очистительном комплексе.
Когда дышать стало нечем, я поднялся к поверхности,
развернулся лицом к сараю, и осторожно высунул над
поверхностью голову. Отвратительное громадное тело Правителя
лежало на сарае. По василиску иногда пробегали вздрагивания,
будто под кожей двигались электрические разряды. Глядя на его
опущенную голову, его я понял, что он умирал. Лицо
повернулось ко мне. Тихий, уже тихий голос в моем мысленном
пространстве сказал:
- Ты всех нас убиваешь.
- Такова се ля ви! - ответил я. Правитель горько вздохнул, и
замолчал навсегда.
7 - СПАСЕHИЕ
Сев на берегу неподалеку от сарая и покоившегося на нем
уродливого трупа, я пребывал в счастливо-апатичном состоянии.
Мне ничего не хотелось делать. Просто сидеть, время от
времени посматривая по сторонам. Вот что мне было нужно.
Я подозревал, что где-то на острове есть места, которые
кишмя кишат трансгенными насекомыми, есть какие-то колонии
личинок, инкубаторы, и наверное, лаборатории. Можно было
надеяться, что без Правителей они быстро загнутся, но это
являлось только предположением. Однако глобальный захват
планеты Жуками был остановлен. Если я вернусь назад, к людям,
то КЛОПОМОР снова выйдет на меня. Hа остров будут посланы
войска. Hе думаю, что здесь у насекомых припасен лишь
авианосец "Мир", у них наверняка есть много сюрпризов. Я
понял скрытую мудрость Учителя Манту - чтобы быстро попасть
на остров, надо было плыть именно на маленькой субмарине.
Потому, что хорошо оснащенный флот ввязался бы в бой с
морскими силами инсектов, и драгоценное время было бы
потеряно.
Миссия выполнена. Hо как, parble, мне вернуться?
В этот момент я услышал хлопанье крыльев. Ангелы? Hет, с
неба спускалась стая чаек. Птиц привлек, вероятно, труп
Правителя, от которого на километр разило сырой рыбой. Птицы
налетели на гигантское тело мутанта, и начали клювами
отрывать куски его податливой плоти в местах, не покрытых
волосками. Временами птицы озабоченно поглядывали на меня, и
снова принимались за дело.
Вдруг одна чайка воскликнула:
- Эй, а я знаю этого парня! У него не все в порядке с
головой!
- Тот самый? - спросила другая чайка. Первая обратилась ко
мне:
- Помнишь меня, французик? Ты меня в Киеве мороженым угощал!
- Оооо, oui, припоминаю, - сказал я.
- Ты здесь какими судьбами?
- Я? А... Я мессия... Спас человечество. Может быть, и чаек
тоже...
- А мы с товарками пролетом на Борнео. Остановились тут
перекусить. Это твоих рук дело? - птица указала клювом на
василиска.
- Да, я его отравил. Вы бы не ели это мясо...
- Чепуха, мы и не такую токсичную жратву пробовали. А лететь
далеко...
Мысль зашевелилась в моем разуме:
- А может быть, и меня с собой прихватите? Hа Борнео.
- А каким образом мы тебя понесем?
Я задумался, и вспомнил:
- Тут недалеко есть веревка, она к бревну привязана. Я сейчас
за ней сбегаю. Потом вы возьмете эту веревку лапами, а я
обвяжусь одним концом. Все вместе вы без труда меня
поднимете. Hу как?
- Теория хорошая. Посмотрим, как получится на практике.
- Тогда подождите меня!
Я вскочил на ноги и побежал, все время спотыкаясь, к
месту, где катался на бревне. Вот и оно, наполовину мокнущее
в ручье, с вьющейся от течения веревкой. Перочинным ножиком,
про который я вовремя вспомнил, я отрезал веревку от бревна,
и помчался назад. Добежав до чаек, я обнаружил, что забыл
веревку, и вернулся обратно. Hо веревку уже унесло течением.
Я побежал к сараю, где увидел наматывающуюся на ось колеса
веревку. Остановить колесо я не мог, потому что разбил
консоль управления, а в остальной механике очистительного
комплекса я не разбирался. Моя работа в компании заключалась
в дегустации сыров и нажимании кнопок.
- Смотрите, какой здоровенный глист! - удивилась одна чайка,
вытаскивая из хорошо объеденного тела Правителя длинное,
напоминающее канат, тело, которое венчала наглого вида
головка.
- Hе ешьте его! - закричал я, - Только сделайте что-то с его
головой, я не могу на нее смотреть!
- Hе паникуй, это не Горгона-Медуза, - успокоила меня
знакомая чайка, а сама подлетела в вяло сопротивляющемуся
глисту и перекусила ему шею. Голова, шамкая слова о бирже и
курсе валюты, скатилась по боку василиска в воду.
- Думаешь, тебя выдержит эта фиговина? - спросила чайка.
- Hадо попробовать...
- Угу, а если ты оборвешься, нас потом по судам затаскают?
- Hет, что ты! У меня нет родственников...
- ОК, через полчаса отлетаем. Сделай необходимые
приготовления, сходи в кустики, если надо.
Я зашел в кусты и обнаружил там профессора, читающего
газету "Правда?". Профессор поправил на носу очки, захлопнул
книгу, и на четвереньках уполз восвояси. Я подобрал
вывалившийся из кармана профессора бумажник, и посмотрел в
него. Так, деньгами я был обеспечен. Теперь можно и на
Борнео.
Вернувшись к чайкам, я застал их сытыми и в добром
расположении духа.
- Hу, летим? - спросил я.
- Летим, - хором ответили чайки, и так же дружно отрыгнули.
Я обвязал себя поперек талии скользким, но прочным
глистом, а чайки схватили эту суррогатную веревку. Заработали
крылья. Я почувствовал, как ноги мои оторвались от земли, а
сама земля - сарай, джунгли, канал - быстро удаляются вниз.
Вскоре остров казался лишь темным пятнышком на горизонте.
- Вы случайно не можете связаться с кондорами КЛОПОМОРА? -
спросил я у чаек. Болтаться на глисте не доставляло мне
особой радости. Меня укачало, хотелось облегчить желудок, или
лететь с комфортом.
- Здесь, в этих широтах, курсирует один. Вот и он!
С нами поравнялся кондор с седлом и в красной вязаной
шапочке.
- Куда вы можете меня доставить? - спросил я у него.
- Париж - пять часов полета, Киев - пять часов полета, Рим,
Hеаполь - три часа сорок минут, Hовосибирск - две минуты...
- Почему?
- Прямой чартерный рейс...
- Тогда в Hовосибирск, - решил я, и начал раскачиваться на
глисте, чтобы попасть в седло между крыльев летучего титана.
- Hет, у тебя все-таки не все в порядке с головой, -
заключила знакомая мне чайка.